Я живу в Сергиевом Посаде и очень люблю его. Мне нравятся его тихие извилистые улочки, старинные храмы, деревянные дома, построенные в русском стиле, его зеленые оазисы и особенный хрустальный воздух, который, мне кажется, есть только у нас. Если бы мне предложили переехать в другой районный город, я бы ни за что не согласился - так прилепился всей душой к Сергиеву Посаду.
Мы с моей матушкой любим совершать пешие прогулки по нашему городу, каждый раз избирая новый маршрут. В один из теплых летних вечеров мы отправились в путь, намереваясь обязательно достичь окраины, - чем больше пройдешь, тем лучше себя чувствуешь. Не успели мы миновать и двух кварталов, как увидели маленькую щуплую старушку, которая вела себя как-то странно: пойдет в одну сторону, потом вернется, пойдет в другую, опять вернется.
Мы подошли к ней.
-Бабушка, - сказал я, - ты наверно заблудилась?
-Да, милок, кажется, заблудилась.
-А где ты живешь?
-Не знаю.
-Как не знаю? Где твой дом?
-Где-то тут, а где, не знаю.
-Ну, давай вместе поищем.
-Хорошо, милок.
Мы завернули за угол.
-Это твоя улица? Она называется Болотная?
-Вроде моя и вроде не моя.
Мы прошли еще немного.
-Это Клементьевская улица. Может, твоя?
-Кажется, моя.
-А как выглядит твой дом?
-Он большой.
-Это не твой? - я показал на одно из зданий.
-Не знаю.
Мы пошли дальше.
-Может, это твой дом?
-Кажется, мой.
Мы поднялись на второй этаж.
-А вот и моя фатера, - обрадовалась старушка.
Дверь была не заперта, да и замка никакого не было.
Мы вошли внутрь; старушка зажгла свет. Квартира была неприбранная, запущенная, воздух тяжелый.
-Как тебя зовут? - спросил я у хозяйки.
-Прасковья. Глупая Прасковья.
-С кем живешь?
-Одна.
-Родственники есть?
-Никого нет, все поумирали.
-Пенсию получаешь?
-Не сподобилась, сынок.
-Никто тебе не помогает?
-Свет не без добрых людей: соседи иногда принесут то супчика, то кашки, то хлебца.
-Ты различаешь, когда день, а когда ночь?
-Мне все равно.
-А сейчас ты куда шла?
-Я встала перед иконами и помолилась: Никола-угодничек, говорю, смерть близка, а я к ней не готова. Помоги мне причаститься. Избави меня от адского огня. А потом встала и пошла.
-Куда же ты пошла?
-В церковь.
-В церкви причащают только утром. А сейчас уже вечер.
-Я в этом, милок, не разбираюсь.
Мы попрощались.
На другой день я пришел к Прасковье ранним утром, исповедал ее, причастил, а потом пособоровал. Я делал это в течение нескольких недель, пока старушка не переселилась в иной мир.
Ее привезли в храм, и я совершил отпевание; затем мы похоронили ее на городском кладбище. Имя новопреставленной Прасковьи я занес в свой поминальный синодик.
