Патриарх Никон в опале

Лето 1658 г. было трудным для патриарха Никона. Его враги объединились для его низложения. Боярская аристократия и дворянское служивое сословие с завистью смотрело на значительные земельные владения церкви. Сильный      патриарх фактически свел на нет действия Монастырского приказа, который должен был контролировать и распоряжаться церковным земельным фондом, решать церковные кадровые вопросы и судить клириков. Никон стоял преградой для наступления светского государства на церковную самостоятельность. К тому же в течение нескольких лет в связи с отсутвием царя Алексея Михайловича в Москве находящегося на фронтах русско-польской войны патриарх, по просьбе монарха являлся фактическим правителем России. Будучи строгим администратором, Никон много требовал со служилого сословия и Боярской Думы. Русская аристократия с трудом выносила правление патриарха. Их самолюбие уязвляло простонародное, крестьянское, инородческое происхождение Никона. Родственники царя Стрешневы, Урусовы, Морозовы, Милославские не скрывали свою неприязнь к патриарху. Не было довольно Никоном духовенство, обложенное тяжелыми налогами и страдавшее от строгого надзора за нравственностью и соблюдением благочиния во время богослужения. Ревнители древнего благочестия с ужасом наблюдали за поспешым вводом измений в богослужение и их неуклонным введением в жизнь, не смотря на массовые протесты.

Царь был засыпан жалобами на патриарха. Духовенство писали челобитные, что своей жадностью патриарший аппарат разорил их. Патриарх совершено отделил себя от белого духовенства и глух к их жалобам[i]. Окружение царя доносило до сведения государя, что Никон в отсуствие Алексея Михайловича узурпировал власть в стране и не признавал его авторитета.

Алексей Михайлович под влиянием своего окружения быстро охладел к своему бывшему другу и советнику и стал отдаляться от него. Царь не стал обьяснятся с Никоном, лишь только избегал его общества.

Конфликт начался 6 июля 1658 г. на приеме грузинского царевича Теймураза окольничим Борисом Хитрово был избит патриарший дворянин. Никон обратился с жалобой к царю наказать обидчика. Правитель проигнорировал его просьбу. Затем самодержец не явился на патриаршие службы 8 и 10 июля, хотя раньше Алексей Михайлович с удовольствием посещал патриаршие богослужения. 10 июля на утреню явился князь Юрий Ромодановский с сообщением, что царь не явится завтра на праздничную литургию. Посланик добавил, что государь гневается на святителя и требует от Никона, что бы последний никогда не называл себя впредь великим государем. Никон пытался возразить, что он это делал не по своеволию и гордости, но был пожалован этим званием самим царем. Ромодановский ответил, что пожалование было сделано, тогда когда Алексей Михайлович почитал патриарха, а Никон из-за гордости стал превозноситься.[ii]

Никон решил пойти на крайние меры, что бы возратить к себе благосклоность царя. На следующий день по окончании богослужения патриарх обратился к народу с речью о том, что он слагает с себя полномочия патриарха, переоделся в одежду простого монаха и отправился на подворье Воскресенского монастыря. Он надеялся что, царь явится и обьяснится с ним.

12 июля 1658 г. к Никону явились посланники царя князь Алексей Никитич Трубецкой и дьяк Ларион Лопухин с требованием вернутся на патриарший престол. Патриарх сказал, что он покинул патриарший престол, что больше не будет заниматься церковным управлением и благословляет избрание нового патриарха.

Никон уехал в любимый Воскресенский монастырь, казалось бы, успокоился. В течение нескольких месяцев он был занят благоустройством монастыря. Ремонтировал братские корпуса, расчищал пустоши, рыл пруды, занимался сбором урожая. Из него вышел рачительный хозяин.

Алексей Михайлович очень переживал разрыв с патриархом. Это заметило его окружение, которому совершенно не нужно было возвращение сильного и строго владыки. Враги начали интриговать против Никона, донося царю об ошибках, просчетах и мнимых преступлениях патриарха.

Никону стало известно что, его близким людям было запрещено посещать его. Патриарху дали знать, что царь приказал сделать просмотр и опись его архива. Никон выразил свое недовольство в письме к Алексею Михайловичу.

В марте 1659 г. Никон был крайне разгневан, что во время празднования праздника Входа Господня в Иерусалим, митрополит Крутицкий Питирим ездил на осленке, что было привилегией патриарха. Никон заявил, что митрополит незаконно захватил патриарший престол. В Москве правительство восприняло демарш бывшего патриарха как претензию на возвращение на патриарший престол. Замаячила угроза двупатриаршества. 1апреля 1659 г. от царя отправились к Никону думский дворянин Прокофий Елизаров и думский дьяк Алмаз Иванов, что бы напомнить ему, что он отказался от патриаршества и поэтому ему не следует вмешиваться в церковные дела. Никон после недолгих пререканий, согласился и сказал: «Если митрополит действовал по указу Великого государя, то я Великого государя прощаю, и благословение ему даю».[iii]

Летом того же года Никон явился в Москву, встречался с царем, царицей, был принят благосклонно, одарен подарками. Казалось конфликт, исчерпан. Никон не будет вмешиваться в дела церковного управления. Но царю донесли, что бывший патриарх критикует внешнюю политику государства, в частности затянувшуюся войну с Польшей. Правитель приказал немедленно выслать Никона из Москвы. Никон уехал в Крестный монастырь.

В начале 1660 г. по требованию царя был созван собор, под председательством боярина Бориса Салтыкова. На соборе были представлены свидельства, о том, что Никон добровольно отрекся от патриаршества, с клятвой, что не будет претендовать на высшее церковное управление. Собор вынес решение, что Никон не внял прошению государя, ни просьбам епископата и прочего духовенства, не обьяснил причин оставления патриаршества, поэтому следует лишить его сана патриарха и права священодействия и избрать нового патриарха. За Никона вступился ученый старец Епифаний Славеницкий, обьясняя, что добровольно оставивший патриарший престол, не может быть лишен звания и чести патриарха, хотя и устраняется от высшего церковного управления. Царь согласился с мнением старца.[iv]

Ситуация оказалась двусмыленной. Оставалась угроза что Никон, не оставит своих претензий на патриарший престол. Авторитет новоизбранного патриарха в глазах верующих будет не высок.

Воспользововашись опалой Никона Монстырский приказ и соседние помещики начали насильно отбирать у любимых никоновских монастырей Воскресенского и Крестного земли. Особенно конфликтными были столкновения с окольничим Романом Бабарыкиным и сыном боярским Иваном Сытиным. Никон писал челобитные царю с просьбой защитить монастыри от дворянских захватов. Но царская администрация была глуха к его просьбам. Тогда Никон предал анафеме захватчиков. Роман Бабарыкин написал донос о том, что Никон на молебне проклял царя. Было проведено следствие, которое допросив свидетелей, не подтвердило истинность доноса.

Никон в страшнем гневе написал длинное письмо на имя государя, где обвинил самодержца в узурпации архирейской власти, т.е. в самостийном назначении на епископские кафедры, посвящении архимандритов, игуменов, священников и дьяконов, в расхищении церковной собственности и распространении светского суда над духовенством. Письмо заканчивается описанием видения митрополита Петра явленнного Никону ночью 12 января 1661 г. Согласно которому, древний архиерей сказал: «Брат Никон! Говори царю, зачем он Св. Церковь обидел, недвижимыми вещами, нами собранными, бестрашно хотел завладеть, и не в пользу это, скажи ему, да возвратит взятое, ибо гнев Божий навел на себя того ради: дважды был мор сколько народа перемерло, и теперь н с кем стоять ему перед врагами».[v]

Летом 1662 года по старому приглашению ещё 1657 г. патриарха Никона, в Москву приехал ученый грек, митрополит Газский Паисий Лигарид, впоследствии сыгравший значительную роль в осуждении Никона.

Приехавший по приглашению Никона, хитрый и циничный грек быстро соорентировался в обстановке и встал на сторону противников опального патриарха. По просьбе боярина Семёна Лукьяновича Стрешнева Паисий Лигарид написал справку. В ней обвинил Никона, во множестве канонических преступлениях: двойной архиереской хиротонии, после отречения от сана посвящал священников и диаконов, брезговал архиереями, отказывал им в звании братьев, запрещал исповедовать и причащать преступников, в разорении Коломенской епархии, а также назывании Воскресенского монастыря Новым Иерусалимом.[vi]

Никону доставили вопросы и ответы Паисия Лигарида, на которые он дал обстоятельный комментарий. Это была апология церковной независимости о светской власти. Кто-то называет этот труд торжеством теократии, восточным папизмом, не соответсвующим духу православия. Необходимо заметить, что это пишет не владыка всесильной церкви, подчинивший себе гражданскую власть, не творчество в духе «Диктата папы» Григория VII, а опальный бывший патриарх, находящейся под угрозой лишения сана, а то и смертной казни. Это манифест церкви, которую хотят подчинить диктатуре светской власти. Поэтому позволим себе обширную цитату из него: «Ты говоришь, что он поручил надзор над судами церковными. Это скверная хула превосходит гордость денницы: не от царей начальство священства приемлется, но от священства на царство помазуется явлено много раз, что свщенство выше царства. Какими привилегиями одарил нас царь? Привилегией вязать и решать. Мы другого законоположника себе не знаем, кроме Христа. Не давал он нам прав, а похитил он наши права, как ты свидетельствуешь все дела его незаконные. Какие же его дела! Церковью обладает, священными вещами богатиться и питается, и славиться ими, ибо митрополиты, архиепископы, священники и все причетники покаряются, работают, оброки дают, воюют, судом, пошлинами владеет. Господь Бог, всесильный, когда небо и землю сотворил, тогда двум святилам, солнцу и месяцу, светить повелел и чрез них показал нам власть архиерейскую и царскую: архиерейская власть сияет днем, власть эта над душами; царская власть в вещах века сего, меч царский должен быфть готов на неприятелей веры православной, архиерейство и все духовенство требует, чтоб их обороняли от всякой неправды и насилий, это мирские люди обязаны делать, мирские нуждаются в духовных для душевного избавления; духовные нуждаются в мирских для обороны внешней; в этом власть духовная и мирска друг от друга не выше, но каждая происходит от Бога».[vii] Когда Паисий объявил, что духовное лицо за порицание царя достойно низвержения, Никон отвечал: «Досаждать царю всем запрещено, но обличать по правде не, возбранено. Уже собран мног лик злопострадавших у Господа обличения ради непоподобных дел царских, злыми смертями и муками скончавшихся»[viii].

Так как Никон не признавал над собой суда русского епископата, царь Алексей Михайлович сделал запрос восточным патриархам, как поступить с бывшим патриархом. Текст был составлен Паисием Лигаридом и отправлен в Константинополь с греческим иеродиаконом Мелетием, с большой суммой денег, для ускорения и верности дела.

Патриархи осудили все действия Никона, а за некоторые поступки предложили его низвергнуть из сана. Грамоты восточные патриархи подписали, но на суд не приехали.

Алексей Михайлович опасался, что патриархи хоть и подписали грамоты, но могли потребовать примерения с Никоном. К тому же до него дошли слухи. Восток считает миссию Мелетия авантюрой, послание царя подделкой бояр из врагов Никона, а самого иеродиакона подкупленным. Назревал международный скандал. Что бы дело было верным, решил самодержец, необходимо личное присуствие патриархов.

Константинопольский патриарх Дионисий на запрос Москвы предложил примириться с Никоном, а если это невозможно избрать нового смиренного патриарха, а прежнего с почестями отправить на покой, сохранив сан и право совершать богослужение архиерейским чином. Дионисий советовал русскому царю не доверять Паисию Лигариду, имевшему на Востоке репутацию тайного католика.

Ещё решительнее в пользу Никона выступил Иерусалимский патриарх Нектарий. Он настоятельно советовал царю вернуть Никона на патриарший престол. Это сделать несложно, так как письменного отречения не было. Народ в серьёз устного отречения Никона не воспринимает, считает его беесовестной выдумкой бояр враждебных патриарху и продолжает считать действующим владыкой. Если примирение невозможно, то избрать нового патриарха, а Никона с почестями отправить на покой. Нектарий сообщил, что до него дошли слухи о том, что Паисий Лигарид присвоил себе звание патриаршего экзарха. Это самозванство предупреждал иерусалиский первосвятитель.

Пока шла переписка с восточными патриархами, Никон сделал отчаянную попытку вернуться на патриаршество. 18 декабря 1664 г. он явился в Кремль в Успенский собор, где ростовский митрополит Иона совершал утреню. Был сделан патриарший вход. Никон благословил оторопевшего Иону и служащее духовенство и совершил богослужение патриаршим чином. Затем Иона был отправлен Никоном к царю с сообщением о своем приходе.

Царь провел экстренное совещание. Оно было кратким. В Собор была отправлена делегация в составе князей Никиты Ивановича Одоевского и Юрия Алексеевича Долгорукого, окольничего Родиона Стрешнева и дьяка Алмаза Иванова, все они были злейшими врагами Никона. Они заявили, что он явился в Москву самовольно без разрешения государя и совета Освященного Собора и потребовали немедленно вернутся в Воскресенский монастырь. Никон ответил, что он покинул патриарший престол добровольно, а теперь возратился. Попросил передать письмо царю. Алексей Михайлович потребовал, что бы Никон без промедления уехал в Воскресенский монастырь.

В Москве было проведено следствие, в результате которого боярин Никита Иванович Зюзин был приговорен к смертной казни за организацию возвращения Никона в столицу. Царь заменил казнь ссылкой воеводой в Казань.

Никон понимал что, он в Москве нечего не добьется. Он обратился с письмом к восточным патриархам, где подробно объяснил им суть дела и попытался оправдать свое поведение. Никон кроме всего прочего в этом писмье жестко критиковал деятельность Монстырского приказа, называл её беззаконым. Соборное уложение назвал проклятой книгой. Обвинил Алексея Михайловича в насилии над церковью, в узурпации прав епископата в замещении церковных должностей, светском суде над духовенством. Назвал грабителем, забравшим патриаршие, архиеерейские и монастырские имения в казну. Называл глухим к обличениям.[ix]

Своим злейшим врагом Никон справедливо считал Паисия Лигарида. Патриарх отрицал право суда последнего над собой. Обвинял митрополита Газского в тайном католичестве, пьянстве, нарушении постов, патологической лжи и корыстолюбии.[x]

Письмо было перехвачено и доставлено царю. Алексей Михайлович был в страшном гневе на своего бывшего друга. Монарх терпел обличения опального патриарха, пока они были результатом их частной переписки. Но такого черного предательства, когда их конфликт был выставлен на обозрение всего православного мира, самодержец простить не мог.

В ноябре 1666 г. в Москву приехали Александрийский патриарх Паисий и Антиохийский Макарий. Им был устроен роскошный прием, встреча с царем, даны дорогие подарки.

Суд над патриархом начался 1 декабря 1666 г. и продолжался 2 недели. Никон был обвинен в самовольном оставлении патриаршей кафедры, что привело к 8 летней церковной смуте, досаждении царю, учении о превосходстве священства над царством, в диктарском отношении к архиереям и белому духовенству, самоличному низложению епископа Павла Коломенского и бездумном провозглашении анафем.

Сам царь выступил в обвинении бывшего патриарха. Никон отказался признавать авторитет своих судей, обвинив их в самозванстве, так как они, по его мнению, давно были лишены сана и на их месте другие люди. Отказывал и в авторитете книг, по которым его судили. Назвав их порчеными, так как они были напечатаны в Венеции.

Собор лишил Никона сана, архиереского достоинства и превратил его в простого монаха. Местом заключения для него был назначен Ферапонтов монастырь. Царь Алексей Михайлович после суда над Никоном, несколько смягчился, постоянно присылал ему подарки, приказал, не в чем ему не отказывать, и смотрел сквозь пальцы, что как сам Никон, так и все окружающие называли его патриархом. Сам Никон в ссылке чувствовал себя нормально, постоянно присуствовал на службах, занимался исцелением людей, руководил хозяйственными работами, как будто он был настоятелем монастыря.

После смерти царя Алексея Михайловича положение Никона ухудшилось. Патриарх Иоаким патологически боялся бывшего патриарха и откровенно над ним издевался. Он перевел его в Кирилло-Белозерский монастырь, приказал заточить в келью, ограничил в переписке и гостях, резко сократил его питание. Настроение Никона ухудшилось. Он жаловался, что его хотели уморить дымом, холодом, запускали в келью чертей.

Никон мог бы вообще сгинуть в заточении. Но у него сохранялись высокопоставленные почитатели. Тетка царя Федора Алексеевича Татьяна Михайловна ходатайствовала перед царственным племянником о страдальце.

В 1681 г. тяжело больному Никону было разрешено вернуться в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. Он скончался 17 августа 1681 г. близь Ярославля. Был погребен в Воскресенском монастыре, по настоянию царя Федора Алексеевича. Самодержец лично читал над покойным Псалтырь.

Царь Феодор Алексеевич вёл долгие переговоры с восточными патриархами, о посмертном возвращении Никону сана патриарха. Что ему удалось, не смотря сопротивление патриарха Иоакима.

Не смотря на личное осуждение патриарха Никона. Его борьба не была бесплодной. Богослужебные новшества не были отменены и сохраняются в русской православном богослужении. При патриархе Иоасафе II был ликвидирован Монастырский приказ. Прессинг на церковную автономию был ослаблен на несколько десятелетий. Патриарх Никон остается для православных верующих людей символом несгибаемой борьбы церкви против натиска секулярного мира.

Иерей Илья Мотыка, кандидат исторических наук, доцент кафедры дореволюционной отечественной истории, археолгии и этнографии Историко-социологического инстита Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева