В канун нового года в Русском духовном театре «Глас» состоялась премьера спектакля «Сказы из сундука. Пётр и Феврония» (автор инсценировки Ирина Денисова, художественный руководитель постановки Кирилл Белевич). Вот уже четверть века этот театр в Замоскворечье воплощает на сцене образы из произведений А.Н. Островского и Лермонтова, Достоевского и Гнедича, Гоголя и Чехова, Нилуса и Шмелёва, Шукшина и Рубцова… И не просто воплощает, создатели театра и актёры пытаются открыть духовную глубину авторского замысла, донести самое светлое, что сокрыто в произведении. Театр красивый, уютный, приходя на любой спектакль, ты знаешь, что здесь любят русское слово, что здесь сохраняют традиции, которые дороги русскому человеку.
В предновогодние дни мы побеседовали с художественным руководителем театра, заслуженным деятелем искусств РФ Никитой Сергеевичем Астаховым и директором театра, заслуженной артисткой РФ Татьяной Георгиевной Белевич.
***
– Никита Сергеевич, спешу поздравить Вас с тем, что после многолетних мытарств театр переехал в новое арендуемое здание. Теперь он просторный, удобный для постановок и для зрителей. Каких творческих успехов достиг Ваш коллектив?
Н. Астахов: Это просто Господь помог. Во время коронавируса, мы сами переехали, без помощи Департамента культуры. И всё это время у нас шли спектакли, интенсивная творческая работа. Каждый год мы выпускаем по новому спектаклю. «Горящие письма» Петра Гнедича сделали – о том, с чего началось творчество К.С. Станиславского. «Русалочку» Андресена поставили – глубокое христианское произведение. Театр крепнет. Недавно взяли ещё шесть молодых актёров. В начале зарождения театра мы назвались духовным и старались соответствовать этому названию. Сейчас постепенно приходит и профессиональный, и духовный опыт.
– В какой-то мере моё поколение московской молодёжи воспитано в том числе и вашим театром. Приводил меня сюда, ещё студенткой, Анатолий Парпара, на спектакль «За Русь Святую!», где взят фрагмент из его исторической драмы. Так что теперь, после кончины Анатолия Анатольевича, для меня этот спектакль будет в память о нём.
Н. Астахов: Да, Анатолий Парпара – драматург, которого на театре совершенно не знают. К сожалению, он вне репертуара московских и российских театров. Хотя он очень драматургичен. И сам Анатолий Анатольевич был очень интересный и скромный человек. Очень много литературы написано о Минине и Пожарском, но мы взяли именно его драму, потому что у него было очень глубокое отношение к России и взгляд особенного человека, христианина.
– Сегодня русская культура, особенно литература и театр, переживает нашествие лукавых экспериментаторов и откровенных кощунников, которые позволяют себе разговаривать с читателем и со зрителем матом. Как вам удаётся удерживать высокий нравственный уровень постановок? Ведь большинство ваших актёров – это молодёжь…
Н. Астахов: Каждый живёт в пространстве своей культуры, своей идеологии, своего мировоззрения. Нам надо жить так, как мы хотим. Как нам удобно. Нужно создать условия, чтобы православному художнику было удобно в своей родной православной стране. Этого надо добиться. Это серьёзная работа. И если встаёшь на эту позицию, то Бог тебе даёт такие интересные творческие формы!
Идея театра неизменна – путь к Богу. Как и смысл всей нашей жизни. Я был коммунистом, но я встал на путь к Богу. Оказывается, не обязательно говорить о Боге в православный микрофон, можно шептать, можно хрипеть. Не надо топтаться и выяснять взаимоотношения, а надо делать то, что во славу Господа. Люди чувствуют, где правда. Правда в Боге. И они потянутся к Нему.
Понятие греха стали выносить на сцену как норму. Начинают грех мусолить, заинтересовывать зрителя грехом. Заворачивают грех в цветную обёртку. Но ведь об этом сказано ещё Гоголем: «Нельзя возводить в достоинство то, что есть грех». А шантрапа пузатая и худая, которая матерится со сцены, так и останется на том уровне.
Выдающийся русский философ Иван Ильин говорил, что прежде всего нужно воцерковить культуру. Дальше пойдёт воцерковление экономики, воцерковление политики.
– В вашем театре несколько лет идёт спектакль «Дитя души» о Константине Леонтьеве. Не так давно читала о нём книгу, вышедшую в ЖЗЛовской серии, и там красной линией в книге проходит тема порока... Но нам надо говорить о Леонтьеве – дипломате, геополитике, понимавшем балканскую тему, о русском мыслителе… Как через театр Вам удаётся донести силу личности Константина Леонтьева?
Н. Астахов: Константина Леонтьева многие обходят стороной и обошли очень важное. А ведь его творчество – многоцветье, многообразие служения Богу. Он и по морде дал некому французу за то, что тот оскорбительно сказал о России. Это поступок дипломата.
К. Леонтьев говорил о том, что вера должна быть жизненной, и она должна пульсировать. Вера не должна превратиться в некий штамп, когда я крещусь, а у меня веры нет. Так же и культура должна быть живой, спектакль – живым.
Когда мы берём какого-то автора, интересное произведение и знаем, как его надо поставить, как нам подсказывает интуиция, мы ещё и выявляем свою позицию для зрителя: обратите внимание на этого художника.
У нас есть много замечательных писателей, потаённых классиков, которые сегодня загнаны в тень. Но народ-то знает, что они есть. Это всё равно, что скрыть митрополита Киевского Илариона с его «Словом о законе и благодати». Почему его скрыли? А почему скрыт Нилус? У нас на театре проходил вечер, посвящённый Сергею Александровичу Нилусу. В советское время за него голову отвернули бы.
Есть люди, для которых Россия – Родина, и они любят её. А есть люди, для которых где комфортнее жить, там и Родина. Людей, которые любят Россию, забили, отодвинули в сторону.
– Как раз об этом писал замечательный поэт Николай Мельников. Он не просто о гибели русской деревни сказал, он говорил о гибели русского народа, потому что если нет деревни, то нет и страны. Без деревни не будет жизни, и мы это увидели, когда в марте начались жёсткие карантинные меры в Москве и народ стал уезжать в деревни, люди селились в чужие брошенные дома.
Н. Астахов: Николай Мельников вывел в своей поэме «Русский крест» героя – обманутого Ивана, у которого отняли землю, веру в Бога, смысл жизни. И он пятьдесят лет жил как в потёмках, губил себя.
– И прозрение, покаяние ему стоило жизни. Как, впрочем, и Николаю Мельникову это его произведение стоило жизни. Вы замечательно воплотили на сцене образ главного героя поэмы – деревенского мужика Ивана Ростова!
Н. Астахов: Понятно, что каждому народу приходится проходить свои испытания. Но я родился здесь и мне Господь дал взаймы жизнь. Значит, я должен вернуть её Господу. Моя мать живёт в этой стране, значит, это моя родина. Я же не могу изменить родословную. Меня могут выгнать из страны. Но сам уехать я не смогу. Меня народ не поймёт.
У народа ничего нет, есть только земля. Вопрос деревни крайне серьёзный. Достоевский сказал, что русский православный человек – сельский человек. И зачеркнуть это стремление к земле русского человека невозможно.
Сколько лет академик Михаил Яковлевич Лемешев (почил 6 января 2021 года – ред.) пробивал план возрождения русской деревни! И ему не дали возможности его воплотить. Хотят всю Россию из пяти мегаполисов сделать.
– Поэтому Николай Мельников, вслед за Николаем Клюевым, Борисом Корниловым, Николаем Рубцовым – это не тихая лирика. Это русская философия, и благодаря театральным постановкам вы доносите это мировоззрение людям.
– Вы посмотрите, весь спектакль «Русский крест» люди сидят – плачут. Потому что это о нас, обо всех, о наших прадедах, у которых отняли землю, многих уничтожили, сделали из них врагов народа, в лучшем случае согнали их с земли на городские фабрики. Память об этом у нас внутри.
– Первое, что я смотрела у Вас на театре, это спектакль «Крест-хранитель» о великой княгине Елизавете Фёдоровне. Это было время для кого-то бандитских, а для нас – святых 1990-х годов.
Т. Белевич: Нас не одно десятилетие сопровождает образ великой княгини Елизаветы Фёдоровны. И притяжение к этому образу, к её жизненному пути имеет серьёзное осмысление. Ведь и определённые знаки были. У нас заблагоухала земля, которую мы взяли с места страдальческого подвига великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Мы тогда только приступали к этой работе. Приехали в Алапаевск, показали фрагмент из спектакля в школе, где великую княгиню приговорили к казне, потом взяли землю возле шахты.
Владыка Мелхиседек (Лебедев) после показа спектакля молча встал и ушёл. Мы перепугались, что ему не понравилось. А нам и говорят: «Вы что! Это лучшая похвала. Если бы ему не понравилось, он бы вслух вас прямо тут разнёс бы». А после нам сообщили, что владыка так отозвался о спектакле: «Всё-таки театр “Глас” молодцы!».
Привезённую землю мы положили за икону. И обещали передать часть земли Е.Ф. Миллер, которая написала книгу о Елизавете Фёдоровне, и мы пользовались материалами этой книги. Для наших эмигрантов самое ценное – это русская земля.
Нас пригласили на Телевидение, была передача о разных конфессиях. И поскольку мы решили говорить о Елизавете Фёдоровне, то взяли эту землю. Достаю пакетик с землёй из-за иконы и чувствую благоухание. Подумала, может, у меня духи когда-то лежали в этом пакетике. Пересыпала землю в тряпичную салфетку. Приезжаем в Останкино. И там – от этой земли благоухание волнами. Приехал отец Георгий Докукин, говорит: «Пахнет миром». Подходит к узелку с землёй Ваня – певчий, который в мороз и зной пел, когда отец Георгий служил молебны возле бассейна на месте Храма Христа Спасителя, – и снова благоухание. И когда мы стали рассказывать о Елизавете Фёдоровне, о том, как её с князьями сбросили в шахту, снова пошло благоухание от земли. Никита Сергеевич, спросил у режиссёра передачи: «Вы свидетельствуете?» Тот ответил, что свидетельствует. Но в эфир этот момент не вышел…
Н. Астахов: Сегодня название спектакля изменилось – «Великая княгиня Е.Ф. Романова. Возвращение». И теперь идёт речь о её завещании. Её мощи находятся в Иерусалиме, а она завещала похоронить её в храме своей обители на Ордынке. Мы подняли эту тему, многое дополнили. Изменили костюмы. И важно, что молодёжь медленно входит в репертуар. Молодые мозги, молодая кровь даёт эмоциональное современное понимание.
– Какие ещё женские образы Вами воплощены на сцене?
Т. Белевич: Мы играли «Чайку» А.П. Чехова, и моя героиня была – Аркадина. На международном фестивале, посвящённом А.П. Чехову, я даже получила Гран-при за эту роль. Мне она нравится. Чехов – очень сильный драматург. И мы его видим как православного автора. И судьба Аркадиной мне интересна, как артистки, и её взаимоотношения с сыном, осознание её поступков.
Характерные роли – мать в спектакле о Шукшине. С одной стороны, она такая смешная – простая, народная. Но в ней такая материнская любовь, глубина отношений к внукам, детям. Ещё один спектакль – «Ванька не зевай», где у меня даже слов нет, я их сама придумала на ходу. Там я делаю пародию на тёщу, которая вся накрашена, развязна. Для чего? Чтобы вместе со зрителем понять, откуда рождается грех и как он передаётся детям. Это нигде не прописано у Шукшина, это наши с режиссёром добавления.
Недавно по Первому каналу прошёл телесериал «Казанова», который снял наш сын Кирилл Белевич. По рейтингу он попал в тройку лучших сериалов этого года. Фильм о человеке, который пытался через женщин благоустроить свою жизнь. Эта история автобиографична, действительно, был такой человек в Советском Союзе в 1970-е годы. В этом фильме мне досталась роль мамы главной героини (в исполнении Светланы Ходченковой). Она требовательная, строгая, но любящая.
– Какая молодёжь приходит сегодня играть в театр?
– Н. Астахов: Вспоминаю, как на занятия в театральном вузе в 1970-е годы пришли студенты. Преподаватель просит их пробежаться по кругу. Потом они начинают говорить текст. Идёт такой этюд. И вдруг у одного студента во время пробежки вываливается крестик из-за ворота рубашки. Преподаватель говорит: «Стоп! Петя, что это у тебя, крест? Ты что, верующий?». Петя поворачивается к нему и говорит: «А Вы?». Вот это изменилось поколение! И педагог замолчал. Он думал, что сейчас зажмёт Петю и будет «да здравствует КПСС!», а Петя-то с крестом.
Ещё 25 лет назад, когда я набирал актёров, вышла одна актриса с открытым декольте и сказала: «Ну вы духовный театр, может, вам “Отче наш” почитать?» А сегодня актёры приходят после института и большинство из них понимают, что такое Церковь, мы молимся перед репетицией, перед спектаклем.
Т. Белевич: Раньше я приходила на совещание в департамент культуры и на меня смотрели как на белую ворону, не потому что я Белевич и блондинка. Многие просто не подходили, чтобы не обозначать наше знакомство. Шли такие разговоры: «Ну разве это театр? Там Богу молятся». Кто-то называл нас сектой, особенно когда нам нужно было здание для театра. Было тяжко пробить какие-то дела.
Сегодня ситуация изменилась. Если раньше молодые ребята боялись к нам подходить, потому что было запущено общественное мнение, что профессионалам в нашем театре делать нечего, раз там Богу молятся, сегодня у нас коллектив во многом из молодёжи. Это такое сильное соединение – профессионализм и вера. Идёт подкрепление свыше. Это душеполезно и для зрителя, и для актёра. Даже тексты спектаклей на духовную тему воздействуют на того, кто их читает.
Протоиерей Алексей Фролов (почил 4 декабря 2013 года в сане архиепископа), когда мы в первой постановке «Светлого Воскресенья» в первый раз дерзнули прочитать Евангелие, не сделал нам никаких замечаний, но сказал: «Вы читаете Евангелие, к примеру, от Иоанна, учтите, что у Вашего плеча невидимо стоит евангелист. Будьте осторожны и внимательны».
А если мы произносим тексты авторов, которые кощунствуют, это имеет отрицательное воздействие на личность.
– Опасно ли играть отрицательных персонажей?
Т. Белевич: Надо понимать, что ты играешь и для чего. Ты осуждаешь или ты восторгаешься этим злом? Сможешь ли ты открыть глаза зрителю на этот текст? Это очень сложно по исполнению.
– Вернёмся к сегодняшней премьере. Новый спектакль «Сказы из сундука. Пётр и Феврония» – это некое напутствие нам всем после пережитого тревожного года. Сказ о семье как об огромной ценности, о настоящей любви, об ответственности друг перед другом, перед вверенным нам делом…
Н. Астахов: Я смотрю репетиции этого спектакля и всё думаю: в чём же смысл жизни Петра и Февронии? Что они такого сделали в жизни, что стали святыми? Почему надо не на грех, а на них смотреть? Феврония говорит гонцу от князя Петра: «Мои родители пошли взаймы плакать». А гонец ей отвечает: «Я не понимаю, о чём ты говоришь». И даже режиссёр этой сказки не понимала, пока мы не стали рассуждать…
Если тебе дали деньги взаймы, то их надо отдать. А тот, кто дал взаймы, ждёт, когда отдадут. А если человек взаймы даёт любовь? Значит, он ждёт отдачи от того, кого любит. А если тебе Господь дал жизнь? Значит, её нужно вернуть Богу. А если Бог даёт талант? Значит, надо вернуть сторицей. Как в притче о талантах. И Феврония своим смирением спасает и свою душу, и душу князя (возможно, он без неё погубил бы свою душу), и возвращает эти две жизни Богу, отдаёт вдвойне.
– От редакции Русской народной линии поздравляем вас, руководителей театра, и ваш коллектив с Рождеством Христовым, со Святками! Пусть все неприятности останутся в ушедшем году. Здоровья и радости всем!
Беседу вела Ирина УШАКОВА
