Памяти русского бытописателя, поэта, журналиста, переводчика Аполлона Аполлоновича Коринфского (1868-1937) ниже мы публикуем одну из глав самого крупного его сочинения - «Народная Русь».
Публикация (в сокращении, приближенная к современной орфографии по первому изданию: Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. - М.: Изд. книгопродавца М.В. Клюкина, 1901) подготовлена специально для Русской Народной Линии. Разбивка на части - редакции РНЛ.
***
В одной свадебной песне еще более ласковыми словами ублажается каравай хлеба: «Свети, свети, месяц, нашему короваю! Проглянь, проглянь, солнце, нашему короваю! Вы, добрые люди, посмотрите, вы нашего коровая отведайте, вы, князь с княгиней, покушайте!»
Другая - так и зовется, коровайною: «Коровай катается, коровай валяется, коровай на лопату сел, коровай на ножки встал, коровай гряды достал. Уж наш-то коровай для всей семьи годен, для всей семьи - чужой родни: чужому батюшке заесть, чужой матушке закушать, молодой княгине нашей утричком прикушать; молодому-то князю нашему сыто-насыто наесться!».
Красно говорит охочая до крылатого словца деревня о хлебе-батюшке, послушать любо. «Хлеб за брюхом не ходит!» - молвит народ, всю жизнь ходящий за хлебом и около хлеба. «Ищи - как хлеба ищут», - прибавляет он к этому слову меткое присловье, указывая на трудность добывания хлеба. «Как хочешь зови - только хлебом корми!» - вылетает из народных уст окрыленный голосом голодной нужды прибауток. «И пес перед хлебом смиряется!», - цепляется за него другой, еще более резкий по своей неумытой-неприглаженной правдивости. Но тут же у мужика-хлебороба про запас и третье - веселенькое - словцо. «Что нам хлеб - были бы пироги!», «Где хозяин прошел, там и хлеб уродился!» - приговаривает он.
Народ не считает деньги за двигателя жизни. «Не держи денег в узлу, держи хлеб в углу!» - говорит его устами житейский опыт. - «Ел бы богач деньги, кабы убогий хлебом не кормил!» - дополняет он высказанную мысль: «И беду можно с хлебом съесть!», «Не дорог виноград терский, дорог хлеб деревенский: немного укусишь, а полон рот нажуешь!», «Без хлеба - смерть!», «Хлеба ни куска, так и в тереме тоска; а хлеба край, так и под елью рай!», «Палата бела, а без хлеба - беда!», «Хлеб на стол, и стол - престол; а хлеба ни куска, и стол - доска!», «Без хлеба - не крестьянин!». Неприхотлив русский пахарь: «Как хлеб да квас, так все у нас!», - похваляется он: «Хлеб да вода, мужицкая еда!», «Хлеб (ржаной) - калачу (пшеничному) дедушка!», «Калач приестся, а хлеб - никогда!», «Покуда есть хлеб да вода - вполбеды мужику лихая беда!»...
Любит погуторить честной деревенский люд; никогда он не прочь - острым словом перекинуться. А и метко же бывает об иную пору это словцо мужицкое: скажешь - как пить дать, не в бровь, а в самый глаз попадет!.. «Родись человек - и краюшка готова!» - гласит оно. «Без краюшки - не прожить и седой старушке!», «Люди за хлеб - так и я не слеп!», «Каков ни есть, а хлеб хочет есть!», «Урод-урод, а хлеб в рот несет!», «Голодной куме - все хлеб на уме!» - словно житом ниву засевают, сорят по людям присловиями одни люди добрые. «Не я хлеб ем, а хлеб - меня ест!» - пригорюниваются другие. «Мужик на счастье засеял хлебца, а уродилась лебеда!» - махают рукой третьи. Но навстречу этому слову идет уже и новое, хотя в стародавние времена сложившееся в народной Руси: «Это что за беда, коли вó ржах лебеда; а вот нет хуже беды - как ни ржи, ни лебеды!», «Всем сытым быть - чистого хлеба не напастись: проживем - не умрем, коль с лебедой пожуем!», «Не всем пирог с начинкой, кому - и хлебец с мякинкой!» Охотники до зелена-вина государева от словец о хлебе не прочь зачастую перейти и к присловьям о «хлебной водице». А чем не красны хотя бы такие прибаутки, например, как: «Нет питья лучше воды, коли перегонишь ее на хлебе!», «Хлебом мы сыты, хлебом мы и пьяны!», «Полюби Андревну (соху), так и хлебом брюхо набьешь, хлебным пойлом горе зальешь!»
Среди загадок русского народа встречается немало говорящих о хлебе. Вот некоторые из них, занесенные собирателями живой старины в неисчерпаемую сокровищницу великорусского языка: «Лежит бугор между гор, пришел Егор, унес бугор (хлеб в печи)!», «Режу, режу - крови нету!», «Что без кореньев растет, без костей встает?», «Режут меня, вяжут меня, бьют нещадно, колесуют, пройду огонь и воду, конец мой - нож да зубы!» - говорит о себе хлеб, питающий своего неустанного вековечного работника.
В русском народе, от мала до велика, коренится сознание того, что Господь повелел от земли кормиться. Но, по тому же народному слову, и земля не всякого человека захочет кормить: «Бог не родит, и земля не даст; Бог не даст, и земля не родит!» - говорят в крестьянской Руси. Хотя и сложилось в ней присловье - «Не земля родит, а небо!», но с гораздо большей уверенностью повторяет деревенщина-посельщина такие, как: «Земля-мать, подает клад!», «Какова земля, такой и хлеб!», «Добрая земля - полная мошна, худая земля - пустая мошна!», «Чего на землю не падет, того земля не подымет!» и т.д. Сельскохозяйственный опыт подсказал крестьянину слова: «Добрая земля назем раз путем примет, да девять лет помнит!», «Не та земля дорога, где медведь живет, а где курица скребет!», «На доброй земле сей яровое раньше, на худой позже!».
Изо всех хлебов ближе, родней изо всех для русского пахаря рожь. Зовет он «матушкой», «кормилицею» величает, именует ее своим «богоданным богачеством». Про ржаной черный хлеб у него и своя песенная слава сложена:
«..............................................
А эту песню мы хлебу поем, слава!
Хлебу поем, хлебу честь воздаем, слава!
Старым людям на утешение, слава!
Добрым молодцам на услышание, слава!»
«Матушка-рожь кормит всех сплошь, а пшеничка - по выбору!» - говорит мужик; говоря, простота, приговаривает: «Красно поле рожью!», «Не кланяюсь и богачу, коли рожь молочу!», «И год хорош, коли уродилась рожь!..» По старинной народной примете, рожь поспевает из закрома в закром в таком порядке: две недели зеленится, две недели колосится, две недели отцветает, две недели наливает, две недели подсыхает да две недели хозяину поклоны бьет, жать себя просит: «Торопись, - говорит, - а то зерно уплывет!» Она же, матушка, ведет к мужику и такую речь: «Сей меня хоть в золу, да в пору!», «Сей хоть в песок, да в свой часок!», «Сеять-то, сей, да на небо поглядывай, дождичка у Бога моли!» Если сев ржи придется во время полуночного (северного) ветра, то - по примете - рожь выйдет крепче и крупнее зерном. Тороватый на приметы деревенский люд говорит, что если при посеве ржи пойдет дождик мелкий, как бисер, то это Бог об урожае весть подает; а если пойдет ливень, то лучше и не продолжать сева, а скорее поворачивать оглобли домой, - не то быть худым всходам. Сложились и у бедняков-бобылей свои бобыльские слова про рожь-кормилицу. «Хороша рожь уродилась, да другим пригодилась!», - говорит их устами народная Русь: «Ходи да любуйся на соседнину рожь!», «Пойду туда, где про меня рожь молотят!», «У кого не засето, тому и тужить об урожае горя нету!»... Привыкшие к неурожайным годам пахари обмолвились про свое житье-бытье серое таким красным словцом: «У нас народ все богатеет: земли от семян остается!», «Не сей, не тужи, знай - котомку за спиной держи: Бог подаст, как по миру нужда погонит!» Об озимой ржи ходит в народе старая загадка: «Загану я загадку, закину за грядку: в год пущу, а в другой выпущу!»
«Ржаница» идет, по народному слову, «мужику на сыть», а пшеница - «на верхосытку». Пшеница - «ржи богатая сестра», она не кормит, а прикармливает. «Одним пшеничным пирогом мужик сыт не будет, коли ржаного хлеба не добудет!», «Пшеничка - привередница: и кормит по выбору!», «Пшеница - невеста разборчивая, не ко всякому мужику в дом пойдет!», «В поле пшеница годом родится, матушка-рожь - из году в год!»...
Песни о пшенице - в большинстве случаев - девичьи песни. Все они по своему содержанию сбиваются на одну и ту же.
«Я у матушки на пшеничниках,
Я у батюшки на житничках росла,
Что бела росла, красна выросла...» и т.д.
(Окончание следует)
