Значение подвига искупления

 «Свершилось!»

(Иоан. 19, 30) 

Так заключил Божественный Страдалец Свой земной подвиг. Совершилось!... Исполнился предел судеб Божиих над Ходатаем Бога и человеков, окончились страдания, жертва принесена, дело спасения совершено.

Могла ли быть когда-нибудь минута более великая, более торжественная для земли и неба, как та, когда возвещено было на Голгофе: «совершилось!»...

Это был голос радости Сына Божия об исполнении воли Отца; голос радости Искупителя мира об окончании великого подвига искупления; голос победы света над тьмою, жизни над смертию; голос торжества правды и любви, истины и милости.

Совершилось! Воля Отца Небесного, благоволившего от века спасти грешный мир Сыном Своим и «возложившего на Него грехи всех» - ныне исполнена. То, на что Он родился и на что пришел в мир, - совершено. Дело, которое дал Ему Отец да сотворит, - которое, так желал исполнить Сын по любви к Отцу - окончено: - истина возвещена, путь жизни указан. Агнец Божий, закланный от сложения мира «отдал душу Свою для искупления многих».

Совершилось! Скорбный путь Сына Человеческого, устланный терниями вплоть от самого Вифлеема до Голгофы, пройден, - терниями и увенчан, - завершен крестом, столь тяжким и мучительным, что еще в Гефсимании небесная душа Богочеловека, переживая его, «прискорбна была даже до смерти». Совершилось!

Преданный одним из избраннейших учеников Своих, оставленный всеми, Творец и Владыка всяческих, безропотно перенес и беззаконный суд и все безумные насмешки, поношения и истязания своих мучителей. Осужденный на позорную крестную смерть, Он - чистейший и Святейший - «со беззаконными вменися». Господь славы - Он, истязанный и изъявленный, распят, как злодей; источник всякой жизни - Он, наконец, изнемог и умолк. - Совершилось!

Все, чего могла желать злоба врагов Его - достигнуто: «вид Его бесчестен, умален паче всех сынов человеческих»... Пресвятое лицо Его, на которое с благоговением взирают ангелы, претерпело удары и заушения, оплевано и поругано. Пречистые очи Его, светлейшие солнца, залитые кровью и слезами и облагаются тьмою смертною. Пречистые уста Его, источавшая слово жизни и спасения, слово любви и утешения, слово милосердия и сострадания, - напоенные оцтом и желчию, запекшиеся кровию, сомкнулись смертию. Пренепорочные руки Его, простиравшиеся только на благословения и благодеяния, - пригвождены ко кресту. Любвеобильное сердце Его, жаждавшее спасения мира, жившее и дышавшее одною любовию к людям, прободено копием, все пречистое тело Его изранено, измучено. Самая пресвятая душа Его испытала все болезни адовы...

Уничижение достигло предела крайнего, его не вынесла даже природа: солнце померкло при виде страданий Сына Божия, земля содрогнулась от креста Его.... Совершилось! Великий крестный подвиг окончен.

Совершилось! Христос на кресте и во гробе. Но в этом уничижении и Его торжество, здесь блистает уже Его высочайшая слава, - смерь Его, была «грех наших ради». Он, не знавший греха, сделался жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом (2-Кор. 5, 21). Правда Божия теперь удовлетворена. Клятва, от начала мира тяготевшая на грешном человеке, снята. Преграда, отделявшая землю от неба, разрушена. Этот гроб явился лестницею к небу, в блаженную вечность. Мы все - уже не сыны противления, заклейменные проклятием, отвергнутые от лица Божия, - не рабы неключимые, осужденные во тьму кромешную, но - чада Божии, омытые святейшею кровью спасителя, - к которым Милосердие Божие снова склонилось и стало так же близко, как некогда было близко в раю к невинным прародителям.... Совершилось! Грех уже не царствует в смерти (Рим. 5, 21); он вознесен на теле Иисуса Христа Праведника и пригвожден на кресте (I - Петр. 2,24); жало смерти притупилось, уязвив Неуязвляемого. Христос одолел смерть в то самое время, когда казался ею одоленным...

 Совершилось! Владычество диавола над грешным миром ниспровергнуто. Христос «смертию упразднил имущего державу смерти». «Кровь Иисуса Христа Праведника избавляет нас от всякого греха», и у диявола нет более власти заключать и содержать в своих узах грешника, если он стремится к Богу. Исполнилось изначальное обетование Божие: «семя жены попрало главу змия»; совершилось то, чего ожидали ветхозаветные праведника; Авраам увидел день сей, и возрадовался (Иоан 8,56)... Итак, совершилось!.. Воистину - «место лобное - рай бысть»...

Христианин! Все, что совершил Христос Спаситель, - для тебя совершил Он.

Для тебя Он сшел с небес, для тебя Он «смирил себя, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестные», для тебя Он перенес все эти биения, заушения, оплевания и крестную смерть, на тебя чрез Него излита бездна величайшего милосердия Божия...

Смотри - страшен гроб сей: в нем жизнь, вечная слава и блаженство для добродетели, но в нем же - и осуждение и вечная смерь нечестию и злобе.... Со страхом и трепетом приступай к сему гробу, сердце сокрушенное и полное глубокого раскаяния приноси сюда, и лишь тогда с дерзновением облобызай пречистые язвы Твоего Спасителя, и как благоразумный разбойник, с надеждою взывай к Нему: «помяни мя, Господи, во царствии Твоем!» 

Об узости в религиозной области, опасной более всякого «либерализма» 

22 декабря 1922 года /4 января 1923 года. Петроград. Б.Пересыльная тюрьма 

Пропаганда безверия ширится, особенно среди молодежи. В этом году празднуется особое кощунственное «ком­сомольское» Рождество. Духовенство уничтожается и терроризируется. Среди верующих растерянность и раздор. Раскол церковный прибавля­ет «масла в огонь». Церковь загоняется в подполье. Наступит, может быть, в недалеком будущем время, когда будет преследоваться всякое публичное оказательство религиозности. И хотя веры не потрясти, но «иные поколеб­лются».

Не мешало бы, между прочим, ради сохранения и Церкви и пастырей, заранее установить ношение обыкновенной одежды духовен­ству на улицах. Но наши массы еще так обрядоверны, так узки в рели­гиозном вообще, что сделать это, - значит, в их глазах чуть ли не отказаться от веры. А между тем, эта узость в религиозной области опасна более всякого «либерализма».

Вот что, собственно, произвело мировую трагедию - непризнание Иисуса Христа за мессию и распятие Его? Имен­но - узкое законничество, благочестивое стояние за букву закона и обрядов: охранение субботы, преданий старцев, которые так сузили кругозор, что широкое и свободное учение Христа не могло вместиться в их узко-благочестиво настроенные умы, и эта узость помешала увидеть им в Иисусе Мессию. Вот к чему в истории уже привела религиозная узость мысли, боязнь свободы мысли. Подобное может быть и теперь: охраняя мелочи и внешнее, можно погубить существенное и важное. Да уже и губим.

А бороться - трудно, очень трудно. И в этом виновны ни кто иной, как сами пастыри, не одушевленные духом Христовым («где дух Господень, там свобода»), а также большей частью внешне религиозные, больше требоисправители, ремесленники. Был один - о. Иоанн Кронштадтский; наиболее приблизившийся к идеалу пастыря, хотя тоже не особенно широкий в воззрениях (например, его усиленные проповеди последнего времени против Л.Н.Толстого). Теперь мы часто его вспоминаем, но тоже - скорее хотим возвести его во святые, и уже стараемся окружить всевозможными леген­дами или так привычными нам словами: «провидец», «предрек» и т.п. (хотя сам о. Иоанн никогда не говорил о себе ничего подобного), чем уподобиться ему духом и жизнью в этой глубокой вживчивости в религи­озное, в погружение в Господа, в стремлении к радости общения с Ним, к любовному отношению ко всем, а главное - в широкой благожелательности, в широком проявлении милосердия. Вместо этого - нас занимают вопросы об уставности службы, о непропуске какой-нибудь стихиры, мы с ужасом говорим о службе всенощ­ной только полтора часа, а не два с половиной или три; нас волнует открытие царских врат не в положенное время, или даже возмущает коленопреклонение в воскресный день.

Так мы сами идем, и Церковь (в лице верующих) ведем к упадку. Происходящее должно бы образумить, должно бы разбудить и заставить прозреть, но... «одебеле сердца людей сих, и глаза имеют, но не ви­дят, и уши имеют, а не слышат». Так, кого Господь хочет наказать - отнимает разум.

О миропонимании православном и обновленческом 

20 декабря 1923 года / 2 января 1924 года. «Живая Церковь» в лице Красницкого (в воскресенье он вел бе­седу в Казанском соборе; я был, но скоро ушел, вследствие на­чавшихся криков толпы) хочет приспособляться к современному на­правлению коммунистической мысли и по вопросу о том, что разделя­ет ее от «тихоновцев», заявляет, что - не имя Патриарха Тихона, не Собор 23 года и не желание белого епископата вместо монашеского, а «особое миропонимание»... Это он высказывал и в своем журнале, но далее этой общей фразы не шел и в статье, и в беседе. Надо ду­мать, что они разумеют крайний аскетический взгляд православия на совершенную неценность здешней жизни и игнорирование всего, что касается земной жизни ради Царствия Небесного.

Сами они идут в другую крайность и примазываются к учению, которое дальше земли ничего не видит. Между тем истинное Христово учение говорит о Цар­ствии Божием, которое «внутри» человека, которое надо осуществлять в жизни, т.е. в земных условиях существования, чтобы воспитать в себе «мужа совершенна, в меру полного возраста Христова» и затем уже, по смерти, войти в «радость Господа своего». Здесь не только не исключаются земные интересы, но они ставятся условием осущест­вления Царствия Божьего, наступление которого Христос заповедал молиться в молитве Господней, которая и вся приспособлена к жизни земной. Вопрос только в том, что дело христианина ограничивается своей внутренней жизнью, а живоцерковники примешивают сюда заботы об общественном устроении, «оправдывают» тот или иной об­щественный строй и т.п.

Это, по-моему, не дело христианства: че­ловеку, знакомому с историей различных общественных течений, стремящихся достигнуть «райского блаженства» в общественных отношени­ях, не может не быть ясным, что ведь нет надежды найти безуслов­ную форму общественного устройства, нет такого средства в полити­ке, которое раз и навсегда обеспечило бы людям неизменное совер­шенство жизни. Это потому, что 1) жизнь зависит не от общественных форм, которые хотят регулировать ее, а от внутреннего строя мыслей, чувств и воли отдельных индивидуумов, строящих жизнь; а 2) что между личностью и обществом есть неустранимое несоответст­вие: личность, ее душевная жизнь шире и глубже «политики» и «об­щественности» и человек должен искать удовлетворения, прежде всего в себе. Тут, конечно, нет отказа от общественного идеала, но пред сознанием ставится не вера в «земной рай», а вера в человеческую личность, непреклонную в своих нравственных стремлениях. Вот, сле­довательно, что должно браться за основу общественного сознания.

Если так, то все дело сводится на направление внутреннего «я» че­ловека, на его внутреннюю работу. И здесь дело переходит уже в область близкую к морали, и нет места для какой бы то ни было «борьбы» из-за форм общественной жизни. Потому-то христианство и безразлично относится к этим формам, имея дело с отдельными личностями и говоря только о «внутреннем» усовершенство­вании... «Ищите Царствия Божия и правды его (а оно «внутри» вас) и «все остальное» (т.е. лучшие общественные формы) «приложатся» вам (т.е. естественно и с неизбежностью вытекут из того внутренне­го настроения, которое будет в членах данного общества). Конечно, не сразу, а постепенно. 

Источник: Григорий (митр.) Чуков. В сб. Избранные слова, речи и статьи; Дневник. Фрагменты. Архив Историко-богословское наследие митрополита Григория (Чукова) © Александрова Л.К. СПб.2011.