«Ах ты, воля, моя воля»!

Летом 1911 г., в разное время, Казань посетили два известных правых деятеля, обладавших заметным общественно-политическим влиянием и пользовавшихся у «интеллигентной публики» репутацией «скандалистов».

5 июня 1911 г., в рамках своей поездки по городам Поволжья, сюда заезжал член Государственной Думы, товарищ (заместитель) председателя Главной Палаты «Русского Народного Союза имени Михаила Архангела» В.М.Пуришкевич, который в зале Казанского губернского дворянского собрания сделал доклад «Проснувшийся Китай как угроза русскому переселенческому движению».

Однако более заметным и резонансным оказалось посещение 13 и 24 июля 1911 г. Казани одним из приближённых лиц (а впоследствии - непримиримым врагом) Г.Е.Распутина, заведующим Архиерейским подворьем Саратовской епархии в Царицыне (будущим Царицынским Свято-Духовым мужским монастырём) иеромонахом Илиодором (С.М.Труфановым) (1880 - 1952) и его многочисленными сторонниками, именовавшимися «прогрессивной» прессой «илиодоровцами».

 

 

В 1911 г. о. Илиодор (С.М.Труфанов), при непосредственной поддержке Г.Е.Распутина, организовал многолюдное - почти двадцатидневное (с 9 по 27 июля) - паломничество своих приверженцев из Царицына в Свято-Успенскую Саровскую пустынь, маршрут которого проходил по нескольким поволжским городам, в том числе и Казани. Причём, паломники во главе со своим предводителем побывали здесь дважды - 13 июля - по пути в Саров и 24 июля - на обратном пути из него.

Денежная помощь о. Илиодору (С.М.Труфанову) в организации паломничества (в размере трёх тысяч рублей) была оказана через Г.Е.Распутина, по его же просьбе, лично Императрицей Александрой Фёдоровной, о чём сохранился целый ряд свидетельств.(1)

На пути следования паломников о. Илиодором (С.М.Труфановым) неоднократно делались громкие политические заявления, что привлекало к «илиодоровцам» пристальное внимание не только разномастной прессы и общественности, но также местных властей, полиции и жандармерии. Видимо, по причине этого, а также неоднозначности фигуры самого о. Илиодора (С.М.Труфанова), многие представители православного духовенства «на местах» намеренно избегали каких-либо контактов с «илиодоровцами».

Вместе с тем, необходимо отметить, что некоторые скандальные «подробности», приводившиеся в либеральных газетах и перекочевавшие затем в исторические исследования, являлись субъективной интерпретацией происходившего и носили явно надуманный характер. Поэтому необходимо относиться к ним с крайней осторожностью.

Учитывая недостаточную изученность этой крупной религиозно-политической акции, а также её косвенные последствия для судьбы руководителя православной миссии в Казанской епархии епископа Мамадышского Андрея (князя А.А.Ухтомского), считаю необходимым произвести, по возможности, более полную историческую реконструкцию «казанских эпизодов» паломничества о. Илиодора (С.М.Труфанова) и его сторонников.

Известно, что основную часть пути до Сарова паломники проделали на пароходе Пароходного общества «Кавказ и Меркурий» «Великая Княжна Ксения», специально арендованного по такому случаю.

«Паломники передают, - писала 15 июля 1911 г. правая газета «Казанский Телеграф», - что они очень радушно были приняты в г[ороде] Самаре, где их встретил и проводил сам начальник губернии; в Симбирске не останавливались, боясь поздно прибыть в Казань. В пути ежедневно совершаются на пароходе службы, причём, церковные песнопения поются всеми [...]. Со всех концов, как только пристаёт пароход, несутся подаяния на прокормление богомольцев, в числе которых есть немало бедняков, которые не вложили в общую корзину ничего за неимением средств».(2)

В первый раз паломники прибыли в Казань, в район Устья, в восемь часов вечера 13 июля 1911 г. Численность богомольцев, сопровождавших Илиодора (С.М.Труфанова), по разным сообщениям, составляла от 1700 до 1800 человек (при этом наиболее вероятной представляется первая цифра).(3)

«Пароход, - сообщал на второй день «Казанский Телеграф», - был украшен цветами и разноцветными огнями.

Ещё издали пароход своим видом обратил внимание и привлёк массу публики».(4)

Любопытно, что либеральная «Камско-Волжская Речь», напротив, писала об отсутствии какого-либо интереса публики к визиту «илиодоровцев», о котором в Казани было известно заранее. «Полиция дежурила на Устье с раннего утра, - сообщала газета, - обыватели же, по-видимому, проездом Илиодора совершенно не интересовались, так как даже в момент подхода парохода с паломниками к пристани в 8 час[ов] вечера народу не было, за исключением десятка устьинских торговцев.

Не интересовалось Илиодором и местное духовенство: на встрече из духовенства никого не было.

Пароход подошёл в 8 часов вечера, разукрашенный национальными флагами. С палубы неслось пение псалмов.

Едва только пароход пристал к пристани, как паломники двинулись на берег».(5)

Паломничеству был намеренно придан элемент театрализованности, во всём чувствовалась строгая организованность и отрежессированность. В сообщениях казанских газет приводилось немало подробностей, которые представляют в этом плане значительный интерес.

Так, например, «Казанский Телеграф» отмечал, что паломники были «снабжены белыми деревянными посохами», которые служили «главным отличительным признаком от посторонней публики» (по сообщению «Камско-Волжской Речи», эти «палки» были «гораздо выше роста человека»). Причём, в ряды паломников «посторонняя публика не допускалась». На груди у всех имелись знаки «Союза Русского Народа» (СРН) (определённые «Камско-Волжской Речью» как «металлические значки, с изображением креста»). Все богомольцы были одеты «по дорожному, с котомками за спинами».

Впереди шёл сам о. Илиодор (С.М.Труфанов), «одетый в белое и в бархатной скуфье на голове». В «Казанском Телеграфе» сообщалось, что в числе паломников находились также «отец и мать о. Илиодора, четыре его брата и три сестры».

«В путешествии, - писала та же газета, - наблюдается строгий порядок. Так, все 1700 человек разделены на несколько классов, каждый класс имеет 50 человек, предшествует классу белый флаг с номером.

Большинство паломников - царицынцы, но есть много присоединившихся из посада Дубовки и Саратова, присоединилось несколько и казанцев.

Паломничество, как передают, задумалось не более тому назад двух недель».(6)

Эти же необычные организационные особенности подметила и «Камско-Волжская Речь», писавшая, что все паломники «разделены в отряды по 50 человек», и в каждом таком «отряде» имеется «на длинной палке нечто вроде знамени - белый флаг и номер: первый, второй, третий и т.д.».

«Среди паломников, - писала эта газета, - более двух третей женщин из простонародия, все повязанные белыми платками».(7) На преобладание женщин указывал и «Казанский Телеграф», писавший также, что в числе паломников было «много детей, а также человек двадцать духовенства».

На берегу паломников встретил отряд полиции «из пеших и конных городовых». После этого, выстроившись и высоко подняв белые флаги, паломники, по знаку о. Илиодора (С.М.Труфанова) «в строго определённом порядке», с пением молитв и патриотических песен, двинулись в город. Любопытно при этом, что помимо церковных гимнов и «Боже, Царя храни!», в числе наиболее часто исполнявшихся ими песен упоминалась «Ах ты, воля, моя воля!», которая, по-видимому, являлась неформальным «гимном» «илиодоровцев».

По пути следования паломников, судя по сообщениям «Камско-Волжской Речи», возникали ситуации, когда попадавшиеся им навстречу казанцы недолжным, с точки зрения «илиодоровцев», образом реагировали на процессию: иными словами, не спешили или отказывались снять перед ней головные уборы. Причём, тон в этом деле задавал сам о. Илиодор (С.М.Труфанов), который, как известно, никогда не скупился на резкие выражения.

Вместе с тем, очевидно, что либеральные журналисты намеренно выпячивали данные эпизоды, пытаясь придать «скандальный» характер всей паломнической миссии «илиодоровцев». Правый же «Казанский Телеграф», напротив, старательно обходил их молчанием и концентрировал внимание на религиозно-духовной составляющей паломничества.

«На дамбе, близ Адмиралтейской слободы, - писала, в частности, «Камско-Волжская Речь», - Илиодор, поравнявшись с вагоном трамвая и заметя некоторых пассажиров в шапках, крикнул:

- Окаянные, снимите шапки! Скоты!

Пассажиры поспешили исполнить приказание».(8)

«Одного господина Г., - сообщала на второй день та же газета, - который не пожелал подчиниться этому требованию, илиодоровец ударил палкой по голове».(9)

На Адмиралтейской дамбе полил сильный дождь, и «ряды паломников немного расстроились, пение прекратилось». Причём, как сообщала «Камско-Волжская Речь», «никто из публики к шествию до самого города не пристал».

При входе в город паломники пропели «С нами Бог!» и при восторженных криках «Ура!» проследовали мимо Крепости (Кремля) в Казанский Богородицкий женский монастырь. Около находившегося на их пути - напротив Спасской башни - памятника Царю Освободителю Александру II паломники остановились, и о. Илиодор (С.М.Труфанов) «произнёс в Бозе почившему Императору вечную память».

Исполнив «вечную память» и «Боже, Царя храни!», паломники с пением «Ах ты, воля, моя воля!» двинулись к монастырю, у ворот которого, со стороны Большой Казанской улицы, о. Илиодора (С.М.Труфанова) встретили настоятельница монастыря игуменья Варвара (Е.П.Клесова) и настоятель монастырского собора Казанской иконы Божией Матери протоиерей А.Ф.Зеленецкий.

«Казанский монастырь, - сообщал подробности встречи паломников «Казанский Телеграф», - радушно откликнулся на извещение о. Илиодора о прибытии и приготовил для всех богомольцев ужин. На средине монастырского двора были поставлены столы, на которых монахинями были разложены чашки с окрошкой, хлеб, квас и горячая похлёбка.(10)

Перед вратами монастыря паломники запели тропари Божией Матери, по окончании которых о. [А.Ф.]Зеленецким было сказано слово, в котором он приглашал дорогих гостей помолиться Казанской святыне. На это слово о. Илиодор сказал маленькую речь, в которой, между прочим, подчеркнул, что та святыня, на коей почила особой милостию Божия Матерь - уже 7 лет как похищена, что он и его царицынское стадо разделяет горе обитательниц монастыря, но верует в то, что святыня скоро возвратится к великой радости всей святой православной Руси. Приняв затем от настоятельницы монастыря св[ятую] просфору, а от о. [А.Ф.]Зеленецкого икону Казанской Божией Матери, о. Илиодор осенил ею своих пасомых и поблагодарил за радушный приём.

После этого все богомольцы направились в главную церковь, где был отслужен молебен с провозглашением многолетия Царствующему Дому, Св[ятейшему] Синоду, архиепископам Казанскому и Саратовскому, и всем присутствующим.

Здесь о. Илиодор опять сказал речь к своей пастве, приглашая радоваться, что Бог привёл поклониться святыне, снова повторил, что Заступница возвратится в монастырь и дал пред образом клятву, что он первый тогда придёт сюда и поклонится святому образу. Царицынцы на это также заявили, что они не отстанут от своего пастыря, сделали земной поклон и в знак своего обета также принесли коленопреклонное целование образу.

Всем присутствующим тогда была предложена скромная трапеза, которую и разделил с ними и о. Илиодор.

В первом часу ночи богомольцы покинули обитель и с пением церковных песнопений двинулись в обратный путь».(11)

Напротив расположенного на берегу реки Казанки храма-памятника воинам, павшим при взятии в 1552 г. Казани войсками Царя Ивана IV Васильевича (храма-памятника в честь Нерукотворенного Образа Спасителя), о. Илиодор (С.М.Труфанов) отслужил литию.(12)

Показательно, что «Камско-Волжская Речь», в свою очередь, акцентировала внимание на политической составляющей выступления о. Илиодора (С.М.Труфанова). Как отмечала газета, он ответил на приветствия игуменьи Варвары (Е.П.Клесовой) и о. А.Ф.Зеленецкого «большою речью». «Сильным повышенным кричащим голосом, - живописала «Камско-Волжская Речь», - Илиодор начал с того, что поблагодарил от имени паломников за приветствие и затем перешёл к сообщению цели и значения его паломничества в сопровождении 1700 человек православных христиан.

- Мы делаем, - заявил Илиодор, - на вид, может быть, маленькое дело, но на самом деле очень большое, т[ак] к[ак] наше паломничество служит показателем, что наряду с богоотступниками и богохульниками в Православной Руси есть и глубоко верующие люди.

Поэтому Илиодор увещевал местное духовенство собирать также воедино всех верующих и совершать с ними такие же паломничества.

- Едва мы прибыли на казанскую землю, - продолжал Илиодор, - как сама природа встала против нас: разразился страшный гром и ливень. Но, что нам бури и ветры!.. восклицает Илиодор, когда мы делаем своё дело с глубокою верой в его правоту. Они нас не остановят. Мы всё-таки пришли сюда из далёкой страны, чтобы разделить горе сестёр этой обители о пропавшей из неё иконе Казанской Божией Матери. Они плачут о ней... (при этих словах среди паломников послышались всхлипывания) - поплачем и мы с ними.

В заключение Илиодор заявил, что он глубоко верит, что икона вернётся в эту обитель, и тогда он придёт вновь в Казань и припадёт к ней».(13)

В данной связи необходимо отметить, что, по заявлению самого о. Илиодора (С.М.Труфанова), основной причиной предпринятых им в 1911 г. частых поездок по России являлись поиски похищенной чудотворной Казанской иконы Божией Матери. Следует предположить, что в известном смысле этому было посвящено и паломничество в Саров, в связи с чем посещение о. Илиодором (С.М.Труфановым) Казанского Богородицкого женского монастыря по пути в пустынь и обратно из неё представляется весьма важным пунктом этих поисков.

Весьма символичной представляется уже сама церемония отправки парохода с паломниками из Царицына. Как вспоминал один из очевидцев: «От[ец] Илиодор с чувством высокого религиозного благо[го]вения с капитанской площадки парохода стал осенять город и всех провожающих св[ятой] иконой Казанской Божией Матери».(14)

Позднее - в октябре 1911 г. - о. Илиодор (С.М.Труфанов) открыто заявил, что образ не был уничтожен, а цел и находится у старообрядцев, которым он был продан за большие деньги грабителями.(15) Причём, он намеревался в скором времени отыскать его и вернуть в Казанский Богородицкий женский монастырь.

В связи с этим вызывает интерес сообщение «Камско-Волжской Речи» о том, что 13 июля о. Илиодор (С.М.Труфанов) якобы назвал даже точную дату «явления» иконы в Казани. «Относительно же возвращения пропавшей иконы Казанской Божией Матери, - писала газета, - Илиодор, как передают, высказался более определённо. По его словам, она явится 22 октября, к тому времени он приедет сюда».(16)

«Казанский Телеграф» отреагировал на это отдельной заметкой «По поводу суеверных слухов», где утверждалось, что «ничего подобного о. Илиодор не говорил», что он «только высказывал убеждение, что рано или поздно икона будет найдена». Вместе с тем, обвиняя «досужие языки» в том, что они «по-своему» истолковали эти слова, а «ещё более досужих очевидцев» в том, что они «намеренно извратили факты», газета признавала, что: «Благодаря такому искажению, в городе, особенно среди тёмных масс, начали ходить суеверные слухи о явлении иконы именно к 22 числу октября».(17)

Тем не менее, в свете миссии о. Илиодора (С.М.Труфанова) по поиску похищенной Казанской иконы Божией Матери «слухи» о предсказанном им дне её нового «явлении» в Казани не представляются столь уж необоснованными. Возможно, он действительно предполагал, что к этому времени удастся вернуть явленный чудотворный образ в монастырь.

Несмотря на то, что 13 (а точнее - уже 14) июля 1911 г. паломники покинули Казанский Богородицкий женский монастырь глубокой ночью, о. Илиодору (С.М.Труфанову) удалось встретиться с Казанским губернатором М.В.Стрижевским. Произошло это недалеко от Устья, откуда должен был отойти пароход с паломниками. «У Петрушкина разъезда, - писала «Камско-Волжская Речь», - их встретил, возвращавшийся из поездки по губернии, начальник губернии. Илиодор подошёл к нему и благодарил за внимание полиции к ним и образцовый порядок.

На пристани Илиодор благодарил за порядок пристава 6-й части и в заключение расцеловал его, а паломники прокричали приставу «ура!».

Около 2 часов ночи пароход под пение псалмов отошёл от пристани».(18)

О встрече о. Илиодора (С.М.Труфанова) с начальником губернии сообщил и «Казанский Телеграф», указав, правда, что паломники «отбыли в дальнейшее путешествие» с пением молитв и патриотических песен «ровно в час ночи».

Не вполне понятно: была ли эта встреча случайной или М.В.Стрижевский, как некоторые из его коллег-губернаторов, изначально имел намерение лично запечатлеть своё почтение одному из приближённых Г.Е.Распутина, о влиянии которого на царскую семью тогда в провинции ходили легенды.

В ранее подготовленном документе «Маршрут поездки Его Превосходительства, Господина Казанского Губернатора, для обозрения некоторых уездов губернии» значилось: «15 Июля утром возвращение в г[ород] Казань на пароходе».(19) В исполнение своих обязанностей М.В.Стрижевский официально вступил 16 июля 1911 г., о чём в тот же день уведомил Казанского вице-губернатора Г.Б.Петкевича. В связи с этим остаётся только догадываться, почему он вернулся в Казань в первом часу ночи 14 июля и при каких обстоятельствах «пересёкся» при этом с о. Илиодором (С.М.Труфановым).

Характеризуя со слов паломников их дальнейшее пребывание в других городах, «К.» писал в «Казанском Телеграфе»: «Рассказывают, что везде встреча богомольцев была тёплая, особенно в Н[ижнем] Новгороде и Сарове; из Арзамаса путники шли пешком до самого Сарова и обратно. Поезд был сформирован в 45 вагонов; посторонние пускались только с разрешения Илиодора. В Сарове путники прожили три дня, здесь, между прочим, померла одна из паломниц, где и была схоронена.

Ряды паломников значительно поредели, так как многие остались ещё в Сарове, а многие уже возвратились в Царицын».(20)

Что касается Казани, то, по наблюдению «Казанского Телеграфа»: «На этот раз встреча была более торжественна, чем в первый, - паломники были встречены и провожены с колокольным звоном, много более было посторонней публики и полиции во главе с полицеймейстером».(21)

Однако православное духовенство в подавляющем большинстве вновь проигнорировало «илиодоровцев», на что их предводитель не раз открыто и с нескрываемым раздражением обращал внимание. Никак не отреагировал на визиты паломников и издававшийся Казанской духовной академией журнал «Известия по Казанской Епархии», отражавший в целом официальную позицию местного епархиального начальства. Вместе с тем, ещё до первого их приезда - в датированном 8 июля 1911 г. N 26 журнала - на его страницах рассказывалось о газетной полемике одного из идеологов русского «национализма» М.О.Меньшикова с о. Илиодором (С.М.Труфановым), причём, с явной симпатией к последнему.(22)

Зато заметно большую активность во время второго посещения «илиодоровцами» Казани проявили представители правомонархических (черносотенных) организаций, входивших в продубровинские «Объединённые монархические общества и союзы» при Казанском отделе «Русского Собрания», которые возглавлял председатель Совета последнего и, одновременно, председатель Комитета «Казанского Общества Трезвости» (КОТ) А.Т. Соловьёв. Так, помимо прочего, Комитет КОТ решил предложить «возвращающимся с о. Илиодором паломникам» в чайно-столовой общества бесплатный «чай с хлебом».(23)

Второе посещение «илиодоровцами» Казани, на обратном пути из Сарова, происходило по схожему сценарию.

Паломники «высадились» на том же Устье в воскресенье 24 июля 1911 г. и с пристани, все «с маленькими национальными флагами», двинулись в город.

«Весть о вторичном приезде Илиодора в Казань, - сообщал журналист «Камско-Волжской Речи», - разнеслась по городу ещё с утра 24 июля. К девяти часам крепостной бульвар был усеян любопытными. Многие, вооружившись биноклями, глядят на дамбу, по которой должны прийти илиодоровцы. Еду на Устье. У пристани стоит пароход, разукрашенный национальными флагами. По мосткам на берег двигаются ряды илиодоровцев. Впереди сам иеромонах в белой рясе. На берегу процессию встречает наряд полиции с полицеймейстером во главе. Духовенство отсутствует. По команде иеромонаха процессия выстраивается. Все подымают высоко над головою маленькие национальные флаги, белые только у «начальников отрядов» из пятидесяти человек. Вперёд выступает со знаменем в руках высокий худощавый старик, в военной форме. Сам Илиодор садится в пролётку и, отдав приказание идти вперёд, едет на лошади. С пением «Славься, славься! « и «Боже, Царя храни» илиодоровцы двинулись в город. Их встречали толпы любопытных».(24) При этом, как и в первый раз, по пути следования паломников неоднократно возникали инциденты со «снятием шапок».(25)

На дамбе, соединяющей Адмиралтейскую слободу с городом, «илиодоровцы» «дружно грянули» «Ах ты, воля, моя воля!», затем «Славься!», однако, как утверждала «Камско-Волжская Речь», «зычный голос» о. Илиодора (С.М.Труфанова) прекратил пение словами: «Для кого поёте, для дров что ли»? Та же газета отмечала, что никто из «устьинской публики» к шествию не присоединился, и паломников сопровождал лишь «наряд полиции, конной и пешей».

По пути следования паломники вновь свернули к храму-памятнику на Казанке, перед которым о. Илиодор (С.М.Труфанов) совершил литию «над убиенными при взятии Казани» и, по лаконичному выражению «Казанского Телеграфа», «сказал слово с кратким историческим очерком когда-то славных здесь совершённых дел». Либеральная «Камско-Волжская Речь», в свою очередь, не преминула представить более «подробный» пересказ происходившего у храма-памятника, из которого, за вычетом «скандальных» моментов, следовало, что выступление о. Илиодора (С.М.Труфанова) в значительной мере носило политический характер.(26)

После этого паломники двинулись к Крепости (Кремлю), встретившись с причтом Ильинской церкви (уничтоженной в советское время), который, по сообщению «Камско-Волжской Речи», «случайно проезжал с иконой Смоленской Божией Матери». «Завидев шествие, - сообщала газета, - икону понесли навстречу, Илиодор приложился».(27)

Между тем, «случайный» характер поднесения о. Илиодору (С.М.Труфанову) одной из наиболее почитаемых в Казани икон вызывает сомнение. Дело в том, что в ранее опубликованном документе «Порядок, в каком обносятся чудотворная Смоленская Седмиозёрная икона Божией Матери и иконы Кизических мучеников и Святителей Казанских по церквам и приходам г[орода] Казани в 1911 году» значилось, что «в Троицкой и Ильинской церквах» она будет пребывать 21 июля, а у притча последней, получается, она «задержалась» до 24 июля. Причем, там же особо оговаривалось, что: «Св[ятые] Иконы могут быть носимы куда-либо не в указанном порядке только лишь с дозволения Его Высокопреосвященства».(28)

Таким образом, если исключить фактор «случайности», то получается, что чудотворная Смоленская Седмиозёрная икона Божией Матери могла быть допущена к о. Илиодору (С.М.Труфанову) только с разрешения архиепископа Казанского и Свияжского Иакова (И.А.Пятницкого), который, однако, лично (как и все три местных епископа) проигнорировал «илиодоровцев».

На том же месте, где паломники «случайно» пересеклись с иконой, произошла их встреча с казанцами. «Здесь илиодоровцев, - продолжала «Камско-Волжская Речь», - уже поджидала громадная толпа любопытных, которые присоединились к шествию, и все двинулись по Успенской и Владимирской ул[ицам] в крепость. Перейдя Булачный мост, у Гостиннодворской улицы процессия остановилась, а Илиодор сказал следующее:

- Мы пришли к вам, православные казанцы, не как враги, а как братья. И хотя нас 1700 человек и все вооружены палками, но вы не бойтесь нас, мы вам ничего не сделаем, тем более что в рядах паломников большинство женщины и дети. Но если вы, - грозит Илиодор, - обидите их, то они могут превратиться в львиц, и обидчик будет проклят.

С пением псалмов паломники пошли далее. На балконе номеров Щетинкина стояло несколько человек жильцов. Одна дама, вооружившись биноклем, рассматривала Илиодора. Илиодор это заметил. Остановившись, он угрожающе поднял палку и крикнул:

- Жиды проклятые! Разукрашенные, намалёванные куклы!

Отсюда без всяких инцидентов процессия прошла в крепостной собор».(29)

В Крепости (Кремле) паломники направились в Благовещенский кафедральный собор, где приложились к мощам святителя Гурия (Г.Г.Руготина) (ок. 1500 - 1563), первого архиепископа Казанского и Свияжского. При этом, по сообщению «Камско-Волжской Речи», о. Илиодор (С.М.Труфанов), раздражённый тем, что «духовенство и здесь его не встретило», стоя у раки святителя, «разразился по адресу духовенства громовою речью».

«Сравнив сначала свой паломнический подвиг и значение с подвигами Св[ятителя] Гурия, Илиодор возмущённо заявил, что виноваты в распадении христианской веры, главным образом, наши пастыри «ленивые и нерадивые». В виду этого Илиодор предлагал народу тащить ленивых пастырей за собою, раз они сами не ведут свою паству.

- Где здесь духовенство, - восклицает Илиодор, - его здесь нет, вы одни, так заставьте же их идти за собою.

После этого все стали прикладываться к раке Св[ятителя] Гурия. Илиодор подозвал к себе полициймейстера и, передавая ему просфору и икону Серафима Саровского, проговорил:

- Это передайте, господин полициймейстером, начальнику губернии, т[ак] к[ак] мы в Сарове помолились за него».(30)

Из Благовещенского кафедрального собора паломники двинулись в находившийся недалеко от него - здесь же в Крепости (Кремле) - Казанский Спасо-Преображенский мужской монастырь, настоятелем которого тогда являлся епископ Мамадышский Андрей (князь А.А.Ухтомский). Здесь, по сообщению «Казанского Телеграфа», ими был отслужен молебен святителю Гурию (Г.Г.Руготину). При этом о. Илиодор (С.М.Труфанов), как утверждала «Камско-Волжская Речь», вновь «обрушился на местное духовенство», но «не бранил его, как в соборе, а лишь скорбным голосом воскликнул: «Да будет Господь Бог им праведным судьёю»«.

На выходе из Крепости (Кремля) процессия остановилась у «кремлёвской часовни», располагавшейся вплотную к Спасской башне, где о. Илиодор (С.М.Труфанов) приложился к образу Спаса Нерукотворного, после чего «обратился с новой речью к тысячам собравшегося народа». «Всем тем, - восклицает Илиодор, - сообщала «Камско-Волжская Речь», - кто относится к нам с недоверием и насмешкой, и всем богохульникам, безбожникам, крамольникам проклятым. - Анафема! Паломники трижды пропели анафему».(31)

В это время известный казанский правый деятель - соратник А.Т.Соловьёва, председатель Совета Боголюбского отдела СРН, священник Смоленско-Димитриевской церкви в Ягодной слободе Казани Н.М.Троицкий - обратился к о. Илиодору (С.М.Труфанову) с приветствием, в котором, помимо прочего, «высказал сожаление, что местное духовенство, не знавшее о приезде Илиодора, не могло устроить подобающую встречу». Однако попытка оправдать «непочтительное» поведение епархиального начальства и большинства казанских священников, судя по всему, оказалась неудачной.

По информации «Камско-Волжской Речи», о. Илиодор (С.М.Труфанов) раздражённо ответил: «Не правда, - духовенство знало о нашем приезде, но оно проспало, как проспало и икону Казанской Божией Матери».(32)

У памятника Царю Освободителю Александру II, как и во время первого посещения Казани, паломники исполнили «вечную память» и с пением «Ах ты, воля, моя воля!» двинулись в Казанский Богородицкий женский монастырь. «При огромном наряде полиции, с пением тропаря Божией Матери, - писал «Казанский Телеграф», - богомольцы подошли к Казанскому монастырю, имея впереди знамя с изображением Георгия Победоносца».(33)

Здесь паломников встретили те же игуменья Варвара (Е.П.Клесова) и протоиерей А.Ф.Зеленецкий в полном церковном облачении. Состоялся обмен небольшими приветствиями. При этом о. Илиодор (С.М.Труфанов) «поблагодарил всех присутствующих за встречу и сказал, что он и его пасомые исполнили обет; перенесли все невзгоды, но побывали у святителя Серафима, помолились пред его ракой за весь род православный и за обитательниц монастыря сего, чтобы святитель утешил их скорбь по ушедшей от них святой иконы», а также преподнёс матери-настоятельнице образ святого Серафима Саровского.

Затем паломники вошли в монастырь, где для всех была приготовлена трапеза. После довольно продолжительного обеда «илиодоровцы» тронулись к выходу. «С таким же пением, в сопровождении полиции и уже небольшого числа народа, паломники двинулись на Устье. - Сообщала «Камско-Волжская Речь». - Илиодор ехал на лошади.

Под громовую речь Илиодора, призывавшего православный народ на борьбу с врагами православной веры, и провозгласив всем верующим многолетия, а «клятвопреступникам, богохульникам, крамольникам проклятым анафему», под пение «анафемы» и затем псалмов, около 6 часов вечера пароход отошёл от пристани и направился вниз по Волге».(34)  

Несмотря на то, что посещение паломниками Казани обошлось без ощутимых эксцессов, оно получило заметный резонанс. Бурная реакция «Камско-Волжской Речи» на второе посещение о. Илиодором (С.М.Труфановым) Казани вызвала гневную отповедь со стороны временного редактора «Казанского Телеграфа» Г.И.Клепацкого, который выступил 30 июля 1911 г. в своей газете со статьёй «Иудейская свистопляска». В ней он, в частности, заявил, что «повествование этих пахучих насекомых о пребывании о. Илиодора и его паломников в Казани - сплошное, наглое глумление над личностью выдающегося православного пастыря и проповедника».

«Всё в этих «описаниях», - подчёркивал Г.И.Клепацкий, - начиная с общего, специфического «тона» и кончая отдельными выражениями - рассчитано явно на то, чтобы выставить «в смешном виде» о. Илиодора и его почтенный паломнический подвиг».(35) Признавая справедливость подмеченных временным редактором «Казанского Телеграфа» общих особенностей освещения либеральной прессой паломничества «илиодоровцев», справедливости ради следует отметить, что сам Г.И.Клепацкий не смог дать их конкретного опровержения.

В N 11 за ноябрь 1911 г. печатного органа КОТ и «Объединённых монархических обществ и союзов» при Казанском отделе «Русского Собрания» журнала «Деятель» была опубликована статья «Отклик православной души на свят[ительский] подвиг паломничества от[ца] Илиодора» за подписью «Священник очевидец», где давалась исключительно положительная оценка действиям паломников в Царицыне и порицались «злые» нападки на них как «со стороны неверующих людей», так и со стороны «людей христианских». При этом автор статьи откровенно недоумевал: «Нехристиане кричат и хулят этот подвиг ещё понятно почему, потому что им противно видеть, как православная Церковь смело и безбоязненно прославляет Господа Христа Спасителя, заявляет о своём существовании и свидетельствует о своей могучей силе веры, той силе, которая побеждала, победила всех врагов Церкви русской православной, сплотила и возродила всех русских людей в могучий властный и сильный народ. Но зачем же сыны Церкви православной нападают на добрые милые христианской душе проявления религиозного чувства? Подвиг паломничества разве не родной, не дорогой сердцу русского человека»?(36)

Но только этим дело не ограничилось.

25 июля 1911 г. Император Николай II утвердил доклад Святейшего Правительствующего Синода (СПС) «о бытии Преосвященному Андрею, Епископу Мамадышскому, третьему викарию Казанской епархии, Епископом Сухумским», о чём синодальным указом от 29 июля того же года - с соответствующими указаниями - было доведено до сведения архиепископа Казанского и Свияжского Иакова (И.А.Пятницкого).

Несмотря на то, что формально назначение на самостоятельную кафедру являлось повышением, для многих в Казани, в том числе, и для самого епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского), известие о переводе в Абхазию оказалось крайне неожиданным и абсолютно нелогичным. «В его распоряжении, - писал «Казанский Телеграф», - будут 104 храма, 110 церковных причтов, 2 монастыря, из которых один - знаменитый Новый Афон. В материальном отношении кафедра весьма хорошо обставлена; а к христианскому просветительному труду среди инородческого населения Кавказа владыка подготовлен своим 4-хлетним служением среди казанского инородчества.

Но перемещение епископа Андрея на кафедру епархиального епископа, лестное для молодого архипастыря, принесёт горе делу христианизации казанских инородцев, имевших в нём чадолюбивого отца, отдающего детям свой труд, своё сердце, своё достояние, делящегося с бедным крещеном(37) последним куском хлеба».(38)

Сам владыка небезосновательно был склонен усматривать в этом происки неких «тайных сил». И хотя в то время епископ Андрей (князь А.А.Ухтомский) не конкретизировал, что это за силы, из более поздних его высказываний, с достаточным основанием, можно предположить, что перемещению владыки из Казани в Сухум «посодействовал» его прежний близкий знакомый Г.Е.Распутин, с которым он находился тогда в состоянии открытого конфликта. Причём, есть веские основания думать, что поводом к этому послужило демонстративное нежелание епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского) подчиниться телеграфному «распоряжению» Г.Е.Распутина в части организации «должного» приёма в Казани «илиодоровцев».

Современный исследователь А.В.Знатнов, долгие годы занимающийся изучением жизни и деятельности епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского), обнаружил «полный машинописный текст рукописи» известной книги о. Илиодора (С.М.Труфанова) о Г.Е.Распутине «Святой чёрт», в которой, тот вспоминал, в частности, что: «Когда [Г.Е.]Распутин, будучи в последний раз в Царицыне, послал Андрею в Казань телеграмму, чтобы он приготовил обед на две тысячи паломников, направляющихся из Царицына в Саров, то Андрей не только не приготовил обеда, не только ничего не ответил [Г.Е.]Распутину, но даже сбежал, когда паломники по пути в Саров заходили в Казань на поклонение казанским чудотворцам».(39)

При этом А.В.Знатнов писал в вышедшей в 2008 г. статье «Юродивый всея Руси или последняя надежда дома Романовых», что догадка о том, кто стоял за его неожиданным «повышением» в 1911 г., «придёт к владыке позже».(40) Однако ещё 2 сентября 1911 г. в «Казанском Телеграфе», за подписью «Б.», была опубликована запись беседы с неназванным «лицом, занимающим видное положение в местном духовном обществе», из которой явствовало, что перемещение епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского) инспирировали местные недоброжелатели владыки, а решило исход дела некое «высокопоставленное лицо».

«Не будете ли любезны поделиться о действительной причине перевода в Сухум преосвященного Андрея, епископа Мамадышского?», - спросил «Б.» у своего собеседника. В ответ прозвучало следующее: «Перевод преосвященного епископа Андрея был полной неожиданностью как для него самого, так и для всего духовенства казанской епархии. Знали о переводе лишь несколько лиц, которые, собственно говоря, и устроили этот перевод. Епископ Андрей был у этих лиц как бельмо на глазах. Без раздражения и злобы они не могли сказать слова о нём. И почему? - потому, что епископ Андрей «не свой человек». У епископа Андрея ещё не погасла жилка духовного творчества, духовного возрождения. Для этих «некоторых» епископ Андрей был слишком беспокойным, слишком деятельным, слишком - если хотите - либеральным. Епископ Андрей всё созидал, всё копил духовную мощь среди своей паствы. Казанские инородцы не забудут своего гуманного, доброго пастыря. Как терпеть такого человека! Убрать его подальше! И это ныне сделано...

Не помогли ни ходатайства, ни депеши об оставлении епископа Андрея в Казани. Судьбу епископа Андрея решило одно высокопоставленное лицо, инспирированное «некоторыми» из казанцев».(41)

Учитывая, что газетные слухи о перемещении епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского) в Сухум поползли уже после первого посещения «илиодоровцами» Казани,(42) а утверждение доклада СПС императором состоялось после второго посещения, во время которого недовольство о. Илиодора (С.М.Труфанова) местным духовенством достигло своего апогея, предположение о «распутинском факторе» представляется вполне обоснованным.

Таким образом, паломничество «илиодоровцев» так и не стало отправной точкой в процессе «возвращения» в Казань явленного образа Казанской иконы Божией Матери, но зато оказало косвенное отрицательное влияние на развитие православной миссии в Казанской епархии, которая в то время была во многом «завязана» на личности епископа Андрея (князя А.А.Ухтомского).

Игорь Евгеньевич Алексеев, кандидат исторических наук (г. Казань)

Сообщение, прочитанное на XIII ежегодной научно-практической конференции «Богословие и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи» (г. Казань, 6 ноября 2013 г.)

Сноски:

(1) См., например: 5. Епископ Гермоген и иеромонах Илиодор.../// Рассулин Ю. Месть врага рода человеческого// Иоанн Грозный и Григорий Распутин (28 мая 2013 г.)/ Православное информационное агентство «Русская линия» [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://ruskline.ru/analitika/2013/05/28/mest_vraga_roda_chelovecheskogo/

(2) Иеромонах Илиодор и 1700 паломников в Казанском женском монастыре// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5473 (15 июля). - С. 3.

(3) Вначале - 14 июля 1913 г. - в сообщении «Казанского Телеграфа» фигурировала цифра «1800 богомольцев», но уже на следующей день та же газета писала о том, что паломников было «1700 человек». (См.: Проезд о. Илиодора // Казанский Телеграф. - 1911. - N 5472 /14 июля/. - С. 3.; Иеромонах Илиодор и 1700 паломников в Казанском женском монастыре// Там же. - N 5473 /15 июля/. - С. 3.)

(4) Проезд о. Илиодора// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5472 (14 июля). - С. 3.

(5) Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 (15 июля). - С. 5.

(6) Иеромонах Илиодор и 1700 паломников в Казанском женском монастыре// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5473 (15 июля). - С. 3.

(7) Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 (15 июля). - С. 5.

(8) Там же.

(9) Хроника// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 155 (16 июля). - С. 3.

(10) Как сообщала «Камско-Волжская Речь»: «Походя к уставленным яствами столам, Илиодор воскликнул:

- Матушка игуменья нас здесь лучше встречает, чем нас встретили в Саратове». (См.: Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 /15 июля/. - С. 5.)

(11) Иеромонах Илиодор и 1700 паломников в Казанском женском монастыре// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5473 (15 июля). - С. 3.

(12) См.: Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 (15 июля). - С. 5.

(13) Там же.

(14) Священник очевидец. Отклик православной души на свят. подвиг паломничества от. Илиодора// Деятель. - 1911. - N 11 (ноябрь). - С. 273.

(15) Об этом, в частности, писала санкт-петербургская кадетская газета «Речь» в заметке, перепечатанной затем в казанской «Камско-Волжской Речи». (См.: Илиодор и икона Казанской Божией Матери// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 243 /4 ноября/. - С. 3.)

(16) Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 (15 июля). - С. 5.

(17) По поводу суеверных слухов// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5478 (21 июля). - С. 4.

(18) Илиодор в Казани// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 154 (15 июля). - С. 5.

(19) См.: Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 1. Оп. 4. Д. 4821. Л. 85.

(20) К. Вторичный приезд иеромонаха Илиодора в Казань// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5482 (26 июля). - С. 3.

(21) Там же.

(22) См.: Из периодической печати// Известия по Казанской Епархии. - 1911. - N 26 (8 июля). - С.с. 807 - 811.

(23) См.: К обратному приезду о. Илиодора// Казанская хроника/ Казанский Телеграф. - 1911. - N 5481 (24 июля). - С. 5.

(24) Илиодор в Казани. (Второе посещение)// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 163 (26 июля). - С. 3.

(25) По сообщению «Камско-Волжской Речи» «илиодоровцы» командовали: «Шапки долой»! «У магазина Седмиозёрской, - писала газета, - группа приказчиков и рабочих шапки снять не успели. Это заметил ехавший впереди Илиодор. Поравнявшись с ними, он приподнялся и зычно крикнул:

- Остолопы! - шапки долой! Дураки!».

«Публике, ехавшей во встречных вагонах трамвая, - живописала «Камско-Волжская Речь», - «предлагалось» снимать шапки. Илиодор кричал:

- Миленькие! добренькие! снимите шапки! и следом гремело грозное: «Дураки!».

Некоторые вагоны илиодоровцы останавливали и, махая флагами, кричали «ура!».

Сам Илиодор обращался с речью, в которой говорил:

- Не смотрите, православные, на торжество русского народа с недоверием и насмешкой, а знайте, что мы совершаем великое дело. Присоединяйтесь к нам.

Паломники держали себя по отношению публики грубо и вызывающе. Наряду с грубыми требованиями снять шапки, замахивались на «непослушных» флагами». (См.: Там же.)

(26) «На дамбе, - писала «Камско-Волжская Речь», - против памятника убиенным воинам процессия остановилась. Откуда то несся пронзительный крик. Оказалось, что это кричал уехавший из Адмиралтейской слободы вперёд Илиодор. Он стоял на верхней ступени памятника и, размахивая национальным флагом, звал к себе свою паству.

С криками «ура!» илиодоровцы бегом бросились на призыв и мигом окружили памятник.

- Вы знаете, конечно, что это такое? - спрашивает Илиодор, указывая на памятник.

- Знаем, знаем! - кричат илиодоровцы.

- Ну, коли знаете, так и хорошо, - отвечает Илиодор и продолжает:

- Здесь в этом памятнике - (пишу дословно) - глубоко на земле имеется решётка; в этой решётке есть дырки, а сквозь эти дырки видны кости православных русских воинов, которые погибли при взятии Казани и покорении всего казанского царства.

- На этой решётке, - говорит далее Илиодор, - стоит большой ящик, наполненный черепами этих воинов, положивших живот за веру Христову, Царя и всю православную Русь! А теперь появились на Руси разные развратители православного народа, не признающие веры Христовой. Они не более как настоящие дураки!...

Затем круто оборвал речь:

- Пропоём вечную память убиенным воинам.

- Я слышу, - торжественно кричит Илиодор, - когда смолкло пение, - как из-под земли несётся радостное ликование наших братьев, умилённых вашим благочестием и памятью о них.

- Я слышу, - уже скорбным голосом кричит Илиодор, - и другие, скорбные стоны: - это наши братья глубоко скорбят о совратителях русского народа, насмехающихся над верой Христовой, богоотступниках, крамольниках проклятых!.. Они шлют им - анафему!

- Анафема им, анафема! - Неистово кричит Илиодор. Паломники молчат. Илиодор раздражённо приказывает: «пойте же!». Илиодорцы девять раз пропевают «анафему». (См.: Там же.)

(27) Там же.

(28) См.: Порядок, в каком обносятся чудотворная Смоленская Седмиозёрная икона Божией Матери и иконы Кизических мучеников и Святителей Казанских по церквам и приходам г. Казани в 1911 году// Казанские Губернские Ведомости (часть неофициальная). - 1911. - N 42 (21 июня). - С. 4.

(29) Илиодор в Казани. (Второе посещение)// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 163 (26 июля). - С. 3.

(30) Там же.

(31) Там же.

(32) Там же.

(33) К. Вторичный приезд иеромонаха Илиодора в Казань// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5482 (26 июля). - С. 3.

(34) Илиодор в Казани. (Второе посещение)// Камско-Волжская Речь. - 1911. - N 163 (26 июля). - С. 3.

(35) Клепацкий Г. Иудейская свистопляска// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5486 (30 июля). - С. 3.

(36) Священник очевидец. Отклик православной души на свят. подвиг паломничества от. Илиодора// Деятель. - 1911. - N 11 (ноябрь). - С. 272.

(37) В оригинале - «крещеным». - И.А.

(38) Казанская хроника// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5487 - «2-й лист к N 5487-му» (31 июля). - С. 4.

(39) Знатнов А.В. Юродивый всея Руси или последняя надежда дома Романовых (Князь Ухтомский ещё в 1909 году распознал в Распутине шарлатана и называл «господином предателем»)// Независимая газета («НГ - Религия»). - 2008. - N 15 (231) (3 сентября). - С. 8.; [Электрон. ресурс]. - Режим доступа: http://www.ng.ru/ng_religii/2008-09-03/8_rasputin.html

(40) См.: Там же.

(41) Б. Беседа// Из духовного мира/ Казанский Телеграф. - 1911. - N 5512 (2 сентября). - С. 3.

(42) Так, 23 июля 1911 г. «Казанский Телеграф» писал: «Мы получили сведения, что никаких известий, подтверждающих газетный слух о назначении епископа Андрея на Сухумскую кафедру, не имеется. В Спасском монастыре убеждены, что этот слух лишён фактического основания». (См.: Казанская хроника// Казанский Телеграф. - 1911. - N 5480 /23 июля/. - С. 3.)

Иллюстрация:

Илиодор (С.М.Труфанов) читает народу благодарственную телеграмму Императора Николая II (с кинокадров документального фильма «Торжество по случаю пожертвования Государем Императором и Государыней Императрицей 10000 рублей в пользу погорельцев в Царицыне в местечке "Кавказ"« 1910 г.).