Принципиальные различия между христианскими Таинствами и языческими ритуалами

Продолжая говорить о христианстве, как о совершенно уникальной религии, имеет смысл рассказать о тех дарах, которые получили все христиане исключительно благодаря Жертве Христовой. В данной работе речь пойдет о христианских Таинствах, как о принципиально новом явлении в религиозной истории, ибо дохристианская религиозная практика таковых (Таинств) не знала. Человек знакомый с историей религий может возразить: в языческих религиях присутствует множество мистерий, инициаций, обрядов, ритуалов и т. д. И термин «мистерия» и русское слово «таинство» происходят от древнегреческого слова μυστήριον (тайна, таинство) и тем не менее разница между двумя этими понятиями весьма существенная. Наша задача показать - в чем состоит сущностная сторона этого различия, а также указать на содержание христианских Таинств, как на предмет принципиального отличия от языческих ритуалов.

Историкам религий известно, что какие либо внятные свидетельства о языческих мистериях (об их смысле, содержании и направленности) имеют весьма позднее происхождение и относятся к эпохе не ранее II века н. э. Более того, исторических источников, из которых позволительно почерпнуть информацию о языческих культах не так уж и много: о них пишут платоник Апулей (125-170 гг.), неоплатоник Порфирий (232 - 306 гг.). Более того, интересные исторические свидетельства о языческих мистериях содержатся в трудах христианских апологетов - свт. Климента Александрийского (150 - 215 гг.), Тертуллиана (165 - 225 гг.). О христианских Таинствах историческая наука имеет сведения, относящиеся к I веку и данные сведенья достаточно подробны - они представляют не только само чинопоследование, но и историю возникновения, догматический смысл и содержание. Другими словами - исторические свидетельства о языческих мистериях появляются уже в христианскую эпоху, а соответственно, атеистическая критика, видящая в христианстве сплошной «рассадник заимствований» выглядит весьма неубедительно (как и всякий другой раз), т. к. ситуация могла быть диаметрально противоположенная. Доподлинно известно, когда император Юлиан Отступник (правивший в 361-363 гг.) решил возродить язычество, то он повелел «сконструировать» языческие обряды «по модели» христианских Таинств. Таким образом, христианским Таинствам Крещению и Евхаристии были противопоставлены т. н. митраистские «тавроболии».

Кстати, о митраизме... Чаще всего атеистическая и неоязыческая критика обращает свое внимание на некое сходство христианских Таинств и мистерий, присущих индоиранскому культу Митры. Однако на сегодняшний день историческая наука может утверждать, что распространение митраизма на территории Юго-Восточной Азии и Европы началось только с конца II века н. э. По-сути вся область эллинизма той эпохи, т. е Греция, Македония, Фракия, Вифиния, Тирия, Палестина, Египет не имела внятного представления о культе Митры, но уже была знакома с христианством. Поэтому вполне возможно вести дискуссии касательно фактора заимствований, только объективные исторические данные склоняют нас к принятию того, что именно митраизм в III-IV вв. многое позаимствовал у своего главного конкурента в Европе - христианства, но не наоборот. Выше мы привели пример действия Юлиана Отступника. Блж. Августин в свою очередь приводит восклицание одного фригийского жреца: «Et ipse Pileatus chrstianus est» («и сам Митра христианин»), что, несомненно, выдает в говорившем человеке какое-то искреннее стремление хоть как-то оправдать языческое заблуждение перед утверждающимся христианством. Не стоит забывать, что сами христиане резко отрицательно относились к языческим мистериям, почитая последние за духовную скверну, о чем пишут почти все раннехристианские апологеты, что в свою очередь только подтверждает маловероятность каких-то заимствований оттуда.

Тем не менее, во внешней стороне совершения между христианскими Таинствами и языческими мистериями действительно имеется некоторое сходство. Скажем вода (как материал), используемая в Таинстве Крещения присутствует и во многих языческих мистериях и магических практиках и рассматривается, как символ сакрального очищения. На первый взгляд может показаться, что и внутренняя сторона языческих ритуалов чем-то схожа с христианскими Таинствами - определенные культовые действия (в представлении язычников) должны дать человеку некие мистические силы, некую метафизическую «защиту», у шаманов эти обряды должны обеспечить «подчинение» духов и т. д. Здесь нужно подчеркнуть один очень существенный момент - магическое сознание подразумевает, что мистериальные действия (ритуалы и обряды) сами по себе (по факту их совершения) дают человеку соответствующие мистические силы (или помогают в повседневной жизни) вне зависимости от нравственного или духовного состояния этого человека и подчас даже вне зависимости от его религиозности. Такова фабула понимания языческих мистерий.

В рамках христианства кардинально иной взгляд на этот вопрос. Христианские Таинства есть определенное действие Бога, Божественной благодати на человека посредством внешних культовых действий священника (священнодействий). За каждым подобным действием, за каждым Таинством стоит не механизм (не «банкомат», который выдает денежные купюры при правильном наборе кода), а Личность Бога Живого! «Ты бо еси приносяй и приносимый»[i] - говорится в евхаристической молитве, т.е. священник совершает священнодействие, а Дар Божий таинственно (непостижимо для наших грубых органов чувств и рационального мышления) сообщает Сам Создатель. В христианстве общение между Богом и человеком - это общение между двумя свободными и разумными личностями. Бог есть Любовь и всегда Любовь, и Он в любую секунду готов дать человеку в преизобилии Свою благодать, однако человек далеко не всегда любовь и вследствие своей нравственной и духовной нечистоты он не всегда способен принять этот Великий Божественный Дар. А посему результативность совершенного Таинства напрямую зависит от нравственного и духовного состояния человека. А посему совершенное священником Таинство может не иметь ожидаемых (человеком) результатов или иметь, но прямо противоположенные. Совсем неслучайно Апостол Павел, говоря о Таинстве Евхаристии, предупреждает: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет в осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11: 28-29).

Также имеет смысл раскрыть различие в понимании самого термина μυστήριον (таинство) в языческой культуре и культуре христианской мысли. Почти во всех языческих культах присутствует деление своих последователей на «посвященных» и «профанов», наличествуют разные степени посвящения и т. д. В контексте вышесказанного почти всегда знание язычника о мистериях было следствием прошествия им некоей инициации или «посвящения», ибо «тайные обряды» на то и тайные, т. е. сокрытые от глаз и ушей непосвященных. Смысл и содержание некоторых ритуалов можно было узнать, только пройдя целый ряд различных инициаций-посвящений, ибо таковые (ритуалы) были «великой тайной» и о них нельзя было прочитать в общедоступной литературе.

В христианстве мы видим принципиально обратное: человек не может стать участником Таинства (допустим Крещения) не зная смысла и цели совершения такового, не зная основ христианского вероучения. С первых веков существования христианской веры основываются т. н. катехизические (вероучительные) школы, в задачу которых входит как раз подготовка к принятию Крещения тех, кто хочет стать христианином. В рамках этих учреждений пишутся целые труды, т. н. «огласительное беседы», т. е. педагогические трактаты, которые нацелены на то, чтобы человек, заинтересовавшийся христианской верой, мог почерпнуть из них соответствующую информацию о таковой, а также узнать смысл и содержание непосредственно Таинства Крещения. Сам термин μυστήριον (Таинство) употребляется не в значении того, что происходящее имеет какой-то тайный, конспирологической смысл и сокрыто от глаз и ушей непосвященных, а в знак того, что посредством священнодействия человеку таинственно (т. е. непостижимо для наших грубых органов чувств) подается благодать Божия. Столь же таинственно (т. е. непостижимо для рационального мышления) эта благодать Божия помогает человеку в его духовном росте (опять же непостижимом) и в аспектах телесной жизни.

[i] Служебник, стр. 129