О единстве и соборности Церкви

Выдать настоящий материал в святые дни праздника Вознесения Господня, когда Церковь пребывает в трепетном ожидании возобновления в ней даров Святого Духа, о чем все мы будем просить в коленопреклоненных молитвах в день Святой Троицы, меня побудила великолепнейшая статья Фотия, епископа Триадицкого, «Всеправославный конгресс 1923 г. и его последствия». Здесь представлены исторические факты, являющиеся ступенями апостасии, ступенями падения некоторых представителей православной иерархии, что повлекли за собою повреждение церковной жизни целых народов. Притом падение выставлялось его зачинщиками как восхождение, как путь к единству, чему препятствовавшие догматы и каноны Церкви отбрасывались, как нечто отжившее, обветшавшее.

Мы должны с прискорбием отметить факт: эрозию понятия «Церковь» в сознании многих православных христиан, которые мыслят ее лишь как земную организацию с земным, преходящим главою. Мыслят о Церкви, отделяя себя от нее, говорят о ней, как правило, в третьем лице, а не в первом - произносят «она», вместо того, чтобы говорить «мы».

В священном Символе веры каждый из нас исповедует: «Верую... во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь», часто не отдавая себе отчета, что значит «единая» и что значит «соборная». Надеемся, настоящие размышления будут способствовать возбуждению умственной активности в указанном направлении. Ведь наша вера не должна быть слепой, но зрячей, просвещающей разум, а не помрачающей его.

I.

Св. Писание о единстве и соборности Церкви

Прежде, чем ставить вопрос о единстве и соборности, необходимо определиться с понятием «церковь». В русском языке это слово объединяет в себе сразу два понятия, выражаемые в греческом разными словами, а именно: «екклесиа» (собрание по поводу некой важной причины) и «кириайкон» (дом Господень). Такое расширенное понимание, как в русском языке, дает нам счастливую возможность рассуждать о сущности Церкви с более широким охватом смыслов. А наименование тем же словом в русском языке храмового здания дает готовый символ, который обогащает наше понимание вселенской Церкви.

Церковь существует от начала мiробытия, ибо мiр и создан ради нее, т.е. ради единства в Боге разумных существ - ангелов и людей. Апостол и евангелист Иоанн Богослов раскрывает тайну: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 16). Любовь - чувство или качество, или отношение. Почему между превосходящей разум Сущностью (одно из имен Божиих - «Сущий») и отношением (или качеством) поставлен знак тождества? Потому что указанное качество неотделимо от Бога, т.е. присуще Ему всегда, в том числе, до сотворения мiра. Это вечная любовь трех Ипостасей Божества, дающая в качестве результата недоступное для человеческого ума тождество Трех и Единицы, которое выражается таинственным словом «триединство».

Воля Божия об ангелах и человечестве заключается в том, чтобы разумные творения, сущие во множестве ипостасей, достигали через взаимную любовь подобного единения, в котором личности не упраздняются, но существует высочайшая степень взаимопонимания, осознанного единомыслия, взаимной жертвенности, что и называется любовью.

Об этом хорошо сказал священномученик Иларион Троицкий: «На земле нет единства, с которым можно было бы сравнить единство церковное. Такое единство нашлось только на небе. На небе несравненная любовь Отца, Сына и Духа Святого соединяет три Лица во едино Существо, так что уже не три Лица, но единый Бог, живущий триединой жизнью. К такой же любви, которая многих могла бы слить воедино, призваны и люди, о чем и Христос молился Отцу небесному: «Пусть любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет» (Ин. 17, 26)». (1).

Господь сказал: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга; по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 14, 34-35). О совершенном, насколько это возможно для существ сотворенных, восприятии отношения, присущего единому в трех Ипостасях Богу, взывал Господь в Своей первосвященнической молитве: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17, 21).

Этот новый, основанный на любви, союз людей в Боге, назван Господом Церковью, и ему дано великое обетование: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Господь употребил здесь единственное число (сказав «Церковь», а не «церкви»), дабы утвердить человечество в истине: Церковь одна. Естественное разделение верующих временем и пространством не нарушает этого единства. В ней архангелы и ангелы, в ней Адам с Евой, Авель, Сиф, Енох, Ной; в ней Авраам и Давид, Илия и Даниил; в ней верные первой Иерусалимской церкви, здесь же, разделенные от нее расстоянием, но соединенные любовью, верные I века христианской эры из Антиохии, Александрии, Рима, из всех земель, где апостольская проповедь принесла плоды праведности в Боге. В ней - верные последующих веков, что были рассеяны по всему лицу земли, за исключением тех, что попрали любовь своей гордыней. Единство с этим «торжествующим собором и Церковью первенцев, написанных на небесах» (Евр. 12, 23) дороже любых земных выгод, ибо отлучение от нее равнозначно вечной смерти.

Рождение земной Церкви Христовой, призванной усыновлять людей Богу, было ознаменовано схождением на собрание учеников Христовых Святого Духа в виде огненных языков, которые, разделяясь из одного начала, почили на каждом из них (Деян. 2, 3). Этим видением Святой Дух показал Свое благоволение к личности каждого из собранных и, через сообщение каждому особых даров благодати, властно призвал всех к источнику благодати, который один, т.е. к единству в Боге. Благодать через обилие ее причастников («причастников Божеского естества» - 2 Петр. 1, 4) не оскудевает, но умножается, все более и более распространяясь в мiре.

Бог изрек устами пророка Осии: «помилую Непомилованную, и скажу не Моему народу: «ты - Мой народ», а он скажет: «Ты - Мой Бог»» (Ос. 2, 23). Евсевий Памфил так комментирует это и другие пророчества, которые указывали на рождение Церкви Христовой как нового народа: «...вот появился, по неизреченному предопределению времени, воистину новый народ, не малый, не слабый и осевший не в каком-то уголке земли, но из всех народов самый многочисленный и благочестивый, неистребимый и непобедимый, ибо Бог всегда подает ему помощь. Народ этот у всех почтен именем, происходящим от имени Христа. Один из пророков, пораженный при виде Его и провидевший будущее оком Духа Божия, восклицает: «Кто слышал такое, кто говорил так? Земля один день была в родовых муках, и сразу родился народ».» (2)

Апостол Петр, наименованный Самим Господом Камнем, образно представляет созидание Церкви в виде строительства здания: «Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный...» (1 Петр. 2, 4-5).

Этот образ развивает «Пастырь Ерма». Церковь в образе старицы явилась Ерму и дала откровение через видение, по счету третье: «...строилась квадратная башня теми шестью юношами, которые пришли с нею. Многие тысячи других мужей приносили камни. Некоторые доставали камни из глубины, другие - из земли и подавали тем шести юношам, они же принимали их и строили. Камни, извлекаемые из глубины, прямо клали в здание, потому что они были гладки и спайками своими хорошо приходились к другим камням, и так плотно прикладывались один к другому, что соединения их нельзя было заметить. Таким образом, здание башни казалось построенным как будто из одного камня». (3) По толкованию старицы, идеальным строительным материалом для таинственной башни служат души служителей Божиих, как почивших в Боге, так и живущих еще на земле, «которые были всегда согласны друг с другом, имели мир между собой и слушали взаимно друг друга; поэтому-то они и в здании башни хорошо приходятся своими спайками». При этом часть камней выбрасывалась юношами в места пустынные или в огонь. О них старица сказала: «Это суть сыны беззакония, которые уверовали притворно и от которых не отступила неправда всякого рода; потому они не имеют спасения, что не годны в здание по неправдам своим, - они рассечены и отброшены далеко по гневу Господа за то, что оскорбили Его. А из прочих камней, которые во множестве видел ты сложенными и не идущими в здание, шероховатые суть те, которые познали истину, но не пребыли в ней и не находятся в общении со святыми, поэтому они и не годны. Камни с трещинами это суть те, которые имеют в сердцах вражду друг против друга и не имеют мира между собой...» (4).

Отсюда, из древнейшего церковного предания, мы видим, что сеющие разделение не могут пребывать в Церкви. Хотя их души приносятся, как бы готовые для строения, но тотчас отбрасываются как не подчиняющиеся закону любви, ибо скрепы здания, скрепы душ человеческих, - любовь.

Апостол Павел называет себя «домостроителем тайн Божиих» (1 Кор. 4, 1). И здесь же говорит: «мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение» (1 Кор. 3, 9). Но что значит быть соработником у Бога? Это значит полностью, без остатка, предать себя воле Божией: «Кто Павел? Кто Аполлос? Они только служители, чрез которых вы уверовали, и притом по скольку каждому дал Господь. Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий, и поливающий есть ничто, а всё Бог возращающий» (1 Кор. 3, 5-7). Эти свои рассуждения апостол приводит для того, чтобы исправить разделения, возникшие в Коринфской церкви: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы... не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились?» (1 Кор. 1, 10-13).

Разделение Церкви представляется апостолом как дело преступное и противоестественное. Это становится в особенности очевидным, когда апостол Павел называет Церковь телом Христовым: «Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы - тело Христово, а порознь - члены» (1 Кор. 12, 24-27). Члены Церкви связаны со Христом не только верою, но и органически - душой и телом (через причастие святых Христовых Тайн). Апостол с дерзновением говорит о себе как о созидателе тела Христова (Еф. 4, 12). Необходимым условием этого созидания служит святая Евхаристия, о чем Сам Господь возвестил: «истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин. 6, 53). Об этом же Господь сказал на Тайной вечери, уподобив Себя лозе, а учеников - ветвям на ней, призванным питать свои души соком Лозы: «Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если не будете во Мне... Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15, 4-6).

Далее, раскрывая тайну Церкви и одновременно поясняя притчи Господни, уподобляющие будущее Царство браку, апостол Павел пишет: «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела; но, как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5, 22-27).

Наконец, тот же апостол Павел называет Церковь «столпом и утверждением истины», «великой благочестия тайной» (1 Тим. 3, 15-16). Истина есть Христос, воплощенная Премудрость: «Я есмь путь и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин. 14, 6). Ясно, что столп истины нужен не Богу, ни в чем не испытывающему недостатка, а человечеству - как источник премудрости и жизни.

Церковь может быть только одна (потому что Бог один), наполняемая одним Духом и под одною главою - Христом. Однако указанное единство не исключает множественности, но, напротив, ею, так сказать, питается: «И церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом» (Деян. 16, 5). Это явление было не разделением, ибо единство не утрачивалось, но умножением частей единого целого, рождением в жизнь вечную.

В начале Откровения Иоанна Богослова Господь обращается к отдельным церквам, обличая их недостатки или ободряя в скорбях, дабы они оказались достойными принять участие в имеющем открыться Царстве, или Церкви с большой буквы. В конце же Откровения сказано: «И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуия! Ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых» (Откр. 19, 6-8).

Осуждая неприязненные отношения и разделения, возникающие в земной церкви, Господь через Св. Писание повелевает отлучать попирающих любовь как Божию, так и братскую: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним: если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф. 18, 15-19). Пример мирного, благополучно завершившегося препирательства, между верховными апостолами, приводит св. Павел: «Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных. Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?» (Гал. 2, 10-14).

Апостол и евангелист Иоанн Богослов наставляет: «Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо нелюбящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1 Ин. 4, 20). Но любовь к ближнему должна быть в Боге, а не против Бога, ибо все, что против Бога, не может быть любовью - это может быть только ее личиной. Поэтому апостол продолжает: «Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога.... Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его; ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2 Ин. 1, 9-11). Подобное говорит и св. Павел: «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маранафа» (1 Кор. 16, 22).

В Третьем послании Иоанн Богослов говорит о беззаконных изгнаниях из церкви: «Я писал церкви; но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас. Посему, если я приду, то напомню о делах, которые он делает, понося нас злыми словами, и, не довольствуясь тем, и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви» (3 Ин. 1, 9-10).

О подобных беззаконных разделениях пророчествовал апостол Павел, разговаривая с пресвитерами Ефесской церкви, навсегда с ними прощаясь: «внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею. Ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада; и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Деян. 20, 28-29). Более того, апостол Павел не исключает, что называется, теоретически, даже самого себя из числа тех, что могут впоследствии, прельстившись, исказить богооткровенное учение: «если бы даже мы, или Ангел с неба, стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 8).

Последние слова дают сокрушительный удар по ставшим модными в несколько последних столетий так называемым идеалам демократии. Эти идеалы воспроизводятся современными государственными конституциями, в которых сказано: источником власти является народ, хотя на деле понятие «народ» оказывается размытым, поэтому на практике источником власти объявляется каждый отдельный человек. Среднее же арифметическое всех человеческих волеустремлений оказывается вектором общественного развития, правильней же сказать - общественной деградации. Абсолютизировать волеизъявление пораженного грехом индивида - есть крайняя степень скудоумия. Если б было иначе, премудрый бы не сказал: «Праведность возвышает народ, а беззаконие - безчестие народов» (Притч. 14, 34). Источник правды и праведности - Бог, а источник беззакония - горделивое невежество. Если верно, что «начало мудрости - страх Господень» (Притч. 1, 7), ясно, что лишенному этого страха гордому индивиду, почитающему себя началом власти, мудрости и т.д., остается пресмыкаться в ничтожестве своих преступных замыслов.

Если бы апостол Павел был по убеждениям демократом, он не стал бы себя анафематствовать на случай собственного отступления от учения Господня. Демократия не требует любви. Она удовлетворяется средним арифметическим индивидуальных волеизъявлений, в ней возможны компромиссы - чтобы удовлетворить интересам и умонастроениям большей части коллектива.

Напротив, соборность понимает источником власти, мудрости и т.д. - Бога. Не среднее арифметическое интересует соборянина, не компромиссы с совестью, а постижение воли Божией в каждом отдельном случае и общее, совместными усилиями, ее исполнение, что невозможно без общей веры, без общей молитвы, без общей в Боге любви.

Вряд ли случайно в Апокалипсисе наиболее строгие слова обращены к Ангелу Лаодикийской церкви, ибо Лаодикия переводится как «народный суд» и вполне воплощает в себе идеалы демократии в виде гордого самодовольства: «ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп и наг» (Откр. 3, 17). Некоторые толкователи говорят о последовательно представленных в начале Апокалипсиса малоазийских церквах как образах семи эпох в жизни Церкви. Архиепископ Аверкий (Таушев), основываясь на их выводах, заключает: «Лаодикийская церковь - последняя, самая страшная эпоха перед кончиной мiра, характерная равнодушием к вере и внешним благополучием». (5). В ней на смену соборности пришла демократия.

Приведенные в статье еп. Фотия конгрессы и совещания построены на демократическом принципе, поэтому восстают против воли Божией, которая, мешая разрушительной работе отступников, естественно, ими отвергается, через что сами они отлучают себя от Бога, усиливаясь превращать Церковь из богочеловеческого в чисто человеческое общество.

(Продолжение следует)

Примечания

1. Священномученик Иларион архиепископ Верейский. Христианство или Церковь? // Священномученик Иларион, архиепископ Верейский. Без Церкви нет спасения. М.-С.-Пб.: Сретенский монастырь - издательство «Знамение», 2000. 638 с. - С. 55.

2. Евсевий Памфил. Церковная история. М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993. 447 с. - С. 23.

3. Пастырь Ерма. М.: Сибирская благозвонница, 2011. 271 с. - С. 54-55.

4. Там же. - С. 61.

5. Аверкий (Таушев), архиеп. Четвероевангелие. Апостол. Руководство к изучению Св. Писания Нового Завета. М: Издательство Православного Свято-Тихоновского Богословского института, 2004. 842 с. - С. 777.