Суфийское братство шейха Ришата Мусина в Татарстане

 

Доклад на Всероссийской научно-практической конференции «Религия и религиоведение в современной России» (30 сентября 2016 года, Москва, МГУ)

 

Суфизм как религиозно-мистическое осмысление ислама был составной частью мусульманской традиции татар Поволжья и Урала. Его распространение относится еще ко времени существования Волжской Булгарии, когда тарикат (орден) Ясавия стал проникать с территории Средней Азии в XII веке. В дальнейшем в Поволжье появился тарикат Накшбандия, окончательно укоренившийся в XVII-XVIII вв. после вхождения региона в состав России. В конечном счете тарикат Накшбандия вытеснил тарикат Ясавия, став таким образом единственным направлением суфизма в Поволжье (лишь в 1990-е годы была попытка проникнуть в Татарстан сторонникам Ясавия, однако результата это не дало).

Для суфийского братства характерно наличие наставника (шейх, ишан, муршид) и его учеников (мюриды): практика функционирования такого объединения на протяжении длительного времени обеспечивается за счет передачи иджазы (разрешения на передачу цепочки сакральных знаний о религии) от шейха к мюриду. «Благодаря суфизму международные связи, утверждаемые шариатом и обеспечиваемые системой медресе, получили сильное моральное дополнение. Прежде всего, сами тарикатские ордена были международными. Несколько тарикатов образовывали гибкую взаимосвязанную сеть авторитетов, игнорирующую существующие политические границы и готовую распространяться на новые территории» [1], - характеризуют суфизм в Поволжье исследователи ислама у татар.

Как и любой тарикат, Накшбандия имеет несколько ветвей. Такая же ситуация имела место и в Поволжье: например, на рубеже XVIII-XIX вв. среди поволжских татар распространение имела ветвь муджаддидийа, к которой принадлежали часть крупных татарских богословов (Габденнасыр Курсави (1776-1812) и Габдрахим Утыз Имяни (1752-1836), а со второй половины XIX в. и на протяжении всего ХХ в., включая и советский период, функционировала ветвь халидийа (к ней принадлежали шейх Зайнулла Расулев (1833-1917), его мюрид Баязид Хайруллин (1871-1950) и уже мюриды Хайруллина Гарифулла Гайнуллин (1894-1984) и Габдельханнан Сафиуллин (1883-1971) [2]. Последний живший в Казани ишан Гарифулла Гайнуллин перед смертью передал иджазу своему мюриду Камилю Бикмухаметову, который приезжал к нему из Буинска (городок в Татарстане). Бикмухаметов был последним в этой цепочке татарских суфийских шейхов ветви халидийа: в 2000 году он скончался в Буинске, учеников он не имел, и, соответственно, иджазу никому не передал [3].     

Поэтому начавшееся возрождение ислама в Татарстане после распада СССР во многом происходило за счет внешнего влияния на мусульман региона. Это происходило как за счет проникновение нетрадиционных для данной местности течений ислама зарубежного толка (ваххабизм, запрещенных в России организаций «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами», «Джамаат Таблиг» и др.), так и суфийских братств, которые сумели сохраниться на Северном Кавказе, в Центральной Азии и Турции, несмотря на политику большевиков и кемалистов, во многом схожую в отношении религии. Память о суфизме как части религиозной традиции имеется среди татар, поэтому к суфизму, даже привнесенному из дальнего зарубежья (из Турции, например), отношение куда более спокойное, чем к ваххабизму, который стал восприниматься как угроза миру в России и как идеологическая основа для терроризма. Так, в ходе масштабного социологического исследования религиозной идентичности среди мусульман Татарстана, проводившегося в 2014-2016 гг. и охватившего 1200 человек, выяснилось отношение к суфизму среди них: «Большинство опрошенных респондентов не смогли интерпретировать, что такое суфизм - 73,7% и 65,2% соответственно в 2015 и 2016 гг. Для других респондентов суфизм - это прежде всего, «духовность и воспитание души» - 15,2% в 2015 г. и 19,7% в 2016 г. Данная категория респондентов воспринимает суфизм как «путь» нравственного очищения и самосовершенствования человека. Вместе с тем, присутствовали жесткие ответы, определяющие суфизм как «заблуждение и ересь/бидгат» - 8,3% и 11,7% в 2015 и 2016 гг., и «ширк» (грех) - 2,5% и 2,8%» [4], - сообщают исследователи.

Исследователи суфизма подчеркивают, что «в Поволжье суфизм пришел из Центральной Азии». «Незначительное влияние поволжский ислам испытывал со стороны суфиев с Кавказа. Но там господствовал шафиитский толк, и он для поволжских мусульман, по-видимому, оказался тяжел, - в отличие от ханафитского, распространённого на значительной части территории России и в Центральной Азии. Плюс к тому языком ислама у ханафитов России стал татарский, а у шафиитов остался арабский» [5], - считает санкт-петербургский исламовед Алексей Хисматуллин, специализирующийся на изучении суфизма.

 На сегодняшний момент суфизм в Татарстане представлен несколькими братствами, некоторые из которых появлялись в 1990-е годы, но не находили аудиторию последователей, другие же сумели сохраниться как относительно устойчивые группы, имеющие тенденцию к росту числа сторонников. Среди суфийских братств в Татарстане в постсоветский период можно выделить следующие: Ясавия, Кадирия, Хакканийа, «Сулейманджилар», «Исмаил ага», «Эренкёй», мюриды дагестанского шейха Саида Чиркейского, татарского шейха Ришата Мусина. Некоторые исследователи еще предлагают рассматривать группы «Нурджулар» (запрещенная в России экстремистская организация. - прим.) и «Хизмет» (последователей турецкого проповедника Фетхуллаха Гюлена) как суфийские братства [6], но это вопрос остается спорным. Во многом потому, что сами «Нурджулар» и «Хизмет» сами себя не позиционируют в качестве суфиев.

Из всех суфийских братств, которое в Татарстане сумело за постсоветский период оформиться в устойчивую общину во главе с ишаном, можно назвать группу последователей шейха Ришата Мусина, который относится к суфийской линии Накшбандия-Муджаддидия-Хусайния и обосновавшего в 1991 году в селе Старое Чурилино Арского района Республики Татарстан (ученики его называют Мухаммед-хазрат).

 

 

Ришат Мусин родился в 1931 году в Татарской АССР. После Великой Отечественной войны вернувшийся его отец с фронта переехал вместе с семьей в 1947 году в Андижан (Узбекистан) на заработки. Мусин работал на одном из промышленных предприятий города, во время работы случился несчастный случай, и на него обрушилась плита, которая сломала ему ногу, которую ему ампутировали. С этого времени он как одноногий передвигается с костылем и является инвалидом.

Проживая в Узбекистане, он стал активно верующим, присоединился к местной мусульманской общине, где были сильны суфийские традиции, сохранявшиеся и функционировавшие и в советское время. От проживавших в Узбекистане суфийских шейхов Мусин принял иджазу от духовного лидера Накшбандийского тариката ветви Хусайния Ибрахима Маматкулова (1937-2009), получил право быть шейхом (муршидом), после чего вернулся обратно в Татарстан. Вот как о нем пишет о нем татарский богослов Валиулла Якупов в своей диссертации: «Если принять во внимание тот факт, что значительное число татар в советское время переселилось в Узбекистан, и наличие в этой республике значительных устойчивых суфийских традиций, не вызывает удивления, что некоторая часть татар Узбекистана была вовлечена в распространенный там тарикат. Причем один из них, Ришат-хазрат Мусин дошел до степени муршида, в 1991 году он вернулся на родину в Татарстан, в село Чурилино Арского района, и вокруг него постепенно сложился центр притяжения интересующихся Накшбандией, переросший к концу 1990-х годов в устойчивую группу классического тари ката Накшбандия» [7].

Среди мюридов шейха Ришата Мусина можно встретить представителей высшего мусульманского духовенства Татарстана: главного казыя Татарстана Джалиля Фазлыева, председателя Совета улемов ДУМ РТ Абдуллу Адыгамова, экс-муфтия Татарстана Ильдуса Файзова, начальника отдела дагвата ДУМ РТ Нияза Сабирова и др. Важная деталь при изучении этого суфийского братства: все его мюриды стараются не афишировать свою принадлежность к этому суфийскому братству, поскольку полагают, что публичная демонстрация своей близости к суфизму может только привести к обвинениям со стороны ваххабитов, многие из которых категоричны в своей неприязни к суфиям. 

 

 

Сам шейх Ришат Мусин проживает в исторически русском селе Старое Чурилино, в котором находится церковь Казанской иконы Божьей Матери, построенная 1830 году (в 1992 году была возвращена верующим, в храме совершаются богослужения в праздничные дни и по воскресеньям).

  

 

И хотя за советское и постсоветское время этнический состав населения села изменился (в нем проживают 69% татар и 28% русских по переписи населения 2002 года), конфликтов на межэтнической почве не зафиксировано, в селе построена мечеть, сам Мусин на вопрос о совместном проживании с православными христианами мусульман отзывается доброжелательно. По его словам, «христиан нельзя считать кяферами (неверными), потому что они тоже верят в Бога», только, как он считает, они «верят в него по-своему, не так, как мусульмане» [8].

Точная численность членов суфийского братства шейха Ришата Мусина неизвестна, но условно его последователей можно разделить на 2 группы: на учеников (мюридов) и симпатизантов, которые по тем или иным причинам не могут принять всех требований, чтобы считаться учениками. К примеру, элементарная обязанность для ученика - чтение намаза: если человек не может выполнять его пятикратно и ежедневно, то уже только по этой причине он не может стать учеником: «Ко мне один раз приехал один депутат-татарин, который хотел стать моим мюридом. Я его спросил читает ли он намаз 5 раз в день. Он ответил, что из-за работы не может совершать намаз каждый день. «Как же ты можешь стать мюридом, если даже намаз не можешь совершать?!» - ответил я» [9].

Нами численность учеников (мюридов) шейха Ришата Мусина на сегодняшний момент оценивается в 150-200 человек.

Отметим, что в Татарстане со стороны мусульманского духовенства и властей нет однозначного отношения. В период нахождения на посту муфтиев Духовного управления мусульман Республики Татарстан Габдуллы Галиуллина (1992-1998) и Гусмана Исхакова (1998-2011) с их стороны не было поддержки распространению и укоренению суфизму, но в тоже время они и не препятствовали этому процессу. Более того, со стороны заместителя муфтия Татарстана Валиуллы Якупова (занимал эту должность в 1998-2011 гг.) было явно благожелательное отношение к суфизму и его распространению в постсоветский период, что он пытался обосновать ссылками на опыт Узбекистана и Дагестана. В подготовленной им аналитической записке по итогам проведенной в Казани конференции «Суфизм в Поволжье: история и специфика» (2000) отмечалось, что необходимо способствовать распространению суфийских традиций накшбандийского тариката, поскольку это «могло бы облегчить противодействие ваххабитско-экстремистским вариантам ислама» [10]. Т.е. суфизм видится в качестве идеологической опоры в противостоянии с ваххабизмом.

Светские власти в Татарстане к суфизму относятся более настороженно. Вот, что писал об этом занимавший пост председателя Совета по делам религий при Кабинете министров Республики Татарстан в 1997-2008 гг. Ринат Набиев высказывался на эту тему следующим образом: «С 1990-х гг. наблюдается возрождение интереса к суфизму в татарском обществе под влияние иностранных течений (нурджилар) и Дагестана. По некоторым данным, в Дагестане мюриды Саида эфенди Чиркейского контролируют не только приходы и учебные заведения, но и оказывают влияние на политику должностных лиц <...> В настоящее время в РТ все время подчеркивается политика толерантности и светскости, что не допускает вмешательства представителей религии в дела государства, включая представителей суфийских братств. Необходимо также отметить, что суфии не регистрируют свои общины как религиозные объединения, что также выводит их из правового поля, не дает возможности использовать права и выполнять обязанности, определенные законами» [11].

С приходом на пост муфтия Татарстана Ильдуса Файзова (2011-2013) и Камиля Самигуллина (с 2013 года и по настоящее время), который является мюридом суфийского ультраортодоксального джамаата «Исмаил ага», однозначно наметилась тенденция к реставрации суфизма [12]. Однако сами суфии в Татарстане пока стараются не афишировать открыто свою принадлежность к суфийским тарикатам. Вызвано это несколькими причинами: во-первых, широкие слои татарского населения могут не понять и не принять суфизм (некоторые религиозные практики, в частности, зикр, будет казаться экзотичными и непонимаемыми, особенно если будет делаться громкий зикр); во-вторых, открытое позиционирование высшего духовенства Татарстана в качестве суфиев неизбежно вызовет противостояние с ваххабитами, численность которых достаточно значительно в регионе, и чтобы избежать этого, проще пока не обозначать себя в качестве суфиев, хотя сами ваххабиты в республике высказывают недовольство суфийским муфтием; наконец, в-третьих, это неизбежное подозрительное отношение государственных органов Татарстана к суфизму, что вполне понятно: суфийские братства действуют как полузаконспирированные сообщества, некоторые из которых имеют шейхов, проживающих заграницей, что соответственно, ставит вопрос о лояльности их последователей в Татарстане российским властям. Поэтому реставрация суфизма пока идет через популяризацию дореволюционного религиозного наследия, повышения к нему интереса, проведение конференций и круглых столов на эту тему, издание и переиздание сочинений суфийских шейхов, организацию выставок, съемки документальных фильмов и т.п.

Подводя итог, отметим, что внешне суфийское братство шейха Ришата Мусина, принадлежащего к тарикату Накшбандия, не обозначают себя как отдельная религиозная группа, противостоящая остальным несуфийским течениям ислама в Татарстане, предпочитая популяризацией интереса к суфизму как богатому и неоцененному наследию татарского народа продвигать его постепенную реставрацию. Учитывая, что к этой группе относится часть высшего мусульманского духовенства Татарстана, можно говорить об определенной степени влияния самого Ришата Мусина на ситуацию в мусульманской умме региона. Однако сам он и в силу преклонного возраста, и в силу определенной скромности своего образа жизни (он живет в небогатом доме в деревне, сказать о каком-то его материальном богатстве не получается), старается не вмешиваться в дела Духовного управления мусульман Республики Татарстан.

 

 

Потом его мюридом нынешний муфтий Татарстана Камиль Самигуллин не является, хотя бывал у него и относится к нему почтительно. Для самого братства в ближайшее время большим испытанием будет вопрос о преемнике шейха: Мусину далеко за 80 лет, и сформировавшееся его стараниями за 25 лет постсоветского периода суфийское братство в Татарстане должно продолжить свое существование.

 

Автор и суфийский  шейх  Ришат Мусин

 

 

  

Примечания:

 

1. Мухаметшина А.В. Ислам в Среднем Поволжье: общее и особенное: монография. - Казань: Татарское книжное издательство, 2014. - С.72

2. Миннуллин И., Минвалеев А. Суфизм советском Татарстане: к постановке проблемы // «Эхо веков». - 2007. - №1. - С.149

3. Гатин А. А. Ветвь Накшбандия-Халидия в советский период: опыт исторической реконструкции // Мусульманский мир Российского Востока: традиции и новации: Материалы Международного научно-практического симпозиума, 13 - 15 мая 2013 г., Уфа - Учалы / Сост. Г.Б. Азаматова, Л.Ф. Тагирова, М.Н. Фархшатов. - Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2013. - С. 113

4. Мухаметзарипов И.А. Религиозная идентичность мусульман Республики Татарстан (по материалам социологических исследований) // Гармонизация межэтнических и межконфессиональных отношений в Республике Татарстан. Сборник научных трудов / Т.А. Титова, В.Е. Козлов, Р.Ф. Патеев. - Казань: Изд-во «Артифакт», 2017. - С.143-144

5. Алексей Хисматуллин: «Главная цель для суфия - увидеть Аллаха при жизни» // «Минарет». - 2005. - №1. - С.51

6. Тагиров Р.Г. Некоторые проявления суфизма в современном Татарстане // Сборник научных статей студентов Российского исламского университета, 1998-2004 гг. / науч. ред. Закиров Г.Г. - Казань, 2005. - С.96-97

7. Якупов В.М. Ислам в Татарстане в 1990-е годы. - Казань: Издательство «Иман», 2005. - С.94-95

8. Полевые материалы автора. Личная беседа автора с Ришатом Мусиным (10 апреля 2013 года)

9. Полевые материалы автора. Личная беседа автора с Ришатом Мусиным (10 апреля 2013 года)

10. Мухаметшин Р.М. Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана в ХХ веке. - Казань: Татарское книжное издательство, 2005. - С.209-210

11. Набиев Р. Суфизм и духовное пространство Российской Федерации // Суфизм как социокультурное явление в российской умме. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Казань, 21 ноября 2006 г.) / Отв. ред. и сост. И.К. Загидуллин. - Нижний Новгород: ИД «Медина», 2007. - С.45

12. Приймак А. В Казани занялись импортозамещением суфизма // "Независимая газета", 3 августа 2016 года. URL: http://www.ng.ru/ng_religii/2016-08-03/5_kazan.html

 

Впервые опубликовано:

Сулейманов Р.Р. Суфийское братство шейха Ришата Мусина в Татарстане: численность, особенности религиозной группы, степень влияния на мусульманскую умму региона // Мусульманский мир. - 2017. - №3. - С. 26-32