Рождение монастыря. 2003 - 2006 годы
Матушка взялась опекать первую монахиню, как родную дочь. Когда видела, что она притомилась, привозила к нам домой и оставляла ночевать, мы вместе вкушали трапезу, молились. Весной 2003 года Владыка по рекомендации отца Мирона благословил постриг еще трех прихожанок. Затем стала монахиней Иоанной и моя тетушка Мария. В апреле приняли постриг родители матушки, они получили новые имена - монах Гавриил и монахиня Елисавета. Так родилась небольшая монашеская община. Произошло это когда в нашем храме начались ежедневные богослужения, и жизнь прихода стала напоминать монастырскую, ведь многие прихожане ежедневно посещали богослужения. Три молодые монахини жили при храме, а пожилые и болезненные - у себя по домам.
То, что происходило, было не совсем обычно для церковной жизни Самары. Монашеские постриги на приходе взволновали многих и породили целую дискуссию. Некоторые говорили, что перед постригом необходимо монастырское послушание, и только в монастыре можно принимать монашество. В целом они были правы, но, учитывая, что в то время монастырская жизнь только восстанавливалась, да и монастырей имелось мало, следовать этим советам было затруднительно.
Матушка с архим.Мироном (Петеляевым). 2007 г.
Отец Мирон нас утешил, объяснив, что Владыка благословил принять монашеский постриг тех, у которых стаж церковного послушания - около десяти лет. Владыка Сергий положил конец этим спорам, сказав на епархиальном собрании, что постриги на приходах - дело хорошее и свидетельствует о развитии духовной жизни в приходских общинах.
В пасхальные майские дни 2003 года мы пригласили нашего Владыку посетить Рождествено, и он дал свое согласие. Готовить дом и трапезу к приему Владыки матушка позвала троих молодых монахинь. Матушка готовилась к приезду Владыки, как ко встрече Самого Господа: так она благоговела и трепетала. Старалась сделать все, чтобы доставить Владыке радость и минуты отдыха. Монахини как могли ей в этом помогали.
Владыка прибыл с гостями на небольшом кораблике. Отведав предложенное угощение и убедившись, что в нашем садике не погуляешь, решили посетить село Подгоры, что в пятнадцати километрах от Рождествено. Село оказалось заброшенным, жили в нем пожилые люди да небольшое количество дачников, многие дома имели плачевный вид. Посреди села стоял старинный полуразрушенный храм, рядом притулился небольшой дачный домик, и недалеко виднелись бетонные коробки каких-то строений. Вокруг храма громоздились кучи земли, песка, щебенки, вся территория заросла лопухами и крапивой. Посреди этого «лунного» пейзажа стоял батюшка в рабочей одежде с тележкой в руках и пытался разглядеть нежданных гостей. Увидев Владыку, он оставил тележку и подошел под благословение. Это был зачинатель восстановления подгорского Свято-Ильинского храма отец Владимир Семеной. Он служил настоятелем Никольского храма в поселке Смышляевка, а в свободное время приезжал в Подгоры. Несмотря на его героические усилия, дело продвигалось медленно. Понимая, что отцу Владимиру восстановить храм невозможно, а прислать семейного священника в разоренное село - значит обречь его на голод, Владыка посмотрел в мою сторону. «Отец Евгений, - сказал он, - бери своих монахинь и переезжай в Подгоры строить монастырь». Матушка стояла рядом и все слышала. От неожиданности я не нашелся, что ответить, да Владыка и не настаивал на немедленном согласии. Матушка, словно предчувствуя, стала внимательно оглядывать территорию своего будущего монастыря, при этом сохраняя полное спокойствие.
Вернулись в Рождествено, монахини напоили нас чаем. Вместе с гостями поехали на пристань, и, когда поднялись на палубу, Владыка повторил то, что говорил в Подгорах. И опять от неожиданности я промолчал. Когда подходили к самарскому берегу, услышал в третий раз благословение на строительство монастыря. Тогда, сложив ладони крестом, наклонив голову, принял от благословляющей руки Владыки новое послушание, как из руки Божией.
Собирались недолго. 5 июня 2003 года, в день Вознесения Господня, отслужили Божественную Литургию, взяли нехитрые пожитки и переправились на другой берег Волги в Рождествено. На машине добрались до Подгор. Матушка и три монахини расположились в маленькой комнатке дачного домика, а мне досталась палатка. Среди куч земли наскоро соорудили трапезную, представлявшую собой несколько столбов, обтянутых полиэтиленовой пленкой. Крышей служил покрытый рубероидом дощатый настил. Внутри сложили из кирпича плиту с прямой трубой, сколотили стол и скамейки, полы были земляные. Матушка с монахинями перенесли в это странное сооружение посуду, продукты и разные узелки. Заглянув к ним через некоторое время, замер от удивления: на плите кипели кастрюли, в которых уже что-то готовилось, столы были застелены разноцветными скатерками, в углу стояла икона, перед которой горела лампада, на столе - цветы. Монахини что-то нарезали, гремели посудой, матушка, как всегда подтянутая и красивая, управляла этой рабочей суетой, а когда, оглянувшись, увидела меня, спросила: «Ну как, хорошо?»
Прихожане восприняли новое послушание с большой радостью, было время отпусков, и многие из них приехали к нам на подмогу. Нашлись военные палатки, и около храма вырос палаточный городок. Что-то необычное происходило здесь: везли стройматериалы, косили траву, десятки людей с радостными лицами перемещались по территории, и не с пустыми руками, пилили, стучали, копали, пели, молились - духовный порыв чувствовался во всем. В первую очередь, готовили храм к богослужению. Матушка все заботы о монахинях и паломниках взяла на себя, организовывала ночлег и пропитание. Дом, семья, дети, внуки отошли на второй план, вся ее оставшаяся жизнь была связана с этим Богом данным местом.
Приходская и монашеская общины еще составляли единое целое. Когда в полуразрушенном храме отслужили первую Божественную Литургию, вдохновение, витавшее в воздухе и наполняющее первых строителей рождающегося монастыря, для многих сменилось призванием. Определились желающие принять монашество и остаться в Подгорах. Монашеская община увеличивалась. Лето заканчивалось, для монахинь был построен келейный корпус, но он не смог вместить всех насельниц. К осени достроили дом, в котором матушка поселилась в собственной келии, жили там и другие сестры, но почему-то дом сразу стали называть игуменским.
Осенью и зимой постриг приняли и несколько наших прихожан, образовалась небольшая мужская монашеская община. Для монахов оборудовали келии в отдельном домиек. Владыка рукоположил первых иеромонахов и иеродиакона. Храм почти восстановили, и службы стали совершаться чаще.
В начале зимы 2004 года приехал отец Мирон, и мы с матушкой вернулись домой в Самару, чтобы встретить своего старца. К этому времени матушкина болезнь, которая ее беспокоила, но за нахлынувшими заботами и хлопотами почти не замечалась, стала давать о себе знать. В этот приезд отец Мирон как никогда много внимания уделял матушке, он просил ее петь свои песни, которых к этому времени было написано достаточно много, они подолгу уединенно беседовали, по вечерам пели дуэтом. В матушкиных песнях появились особые интонации, все чаще говорилось о приближающейся встрече с Господом, стихи становились более покаянными, в них пробивался радостный свет иной жизни.
В один из вечеров матушка вышла из кельи отца Мирона и сказала мне, что он благословил ее принять монашеский постриг и она согласилась. В дверях показался старец, и мне, еще не успевшему как-то отреагировать на это сообщение, сказал: «Вам, отец Евгений, тоже необходимо принять постриг, а то строите монастырь, а сами не монах. Пишите Владыке прошение, а я дам вам рекомендацию».
Взяли бумагу и ручки, стали писать прошение на постриг. Матушка пояснила мне, что отец Мирон посоветовал ей поторапливаться. «А то можно не успеть», - сказала она спокойно. При первой возможности мы пришли к владыке Сергию на прием. Подали ему наши прошения, автобиографии, рекомендации, при этом очень волновались. Прочитав, Владыка был немного удивлен, внимательно посмотрел на нас и сказал, что ему надо подумать. Через несколько дней, получив прошения с благословением, стали готовиться к постригу.
Постриги в храме прп. Сергия Радонежского происходили в то время уже довольно часто. Особенностью этого чина в нашем приходе являлось то, что никто, кроме духовника и малого числа лиц, не знал, кого будут постригать. И только когда начинался постриг, становилось ясно, кто принимает ангельский чин. Так благословил отец Мирон, чтобы избежать разных соблазнов и искушений. Демонические силы очень не любят монахов и всячески с ними воюют, так вот, чтобы раньше времени не вызывать огонь на себя, применялась такая конспирация.
Матушка с помощью сестер приготовила монашеские облачения и все необходимое для совершения этого восьмого таинства, таинства будущего века. Отец Мирон назначил постриг на 21 марта 2004 года, день весеннего равноденствия, когда день равен ночи. Пригласили всех монашествующих нашей общины и всех знакомых монахов города. Прихожане уже знали, что если в храм съезжаются монахи - жди пострига. Как всегда, имена постригаемых не разглашались. Матушка помогала в храме раскатывать дорожки, мы с диаконом в алтаре раскладывали облачения, все присутствующие напряженно пытались догадаться, кого Господь призвал на служение.
Завершив подготовку, зашел в настоятельский кабинет: матушка уже была облачена в длинную белую рубаху, волосы ее были расчесаны, она, как ангел, стояла в окружении молодых монахинь. Матушка попросила моего благословения принять постриг первой и так смотрела при этом, что ей было невозможно отказать. Вся жизнь отразилась в этом взгляде, любовь и расставание, расставание с близкими и родными, с налаженной благополучной жизнью, с человеком, с которым почти сорок лет прошла по жизни. Это было расставание со всем прежним миром. Мы никуда не уезжали друг от друга, но она понимала всю мистическую глубину предстоящего события, реальность умирания прежнего человека и рождения нового. Трудно было ей все это пережить, и она попросилась уйти первой. Так произошло в монашеском постриге, а потом и в жизни.
Монахини покрыли матушку мантиями, подвели к началу дорожки, ведущей к ангельскому чину - к амвону, на котором ее ожидал отец Мирон. Она легла на дорожку и, опираясь локтями о пол, поползла навстречу неизведанному. Монашеский постриг подобен восхождению на гору Синай: чтобы увидеть Господа, необходимо, подобно Моисею, войти в облако, шагнуть в неизвестность. Прихожане так и не увидели за монашескими мантиями, кого собираются постригать. Первая часть пострига подобна погребению ветхого человека. Стоя в притворе храма в белой рубахе, прикрытой рясой, я видел, как «погребают» матушку Ирину. Слезы застилали глаза, мир виделся как во сне. Царила звенящая тишина, и вдруг все прихожане, как единый организм, глубоко и громко вздохнули, раздался то ли стон, то ли плачь: как из чрева матери, матушка восстала во всем белом перед своим старцем. Это было так неожиданно, что в храме опять наступила тишина, слышен был голос матушки - обеты Богу давала новорожденная монахиня Анастасия.
Как постригали меня, практически не помню. Смотрю на фотографии - вот мы стоим со свечами под венцом, а вот мы со свечами в клобуках и мантиях после монашеского пострига. Два таинства - была семья, а теперь родились два монаха. Три ночи в храме читали псалтырь. Поехал к Владыке на доклад и за послушанием, старец повелел во сем слушаться Владыку и все исполнять, что он скажет. Владыка поздравил и благословил строить в Подгорах женский Свято-Ильинский скит. Через некоторое время был получен архиерейский указ об открытии скита. В этом указе матушка назначалась старшей сестрой, а мне было поручено духовное окормление насельниц скита.
Матушка в буквальном смысле приняла послушание Владыки и приступила к строительству скита как уединенного места для монашеского молитвенного подвига. Вокруг обители вырастала каменная ограда, завершился ремонт храма Илии Пророка, богослужения стали совершаться регулярно, хотя и не ежедневно, по-монашески зазвучал небольшой монастырский хор. На наших глазах из небытия проступали контуры рождающегося монастыря. В Божественном мире этот монастырь уже существовал, и матушка воплощала в нашем видимом мире этот Божественный замысел.
По благословению Владыки был заложен и воздвигнут еще один храм - в честь священномученика Константина Сухова, самарского священника, прославленного в Соборе русских новомучеников. Храм построил правнук святого Дмитрий Вадимович Сивиркин, с которым у матушки сложились особенно доверительные отношения. Строился игуменский дом с домовой церковью в честь великомученицы Анастасии Узорешительницы. Поднимались стены и большого сестринского корпуса. Вырисовывались контуры исторического облика Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря. Помогал матушке в этом наш замечательный самарский архитектор Юрий Иванович Харитонов. Довольно часто посещал строящийся монастырь владыка Сергий, привозил гостей, радовался, давал советы, которые матушка исполняла неукоснительно.
Мужская монашеская община продолжала возрастать, и стало тесно, да уже и неудобно жить в женской обители. Руководство национального парка «Самарская Лука» разрешило нам пользоваться заброшенной пасекой, что находилась километрах в трех от села Подгоры. С помощью насельниц женской обители привели в порядок старый дом пасечника, перевезли свой скарб и стали обустраиваться на новом месте. Ночевали в лесу на пасеке, а молиться ходили в женский скит. К этому времени Владыка рукоположил еще двух иеромонахов, и появилась возможность ежедневных богослужений в женской обители.
Наш старец архимандрит Мирон благословил матушку по всем тонкостям женского монашества обращаться за советом к схимонахине Параскеве, которая живет с небольшой общиной сестер на станции Клязьма под Москвой. Они были так похожи, как бывают похожи только родные сестры. И по характеру, и по нраву, и по терпеливому несению тягот своих неизлечимых болезней, и по отношению к устроению женских обителей они были единомысленны и единодушны. Они считали, что нельзя превращать монастырь в сельскохозяйственную общину наподобие колхоза. Главное для монахинь - ежедневные богослужения и молитвенные правила, нельзя сестер загружать тяжелой работой. Молитва, трапеза, встреча паломников, благоукрашение обители, рукоделие должны наполнять день насельниц монастыря.
Вскоре Заволжская женская обитель явилась миру во всей своей райской красоте. Количество сестер приближалось к двадцати. Ежедневные богослужения начинались в пять часов утра, а заканчивались около одиннадцати. В 13 часов - трапеза, в 17 часов звонили к вечерней службе, в 19 часов - вечерняя трапеза. В перерывах сестры занимались рукоделием, писали иконы, шили, обустраивали выделенные каждой сестре участки монастыря, исполняли келейные правила.
Матушке Господь дал много дарований, у нее был прекрасный вкус и особое чувство красоты. Всем, что даровал ей Господь, она делилась с сестрами обители. Она прекрасно готовила и учила этому сестер. Оказалось, что в наше время редко кто из женщин действительно хорошо умеет готовить, а если и умеют, то в основном только то, что любят сами, забывая о других. Много времени она проводила в трапезной, показывая, как нарезать овощи, как варить щи, борщи, как делать салаты, печь пирожки: и до сих пор паломники и гости монастыря удивляются, как вкусно все бывает приготовлено даже в постные дни. Матушка завела в обители козочек и курочек, в непостные дни сестры стали сами угощаться и угощать паломников молоком, творогом и яйцами. Матушка благословляла раздавать продукты нуждающимся и многодетным семьям. Учила красиво накрывать стол, напоминая, что монастырь - райское место и все в нем должно радовать глаз. Сама покупала недорогую, но красивую посуду для всех сестер. Случалось так, что лучшая посуда часто разбивалась по небрежности или даже по умыслу некоторых насельниц, кои возомнили себя особенно «праведными» и считали, что не подобает монахиням пользоваться хорошими вещами. Матушка печалилась и восстанавливала утерянное и разбитое, приговаривая, что нам еще рано жить как отшельникам, сначала надо научиться жить хотя бы по-человечески.
Матушка умела хорошо шить, освоила вышивальную машинку. Вышитые ею скатерти, салфетки по красоте уподоблялись музейным экспонатам. Богослужебные облачения, вышитые матушкой и сшитые под ее руководством, вызывают удивление и восхищение у всех, кто их видел. И в рукоделии она задавала сестрам тот уровень красоты и старания, к которому следует стремиться.
В эти годы, самой себе на удивление, матушка стала писать иконы, сначала несмело, на бумаге гуашью и акварелью, а впоследствии и на досках природными красками. В обители уже сложилась небольшая иконописная артель, сестры писали иконы для иконостасов вновь построенных в монастыре храмов, чаще всего это были копии или списки с уже известных чудотворных икон. Матушкины иконы были особенными, в них узнавалась авторская рука. Наиболее известными являются иконы святого Царя-мученика Николая II и священномученика Константина Сухова в иконостасе церкви священномученика Константина, а также икона святителя Николая Чудотворца на самарском Троице-Сергиевом подворье.. Она показала сестрам, что написание икон есть духовное делание и что рукою иконописца движет Сам Господь.
Матушка сама пела на клиросе и следила за тем, чтобы репертуар хора был монашеским. Неторопливым и четким было чтение во время богослужения. Службы совершались благоговейно и неспешно. Матушка закладывала традиции, которые сохраняются до сегодняшнего дня.
В 2006 году Священный Синод Русской Православной Церкви, по представлению владыки Сергия, присвоил Заволжской обители статус монастыря, а матушку Анастасию назначил настоятельницей с правом ношения наперсного креста. Произошло это 11 апреля, в этот день нашему сыну протодиакону Павлу исполнилось 30 лет.
Монастырь. Настоятельство. 2006 - 2009 годы
Наступил момент, когда наши прихожане увидели перед своими очами явившийся из небытия монастырь с куполами церквей, высокой оградой, святыми вратами, белыми сестринскими корпусами, по-райски обихоженной и цветущей территорией, ежедневными богослужениями, монахинями, в мантиях похожими на ангелов. Обитель не была уже продолжением нашего прихода, это стал иной мир, в котором нельзя просто провести время отпуска или каникул, а необходимо жить по монастырскому уставу. Некоторые мамаши, видя, как их подрастающие сыновья и дочери тянутся к монашеской жизни, испугались этого - не все готовы лучшее пожертвовать Богу. Привычнее отдавать по принципу «на Тебе Боже, что нам негоже». Отец Мирон, зная это, с самого первого момента не благословил говорить кому-либо о предстоящем постриге, и даже родителей не ставить в известность. Впоследствии от таких родителей мы и потерпели некоторые скорби. Слава Богу, нас духовно и реально поддерживал владыка Сергий, видя в рождающейся обители волю Божию.
Приходская молодежь стала перед выбором, какой жизненный путь избирать. Следствием этого явилось возвращение многих наших прихожан к паломническим поездкам в дальние монастыри. Там эти вопросы не возникали. Жизнь в подгорской обители стала спокойнее и скуднее, количество паломников уменьшилось. Сестры нуждались в самом необходимом - в постельном белье, пропитании и разных мелочах, без которых трудно обойтись. И в это время прихожане, пытаясь убежать от воли Божией, все необходимое родной обители увозили автобусами и грузовиками в дальние и известные монастыри, которые в этой помощи уже не особо нуждались. Матушка, видя это, очень скорбела, молилась, вразумляла прихожан, как могла. Чтобы одеть и прокормить сестер, обращалась за помощью к своим знакомым в миру. Она делала все, чтобы сестры не отвлекались от молитвы и ни в чем необходимом не нуждались. Это ей вполне удавалось. Происходили и случаи чудесной помощи.
В первую зиму жизни в Подгорах не хватало теплой одежды, и сестры мерзли. Матушка молилась святителю Нектарию, Эгинскому чудотворцу, о котором мы узнали на Афоне. С Афона была привезена и первая икона этого святого. В России он тогда был еще совсем мало известен. Матушка читала каждый день акафист святому как помощнику от раковых болезней. Однажды утром в обитель приехал Андрей Викторович Лазарев, молодой предприниматель, который участвовал в строительстве храма равноапостольных Кирилла и Мефодия. Он стал расспрашивать, кто такой святой Нектарий. Матушка показала ему икону, и он узнал этого святого. А дело было так. Во сне Андрею явился старец, который велел ему ехать в Подгоры и везти теплую одежду для сестер обители, они в ней очень нуждаются. Андрей спросил старца, как его зовут, тот сказал, что Нектарий. И теперь на иконе Андрей узнал святого. Через некоторое время подъехала машина, полная теплых вещей. Там были куртки, сапоги, валенки, пуховые платки и много разных нужных мелочей. Когда машину разгрузили, она уехала и вернулась, наполненная различными продуктами. Так молодой православный человек исполнил повеление святого, а святитель Нектарий с тех пор стал одним из покровителей подгорских обителей. В мужском монастыре в честь него построен храм. Матушка очень любила этого святого и часто к нему обращалась с молитвой.
Матушка Анастасия обладала чудесным даром разделять скорби и умножать радость. Если человек хоть один раз встречался с ней, она оставляла неизгладимый след в его жизни. Люди разных сословий и должностей от простых до самых успешных потянулись к ней за советом, да и просто побыть с ней рядом, разделить трапезу, послушать, как она поет, читает свои стихи. Четвертого января, в день ее Ангела, в обитель съезжались священники и паломники, этот день был одним из праздничных дней монастыря. День Крещения Господня, девятнадцатого января, был и днем рождения настоятельницы обители, многие горожане приезжали поздравить ее и окунуться в купель, которую каждый год освящали под стенами монастыря. Матушка проявляла особую заботу о паломниках, рядом с прорубью устанавливали палатку, топили в ней буржуйку, стелили дорожку до самой воды.
Прихожане разделились на прихожан храма и паломников монастыря, часто это совпадало. Настоятельница видела, что многие сестры обители сохранили привычки приходской общины, внешне это практически было незаметно и проявлялось в том, что монахини очень переживали за своих родственников, оставленных в миру, пытались им постоянно звонить, при первой возможности их навестить. Матушка объясняла им, что, как пишут афонские старцы, Господь вместо монаха семье посылает Ангела, который куда лучше, чем человек, управит все дела, что необходимо за близких молиться и надо понимать, что всем стало лучше, когда ты ушел в монастырь. И если родственники о тебе скучают, пусть приезжают в обитель, им это полезнее, чем монаху посещать мир. Матушка очень радовалась, когда ее дети и внуки приезжали пожить в монастырь, причаститься, навестить ее. Постепенно сестры монастыря опытно убедились в ее правоте. Часто матушке приходилось быть строгой, чтобы привести в себя особо горевавших сестер.
Не все в порядке было и с послушанием. Современный человек часто не слышит, а иногда и не понимает, что ему говорят. Матушка давала задание своим монахиням, и часто они, думая, что есть дела поважнее, занимались совсем другим, считая что так будет лучше, делали не как их просили, а все творили по-своему, а потом никак не могли объяснить, что произошло. Бывало, монахини не соглашались с тем, что предлагала матушка, и навязывали свои суждения, забывая, что благими намерениями стелется дорога в ад, а послушание - выше поста и молитвы. Сколько сил, здоровья, воли и терпения потребовалось настоятельнице, чтобы сестры принимали послушание как волю Божию. Помогали ей в этом святые отцы и подвижники благочестия, труды которых читали за трапезой. Она очень внимательно относилась к подбору книг для чтения. Постепенно матушкины труды и благодать, которую стяжали насельницы на богослужении, в Причастии, в открытии своих помыслов на исповеди, в постоянных трудах и рукоделии, преодолевали в них своеволие и взращивали смирение и послушание. Менялись насельницы, креп и монастырский дух.
У некоторых монахинь сохранилась еще одна приходская привычка - дружить и при первой возможности непрошено бросаться на выручку другим насельницам, приходить в гости в монашеские кельи, пустословить. В монастыре все делается по воле Божией, и вмешиваться в жизнь другого человека без благословения бывает опасно: можно вмешаться в промысел Божий и тем самым навредить человеку. Дружить можно с чужим человеком, родного можно только любить, монастырь - это мир любви, где живут родные люди, которые зовут друг друга сестрами, терпят немощи другого и покрывают грехи ближнего своей мантией. В монастырь не уходят, в монастырь приходят, как блудные дети возвращаются в отчий дом. Много сил, здоровья и терпения потребовалось матушке Анастасии, чтобы преобразить с Божией помощью монашескую приходскую общину в монастырскую общину. Необходимо время, чтобы укоренить эти традиции, монастырский дух, умножить любовь и благодать. Матушка понимала свое положение в обители как удерживающей, принимающей на себя все козни демонических сил, направленных против сестер. Здоровье настоятельницы стало ухудшаться, и Владыка благословил делать операцию, все расходы на лечение взял на себя Алексей Иванович Леушкин, принял в этом участие и Дмитрий Вадимович Сивиркин.
После операции матушка перенесла много мучительных процедур. Лечение продолжалось более полугода. При первой возможности матушка навещала монастырь, постоянно звонила сестрам, давала советы, спрашивала о жизни каждой и постоянно повторяла, какие у нее замечательные сестры. За матушку молился практически весь православный мир - Афон и Греция, Киев и Печоры, Троицкая Лавра и Дивеево. Во многие монастыри любящие ее прихожане разослали просьбы о молитве, особенно ревностно молились в родных подгорских обителях. Силы возвращались к матушке, но врачи заметили, что болезнь начинает поражать единственную почку.
На радость сестрам игумения Анастасия вернулась в свою обитель, без нее все чувствовали себя осиротевшими. Много дел было у матушки впереди, но она понимала, что без Божией помощи, без благодати ей будет очень трудно. Она ждала, когда Владыка наложит на ее главу руки и прочитает молитву, чтобы Господь дал ей новые силы для управления монастырем, она ждала и жаждала игуменства не как награды, а как укрепления и вразумления в исполнении повеленного ей от Бога.
В 2009 году владыка Сергий по решению Священного Синода возвел настоятельницу Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря монахиню Анастасию в сан игумении.
Праздник Св.Троицы. 2009 г. Возведение в сан игумении. Митр. Самарский и Сызранский Сергий.
Игуменство. 2009 - 2012 годы
Когда матушка с посохом шествовала от игуменского дома в храм, к ней со всех сторон подбегали монахини, послушники, паломники, трудники, чтобы взять благословение. Игуменский посох возвышался над преклоненными головами, и казалось, что игумения с радостным лицом плыла по воздуху в окружении Богом доверенных ей людей. Она была первой игуменией, которая выросла на самарской земле за последние сто лет. В двадцатом веке на русской земле не осталось ни одного женского монастыря, они сохранились только на Украине и в Прибалтике.
Все в монастыре стало как-то величественнее. Когда Господь благословил матушку на игуменство, благодать была дарована не только ей, но и всему монастырю, всем сестрам. Обитель духовно доросла до того, что во главе ее была поставлена не просто настоятельница, но игумения. Изменились и сестры, они не только внешне уподоблялись ангелам, но и внутренний настрой их был подобен чувствам малых детей, которые обрели свою мать. Они с радостью бежали к матушке-игумении за благословением, за советом, да и просто побыть рядом с ней. Умилительно было наблюдать, как они окружали матушку, когда она сидела на скамеечке возле игуменского дома. Да и матушка по-матерински при первой возможности хвалила своих сестер, приговаривая, какие они замечательные. Продолжалась активная монастырская жизнь, но в этом движении чувствовался покой.
Дух у матушки-игумении был бодр, но плоть становилась все более немощной. Ей уже было трудно выдерживать все богослужения, и она очень об этом переживала и печалилась. Во время поста накладывала на себя особый подвиг - на всех службах стоять, даже в те моменты, где по уставу можно было сидеть. Сестры в этом ей подражали. Она постоянно читала Священное Писание, Псалтырь, изучала древние иноческие уставы, читала творения святых отцов и поучения подвижников благочестия. Когда не могла подняться с постели, тихо лежала и молилась. Мало кто знал о ее скорбях и болезнях: когда она, набравшись сил, выходила из игуменского дома, все видели ее спокойной и радостной.
Попечение о здоровье игумении Анастасии взяли на себя врачи Владимир Алексеевич Солянов и Татьяна Владимировна Суздальцева. Вместе с ними она совершила паломничество в Грецию к мощам святителя Нектария Эгинского. Святой в конце своего жизненного служения болел и страдал, чтобы получить облегчение, он ходил молиться к чудотворной иконе Богородицы, находящейся в монастыре Хрисолеонтиссы. Когда матушка, преклонив колени перед этим образом Богородицы, стала молиться и просить Божию Матерь о помощи в своих недугах, как она потом рассказывала, ее покрыла благодатная волна, исходившая от иконы, и она поняла, что или исцелится, или покинет этот мир. Подобно Святому Нектарию, Господь благословил игумению Анастасию до конца жизни нести крест страданий и болезней, и она со смирением приняла этот мученический путь.
На острове Эгина матушке стало плохо, и хозяйка гостиницы пригласила врача. Когда приехал врач, он посмотрел историю болезни, которую мы всегда брали с собой, и сказал, что в этом случае матушке следует просто жить, радоваться каждому дню и надеяться на Господа - помочь медицина не может, но какие-то лекарства прописал. Врача звали Константинос, на вид ему было около сорока лет, высокий, крепкого телосложения. Матушка внимательно посмотрела на него и спросила, почему он такой грустный. Он поведал свою печаль, сказав, что женат уже восемь лет, но Господь не дает им детей. Как врач он понимает, что нет никаких препятствий для деторождения, они с женой абсолютно здоровы. В Греции рождение каждого ребенка принимают как Божию милость, поэтому печаль врача была понятной. Игумения Анастасия улыбнулась, попросила врача подойти поближе к ней сложила его руки для благословения и благословила Константиноса, велела ему не печалиться, Господь обязательно даст им дитя.
Через три месяца, когда матушка была в своем монастыре, из Греции позвонила хозяйка гостиницы и сообщила радостную весть - жена врача забеременела. Матушка была очень рада, а в назначенный срок родился мальчик. Сам врач всем рассказывал на Эгине, что его благословила русская игумения, и у них родился ребенок. Подобные случаи происходили и в монастыре, когда к ней за помощью обращались прихожане, многие годы жаждущие дитя. И по молитвам матушки-игумении получали от Бога просимое.
В последние годы жизни молитва игумении Анастасии стала дерзновенной. Чтобы облегчить скудную жизнь обители, матушка молилась об открытии городского подворья монастыря. Когда в очередной раз матушка говорила о подворье, я, пожимая плечами, объяснял ей, что готовый городской храм никто монастырю не отдаст, а построить новый нет возможности, но она тихо повторяла, что без подворья трудно. Через некоторое время владыка Сергий позвонил матушке и сказал, что благочестивые люди построили в городе храм и желают его передать какой-нибудь обители, а поскольку у всех других самарских монастырей подворья уже есть, то, если матушка не возражает, он благословит передать этот храм подгорской обители. Матушка согласилась и благодарила Владыку за такую милость. Моему удивлению не было предела, так же, как и матушкиной радости.
Матушка поехала в город знакомиться с благотворителями и смотреть дар Божий. Доброхотами оказались благочестивые самарские жители Анатолий Степанович и Галина Михайловна Левченко, построившие церковь в знак благодарности Господу за все милости, которые Он оказал их семье. Храм иконы Божией Матери «Знамение» небольшой, но удивительно красивый, расположен почти в ста метрах от Волги. В этой зеленой части города, которую сразу стали именовать по названию храма Знаменкой, располагаются турбазы, санатории и частные коттеджи. Имелся в храме и цокольный этаж, в котором были все необходимые помещения для жизни нескольких сестер обители. Храм был почти готов к богослужению. Матушка нашла средства, чтобы закончить внутренние работы в жилых помещениях. Заказала мебель для трапезной, кухни, скоро были готовы келии для монахинь и паломников. Первое богослужение состоялось 8 ноября 2010 года, а 10 декабря, в престольный праздник подворья, владыка Сергий совершил чин Великого освящения храма и отслужил Божественную Литургию. Собрались священники, сестры монастыря, благотворители, храмостроители, архитекторы и проектировщики, известные люди города и прихожане. Ликовала природа, ликовали люди, но больше всех радовалась матушка-игумения. Она назначила старшую сестру подворья и дала ей помощницу. Владыка благословил священников нашего мужского подворья служить в новом храме.
Матушка часто бывала на городском подворье, она любила неторопливые тихие службы. Ее всегда там ждали. Прихожане, увидев матушку, спешили к ней за благословением и утешением, старались оказаться поближе к ее стасидии. После службы накрывали трапезу и всех постоянных прихожан приглашали ее разделить. Шла неспешная беседа, матушку просили исполнить ее песни, даже когда было мало сил, она никогда не отказывалась и пела одну или две песни. Последний в земной жизни День Ангела матушка встретила на подворье, пришло особенно много гостей.
Улица, на которой стоит женский монастырь в селе Подгоры, очень широкая, и матушка задумала метров на двадцать увеличить территорию обители за счет улицы. Мне эта задача показалась невыполнимой. Было видно, что монастырю тесновато, и матушка дерзновенно приступила к решению неосуществимой, на первый взгляд, задачи. Среди прихожан нашлись опытные специалисты в этом деле и не торопясь, в течение полутора лет, оформляли документы. Наступил момент, когда матушке-игумении сообщили, что все по закону оформлено и можно переносить монастырскую стену на 16 метров. Тотчас, уже находясь в больнице, матушка дала распоряжение, и это было исполнено. Монастырь обрел окончательный исторический вид, но матушка этого уже при земной жизни не увидела.
В четырех километрах от села Подгоры прямо на берегу Волги расположено небольшое село Гаврилова Поляна. Знаменито оно тем, что до 1953 года в нем был лагерь для заключенных, в котором находились в заточении более семи тысяч человек. Среди заключенных были и священники, среди них известный Псково-Печерский старец Иоанн Крестьянкин. От лагеря осталось полуразрушенное здание управления. Недалеко есть могилы невинно убиенных мучеников XX века. Игумения Анастасия почти два года добивалась выделения земли на месте управления лагеря, чтобы построить храм и скит как памятник всем новомученикам и исповедникам, пострадавшим в годы безбожных гонений. Образом безвинных страданий она считала святого праведного Иова Многострадального, в честь него она и предполагала назвать скит. Попустив страдания Иову, Господь испытывал человеческую природу, сможет ли она выдержать те страдания, которые в будущем претерпел Спаситель. Образцами безвинных страдальцев были для матушки святой мученик Царь Николай II, святитель Нектарий Эгинский, да и сама жизнь матушки в последние годы была подобным примером. Матушка говорила, что русский народ в XX веке принес Небу много новомучеников, претерпел невинные страдания, потому что был испытан Богом. Он испытал верность русского народа и способность до крови, до смерти хранить веру Православную - спасительную для всех народов мира.
Земля под скит была выделена, проект заказан, а воплотить в жизнь задуманное матушка Анастасия как задание оставила своим сестрам.
...Страстная седмица 2011 года была поистине страстной и для матушки-игумении. Она лежала, маялась и потихоньку умирала, когда ее привезли в больницу, сделали анализы крови. Врачи поразились: с такими показателями люди не живут, а игумению Анастасию Господь хранил. Были приняты все возможные меры, и через несколько дней матушке стало легче. На Пасху мы с протодиаконом Павлом, взяв облачение, приехали в больницу и в матушкиной палате отслужили пасхальную утреню, нам помогали сестры обители. Сбежались пациенты, медсестры, врачи, все, кто дежурил и не смог посетить храм на Святую Пасху: так благодаря матушке они присоединились к пасхальной радости. А как были все мы рады, что матушка не ушла, а осталась с нами! Для нас это была и личная Пасха. Вскоре матушку-игумению выписали из больницы, но на протяжении всего последнего года земной жизни игумении Анастасии два врача, Алексей Александрович Пуштов и Сергей Михайлович Пикалов, в любое время года, в любое время суток приходили на помощь, когда это было необходимо. Спаси их, Господи!
Архимандрит Георгий (Шестун) и игумения Анастасия. 2009 г.
К матушке возвращались силы, когда стало возможно, она приехала в родную обитель, по которой всегда скучала. Сестры, как малые дети, радовались ее приезду, окружали, брали благословение, а когда матушке необходимо было уехать, попрощавшись, долго стояли и махали вслед. Матушка-игумения переживала оттого, что не всегда хватало сил подняться и пойти на службу в пять часов утра, что не всегда могла до конца отстоять ее. Но когда в воскресный или праздничный день она тихо сидела в своей стасидии и внимала службе, все в храме менялось, сестрам передавалось ее благоговение, прихожане стояли радостные, увидев игумению, священники начинали служить более торжественно, с клироса слышалось ангельское пение. Одно ее присутствие все собирало воедино и возвеличивало.
Когда матушка-игумения в очередной раз в сопровождении своих ближайших помощниц - благочинной монастыря монахини Нины и эконома монахини Феодосии обходила монастырь и хоздвор, она рассказывала им свои планы, как дальше обустраивать обитель, кого и как принимать в обитель, как и где принимать паломников, и многое другое. Это было так подробно и ясно, что после ухода матушки, чтобы исполнить ее пожелания, потребуется не менее пяти лет.
Она любила быть с сестрами и беседовать, ее поучения на трапезе чаще всего посвящались любви, матушка говорила, что, не имея любви, ничего нельзя достичь в этом мире, нельзя спасти свою душу и исполнить повеленное Богом. Все в матушке утончилось, иногда казалось, что она уже не от мира сего. На Крещение Господне 19 января 2012 года матушке исполнилось шестьдесят лет.
Песни матушки стали известны, а те, кто слышал их в авторском исполнении, просили записать, чтобы звучал ее удивительный голос. За два месяца до Пасхи матушка согласилась и попросила Марию Александровну Матанцеву найти студию. Мария всегда была готова исполнить любое матушкино пожелание и быстро осуществила просимое. Сил у матушки-игумении было уже не так много, и она записывала по две-три песни за один раз. Правила стихи песен, доводя их до совершенства. Запись продолжалась не один день. Звукооператор восхищался тем, что матушка Анастасия записывала большинство песен с первого раза, что редко удается даже профессиональным певцам. Слушая записи, я удивлялся, как молодо и радостно звучал ее голос, как ликовала и радовалась ее душа. Много раз слушал матушку, но это последнее исполнение раскрыло все тайники ее души, все ее богатства.
Пасху матушка встретила со своими сестрами в обители. Отдохнув после ночной службы, стала собираться в Самару на чин поздравления архиерея. Владыка просил ее быть обязательно: Святейший Патриарх Кирилл наградил игумению Анастасию за труды во благо Церкви орденом равноапостольной великой княгини Ольги, и Владыка должен был этот орден вручить. В момент награждения матушка подарила митрополиту Сергию икону святого праведного Иова Многострадального. Матушка что-то говорила Владыке, он улыбался, оба были очень радостны. Митрополит благословил матушку Анастасию, и это было последнее архиерейское благословение в ее земной жизни.
Вернувшись в монастырь, игумения Анастасия стала показывать орден сестрам, при этом была искренне убеждена, что в ее лице Патриарх наградил всю обитель. Наступала цветущая весна, приближался День Победы, который матушка любила с детства. В этот день она навещала своих родителей, на могилке отца Гавриила отслужили панихиду и отправились в Самару, к маме монахине Елисавете. В городе у матушки усилилось кровотечение, силы опять стали ее покидать. Врачи посоветовали лечь в больницу и подлечиться. Когда машина с матушкой подъехала к воротам больницы, сторож отказался пропустить машину, хотя раньше это было возможно. Водитель стал объяснять, что человеку трудно ходить. Матушка, видя, что отношения накаляются, смиренно вышла из машины и молча пошла к больничному корпусу. Один Бог знает, чего ей это стоило!
Почти три недели врачи пытались остановить кровотечение, но все было безрезультатно. Силы понемногу уходили. За это время матушку посещало множество прихожан, знакомых, родных. Сестры обители небольшими группами по очереди приезжали в больницу. Привозили много пропитания, матушка все скармливала следующим посетителям. Матушка почти все время лежала, но бодро и радостно встречала приходящих, беседовала, шутила. Врачи и медсестры, зная матушкины болезни и немощи, поражались ее терпению, воле и оптимизму. Ежедневно матушку-игумению причащал отец Антоний с подворья женского монастыря. До последней минуты с ней была ее келейница монахиня Нина. Каждый день в подгорских обителях и на подворьях служили молебны об исцелении болящей игумении Анастасии. Кровотечение усиливалось, и возникла угроза жизни - матушка согласилась на операцию. Срочно стали готовить операционную, матушка была очень сосредоточенной, но спокойной. Стали с ней обсуждать, как строить ее жизнь, когда отнимут последнюю почку: где жить, как добираться до больницы и много других деталей. Когда все было готово, благословил ее и проводил до операционной.
Операция продолжалась несколько часов. Когда хирург, который делал операцию, навестил ее в реанимации, матушка в первый раз после наркоза открыла глаза, увидев его, спросила: «Хотите, я вам сейчас спою?» Он очень удивился и разволновался, стал ее отговаривать, но она ему спела. Через два дня ее перевели в палату, казалось, что опять все налаживается. Силы не возвращались, ходила она с трудом, было видно, что движение приносит ей много страданий, но она старалась этого не показывать. Однажды она мне тихо сказала, что скоро уйдет, и попросила не оставлять ее одну. Врачи были настроены более оптимистично и готовили ее к выписке. 10 июня в палате собрались дети и внуки, настроение у всех было хорошее, матушка давала им наставления, была спокойной и радостной, на прощание всех благословила. Наступила ночь, спала она беспокойно, под утро села на кровати, прижалась головой к моей груди и первый раз в жизни пожаловалась: «Господи, как больно...». Это были ее последние слова.
В коме она пролежала двенадцать дней. Матушка уходила постепенно, как бы готовила нас к этому событию. Каждый день сестры обители омывали ее крещенской водой, помазывали освященным елеем. Она еще была с нами, но сердце с каждым днем билось все тише. 22 июня 2012 года в 12 часов 10 минут начался проливной дождь, и нам позвонили из реанимации, что сердце игумении Анастасии остановилось. Природа ликовала о рождении небесной игумении. Матушка-игумения вернулась в свою обитель уже навсегда.
Матушка так жила, что в ее жизни мы не видели смерти. Она болела, страдала, все принимала из руки Божией с благодарностью и терпением. Для православного человека главное - уметь любить, уметь страдать и быть верным до смерти. Игумения Анастасия все это исполнила в полной мере.
Вместо эпилога
Всматриваясь в жизнь матушки Анастасии, первой игумении Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря, ловлю себя на мысли, что она все больше и больше для меня оживает. Ее образ становиться более чистым, величественным и глубоким. Память погребла в своих недрах все мелочное, временное, мелкое и неважное, раскрывая перед духовными очами жизнь русской игумении, ее труды и болезни, ради Христа понесенные.
Общий вид обители. 2013 г.
Игумения Анастасия не оставила своей обители. Сестры после погребения матушки, которое было подобно второй Пасхе, сказали, что теперь им умирать не страшно, у них появился небесный монастырь и матушка, как и прежде, будет их встречать. Многие прихожане не могут заказывать матушке заупокойные богослужения, говоря, что по живым панихиды не служат.
Известный философ и писатель Виктор Николаевич Тростников позвонил мне и сказал: «Не печалься, отец, ты же знаешь, что там лучше».
Печали-то нет, потому что смерти нет. Просто скучаю...
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!
***
СПРАВКА. Игумения АНАСТАСИЯ (Шестун Ирина Петровна) родилась 19 января 1952 г. в городе Куйбышеве (ныне - Самара). В 1969г. окончила среднюю школу N63. Выпускница физико-математического факультета Куйбышевского педагогического института, преподаватель физики. По окончании педагогического института Ирина Петровна вышла замуж за выпускника этого же вуза Евгения Владимировича Шестуна. С 1974 по 1978гг. преподавала физику и астрономию в средней школе N 144. С 1978г. по 1990г. - старший инженер лаборатории керамзита Государственный научно-исследовательский институт по керамзиту «НИИкерамзит». В 1990-1991гг. - сотрудник кафедры педагогики и психологии Самарского государственного университета. После рукоположения супруга (в священническом сане - протоиерей Евгений Шестун) в 1992г. посвятила свою жизнь служению Церкви. В это же время написаны первые стихи и песни. В 2004г. вместе с супругом (в настоящее время - архимандрит Георгий (Шестун), настоятель Заволжского мужского монастыря в честь Честного и Животворящего Креста Господня) приняла монашеский постриг. В 2006г. постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви назначена настоятельницей Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря Самарской Епархии. В 2009г. митрополит Самарский и Сызранский Сергий по решению Священного Синода возвел настоятельницу Заволжского Свято-Ильинского женского монастыря монахиню Анастасию (Шестун) в сан игумении. Игумения Анастасия по-матерински с любовью опекала сестер и прихожан своей обители. Трудами игумении и насельниц монастыря обитель стала истинным украшением Самарской земли. Духовная атмосфера монастыря, благоговейное богослужение, забота сестер привлекает в обитель большое количество паломников.
Во время своего пребывания на Самарской земле в 1999 году Святейший Патриарх Алексий II дал высокую оценку песенно-поэтическому творчеству матушки Анастасии (Шестун) и благословил ее на дальнейшее творческие труды. Основная тема произведений матушки - Православная вера и патриотизм, любовь к Богу и ближним. По благословению митрополита Самарского и Сызранского Сергия издано два сборника стихов игумении Анастасии (Шестун), а также выпущено два компакт-диска ее песен в исполнении артистов Самарского академического театра оперы и балета.
Игумения Анастасия (Шестун) отошла ко Господу 22 июня 2012 года. Похоронена в родной обители.
