Держись!

МАРУСЯ

На фоне еще не разрушенной церкви Воскресения Христова кто-то из юных родственников Людмилы Михайловны Поповой сгребает колхозное жито. Фотография пришла из 60-х годов минувшего века.

Людмила Михайловна Попова. В колхозе «Великодворье» работала всю свою жизнь. Всё-то около лошадей. И конюхом побывала. И пахарем. А в последнее время возила почту.

«Была у меня лошадь по кличке Маруся, - вспоминала Людмила Михайловна, – Сту̔пистая, большешагая, идёт хо̔дко. С одного на ней я и седоков развозила. От Подли̔пной до Устья. То школьников, то кого-нибудь из райцентра. Раньше дороги-то к нам, считай, не было. Сплошные ямы да топь. Машины пройти не могли. Вот лошадки и выручали. Идти почти 20 верст. От Подлипной, где мы живем, до Устья, где у нас на четыре района единственный храм. Действующий. Наш-то храм Воскресенье Христова тоже когда-то служил народу. Жаль, что уже не работает. Не храм, а сказка, такой был ухоженный и пригожий. Служить бы ему и сейчас. Да закрыли. Многие годы в нем были ремонтные мастерские. Технику ремонтировали. Святые отцы на стенах, словно приговорённые. Прежде людям внимали, а потом и этим, кои валандаются с железом. Теперь всё святое в сплошных потёмках. Забыто. Грех, да и только. Вот так и живем. Дорога у нас никакая. Одно и славно в этой дороге, что я разговариваю с Марусей. Днем-то можно и пообщаться. А ночами – молчи. Ездим к Печеньге за сена̔ми. В у̔крадь косим. В у̔крадь же и вывозим. Днем-то косить для себя не давали. Вот и ступаешь среди темноты. Вверху на телеге эдакая гора. Не сено, а колокольня. Колеса повизгивают. «Замрите!» - приказываешь им, как живым. Боишься, как бы их кто из правления не услышал.

Сынок у меня Олёша. В школу еще не вошёл годами. А я иное с собой его, как подмо̔гу. Тот с веником или с веткой. Знай, охлёстывает бока у Маруси, сгоняя с них комаров и мух. За это его я нет-нет на Марусю и посажу. Сидит верхом, как казак, знай себе, звезды разгадывает на небе.

Было много всего, - продолжала Людмила Михайловна. - Есть чего рассказать. Оди̔нова даже батюшку с Устья в Подлипное доставляла. На той же Марусе. Тот мне за это бумажную деньгу суёт.

- Не берём! – отгораживаюсь я от неё. И кланяюсь батюшке. Так же, как и он, отпускает мне свой поклон.

Был крайний вечерний час, была дорога, спускающаяся на землю. По этой дороге к Христовой обители и спускался хозяин неба. Так, мне кажется, всё и было.

ДВА БЕРЕГА

Два берега. Меж ними не река, а бездна, что разделяет местность на два края. Жизнь, как уверяет нас поэт, на правом берегу. Вся она там, где местный городок. Работает, гудит, чего-то ждет, кого-то любит, с кем-то спорит. Ну, а на левом берегу – большой погост. На нем всё бывшее. Оно из тех, кто поселился здесь недавно и давно. И если жизнь вся сложена лишь из того, что было в ней, и будет, то смерть воспринимает только прошлое, как в первый раз. Как если бы на правом берегу открылся вход туда, где не бывал никто.

ТАЙНЫЕ ЛЕСОРУБЫ

Лес никогда не бывает тихим. Он поёт с утра до ночи. Да и ночью он в том же пении. Почему он такой? Потому, что растёт. Лишь поздней осенью, как отдыхая, уходит в долгий покой. Однако слух у него хороший. То и дело слышит вкрадчивые шаги. Это его пожиратели. Тайные лесорубы, кому надо подзаработать. Вот и рубят его. Вся Россия трясется от рёва бензиновых пил. Ворует, кто как. Кто как тихий разведчик, немножко и осторожно. А кто с широким размахом – если и брать у природы, то только по-крупному, а возможно, и всё, что имеет она.

Защищать бы всем миром лесное богатство. Только как защищать, если рубщики стали пускать на боры и ельники дьявола с па̔лом. Лес горелый тоже можно продать. Получить то ли доллары, то ли рубли. И опять новый пал. Так, пожалуй, и всю Россию можно выставить на огонь. Однако среди защищающих лес, нет-нет да находятся те, от кого, как от ужаса, убегают. Почему? Потому, что они стреляют из-за ствола. Не наповал, надо думать, а так, чтобы дробь прошла чуть пониже спины. Не особо и больно, зато впечатляюще. Говорят, что такая защита еще никого в больницу не уложила. Зато научила брать с оглядкою не свое.

СОЛНЕЧНАЯ СУББОТА

В Бирякове сегодня всё ладно. На краю села млеющие рябины. Багровеет листва, приглашая к себе стаю чаек.

Тупые удары по волейболу. У ребят сегодня взволнованный день. Во что и играют, не сразу поймешь. Сумасшедшее солнышко вместе с мячом влетает в поленницу дров во дворе, и она рассыпается, как горушка. Кто-то ругается, кто-то смеется.

У родителей сбор урожая. У кого-то он в огороде. У кого-то в лесу. Осень бродит по улицам, как целуя село, где еще не поставлены зимние рамы, и всюду прыгают зайчики по стеклу. Это завтра всем будет некогда, а сегодня досуг. Солнечная суббота. Кому в чужую радость переселяться, так это не жителям Бирякова. Хватает своей.

Ближе к вечеру хромка заголосила. Играл же на ней дядя Коля. Для себя и для улицы. Просто так, да еще для памяти, чтобы вспомнить былые годы и то, как по ним, как на тройке, проехала жизнь.

Запахи поля и поздней рябины. Солнце уже на земле. Словно пахарь оно. Отработало и пошло ночевать в рябины.

Как разведчик, пронесся над крышами сизый сокол. Птица скрытная, но с загадкой. Что будет завтра – хотя и знает, но не откроется никому.

СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ

Путь, которым мы идем, невыяснен, поэтому и непонятен. Но всё равно ему дано, однажды завершиться. Кто долго жил, тот жаждет отдыха, какой приходит, словно сон в конце пути. Незримая душа устроит сон, и этим нас обережёт от суеты, которой переполнен мир. Незримая коснётся нас, как верная защита от грабежей и войн. Она, как власть того, кто сторожит всех нас. Заснувших много на земле. Никто их не разбудит. Да и кому будить? Сегодня – не кому. Хотя, как знать. Вдруг среди нас найдется тот, кто поведет сквозь сон. И приведет. Зачем? Затем, чтоб стало на душе, как на большой горе, откуда можно рассмотреть свою же жизн

ДЕРЖИСЬ!..

Слышу, как в желтеющей листве буянит ветер. И набирая силу, стремится повалить ближайший лес. Но тот стоит, не собираясь прогибаться перед ним. Он, как и человек, спокоен и силён.

О, благородный лес! Ты, словно рядовой боец перед наглеющим врагом. Вон скачут зайчики к тебе. И снегири – к тебе. Теперь Вы вместе. Зима Вам нипочём. Держись!..

ПОЖЕНКА

- Бабушка, почему тебя дедушка наш зовет По̔женкой?

- О-о! Это было давно. Сенокосили. Дедушка-то был парнем. Стоял на стогу. А мы, семеро девок, шли с грабельками по пожне. Вот он сверху и выбрал из семерых не кого-нибудь там, а меня! С тех пор Поженкой я и стала.