Юные безбожники против родителей

Ибо Бог заповедовал:

почитай отца и мать;

и: злословящий отца

или мать смертью

да умрёт. Мф. 15:4

Восемьдесят пять лет назад в советской общеобразовательной школе вводили антирелигиозное воспитание, учебные программы и учебники пропитывались атеистическими сюжетами, верующих учителей увольняли с педагогической работы, в школе организовывали группы юных воинствующих безбожников. В 1929-1932 гг. школа призывалась формировать атеистическое сознание не только путем преподавания естественнонаучных знаний, но и вовлекая школьников в активную борьбу с религией и Церковью.

Основным препятствием на пути антирелигиозного наступления оказалась традиционная религиозная семья. С ней, по мнению многих воинствующих атеистов, необходимо было «разобраться» в кратчайшие сроки.

Тема ответственности родителей неоднократно затрагивалась в процессе поведения общественной дискуссии 1927-1928 гг. о замене безрелигиозного воспитания в школе антирелигиозным. Школа в понимании некоторых участников дискуссии должна превратиться в убедительную альтернативу религиозной семье вплоть до привлечения религиозных родителей к судебной ответственности.

Автор статьи «В защиту детей» (Безбожник. 1928. № 40) требовал издать закон об ответственности родителей, «заставляющих насильно детей ходить в церковь» [1]. В ответ на эту статью в редакцию газеты «Безбожник» поступили многочисленные отклики читателей [2]. К.П. Кузьмин из села Яковлевка Владивостокского округа вопрошал: «... Будут ли они [дети] здоровой сменой тогда, когда они находятся под властью калек, инвалидов и нравственно больных родителей, зачастую глубоких фанатиков?». И продолжал: «Вполне согласен... с тем, что нужно ввести соответствующую статью закона, карающего за калечение религиозным дурманом несовершеннолетних. Но этого мало, нужно найти еще статью закона по отношению к родителям, которые, проявляя свою власть, калечат детей тем, что в маломальские праздники не пускают детей в школу...» [3]. Педагог Репнинской школы I ступени Болховского района Орловского округа высказывался от имени школы: «...школа в целом высказывается за то, чтобы был издан закон, защищающий детей от религиозных родителей, которые занятия в школе сменяют на церковную службу» [4].

Но дискуссия послужила лишь шумовым фоном для зондирования реакции педагогов на идею вовлечь школу в беспрецедентную антирелигиозную кампанию. Введение антирелигиозного воспитания в школе в 1928/29 учебном году являлось составной частью нового политического курса. Он известен как «великий перелом». «Великий перелом» стал знаковым явлением и свидетельствовал о решительном намерении ЦК ВКП (б) создать новое общество, согласно марксистско-ленинскому учению, не совместимое с религиозным мировоззрением. Совершавшаяся в те годы индустриализация, коллективизация и культурная революция сопровождались идеологической обработкой общественного сознания. Одним из способов являлось антирелигиозное воспитание школьников, посредством которого власть рассчитывала изменить сознание не только детей, но и взрослого населения.

13 апреля 1928 г. И.В. Сталин докладывал на активе Московской парторганизации о работе Апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП (б). Напомнив реакцию населения на кампанию изъятия церковных ценностей в 1921-1922 гг., он подчеркнул, что теперь важнее «связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с кровными интересами масс и повести её таким образом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами»[5].

Вопрос об усилении антирелигиозной работы Оргбюро ЦК рассмотрело 10 декабря 1928 г. Председатель Антирелигиозной комиссии ЦК, председатель Союза воинствующих безбожников (СВБ) СССР Е.М. Ярославский особое место в докладе уделил школам[6].

24 января 1929 г. Политбюро ЦК утвердило резолюцию «О мерах по усилению антирелигиозной работы» [7]. 14 февраля резолюция разослана в виде циркулярного письма ЦК местным партийным организациям. С грифом «секретно» письмо подписал Л.М. Каганович [8]. Наркомпросу предписывалось «взять более решительный курс по преодолению элементов нейтрализма школы к религии, выражающегося в т.н. безрелигиозном воспитании, поручив ему поставить серьезнейшим образом антирелигиозную подготовку и переподготовку учителей, особенно школ повышенного типа, ввести соответствующий антирелигиозный цикл в техникумы и в педвузы, ввести таковой в свои заочные курсы, разработав методы антирелигиозной пропаганды в школе, внести соответствующие поправки к программам школы, обратив особое внимание на школы II ступени, ассигнуя специальные средства по линии Главполитпросвета, Главпрофобра и Главсоцвоса» [9].

Активизировали антирелигиозную кампанию в пасхальные дни 1929 г. Подготовка к антипасхальной кампании началась во время великого поста, кульминация пришлась на 4-6 мая, завершилась кампания к 15 мая [10].

В преддверии Пасхи и в пасхальные дни и городские, и сельские школьники привлекались к участию в антирелигиозных беседах, вечерах, уличных шествиях, митингах и карнавалах. 26 апреля 1929 г. в Сокольническом районе Москвы состоялась демонстрация школьников с антирелигиозными лозунгами. В акции приняли участи до 30 000 школьников. Демонстранты, разделившись на группы, отправились к прикрепленным предприятиям, где провели митинги. Затем учащиеся вместе с рабочими отправились на сборные пункты в подрайонах, где также состоялись митинги с участием представителей райкома ВКП (б) [11].

4 мая практически во всех школах Москвы прошли антирелигиозные вечера с привлечением учащихся и их родителей. 5 мая в школах проводился клубный день. В некоторых районах Москвы (Бауманском, Хамовническом) школьники приняли участие в карнавалах [12]. Антипасхальные карнавалы прошли в Ленинграде, Твери, Омске, Томске, Орле, Уфе, Александровске на Сахалине, Петрозаводске и других городах [13].

Если в городах между педагогами и школьниками в большинстве случаев достигалось согласие, то в условиях села добиться его оказалось не так просто. Сельский учитель Н.Я. Скоморохов поделился с читателями «Учительской газеты» опытом проведения антипасхального карнавала: «Карнавал прошел хорошо ... Собрал около 400 человек, а для села это очень много. И тут я наблюдал внутреннюю борьбу у многих детей. Когда нужно было сменять уставших нести факелы, и я предлагал это свободно шедшим ребятам, многие пугливо шарахались от меня» [14].

В ходе антирождественской кампании 1929/30 г. происходило массовое сжигание икон. В Бауманском районе Москвы на январском антирелигиозном карнавале сожгли 50-60 икон [15]. По райсоветам СВБ и в школах происходил сбор икон от населения и школьников. В одной из школ Тульского округа учащимся предложили собрать иконы, и в случае невыполнения школьникам угрожали «неудовлетворительной» оценкой [16]. В результате в Тульском округе - собрано и сожжено более 1500 икон [17].

Против антирелигиозного воспитания в школе выступила значительная часть родителей школьников. Они заявляли: «Без молитв и без Бога ваша школа похожа на балаган»; «В школу пошлю без креста, а придет домой - опять крест надену»[18]. «Школа не должна заниматься антирелигиозным воспитанием», - говорили родители школьников на многолюдном собрании в Орле [19].

Недовольство родителей иногда переходило в открытое противостояние со школой. В школе станицы Заплавская Ростовской области первая попытка заведующего в 1928/29 учебном году вести антирелигиозную работу встретила отпор населения. После нескольких бесед учителя со школьниками, к нему пришла вся масса станичников с ультиматумом: «Зачем вы обижаете нашего Бога; что хотите, с нас берите - обложение, налог, только не трогайте нашего Бога, - заберем детей» [20]. В одной из московских школ группа родителей пыталась сорвать антирелигиозный вечер, заявляя педагогам: «Не суйтесь не в свое дело. Не отрывайте от нас детей» [21]. В пасхальную ночь 1929 г. в Малом Пуховичине Минского округа антирелигиозный карнавал забросали камнями. Участникам карнавала пришлось укрыться в здании школы [22].

Нередко противоречия между детьми и родителями приводили к серьезным конфликтам. «Родители нас по своей темноте принуждают ходить в церковь, нам же это не нравится», - жаловались Н.К. Крупской в начале 1929 г. сельские пионеры Спасского уезда Рязанской губернии[23]. В школе I ступени имени А.В. Луначарского, ученик заявил матери, что отказывается от ношения креста. «Мать энергично прижала сына, накричала на учителей» и сказала сыну: «Откажешься от креста - ночуй со свиньями, а в дом не пущу».[24] Иногда конфликты в семье заканчивались трагически. Например, пионерка, ученица 5-ой группы, в пасхальные дни 1929 г. из-за конфликта с родителями попыталась покончить жизнь самоубийством: отравиться сулемой [25].

Возмущённые родители в ответ на статью наркома просвещения А.В. Луначарского «Антирелигиозная борьба в школе», опубликованную в «Известиях» 26 марта 1929 г., оправляли ему письма. «Воспрещение детям посещать храмы Божьи [с угрозой исключения] из школы - разве это не насилие?», - вопрошал один из обращавшихся к Луначарскому. - «Школа должна детей просвещать, а не развращать. Пожалейте же наших детей. Не воспитывайте их в духе безбожия, безверия, неуважения, безнравственности и хулиганства - ибо это позорно и весьма опасно»[26]. Другой родитель восклицал: «Вы преступник перед родителями учащихся у вас учеников. Вы разрешаете учителям и учительницам и на родительских собраниях внушать ученикам, чтобы они не слушались родителей и не уважали, даже читали бы нотации, как веровать, не ходить в церковь, а ходить в электрический театр»[27].

Когда затрагивается вопрос о переделке школой религиозного ребенка в атеиста, не следует забывать о нравственном аспекте. Именно на этом акцентировали внимание верующие дети, объясняя, почему они всё-таки верят в Бога: «Раньше было лучше - было больше порядка, а теперь хуже, потому что в Бога не верят, от Бога отступились, скоро Бог накажет» [28]. «Сейчас люди совесть потеряли, потому что не верят в Бога»[29]. «Возьмите раньше: разве было, чтобы на улицах ругались по матерному, а теперь в нашей культурной стране ругаются чуть ли не с 4-х лет. Это лучше, по-вашему, чем религия?» [30].

Характерно, что большинство детей-атеистов, не говоря уже о верующих, благосклонно относились к религиозному учителю и с настороженностью к учителю-антирелигиознику. С.М. Ривес из Института методов школьной работы, исследовавший религиозность и антирелигиозность детей методом коллизий (когда ребенку предлагалось выбрать из нескольких позиций по определенному вопросу ту, которая ему наиболее близка), писал: «Верующий учитель вызвал симпатию у значительной части опрошенных нами детей. Даже не согласные с ним безрелигиозники не решаются с ним расстаться» [31].

Тем учителям, которые пытались навязать неверие и антирелигиозность, многие школьники не доверяли. «Я знаю, что учителя должны притворяться безбожниками и не верю им. Думаю, что они сами не знают хорошо того, о чём говорят» [32]. Характерно и содержание отрывка из письма (нет даты) А.В. Луначарскому, сохранившееся в его личном фонде: «Вот учительница неверующая в классе. Дети поминают Бога. Учительница сообщает: "Нет никакого Бога". "Как нет? Нам родители говорят, учат Богу молиться". "Дураки они", наставляет учительница. "Сама ты дура", отвечают дети учительнице» [33]. То, что нарком просвещения счёл важным сохранить этот отрывок свидетельствует как об атмосфере, в которой реализовывалась новая политическая линия по проведению антирелигиозного воспитания в школе, так и об успешности этой работы.

Школа, призванная воспитывать воинствующих атеистов, сталкивалась с интересами в основном еще религиозной семьи. Возникала потребность ослабить влияние семьи на ребенка, втянуть его в общественную жизнь вопреки семье. «Задача борьбы с семьей в этом отношении, конечно, задача трудная, но избегнуть её невозможно», - констатировал А.В. Луначарский в 1929 г. [34] «Ослабление семейного влияния - одно из условий выварки всего молодого поколения в котле коммунистической общественности», - утверждала Н.К. Крупская [35]. «Мы разрушим фетиш семьи», - говорила А.А. Северьянова на IX съезде ВЛКСМ в 1931 г. [36]

Противостояние школы и семьи не исключало применительно к последней репрессивных мер. Заместитель председателя Главсоцвоса М.М. Пистрак весной 1929 г. в замечаниях к тезисам Н.К. Крупской «Об антирелигиозном воспитании» отмечал: «Мы не используем существующего закона о недопустимости принуждения ребят старше 14 лет к исполнению религиозных обрядов. Надо, чтобы школа привлекла к ответственности родителей, насилующих антирелигиозные убеждения ребят в возрасте выше 14 лет» [37].

10 октября 1929 г. Главсоцвос разослал на места директиву «О мерах, которые должны быть приняты в отношении родителей, не пускающих своих детей в школу». Речь шла о родителях, дающих детям религиозное воспитание на дому и отказывающихся пускать их в школу. В качестве мер воздействия предлагалось к малоимущим родителям применять воспитательные средства, обеспеченным родителям назначать штрафы, а в «злостных случаях», согласно Кодексу законов о браке, семье и опеке отбирать ребёнка у родителей по решению суда. Однако последнюю меру рекомендовалось применять в исключительных случаях, когда «никакие другие меры воздействия не помогают» [38].

Верующие дети испытывали в школе насилие. Сотрудница Главсоцвоса Е. Кушнир, отвечая в июне 1928 г. на письмо учителя с просьбой разъяснить, может ли школьник исполнять религиозные обряды и посещать церковь, писала: «Ученик советской школы, по нашему мнению, не должен говеть, поститься, посещать церковь. Это не значит, что школа может запретить ученику исполнять обряды суеверия, но если ребёнок говеет или пропускает занятия в религиозные праздники, это ему будет зачтено как пропуск по неуважительным причинам. Дети из религиозных семей могут быть причислены к т.н. запущенным детям...» [39].

Для того чтобы выяснить подлинную причину отсутствия ребенка в школе, прибегали к слежке и доносительству. «Ученики мне в этом помогают (они наблюдают друг за другом)», - хвалился один из педагогов на страницах «Учительской газеты» [40]. Ученица школы № 60 Сокольнического района Москвы записала в дневнике: «Осматривая молящихся, я увидела ученицу седьмой группы нашей школы. Она, заметив меня, начала прятаться за колонну - наверное, стыдно стало» [41]. Составлялись специальные сводки посещаемости школьников и дошкольников церкви: «24-го, воскресенье. В церкви было 19 детей. 24-го вечером. В церкви было 17 детей. 31-го утром было 35 ребят» [42].

Помимо антирелигиозного воспитания на уроках, возникла необходимость организации школьников в специальные группы по борьбе с религией. Эта задача возлагалась на Союз безбожников (СБ), который был переименован на его II Всесоюзном съезде (10-15 июня 1929 г.) в Союз воинствующих безбожников (СВБ). 15 июня 1929 г. съезд принял решение о членстве в союзе не с 18 лет, как это было по уставу СБ 1925 г. [43], а с 14 лет. В группы юных безбожников решили принимать с 8 лет [44]. Для школьников с четырнадцатилетнего возраста создавались школьные ячейки СВБ, а для школьников от 8 до 14 лет - группы юных воинствующих безбожников (ЮВБ). Если в школе были старшие классы и ячейка СВБ, последняя руководила работой юных безбожников через специальную комиссию по работе с малышами. В школе I ступени руководство группой осуществлялось учителем совместно с деревенской или городской ячейкой СВБ [45]. 7 октября 1929 г. при ЦС СВБ создали школьно-пионерскую секцию [46], а 12 сентября 1930 г. секция преобразована в отдел [47].

Будни юных безбожников были заполнены борьбой с «классовым врагом». «Закрытие церкви, ёлка, пасхальная еда, проявление религиозности учителя или ученика, молебны», лишение избирательных прав детей священнослужителей, - вот круг вопросов, которыми занимались юные безбожники [48]. «Юные безбожники участвуют в кампаниях по закрытию церквей, собирают подписи и порой являются инициаторами этого дела», - провозглашалось на антирелигиозном совещание пионеров в Москве 22 августа 1929 г.[49] В плане работ групп ЮВБ предусматривались следующие моменты: заключение договора на соцсоревнование с группой ЮВБ другой школы; борьба против ношения крестиков и других религиозных символов; борьба против вырубки ёлок на Рождество и березок на Троицын день; агитация за снятие икон в семьях школьников, за отказ от принятия в дом священнослужителей; помощь ячейке СВБ в её агитации за закрытие церквей и других молитвенных зданий, за снятие колоколов; выявление религиозных ребят «в целях взятия их на буксир»[50].

«Мы требуем от каждого ребенка, чтобы он был борцом против религии везде - в школе, в семье», - заявил председатель СВБ Е.М. Ярославский в речи на II Всесоюзной конференции юных воинствующих безбожников и юных друзей МОПР 23 мая 1931 г. [51] «Ребята прочистят такие ходы сознания матерей и отцов, до которых рука взрослого пропагандиста не достанет», - рапортовал на II съезде СВБ 10 июня 1929г. пионер Удалов [52].

Несмотря на то, что руководители детского безбожного движения заявляли о том, что юные безбожники не хулиганы, не разбойники, а являются «настоящими участниками социалистического строительства» [53], участники школьных ячеек СВБ и групп ЮВБ зачастую проявляли себя именно как хулиганы. Сами же кураторы юных безбожников признавали, что иногда происходит подмена углублённой антирелигиозной работы «выходками хулиганского характера» [54]. Например, И.А Флеров приводил примеры, когда школьники хулиганили около церквей [55]. Неслучайно один из делегатов I Всесоюзной конференции педагогов-безбожников, состоявшейся 15-21 августа 1930 г., правда, имея в виду несколько другие аспекты организационной работы безбожников, признал, что все методы они брали у сектантов [56]. Учащийся школы №4 Дзержинского отдела народного образования города Москвы член группы ЮВБ Женя Гольдберг поделился с читателями журнала «Юные безбожники» опытом работы: «Первая наша работа, - пояснял он, - заключалась в том, что мы ходили на дом к ребятам, которых в праздники не пускали в церковь. Их родители гнали нас из квартир, но мы своего добились. Половина ребят пришла в школу в рождественские дни» [57].

Такая деятельность вызывала крайне негативную реакцию у значительной части взрослого населения. Инвалид войны П.А. Визнюк 26 октября 1929 г. направил письма К.Е. Ворошилову и Н.К. Крупской. Он просил содействовать прекращению деятельности СВБ, который, по его мнению, сеет «ужасное богохульство и кощунство в кругах молодежи» [58].

Нередко противоречия между детьми и родителями приводили к серьезным конфликтам. Родители грозились выгнать детей из дома, сжигали антирелигиозные костюмы, применяли физические наказания [59]. Некоторые школьники не вступали в безбожные организации, так как им не разрешали родители [60]. В селе Сергеевке Аркадакского района Нижневолжского края, когда родители выгоняли из дома своих детей-безбожников, последние были вынуждены ночевать в поле, в омете, а утром, придя в школу, просили вычеркнуть себя из списка безбожников: «Папенька не велит»[61]. Юные безбожники в свою очередь устраивали колючие проволоки и вывешивали на иконах антирелигиозные лозунги [62].

Не все верующие родители боролись со своими «безбожными» детьми принудительными мерами. В семье устанавливался своеобразный «статус-кво». Писатель В.А. Солоухин, старший брат которого Николай в 1929 г. оканчивал ШКМ в селе Черкутино Владимирской области и записался там в кружок воинствующих безбожников, размышлял об этом «статус-кво» в их семье между братом и верующими родителями: «Родители ничего не позволили бы совершить Николаю в доме, но они не только не препятствовали школьному воспитанию молодого безбожника, но и ни малейшим образом духовно, воспитательно, назидательно не противостояли ему. (То же самое произойдет со мной через 2-3 года, когда и я пойду в школу)... Родители, отчетливо понимая, что жить мне всю жизнь предстоит при новой власти, руководствуясь, очевидно, инстинктом самосохранения, полностью самоустранились от моего так сказать социального воспитания, передоверив меня советской школе»[63]. В качестве дополнения необходимо привести размышление Солоухина из его очерка «Чёрные доски»: «Не будучи яростным иконоборцем, - уточнял он, - я не был, разумеется, и защитником икон. С какой бы стати мне, пионеру, их защищать? Просто для меня этого вопроса не существовало. Участок сознания, - мозга или души, - который должен был бы так или эдак реагировать на иконы, руководить моим отношением к иконам, был у меня, по-видимому, отключен, заморожен, анестезирован»[64].

Воинствующие атеисты вроде И.А. Флерова считали, что в том, что дети не слушаются родителей, виноваты сами родители: «Виновата в этом мать» (например, в том, что ребенок со скандалом вместо церкви убегал на антирелигиозный вечер в школу)[65]. В антирелигиозной периодике давались советы юным безбожникам, как вести себя с родителями. Например, на страницах журнала «Юные безбожники» содержался следующий призыв: «Юный безбожник будь смелым в отстаивание своих безбожных взглядов! Не бойся преследований - они закалят тебя, сделают тебя настоящим борцом. Веди упорную работу среди родителей, терпеливо убеждая их, настойчиво доказывая свою правоту» [66]. Предлагалось в первое время сделать так, чтобы родители не знали о «безбожии» детей [67]. После чего школьники должны были переубеждать своих верующих родителей. Во Фрунзенском районе Москвы одна активная безбожница равнодушно отнеслась к тому, что дома висят иконы: «Мама не хочет снимать, я её оставила в покое, пусть как хочет». Это заявление возмутило инструктора школьно-пионерского отдела ЦС СВБ А. Вакурову, которая написала в школьном издании газеты «Безбожник», что поведение этой школьницы «недостойно звания активного воинствующего безбожника» [68].

Для того чтобы юным безбожникам было с кого брать пример, спешно издавалась литература, больше напоминающая агитационную, вроде рассказа Ю. Рубинштейна «Санька-победитель» (М., 1930), в котором велась речь о том, «как мальчик, ставший под влиянием школы безбожником, путем упорной борьбы сломил религиозность своих родителей» [69]. Аналогичной по духу являлась пьеса Н. Мурашова «Надо бороться», в которой рассказывалось о борьбе мальчика, перешедшей в конфликт, со своей верующей матерью [70].

По численности юные безбожники вполне могли соревноваться с Всесоюзной пионерской организацией. В документах СВБ говорилось о том, что Союз в 1932 г. насчитывал 5,5 млн. человек [71]. В это число включали и школьников - членов школьных ячеек СВБ в возрасте 14 лет и старше. По данным СВБ на 1932 г. около 2 млн. школьников в возрасте от 8 до 14 лет состояли в группах ЮВБ [72]. В том же году пионерская организация СССР включала в себя 6 млн. человек [73].

Сложно назвать реальную численность СВБ к 1932 г., тем более, что значительная часть его членов находилась в составе формально. За первый квартал 1932 г. СВБ собрал лишь 31,5 % членских взносов [74]. Соответственно реальная численность Союза (если судить по полученным взносам и исходить из численности в 5,5 млн. членов в возрасте 14 лет и старше) составляла на тот год меньше 2 млн. человек. Причём представители местных организаций СВБ, когда их попросили мобилизоваться в сборе членских взносов, заявляли, что «в действительности у них гораздо меньше членов союза» и что «их цифры являются дутыми» [75]. Деятели СВБ признавали, что, если провести новый переучёт, то из объявленных 5 млн. останется не более 2,5 млн. человек [76].

Форсированный рост СВБ осуществлялся во время проведения больших антирелигиозных кампаний. «У нас масса рождается к Рождеству, умирает к Пасхе, к первому маю воскресает», - шутили безбожники [77]. Диаграммы показывали: скачёк вверх к Рождеству, потом глубокий спад вниз, затем ещё выше скачёк - к 1 мая, после чего снова быстрый скачёк вниз [78].

Переломным для детского безбожного движения стал 1932 г. В постановлении ЦК ВКП (б) от 21 апреля 1932 г. «О работе пионерской организации», приуроченном к её десятилетию, говорилось, что «все кружки "юных друзей" должны быть организованы при пионеротрядах и работать под их непосредственным руководством» [79]. Партия взяла курс на укрепление пионерской организации, на создание условий превращения её в организацию всех советских детей определенного возраста. Декабрьский пленум 1932 г. ЦБ ЮП постановил: «В целях ликвидации параллелизма установить, как правило, что кружки организуются при отрядах совместно со школой и руководятся пионерорганизацией» [80]. Параллельные структуры наподобие детских организаций СВБ стали не нужны, а, если и были допущены, то только с целью укрепления пионерской организации. Группы ЮВБ сводились на уровень кружков по интересам, работающих под руководством пионерского отряда.

Но и в 1933 г. перестройки в работе ЮВБ ещё не произошло. «В этом виновата пионерорганизация, но виноваты и организации СВБ, которые разрешением этого вопроса совершенно не озабочены», - сожалел И.А. Флеров в 1933 г. [81]. Тогда же он признал, что «те позиции, которые школа завоевала в 1930/31 году (систематичность антирелигиозной работы, антирелигиозное воспитание на уроках и др.), в последующие годы были сданы» [82]. Движение юных безбожников сходило на нет. В январе 1933 г. вышел последний номер журнала «Юные безбожники». 1 февраля 1933 г. на заседании фракции ВКП (б) ЦС СВБ обсуждался вопрос о ликвидации школьно-педагогического отдела (последнее название отдела). Отдел всё же решили сохранить [83].

Весной 1936 г. была упразднена организационная структура групп ЮВБ [84]. В целом и СВБ в 1933-1936 гг. пережил тяжелый кризис: из 5,5 млн. членов к 1935 г. осталось едва 350 тыс. [85]

После возрождения СВБ в 1938 г. (Союз достиг к 1940 г. численности в 3 млн. человек) [86] в школе по-прежнему работали ячейки СВБ и антирелигиозные кружки. Группы ЮВБ, как правило, не воссоздавались. Но в некоторых школах они, видимо, существовали. Преподаватель восьмой тамбовской школы В. Марков в 1939 г. писал в журнал «Антирелигиозник», что на 1 января 1939 г. «в школьной ячейке СВБ 251 член», и «кроме того, в рядах юных безбожников 429 человек» [87]. Но масштаб деятельности и значение, которое имело детское безбожное движение в период 1929-1932 гг., больше достигнуты не были.

Во время Великой Отечественной войны СВБ не работал. В 1947 г. он был ликвидирован. Материальные средства Союза, а также функции атеистической пропаганды передавались Всесоюзному обществу по распространению политических и научных знаний среди населения[88].

Результатом антирелигиозных кампаний, сбора и сожжения икон и т.п. стали раздвоенность сознания многих школьников (когда учащийся не знал, кому верить: школе или верующим родителям), конфликт между советской системой образования и религиозной семьей. Такое положение приводило к нравственной драме, которая иногда оканчивалась трагически или не находила своего разрешения на протяжении жизни взрослого человека. Происходившая драма вносила раскол между поколениями. «Старики» со своим «ретроградским» мировоззрением оставались на обочине новой жизни, их детей призывали стать «новыми людьми», не отягощёнными грехами «проклятого прошлого» и его ценностями. Духовно разорвать поколения в России пытались и будут пытаться неоднократно. Удержимся или нет - зависит от каждого.

Шевченко Валерий Анатольевич, кандидат исторических наук

[1] Цит. по: Вакурова А. Вспомним свою историю // Юные безбожники. 1932. № 10. С. 10-11.

[2] Там же.

[3] ГА РФ. Ф. Р - 5407. Оп. 2. Д. 21. Л. 24.

[4] Там же. Д. 22. Л. 39.

[5] Правда. 1928. № 90. С. 3.

[6] РГАСПИ. Ф. 89. Оп. 4. Д. 26. Л. 3.

[7] Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б). Повестки дня заседаний. 1919 - 1952. М.: 2000. Т. 1. С. 664.

[8] ГА РФ. Ф. Р - 5263. Оп. 2. Д. 7. Л. 1-2.

[9] Там же. Л. 2.

[10] Еженедельник Наркомпроса РСФСР. 1929. № 18. С. 64.

[11] Учительская газета 1929. № 50. С. 3.

[12] Там же. № 53. С. 6.

[13] Там же. № 54. С. 3.

[14] Скоморохов Н.Я. Покой или борьба (Из дневника учителя-антирелигиозника) // Там же. № 62. С. 2.

[15] ГАРФ. Ф. Р. - 5407. Оп. 1. Д. 33. Л. 26 об.

[16] Там же.

[17] Там же. Л. 26.

[18] Василевский М. Школа и население // Народный учитель. 1930. № 2. С. 45-46.

[19] ГА РФ. Ф. А - 2306. Оп. 4. Д. 745 а. Л. 98.

[20] Там же. Л. 29.

[21] Учительская газета. 1929. № 15. С.3.

[22] Там же. № 66. С. 3.

[23] ГА РФ.Ф.А - 7279. Оп. 7. Д. 28. Л. 236

[24] ГА РФ. Ф.Р - 5407. Оп. 2. Д. 121. Л. 56.

[25] Учительская газета. 1929. № 94. С. 2.

[26] РГАСПИ. Ф.142. Оп. 1. Д. 625. Л. 12.

[27] Там же. Л. 19.

[28] Коноплёв Н. На школьном участке безбожного фронта // На путях к новой школе. 1929. № 11. С. 41.

[29] Там же.

[30] Ривес С.М. Религиозность и антирелигиозность в детской среде. М., 1930. С. 63.

[31] Там же. С. 6.

[32] Просвещение Сибири. 1930. № 3. С. 39.

[33] РГАСПИ. Ф. 142. Оп. 1. Д. 625. Л. 26 об.

[34] Луначарский А.В. Почему нельзя верить в Бога. Избранные атеистические произведения. М., 1965. С. 306.

[35] Крупская Н.К. О пионердвижении на данном этапе // За коммунистическое просвещение. 1930. № 158. С. 3

[36] Северьянова А.А. Два мира - две системы воспитания. М.-Л., 1931. С. 27.

[37] ГА РФ. Ф. А - 1575. Оп. 10. Д. 434. Л. 94 об.

[38] Еженедельник Наркомпроса РСФСР. 1929. № 42. С. 22.

[39] Учительская газета. 1928. № 25. С. 2.

[40] Там же.

[41] Учительская газета. 1929. № 121. С. 3; Вожатый. 1929. № 21. С. 43.

[42] Там же. С. 3.

[43] Устав СБ СССР. М.,1925. С. 3.

[44] См.: Стенографический отчет II съезда СВБ. М., 1930. С. 328-330.

[45] Флеров. И.А. Как должны работать безбожники в школе // Антирелигиозник. 1929. № 11. С. 92.

[46] ГА РФ. Ф. Р - 5407. Оп. 1. Д. 26. Л. 20.

[47] Там же. Д. 53. Л. 44.

[48] Флеров И.А. Укрепить и развить // Антирелигиозник. 1930. №10. С. 63.

[49] Ширман К. Проверим выполнение наказов юных безбожников // Антирелигиозник. 1929.№10. С. 87.

[50] О школьных группах ЮВБ // Методический путеводитель для работников массовых школ. 1931. №1. С. 38.

[51] Ярославский Е.М. Против религии и церкви. М., 1935. Т. 4. С. 270.

[52] Стенографический отчет II съезда СВБ. М., 1930. С. 30.

[53] Стенограммы II Всесоюзной конференции педагогов-безбожников // Антирелигиозник. 1931. №11. С. 76.

[54] Флеров И.А. Очередные задачи и вопросы антирелигиозного воспитания (доклад на II Всесоюзной конференции педагогов-безбожников) // Антирелигиозник. 1931. № 9. С. 81.

[55] ГАРФ. Ф.Р - 5407. Оп. 1. Д. 78. Л. 13.

[56] Антирелигиозник. 1930. № 10. С. 75.

[57] Гольдберг Женя. Как я стал безбожником // Юные безбожники. 1932. №11-12. С. 34.

[58] ГАРФ. Ф. А - 7279. Оп. 7. Д. 43. Л. 300 об.

[59] См.: Юров Д.Г. Антирелигиозная работа школы с родителями и населением. 2-е изд. М.-Л., 1930. С. 4 -5.

[60] Оберландер Я. Антирелигиозная работа в немецкой школе II ступени // За социалистическую культуру. 1930. № 7. С. 32.

[61] Кузнецов М. Антирелигиозная работа в школах Балашовского округа // На культфронте. 1930. № 7- 8. С. 43.

[62] Заключительное слово И.А. Флерова на II Всесоюзной конференции педагогов-безбожников // Антирелигиозник. 1931. № 11. С. 76.

[63] Солоухин В.А. Смех за левым плечом // Роман-газета. 1991. № 10. С. 32, 46.

[64] Он же. Собрание сочинений в пяти томах. Т. 3. Чёрные доски. М., 2006. С. 116.

[65] Флеров И.А. Религия, семья и дети. М., 1931. С. 21.

[66] Юные безбожники. 1932. №2. С. 31.

[67] Бинкевич Е. Как работать в семье // Юные безбожники.1932. №2. С. 25

[68] Вакурова А. Юные безбожники в семье // Безбожник. Школьное издание. 1932. №14. С.3.

[69] Антирелигиозник. 1930. № 11. С. 20.

[70] Мурашов Н. Надо бороться // Юные безбожники. 1932. № 2. С. 27-31.

[71] Калинин В. Динамика роста и социального состава СВБ / Воинствующее безбожие в СССР за 15 лет. 1917-1932 гг. Сб. под редакцией М. Енишерлова. М., 1932. С. 345.

[72] Амосов. Н.К. Антирелигиозное воспитание в действии / Там же. С. 363.

[73] Стенографический отчет VII Всесоюзной конференции ВЛКСМ (1-8 июля 1932 г.). М.,1933. С. 7.

[74] ГАРФ. Ф.Р-5407. Оп. 1. Д. 95. Л. 5.

[75] Там же.

[76] Там же. Л. 59.

[77] Там же.

[78] Там же.

[79] РГАСПИ. Ф. 17. Оп.114. Д.285. Л.83; там же Д.295. Л.8, 24-29.

[80] Лицом к пионеру и школьнику. (Постановления Пленума ЦБ ЮП при ЦК ВЛКСМ). Сталинград. 1933. С. 18.

[81] Флеров. И.А. Больше заботы детям Октября // Антирелигиозник. 1933. №4. С. 30.

[82] Там же. С. 28.

[83] ГАРФ. Ф.Р - 5407. Оп. 1. Д. 96. Л. 13-14.

[84] Крапивин М.Ю. Непридуманная церковная история: власть и Церковь в Советской России (октябрь 1917 - конец 1930 г.г.). Волгоград, 1997. С. 235.

[85] Дамаскин (Орловский), иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной церкви XX столетия. Кн. 3. Тверь, 1999. С. 19.

[86] Коновалов Б.Н. Союзу воинствующих безбожников - 60 лет // Наука и религия. 1985. №12. С. 20.

[87] Марков В. Опыт антирелигиозной работы в школе // Антирелигиозник. 1939. №3. С. 54.

[88] Коновалов Б.Н. Драгоценный опыт ветеранов // Наука и религия. 1975. №4. С. 36.