Тема, на мой взгляд, чрезвычайная. Исходная из Евангелия св. Иоанна Богослова. Там сказано:
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Всё чрез Него начало быть. … В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Слово – Мысль - Идея – механизм Демиурга. Словом Он сотворил мир. Возможно, Слово, дарованное Человеку, несёт внутри себя отражения Слова Первозванного и, произнесённое или начертанное, имеет силу воздействовать на окружающий мир физически.
С принятием христианства на Руси возникла и до сих пор существует автономия ЦЕРКОВНОГО СЛОВА, произносимого на церковно-славянском языке, чтобы не осквернять духовное бытовым просторечием, чреватым и непотребностями разного рода. Древние книголюбы насчитывали в своих библиотеках 10-15 книг исключительно духовного содержания.
Ломоносов, Тредиаковский, Херасков, Сумароков открыли в России эпоху светской литературы. Слово стало играть публицистическую, а также просветительско-нравственную роль на доступном для грамотной публики уровне.
Далее развилась великая Русская Литература конца ХVIII – XIX столетия, которой мы так гордимся.
Для меня в этом «гордимся» много вопросов. Главный: рисуя ЗЛО в неистощимых вариантах (а поводов к этому предостаточно, ибо духовная История Мира - это борьба Христа и Антихриста), не УМНОЖАЕМ ли мы это самое зло на земле? Именно так я воспринимаю многие сочинения Достоевского, Гоголя, Леонида Андреева…
«В литературном мире нет смерти, - писал Н.В. Гоголь, - и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые». И Панночка, и Вий, и Солоха, и Красная свитка, и персонажи «Мёртвых душ»…
Авторы изобретают человекоподобных фантомов, невольно авторизованных, да и пускают их гулять по белу свету как «типические образы в типических обстоятельствах».
Герой романа Достоевского «Бесы» - Николай Ставрогин – «одна из ключевых фигур всего творчества Достоевского», как полагают многие литературоведы. Цитирую: «Ставрогин не может жить в гармонии с природой и людьми». Растлевает окружающих его персонажей. Не брезгует насилием и убийством. Фальшивит даже перед самим собой, пока не приходит к «высшей мере самоотречения» - самоубийству.
Психиатры видели в Ставрогине признаки шизофрении, хорошо известной его создателю – автору.
В советское время эту симптоматику антигероя списывали на влияние неблагоприятного общественно-политического климата в Царской России. Теперь, кроме как на «бесов», сваливать не на кого. Предлагается читателю и далее познавать «пространство тьмы», блуждая в закоулках патологической психологии. Во имя чего?
Параллельно с так называемой «обличительной» литературой разных периодов, мы наблюдаем процесс деградации самой литературы, особенно заметный сегодня. Теперь уже «всё позволено». Сфера тьмы угрожающе расширяется, грозя закрыть литературные горизонты. Слову, за каждое из которых, нами произнесённых или начертанных, мы дадим ответ Богу, грозит тотальное осквернение.
Молодые авторы обоего пола, щеголяющие ненормативной лексикой, уже не считают порнографию непристойностью, равно как и печатающие их издательства: на тухлую рыбу сбежится много непритязательных покупателей.
Оскудевает язык, уж не говоря о сфере идей и образов.
Литература заменяется макулатурой.
Послушайте, КАК «круто» и «прикольно» говорит улица, какие комментарии пишут в интернете по разным поводам. Определение «сленг» в этом случае звучит слишком благородно.
Лечится ли пандемия Слова? Вероятно, да. В том случае, если пишущий и говорящий хотя бы задумался о том, ЧТО же представляет собою столь привычный инструмент общения, как Слово.
А вопрос такой: как энергетика слова влияет на разворот событий или на субъект общения.
Когда-то я задала этот вопрос псковскому священнику о. Владимиру Попову. Он считает, например, что персонажи «Мёртвых душ» Гоголя сублимировались (обрели реальный облик) в персонажи русской истории. Чичиков «спроектировал» Хрущёва, Собакевич – Ельцина, Манилов – Горбачёва… и т.д. Спорно? – Но и – возможно. В этих и подобных проекциях сквозит сакральная проекция Слова.
Недавно в моей жизни произошла история, меня обескуражившая. Я пригласила к обсуждению темы «экология слова» молодую писательницу В. Д., которую знала как человека умного, образованного, пытливого в вопросах о сущности бытия.
Моя эпистолярная собеседница не обманула ожиданий, вступив в диалог. Определила свою позицию по поводу того, ЧТО же такое – ЛИТЕРАТУРА.
«Литература не только обличитель, не только воспитатель. Это всё – вторичные и третичные лики. Прежде всего, это искусство. И как искусство, она остаётся выше всех функций, которые в ней усматривают: просвещение, морально-нравственное воспитание, эстетическое развитие.
Искусство столь же таинственно и божественно, сколь и то Первозданное, собственно, оно и является искусством только потому, что перекидывает ТУДА мост, трансцендируется.
И вот тут скажу о преумножении зла в этом мире через литературу. Мне кажется, что классическая литература, будучи искусством, не может умножать зло, наоборот, как миф, который описывает и тёмное, и светлое, вносит в хаос порядок, так и литература выстраивает ось, даёт возможность ощутить нечто высшее (а разве высокое может быть без низкого, светлое без тёмного?)».
Для кого-то спорный, для кого-то – бесспорный вопрос. Наш современник – японский учёный МАСАРУ ЭМОТО спросил об этом – У ВОДЫ. У него возникла идея «замораживать воду и фотографировать полученные кристаллы». При замораживании вода подвергалась воздействию определённых слов на любых языках мира. Так, если ей говорили, например, «Ты – хорошая», «Ты – красивая», возносили молитву, пели народные песни, или исполняли классические мелодии – возникали красивые кристаллы, идеальной гармонии и индивидуальной огласовки.
(Иллюстрации из книги Масару Эмото «Тайная жизнь воды». Интернет.)
Воде задавали предложения и противоположной тематики. «Нью-Йорк, 11 сентября 2001 года». В этот день авиакатастрофой были разрушены башни Торгового центра в Нью-Йорке. Погибли тысячи невинных жертв преступного заговора. Вода, получив задание во время эксперимента в лаборатории учёного, сформировала антикристалл, похожий на ужасный ночной кошмар.
Слова «война», «ненависть», «дура», другие термины, несущие негативное содержание, в образном воплощении воды не способны создать гармоничный кристалл, выглядят деструктивно, разрушительно.
Разработав технологию замораживания, Масару Эмото познакомил мир с результатами опытов, описав их в книгах: «Тайная жизнь воды» (Минск. 2006 год), «Скрытые послания воды», «Истинная сила воды».
Вода ответила однозначно: ПРЕКРАСНОЕ ОРГАНИЧЕСКИ НЕ МОЖЕТ СОЧЕТАТЬСЯ С БЕЗОБРАЗНЫМ.
Этот вывод имеет прямое отношение к словесному опыту человека. И повседневная обиходная речь, и творчество писателя, и вибрации читательских эмоций – могут привнести в мир доброжелательность, возвысят и очистят вашу душу или, наоборот, погрузят её во тьму кромешную, откуда даже «в конце тоннеля» невидим выход. «Сила наших мыслей, - пишет японский учёный, - подобна обоюдоострому мечу. Если люди захотят стать свидетелями конца света, именно это и случится». И далее: « Мы должны использовать скрытую в нас силу, чтобы фокусировать мысли НА ВСЁМ ХОРОШЕМ И ДОБРОМ, что нас окружает, а не на разрушении».
12 августа 2000 года у нас в России произошла трагедия, потрясшая страну. На учениях в Баренцевом море при непонятных обстоятельствах погибла подводная лодка «Курск» - ракетоносный крейсер. В ней находились 118 человек.
Митрополит Мурманский и Мончегорский Митрофан (Баданин) написал документальную книгу «Неугасимая лампада «Курска». В случившемся автор, сам некогда служивший на флоте, видит провиденциальную неизбежность. «Из-за полного развала государства погибли и лучшая подлодка, и лучший экипаж». Митрополит приводит неоспоримые факты с точностью военного отчёта. Экономический упадок, нравственное и дисциплинарное разложение поставило в те годы русский флот на последнюю грань деградации. «Должно было что-то случиться, чтобы общество, наконец, осознало, что оно творит, и положило конец этому бесконечному падению вниз. Израненная громада лучшей подлодки легла поперёк падению России, не позволив дальше нравственно деградировать», - констатировал автор.
Есть в этой книге две главы, которые касаются одной из эзотерических причин гибели «Курска»: «Гнилое слово», то есть «ненормативное». «Ни для кого не секрет, что вся жизнь моряка постсоветского времени, вся его душа и сердце отравлены откровенной матерщиной. Просто диву даёшься, с каким упоением и даже гордостью моряки флота российского изливают друг на друга эту словесную грязь. Неужели эта гнусная традиция, принесённая так называемыми «революционными матросами», опьяневшими от вседозволенности 1917 года, оказалась нам дороже традиций российского офицерства, …традиций святого адмирала Фёдора Ушакова, адмиралов Нахимова, Синявина, Макарова…»
«Через матерные слова происходит поклонение «князю тьмы». …При этом человек, конечно же, чувствует эту чёрную энергию, и она его возбуждает. Матерящийся притягивает силы зла. Эта разрушительная энергия вызывает в человеке привыкание, зависимость, наподобие наркотической. … На сакральном же уровне происходит подавление собеседника натравливанием бесов на объект матерного поношения».
Кстати сказать, в мире ни у одного народа нет аналогов русской матерщине. Никто не опустился так низко, «впереди планеты всей», чтобы осквернять самое святое: слово – понятие МАТЬ.
Писательница В.Д., о которой я упомянула в начале очерка, переслала мне электронный вариант своей книги, несколько лет назад опубликованной одним популярным московским издательством. Стилизованное под древнерусский, название прозвучало заявкой на занимательную тему о семантике старинного образа, несущего мистическую нагрузку в славянском мифическом пантеоне.
Начала читать, с интересом ожидая от автора каких угодно интеллектуальных парадоксов. Споткнулась на первых же страницах. Взрослеет герой, и тема поисков «семантики» становится «фиговым листом» его яростной сексуальной одержимости. Вынуждена говорить эвфемизмами, ибо автор использует совсем иную лексику. И дело тут даже не в матерщине: в бесконечных сексуальных эпизодах писательница не стесняется живописать подробности скотских утех на откровенно разнузданном, площадном языке, словно книга её – прейскурант для публичного дома. Нормальному человеку читать это варево стыдно, омерзительно, невозможно. Так же, как представить, из чего же состоит «душевный багаж» молодой благополучной женщины, матери двоих детей.
Совершается духовно-нравственное преступление: в «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык», который был и остаётся «поддержкой и опорой» не только для Ивана Сергеевича Тургенева, автора этих высоких эпитетов, но и для исторического большинства истинно русских людей, пытаются внедрить «на равных» словесное поругание.
Я не раскрываю ни ФИО писательницы, ни название её сочинения, ибо надеюсь на вразумление, если оно ещё возможно. Ведь есть же в одном из её писем в контексте нашего эпистолярного диспута такая фраза: «Что касается дурной литературы, которая не является искусством, тут, конечно, я полностью разделяю Ваше мнение: она умножает и зло, и глупость, и пороки». Смотрится ли сочинительница в это зеркало, которое сама перед собой поставила или обольщается самовозвышением, забыв о неизбежности возмездия.
Спрашиваю её: Собираетесь ли попотчевать «гнилым сочинением» своих детей?
- А вот как подрастут, - отвечает.
+ + +
Вчитаемся неоднократно в СВЯТОЕ БЛАГОВЕСТВОВАНИЕ ОТ ИОАННА. Происхождение Мiра чрез Слово Творца есть ЖИЗНЬ.
«И ЖИЗНЬ БЫЛА СВЕТ ЧЕЛОВЕКОВ».
Энергией Слова мы, говорящие и пишущие, можем защитить СВЕТ от тьмы, «И ТЬМА НЕ ОБЪЕМЛЕТ ЕГО».
