Символично и неслучайно само место рождения о.Гавриила Костельника - небольшое русинское село Русский Крстур, в переводе - Русский Крест (Сербская Воеводина, ранее - Венгерская часть Австро-Венгрии, потом - Югославия, ныне - Сербия. Здесь 15 июня 1886 года семье Федора Костельника и Анны (из дома Макай), предки которой были переселенцами из Закарпатья (середина 18 столетия) Господь даровал младенца Гавриила (Габора, Гавро), наделив его многими талантами. Он один из шестерых детей получил высшее образование, защитив два доктората (по богословию и философии).
Еще во время учебы в Виньковской и Загребской гимназиях Гавриил Костельник внимательно присматривается к жизни католической митрополии, анализируя явления, происходящие с православными после принятия ими унии. Изредка посещает и православный храм, навсегда пленивший впечатлительную поэтическую душу юноши непревзойденной красотой восточного богослужения.
Именно на это время приходятся и первые поэтические опыты юного Костельника. В 1904 году он пишет известному галицкому этнографу и общественному деятелю Владимиру Гнатюку: «Сам не знаю, как это случилось, но в прошлом году (когда мы в гимназии изучали поэтику) снизошло на меня вдохновение к поэзии - и так, как никто тогда и подумать не мог: по-русски, то есть на моем «мацеринским языку»... Сначала было тяжело, так как ни грамматики, ни книг на нашем наречии нет, не на что было опереться ...» Владимир Гнатюк, благодаря своим экспедициям в Бачку в 90-х годах ХІХ ст. и научным публикациям, фактически спас бачванских руснаков от забвения. Совместно с русским лингвистом Александром Шахматовым он в том же 1904 году помогает Костельнику издать в Жовкве (Галиция) первый поэтический сборник «Из моего села» на бачванско-сремском диалекте.
В 1906 году, в начале учебы в Загребском университете, Костельник знакомится с Франем Марковичем - профессором философии на возобновленном философском (мудрословном) факультете. Уже в следующем году, при поддержке маститого профессора, выходит первый поэтический сборник Г. Костельника на сербско-хорватском языке «Романсы и баллады» («Romance i Balade», Загреб, 1907).
Следовало ожидать, что, имея такого покровителя, Г. Костельник продолжит трудиться на ниве хорватской культуры. Однако он решает стать священником. Ректор греко-католической семинарии, будущий епископ югославских униатов, Дионисий Няради, одобряя устремления всесторонне одаренного воспитанника, при поддержке митрополита Андрея Шептицкого, в 1907 году направляет Г. Костельника продолжить образование во Львовской духовной семинарии. Незадолго до своей мученической смерти в работе «Священник наших времен» (Львов, 1946 г.) о. Гавриил так напишет об этом своем выборе: «Хоть я и чувствовал себя полухорватом, однако хотел писать для моего русского народа (наименование «украинец» тогда еще не было нам известно), но еще не думал, что останусь в Галиции. Мне лишь интересно было посмотреть, что там такое в Галиции? Русинское самосознание распирало меня, чтобы лучше самоутвердиться».
По окончании Львовской духовной семинарии Гавриила Костельника как одного из самых одаренных студентов при поддержке митрополита Андрея Шептицкого направляют для дальнейшего обучения во Фрейбургский университет (Швейцария), который он оканчивает с отличием и степенью доктора философии. Тема диссертации: «Об основных принципах познания» (на латинском языке). Научный интерес к вопросам в области логики, теории познания и психологии Г. Костельник сохранит на всю жизнь. Синтезом всех своих философских изысканий он считал свой труд «Логика». В работе есть разделы, посвященные нетипичным для логики вопросам и относящиеся скорее к области метафизики. Рассматриваются: проблематика взаимодействия души и тела, проблематика чуда и даже явления парапсихологии (например, стигматизация). Кстати, в одной из фундаментальных работ Гегеля «Наука логики» метафизика также рассматривается как составная часть логики. Возможно, Г. Костельник, по примеру Гегеля, намеревался написать свою «Большую логику».
Академик Юлиан Тамаш указывает на то, что Г. Костельника не могла не заинтересовать деятельность Львовско-Варшавской школы аналитической философии. Так, Казимир Твардовский открыл возможный путь к примирению веры с наукой благодаря своему интересу к экспериментальной психологии, теории познания и логике. Эти идеи были созвучны взглядам Костельника, считавшего, что вера и наука не противоречат друг другу, а напротив, взаимодополняются. Однако, сам Костельник, очевидно из идейно-религиозных соображений в своих философских трудах практически не ссылается на представителей этой школы.
В 1936 году на Всеправославной конференции в Афинах было положено начало неопаламизму - богословскому движению за возрождение учения святого Григория Паламы. В его основе - учение о различии между непостижимой Божией сущностью и Его энергиями, доступными человеческому познанию и непосредственно участвующими в освящении (деификации) человека. Насколько это философское движение, отразившееся, прежде всего, на восточной патристической христианской традиции, было созвучно творческим поискам Костельника, опирающегося, в первую очередь, на достижения ядерной физики и других естественных наук, - тема отдельного исследования.
Сам Костельник отмечал, что на Востоке его прежде всего привлекал «сильный восточный индивидуализм». Отсутствие индивидуализма и самостоятельности, по мнению Костельника, составляло главную проблему греко-католиков: «Это вечная болячка нашей Церкви - внутренняя неопределенность, несамостоятельность в жизни, слепое и неограниченное подчинение чужим влияниям». Такая неопределенность, как утверждает Костельник в работе «Новая эпоха нашей Церкви» (Львов, 1926), не способствует творчеству, не может принести никаких плодов на ниве философской и богословской мысли. Со времени введения унии почти вся богословская литература греко-католической Церкви была лишь плагиатом произведений римо-католических теологов.
Но вернемся от этих философских обобщений к рассмотрению дальнейших вех жизненного пути Г. Костельника. Итак, молодой доктор философии возвращается в 1913 году из Швейцарии во Львов. В этом же году, после женитьбы на дочери директора Перемышльской гимназии Элеоноре Риттер фон Зарицкой, он вначале рукополагается в сан диакона, а затем - священника. Много лет спустя в вышеупомянутом сочинении «Священник наших времен» Костельник признается, что долго привыкал к Галиции, и если бы не женитьба, то, вероятно, не удержался бы там.
События Первой мировой войны вынуждают Г. Костельника покинуть Галицию и временно перебраться в родной Русский Керестур. Весной 1915 года он начинает писать хронику, посвященную истории русинов не только в Русском Керестуре, но и на всей территории бывшей Югославии.
«Керестур - как наши руснаки говорят - всем руснакам мать, всем руснакам голова». Такими словами начинается хроника Г. Костельника. Доктор Янко Рамач считает, что такая высота помыслов людей, столь долго пребывавших в тяжелом материальном и этнически-культурном положении - это есть феномен, заслуживающий изучения не только с точки зрения истории, но также социологии и психологии. Откуда такое название - Русский Крест, не зависящее ни от политических веяний, ни от перемен названия самого государства?! Что символизирует собой этот Русский Крест? Знают ли об этом сами русины? И хотят ли знать так, как стремился к этому Костельник?...
В 1924 году отец Гавриил пишет стихотворение «Ослепленный соловей», которое профессор Юлиан Тамаш назвал парадигмой исторической судьбы русинов Бачки: утратив исторические ориентиры, они лишь могли, как ослепленные соловьи, сильнее возносить глас о смысле существования в потемках истории. «В иных краях есть обычай ослеплять соловья в клетке, чтобы красивее пел». Это разъяснение сам Костельник дает как сноску для толкования названия стиха. О каком ослеплении речь? К какому утешению для себя и своих кровных земляков стремился отец Гавриил? Конечно же, к духовному. К тому, которое может дать лишь Господь, Творец всего сущего:
«Песня моя, песня Богу!
Скажи Творцу, что я Его ищу и тоскую о Нем.
Понимаю страдания первых христиан,
их жертвой и мы ныне живем.
Великое дело Ты сотворил из их мук!
Сотворишь ли его и из наших?
Избрал ли Ты нас на твердый сей камень?»
(«Песня Богу. Вечная драма человека». - Львов, 1922. - 205 с.)
С 1920 до конца 1929 года отец Г. Костельник, будучи главным редактором журнала «Нива», ощутил потребность «выработать в себе ясный взгляд на все происходящее, коль скоро довелось вести других за собой».
Тем временем сама жизнь вынуждала греко-католиков глубже задумываться над дальнейшей судьбой унии. После заключения Рижского мира в 1921 году к Польше были присоединены православные земли Холмщины, Волыни и Западной Белоруссии. Для православных там сразу же наступила тяжкая година исповедничества.
Для о. Г. Костельника и его единомышленников, которые «приходили к трезвому разуму», приходит время освобождения от латинского мировоззрения. В 1925 году Г. Костельник совершает поездку в Рим. Пышный папский Рим навсегда стал чуждым его сердцу. Оно раскрылось в искреннем молитвенном подъеме лишь в православном храме Загреба, знакомом ему еще с юности, который он посетил, возвращаясь домой. Как потом вспоминал о. Гавриил, там он пережил незабываемые мгновения глубокого сущностного единения с восточным православием.
В «Ниве» и других изданиях о. Г. Костельник все чаще выступает в защиту греческого обряда в униатском богослужении, настаивает на очищении унии от исторических латинских наслоений.
Большой резонанс имела статья Г. Костельника «Я так думаю», опубликованная в «Ниве» (1927 г.), где решительно осуждается усвоенный униатами у католиков обычай служить Литургию на изготовленных впрок и засушенных Агнцах.
В следующем году о. Гавриил Костельник встает на защиту существенной части восточного чина Божественной литургии - призываний Святого Духа на освящаемые Дары, или так называемой «эпиклезы». Издание книги «Спор об эпиклезисе между Востоком и Западом» повлекло для о. Гавриила Костельника очень серьезные последствия, в частности, снятие с должности редактора «Нивы». Митрополит Андрей Шептицкий берет его под свой непосредственный надзор. На епархиальном соборе 1943 года отец Костельник открыто выступает с критикой Ватиканских догм. Митрополит, резко прервав оратора, лишил его слова. Костельник покинул собрание. С того времени он углубленно исследует и разрабатывает тему истоков унии, все более сближаясь с Православием.
«Сам Бог знает, - писал впоследствии о. Г. Костельник, - чего я натерпелся духовно в те времена... Меня терзала печаль о моем бесталанном народе, и занялся я исследованием католицизма, унии и православия на основании первоисточников (Соборов, папских посланий и т. д.) и написал целую серию книг на эти темы, чтобы мой народ смог узнать истинную правду, если Бог даст когда-нибудь увидеть свет моим трудам» («Апостол Петр и Римские папы или догматические основания папства», Львов 1945 г.). Эта работа была завершена еще в 1931 году.
Подробное исследование о святых Кирилле и Мефодии о. Гавриил сделал вскоре после выхода в свет брошюры на эту тему, изданной вышеупомянутым епископом униатов Югославии Дионисием Няради. К 30-м годам следует отнести и остальные сочинения о. Г. Костельника на эту тематику: «Развитие папства в первых пяти веках», «Непогрешимость папы и Римской Церкви», «Примат Латинской Церкви и униатские Церкви», «Как римские теологи воюют».
Все перечисленные сочинения о. Г. Костельника и по сей день не утратили своей актуальности. Они дают неоценимый базовый материал по экзегетике, догматике, канонике, истории, литургике и другим областям церковной науки; документально знакомят читателей с истоками и историческим развитием всего того, что в ХІ веке разъединило Римскую церковь и вселенское Православие. В трудах о. Г. Костельника читатель также найдет обстоятельное разъяснение причин и условий, способствовавших возникновению новых католических догматов, развития на Западе нового церковного порядка на основе трех римских приматов (папы, Рима и Латинской церкви). Наконец, сочинение Костельника раскрывают психологию собственно католичества, суть римской редакции христианства.
История и живой наглядный опыт современности засвидетельствовали, что уния на Украине, созданная усилиями Рима, польского правительства и латинского епископата, стала национальной и церковной трагедией.
В апреле 1945 года Г. Костельник обнародовал заявление, в котором утверждал: «Я был униатом и утратил достоинство пастыря, я был националистом и потерял достоинство человека, но этого мало. Национализм осиротил меня и мою жену. Мы стали несчастными родителями... В нашем крае нет семьи, которая бы не оплакивала какую-нибудь жертву национализма. Мы говорим национализму - довольно крови! Мы говорим унии - довольно позора!
Я представляю тех священников нашей церкви, которые видят свою цель в том, чтобы порвать с Римом и уничтожить позорную Брестскую унию. Таких священников в нашей церкви большинство. Кое-кто из них склонен к оглядке «на лес» - на бандеровцев, мол, что скажут «лесовики». И мы знаем: из леса нам будут угрожать, знаем - нас ждут всевозможные трудности, нужда и даже опасность - об этом позаботятся выкормыши Рима, душпастыри «лесовиков».
Но мы не боимся...»
Мария Титенич, режиссер, Член Союза журналистов Украины
