Запад есть Запад, а Восток есть Восток,
и с места они не сойдут, пока Господь
не призовёт на страшный суд
Р.Киплинг
Хотя дело до страшного суда ещё не дошло - а он уже близок - именно сейчас появились основания для осмысления противостояния двух церквей христианского мира. Бесспорно, объективное суждение может исходить лишь от третейской стороны - как, скажем, от присяжных в суде - простых людей без профессиональной юридической подготовки, но высоконравственных и обладающих, по меньшей мере, чувством справедливости.
Начнём с того, что такой независимый свет извне на проблему неожиданно бросает математика, а точнее, один из её ведущих разделов в лице математической логики. К тому подводит сама поучительная история взаимоотношений церкви и науки.
Как таковая наука возникла в Западной Европе в эпоху христианского средневековья и отличалась, вообще говоря, своей экспериментальной направленностью. В 13-м веке учёные аскеты католических монастырей (Роберт Гроссетест, Роджер Бэкон, Фома Аквинский) обосновывали необходимость опытных исследований догматов церкви, воплощения высшего в низшем и т.п. Авторитет церкви, строгая иерархия и дисциплина схоластических диспутов создали уникальные и благоприятные условия для прогресса науки в католических университета и задали её главную цель - доказать существование Бога и раскрыть Его замысел.
Но где-то с 14-го века повеял другой ветер. С поступью Возрождения (Ренессанса), начавшегося с Италии, и эпохи Просвещения (17-18 вв) «осознание Божественного плана» постепенно сменилось возвеличиванием человека с его властью и научным могуществом над природой - которое предвосхитил ещё Френсис Бэкон (1561-1626) в своём лозунге «знание-сила».
С одиозной фигуры Бэкона ведёт, собственно, отсчёт времени современная наука, безапелляционно потеснившая религию. Естественно было бы ожидать, что английский госдеятель и философ - великий учёный, достигший огромных результатов в исследовании природы, проведённом вне рамок богословия, и тем самым продемонстрировавший силу нового метода. Но ничуть не бывало - фактические научные достижения Бэкона равны нулю, и это никем не оспаривается, даже его восторженными поклонниками.
Ещё более удивительно, что наш мыслитель даже не интересовался конкретными научными данными. Его соотечественник Б.Рассел (1872-1970), оценивая «неувядаемое значение» своего коллеги как «основателя современного индуктивного метода и зачинателя логической систематизации процесса научной деятельности», с некоторым недоумением отмечает, что, «хотя именно наука интересовала Бэкона,... он проглядел большую часть из того, что она сделала в его время». Действительно, он отрицал теорию Коперника, не читал Кеплера и даже не усёк значение открытия Гарвеем кровообращения, хотя тот и был его личным врачом. Поразительная слепо-глухота!...
Отметим, что высокая оценка «логической систематизации» Бэкона объясняется позицией самого Рассела, создавшего в соавторстве с А.Уайтхедом гигантский трёхтомный труд «Principia Mathematica»(1910-13), где дано дедуктивно-аксиоматическое обоснование математики. Но именно роль дедукции в познании вскоре (1931) была сенсационно дезавуирована К Гёделем - что впрямую и будет использовано в настоящем контексте.
А что касается восхваляемого «индуктивного метода», то он «логически безграмотен и не только не эффективен, но совершенно непригоден к употреблению» (В.Тростников). Всякий, кто попробовал бы им воспользоваться, топтался бы на месте...Потому-то, в частности, и великий Ньютон создавал свои главные идеи в рамках теологического мышления - которое соотносится скорее с интуицией, чем с индукцией...
Сказанное выше и во многом последующее изложение нацелено на одно - подвести к фундаментальной дихотомии мышления и познания, отразившейся на бинарности культуры в целом, не исключая, в известной степени, и религию. Проблема в том, что заложенная в нашей голове «церебральная двойственность», долженствующая обеспечить ментальную гармонию, часто используется как бы во зло и вместо взаимодополнения влечёт к разделению...
История науки как раз и являет пример отклонения от истинного и естественного развития - девиации, спровоцированной преобладанием чисто рационального и секуляризованного подхода. «Заварил кашу» и впрямь Бэкон - родоначальник английского материализма и эмпиризма. Его миссия точно оценена в авторитетном словаре Брокгауза и Ефрона: «Цель философии Бэкона чисто практическая - расширение могущества человека посредством знания; человек должен знать как можно больше, чтобы приобрести господство над природой».
«Глашатый грядущей эры науки» выразил ту неистребимую жажду власти и господства, каковая, в основном, и уводит человека от Бога, да и пагубно иногда сказывается на деятельности той ли иной церкви...
Поражает, что выдвинутая «программа» опережала, по сути, саму науку, находившуюся ещё в младенческом возрасте, и подстрекала человека «достичь величия и могущества без помощи бога». «Целью нашего общества, - писал Бэкон - является познание причин и скрытых сил вещей, а также расширение власти человека над природой, покуда всё не станет для него возможным».
Залогом славы философствовавшего лорда-канцлера стала его роль идеолога и проводника доминирующей тенденции и силы, которая повсеместно и восторжествовала. Определённо тут видна рука «князя мира сего», особенно действующего в «сынах противления». И наш горе-мыслитель просто подвернулся в качестве подходящего рупора, а потому и был канонизирован за верность и рвение...
В дальнейшем его знамя подхватил много общавшийся с ним Т.Гоббс (1588-1679), который, идя дальше, уже и мораль выводит из ведения религии и почти упраздняет Бога. Его главная интенция состояла в познании следствий и явлений из их причин и обратное исследование посредством умозаключений - что в итоге и сделало Гоббса признанным систематиком. А далее, спустя полтора столетия, уже Гегель преподнёс своим восхищённым поклонникам по-настоящему основательную систему - в духе образцового немецкого порядка...
На первый взгляд, метод Р.Декарта (1596-1650) прямо противоположен бэконовскому, поскольку он невысоко ценит наблюдения и надеется без индукции вывести всю истину из собственного разума, приняв минимум самоочевидных аксиом и применяя дедукцию. Оба метода - две крайности, и на деле никто не использует каждый из них в чистом виде, а берёт что-то от обоих.
Но пристально всматриваясь, мы замечаем и общее. Если Бэкон напирает на свою логику, «которая движется посредством индукции и охватывает всё», то и Декарт неустанно возглашает полноту и единственность предлагаемого им универсального метода. Словом, в обоих случаях строится замкнутая философия, называемая обычно системой.
Общность подходов заключается и в том, что в них реализуется естественная потребность всякого мыслителя выработать некую совокупность взглядов, обеспечивающую ему душевное равновесие. Но есть и другая существенная альтернатива. В нас заложено ещё и тайное влечение к мистическому познанию, к тому, что превосходит наше скромное разумение. На этой стороне интуиции, которую всегда учитывало христианское учение, основано, в частности, и «отрицательное богословие»...
Находится ещё один деятель, потрудившийся в том же направлении, но совсем в другой области. Н.Макиавелли (1467-1527) - кого считают чуть ли персонифицированным Возрождением - действительно выразил дух последнего как никто другой. Прислушаемся снова к Расселу, отличавшемуся чёткостью формулировок: «взгляд на мир нового времени, противоположный средневековому, зародился в Италии...».
Важный момент для дальнейшего изложения! Почему же именно на Апеннинах оказалась самая благодатная почва для Ренессанса? Был ли здесь уже готовый и адекватный образ мыслей или некий архетип, уходящий в глубину веков? И в самом деле, если иметь в виду характерную систематичность нового мышления, то рискнём «запараллелить» его с другим историческим процессом - последовательным развёртыванием Римской империи из главного её центра и полиса, подчинившего себе потом весь полуостров. Своеобразная «геометродинамическая» аналогия!...
...Своей громкой известностью Макиавелли обязан, главным образом, лаконичному тезису «цель оправдывает средства». Вся жизнь многих княжеств Италии, а в значительной степени и Папского престола, была основана на неукоснительном осуществлении этого лозунга. А под «целью» выступала власть, направленная на... чёткое и бесперебойное функционирование государства.
Заметим, что в 15-м и 16-м веках в Европе возобладало отличное от религиозного мировосприятие, ключевым пунктом которого стало представление о мире, включая социум и отдельных людей, как о машине или автомате, действующем по заданной программе. Это и была глубинная идеология Ренессанса. А не менее олицетворявший его Леонардо да Винчи без конца изобретал новые устройства, имея в виду главную цель: проникнуть в секрет «человеческого механизма».
Но механистическому подходу к природе отвечает как будто вполне отработанный ход рассуждений в логике. Недаром её возносил Бэкон: «Кому выпадет счастье опередить других в каком-нибудь изобретении... наживёт несметное богатство. Так что, если человек окажется подлинно искусным в логике... ему суждены большие дела».
Блестяще владел логикой, всячески насаждая её, и Декарт, заявляя, что «вместо умозрительной... следует найти практическую философию, при помощи которой... мы могли бы... сделаться хозяевами и господами природы». Выдвинув «дуализм» природы, расцепивший духовное с материальным, он начертал программу замкнутого в себе изучения материи и создал аппарат для её реализации. Его аналитическая геометрия открыла дорогу математизации науки, ставшей частью более обширного проекта алгоритмизации знания вообще. Подвизаясь в нём, Декарт возносил свой дедуктивный метод, а Бэкон - индукцию, но оба подхода вдохновлялись одним - сделать процесс познания механическим и не требующим от нашего мышления больших усилий и никаких «таинственных фокусов» - как говорил много позже Д.Гильберт (1862-1943).
По-видимому, эти слова «отца математики» относились к тому периоду, когда он затевал грандиозный план алгоритмизации своей науки - каковой, увы, и был дезавуирован сенсационным открытием К.Гёделя (1906-78) в 1931 г Неброская с виду статья на 25 страницах гениального 25-летнего австрийца потрясла весь математический истеблишмент. Выяснилась принципиальная несовместимость в формально-логической системе двух аспектов - полноты и непротиворечивости. Вынесенный приговор касался, в общем, и не только гносеологии, но и онтологии...
Настал момент осознать эпохальный прорыв матлогики наконец-то и в религиозном плане. Если обратиться к Писанию, то «закон» Ветхого Завета, очевидно, непротиворечив, хотя и не полон. А целостный смысл всего Откровения Божия явлен нам с приходом Иисуса Христа, указавшего путь к спасению. Таким образом, обе части Библии промыслительно дополняют друг друга и совместно ведут к истине.
Теперь, «с точки зрения Гёделя», знаменитый спор в 14-м веке между Григорием Паламой и последователями Фомы Аквинского (1225-74) сводится к вопросу: что важнее - «полнота благодати» или «непротиворечивость закона»? Сегодня уже ясно, что Запад выбрал «непротиворечивость», а Восток - «полноту». Первый проблеск понимания рокового разделения!..
Но за ним следует и более глубокий анализ, опирающийся на фундаментальную двойственность нашего мышления и восприятия, в основе которой лежит врождённая
Межполушарная асимметрия мозга. Её исследования начались в середине 19 в., а в 1981 г. Р.Сперри из Калифорнийского университета (США) получил Нобелевскую премию по результатам лечения эпилептиков путём перерезки мозолистого тела, связующего обе половины мозга. При сопутствующем рассогласовании работы полушарий обнаружилось, что правое (ПП) обладает «собственными» высшими гностическими функциями, а его «выключение» приводило к синдрому расщеплённого мозга с нарушениями координации движений, неспособностью прочесть слова и т.п. Важный момент, ещё возымеющий свои эффектные последствия далее...
Мало того, современная нейрофизиология видит в ПП локализацию эмоциональных функций, интуиции и... веры в Бога, апеллируя к «нервному перекресту», соединяющему ПП с сердцем. Но тогда за ЛП закреплено скорее «знание», а в целом роли распределены следующим образом: ЛП - устная речь, письмо, вербальное мышление, ритмы музыки, счёт и классификация цветов; ПП - чувство юмора, метафора и окраска речи, интонация, звуковысотные отношения, тембр и гармония в музыке, ориентация в пространстве, геометрия и восприятие «гештальтов». Коротко говоря, ЛП отвечает за линейную логику, рациональный анализ и последовательные процессы во времени, а ПП - за одномоментные пространственные образы и параллельную обработку информации, причём его называют и «холистичеким» - считая ответственным за... достоверность(!) восприятия...
Не специализируются ли полушария на отражении духовной и материальной сторон бытия? В самом деле, целостное озарение открывает нам истину, которая - согласно ещё одним откровениям матлогики (70 гг. 20в.) - ассоциируется с бесконечностью, «обитающей» вне времени и пространства. А эта «абстракция необозримости», доставившая столько головной боли философии, наконец-то конкретизируется в развёрнутой «золотой пропорции», элегантно описывающей красоту в целостности...
Не случайно И.Кант определял прекрасное как «игру познавательных способностей». А все попытки аналитически описать свойства объекта, делающие его красивым, оказались безуспешными. Но с осознанием смысла чудесной «золотой» организации мира всё встало на свои места. «Играя полушариями», мы соединили эстетику с онтологией, после чего осталось только приписать ту же изоморфную организацию главной созидающей силе в лице духа - о чём подробнее ниже.
К тому же подводил и В.Гейзенберг: «проблеск прекрасного... позволяет распознать великую взаимосвязь ещё до её детального понимания, до того, как она может быть рационально доказана». Именно! Любой неповреждённый ум обнаруживает красоту в явлениях природы, воспринимая их как творение, т.е. перенося на них критерии собственной творческой способности и деятельности. А сейчас, разув глаза, мы и впрямь видим один и тот же «золотой дизайн» и природы, и всех шедевров искусства, не зависимо от их жанра. Получается, художник поистине творит «по образу и подобию», увлекаемый также любовью к самому процессу и находясь под вдохновением того же Духа, каковым «оперировал» и Творец...
В унисон сказанному рассуждают и светские исследователи, - увязывая творческие способности правого полушария с эмпатией. Последняя, якобы, суть «универсальный механизм для всякого творчества... без которого не может быть получен новый результат». Под эмпатией понимается «жизнь в образе», «мысленное перенесение себя в другого» и «вчувствование». А разве такое «вживание» не присуще как раз искренне верующим и глубоко переживающим жертвенность Христа? Вот - ещё одно свидетельство «церебральной правоты» Востока перед Западом с его гипертрофией «левого»!...
Впечатляет параллель и с ещё одной находкой нейрофизиологии. Бытует упорное мнение о соотнесении психо-сенсорной и -моторной функций, соответственно, с ПП и ЛП. Причём, обе сферы противоположны и как бы энантиоморфны по своей пространственно-временной организации. «Моторика» развивается из настоящего в будущее, а процессы чувственного восприятия, сопряжённые с мышлением(!), скорее в обратном направлении. Было замечено на больных, что ослабление будущего времени в сознании лишает их поведение целенаправленности и даже установки на выздоровление. Тут же стали и «возникновение человека связывать с резко возросшей тенденций смотреть вперёд» (Дж.Уитроу).
В общем, наука допустила необычное - «возможность двух направлений времени психического функционирования», обеспечивающих «целостную нервно-психическую активность». А интригующий эффект предвидения в сознании и предвосхищение результатов осмысленной деятельности освещались в пионерских работах академика П.Анохина, на которых здесь нет места останавливаться...
Удивительная «параллель» рационального и метафизического! Ведь «тенденция смотреть вперёд» вовсе не «возрастала», а изначально была заботливо предусмотрена Творцом. И сейчас выясняется - как? В предыдущих работах нами развивалось представление о двух буквально «энантиоморфных ипостасях» Духа, аппроксимируемых вихреподобным движением по «золотой» логарифмической спирали. Отголоски такого образа мы находим и у Н.Кузанского, кардинала, математика и философа, (1401-64): «В едином Боге свёрнуто всё, поскольку всё в Нём; и Он развёртывает всё, поскольку Он во всём».
Таким образом, Дух управляет обеими половинами нашего мозга, - ведя к целому в правой, и помогая раскрыть его содержание в словах или иных значках - в левой. Отсюда виден приоритет «молчащего» правого полушария - «авансируемого свыше» целостной картиной и «наставляющего» своего партнёра по черепной коробке на последующее адекватное изложение. Но обе полусферы и дополняют друг друга - поскольку написанное и проговорённое позволяет, по типу обратной связи, контролировать и удерживать мысль от безудержного фантазирования. Ибо в противном случае, «без тормозов», она способна зайти слишком далеко...
Следовательно, главное в церебральной асимметрии - обеспечение комплементарности и гармонии в эмоциональном и когнитивном плане - поскольку «программы восприятия мира исходят из его целостности» (Д.Леви). А всё более проступающая раздвоенность мироощущения и разобщённость между носителями той или иной его преобладающей формы обусловлены рационализацией мышления, а в конечном счёте - грехопадением человека.
Умаляется деятельность и значимость именно правого полушария, которое «у нормальных людей доминирует в регулировании общей активации мозга» (Д.Леви). Важный момент для настоящего контекста! И выше мы уже намекали на корреляцию «восточной стратегии» мышления с ПП - давая понять об одной из своих доминантных интенций...
Примат же ПП виден, в частности, на восприятии музыки - «данной нам единственно для того, чтобы внести порядок во всё существующее» (Иг.Стравинский). Характерен в этом отношении случай с популярным революционером 60-х годов прошлого века Че Геварой. Несмотря на многие таланты, ему не хватало одного - способности распознавать музыкальную мелодию. Такая врождённая глухота (амузия) чревата, очевидно, определённой отстранённостью от гармонии мира - особенно, если вспомнить, что вся добротная музыка, как и большинство природных звуков(!), неукоснительно следует одному и тому же гиперболическому частотному спектру.
Фрактальность последнего перекликается с таковой же бесконечной «золотой пропорции», откуда один шаг до самого главного - духовного генезиса загадочного «феномена века» с фатальным Фурье-спектром - вездесущего «фликера, в чьей природе так и не смогла разобраться матералистическая наука...
Сегодня нейрофизиологи в один голос твердят, что восприятие аккордов, интенсивности и тембра, а также улавливание ошибок в знакомых мелодиях относится к прерогативе правого полушария, тогда как ритм идентифицируется главным образом левым. А о чём тогда вопиёт повальная ритмизация современной «крутой» музыки? Не о наступлении ли армии «левополушарников», выпадающих из предустановленной гармонии? Определённо, их разрастающаяся «популяция» и породила феномен, известный как
Дихотомия культуры: философский аспект. Разделение на «гуманитариев» и «технарей», «художников» и «мыслителе», какового не знала древняя цивилизация, сегодня стало банальностью. Многие скорбят о «разорванном сознании» и «разломе культуры», а рецидивирующая «поляризация общества, которая оборачивается очевидной потерей для всех нас» (Ч.Сноу) продолжает набирать обороты.
Наблюдаемая антиномия, будучи укоренённой в бинарности нашего мозга, явилась результатом употребления во зло того, что дано было во благо. Прародители наши безответственно «перепутали» деревья, насаженные в раю, и сорвали, - подстрекаемые главным искусителем, - не тот плод. А спровоцированное извне своеволие и повлекло роковые последствия.
Как же небрежно обошлись наши предки со столь совершенным центральным органом нервной системы!? А задуман он был как идеальный «приёмопередатчик», строго и точно настроенный на волну... Духа. Следование ему означало потребление плодов с «дерева жизни» - предназначенных на пользу человеку. Принимая Дух целостности через сердце и правое полушарие, он должен был вдохновенно делиться постигнутой красотой с другими и восхвалять её Творца. Это и возлагалось на правую руку и голос, управляемые левым полушарием - когда оно покорно действовало под эгидой правого...
Обособленный же «левый» Homo sapiens, а точнее Homo faber - «человек деятельный» - одержим запальчивым продуцированием либо технических изделий-артефактов с их побочными эффектами, либо искусственных и надуманных научных теорий и философских концептов, эпистем и т.д. Но во имя какой цели?
Аристотель толковал цель как «то, ради чего нечто существует». Здравый смысл подсказывает: любое «нечто» получает «права гражданства», если оно интегрируется в общую целостность мира (или его картины), описываемую элегантной «золотой пропорцией». А это с новой силой диктует во всяком творчестве следовать Духу, направляющему и формирующему нашу мысль.
Но «левый» деятель, игнорируя Дух и с почти атрофированным правым полушарием, не воспринимает и не предвосхищает целое в виде прозрения, интуиции или инсайта. В результате его чисто рассудочная продукция, интеллектуальная и материальная, лишена замечательного целостного «дизайна», пронизывающего и всю природу. Итог неутешителен - техногенные экологические проблемы в ойкумене и нагромождение нежизнеспособных физических моделей и философем, оспаривающих друг у друга первенство, - в интеллектуальной сфере. Без Духа - этой «благой силы Бога» - мысль просто девальвирует, оскудевает и «обнуляется»...
Свой вклад в проблему - в плане антитезы «левого» и «правого» - внёс наш видный семиотик и литературовед Ю.Лотман, рассмотревший ряд аспектов культуры с точки зрения «внутримозгового диалога».
Поучительно, однако, отвлекаясь от гнетущей современности, проследить, как зарождалось печальное «разделение умов». Естественно было бы заподозрить его первые симптомы у родоначальников мировой мысли. И действительно, обе тенденции мышления наиболее отчётливо выражены у Платона и Аристотеля. Впрочем, иногда Платону противопоставляется «линия Демокрита» (А.Любищев). И всё же, беспрецедентная систематизирующая сила Аристотеля, «препарировавшего» все известные на то время дисциплины, говорит сама за себя.
Отметим любопытные исторические параллели в движении умов. Любимый ученик Платона постепенно отошёл от него - как и его «прототип» Фома Аквинский от платонически ориентированного Аврелия Августина (354-430). А последний почти повторил, по апостолу Павлу, восхождение от беспутной жизни к великому просветлению...
«Метастазы разделения» неумолимо пролезали на протяжении веков и в область философии, и богословия.
Но, вероятно, первое противостояние наметилось ещё у Фалеса Милетского (VII в. до н.э.) с Пифагором. Неоплатоник Прокл Диадох, воспитанный на всех тонкостях Евклида, укорял Фалеса за его опору в рассуждениях больше на наглядность, чем на дедукцию. Пифагор же демонстрировал противоположный и более арифметический стиль мышления. Напомним ещё раз, что левое полушарие заведует логическим анализом и другими алгоритмическими процедурами, связанными с упорядоченным набором действий. А правое - командует зрением и образным восприятием мира, а также эмоциями.
Наиболее яркую пару «антиподов» в античности составили Платон и Аристотель. Мышление первого было в высшей степени картинным, а яркая образность составляла, быть может, самую сильную сторону его диалогов. В противовес своему наставнику Аристотель пишет гораздо суше и даже скучнее: его заботят не красоты изложения, а исключительно доказательность всех его положений. Полная противоположность интеллектуального склада Платона и Аристотеля бросается в глаза каждому, кто начинает читать их сочинения; это несоответствие, вероятно, и вызывало известное «интеллектуальное отталкивание» двух выдающихся умов.
Разделение в точных науках. Переносясь сразу в плодовитый 17 век, мы находим целый ряд «бинарных оппозиций»: Галилей и Кеплер, Декарт и Ферма, Лаплас и Лейбниц и, наконец, Ньютон и Лейбниц. Внутреннее отталкивание у последней пары часто сводят к весьма неприятным спором за приоритет открытия дифференциального исчисления, но оно скорее было связано с категорическим неприятием Ньютоном научной идеологии Лейбница, базирующейся на твёрдой вере во всемогущество строго логического мышления. ЛП!
Ньютон, например, был уверен в неустойчивости Солнечной системы, побуждающей Бога к непрестанному вмешательству в её функционирование. А «Божественному сенсориуму» человек обязан всеми своими ощущениями. Лейбниц же, будучи деистом, ограничивал участие Бога в жизни людей только первичным актом творения и считал Его гарантом истинности логики, аксиомы которой никак не доказываются. Поскольку законы логики в наши головы вложил Бог, говорил Лейбниц, они должны быть верны.
Во время поездки Лейбница в Англию с демонстрацией «математической машины» состоялась как будто его единственная с Ньютоном встреча, которая, видимо, сразу настроила последнего против Лейбница, ибо сама идея механизации интеллектуальной деятельности была глубоко чужда «правополушарно» ориентированному Ньютону. Даже внематематические идеи Лейбница носили печать повышенного внимания к «линейно развивающимся процессам», подобным счёту или устной и письменной речи, которые считаются прерогативой левого полушария. Таким образом, Лейбница можно охарактеризовать как логика или алгебраиста, а Ньютона - в большей степени как физика и геометра.
Ещё одна область - аналитическая геометрия - размежевала по манере мышления и почти в одно время Декарта и Ферма. Если второй мыслил в основном формулами, то в значительной степени образный подход первого подарил нам картину космогонических вихрей, остающуюся привлекательной и по сей день, учитывая наш контекст да и потуги «эфиродинамики» с её «эфироворотами» прийти к тому же, но на материальной основе.
То, что деление на «право- и «левополушарников» может быть условным и относительным, говорит сопоставление того же Декарта с Паскалем - одним из основоположников современной экспериментальной физики и предтечей проективной геометрии. Представ перед юным и талантливым Блезом суровым судьёй и сухим логико- алгебраистом, наш мэтр, увы, прискорбно недооценил его труды.
Из более поздних пар, олицетворяющих противоположные типы математического мышления, стоит выделить Бернгарда Римана и Карла Вейерштрасса. Риман безусловно - один из самых глубоких и неординарных мыслителей за всю историю математики. Будучи сыном сельского священника, он, видимо, унаследовал образно-чувственное восприятие мира, проходящее через правую половину мозга, связанную с сердцем. А согласно К.Г.Юнгу, именно на этом «фланге» действует Бог, внушая нам искреннюю веру и давая временами пророческие озарения. И все подобные акты так или иначе сводятся к смыслу и целостности - органически связанных между собой...
Так Риману и «даны» были «сверху» идеи, почти каждая из которых знаменовала переворот в науке. Врождённым свойством его интеллекта являлась способность мыслить сложными геометрическими образами, «видеть» их и полностью - без витиеватых формул и логических обоснований - чувствовать все их свойства и особенности.
Диаметрально противоположен Риману был создатель арифметико-алгебраической теории функций Вейерштрасс, стремившийся - где только можно - «арифметизировать математику». «Разделяющее» кредо Вейерштрасса состояло в превознесении «незыблемости алгебраических истин» в сравнении со «смутной областью геометрического видения. Неудивительно, что взаимного понимания между ними не было. Вейерштрассу претила «логическая беспечность» Римана - и он достаточно свирепо его критиковал. Но младший коллега не был склонен вслушиваться в эти головомойки, сохраняя уверенность в истинности своих результатов - в чём, кстати сказать, не сомневался и сам Вейерштрасс. Не то же ли спокойствие и убеждение демонстрирует и глубоко верующий?...
Продолжателем и наследником Римана был знаменитый глава и организатор гёттингенской физико-математической школы XX в. Феликс Клейн, отличавшийся «геометричностью» мышления., из-за которой и забрезжила явственная неприязнь между ним и Вейерштрассом.
Но с другой стороны, нельзя не отметить тесную дружбу, связывавшую Клейна с сыном провинциального норвежского пастора Софусом Ли. Возможно, что здесь, напротив, сработал принцип «притяжения противоположностей», поскольку создатель теории групп и алгебр Ли, играющих столь большую роль в современной науке, имел гораздо более «алгебраическую голову», чем Клейн.
Сказанное развенчивает встречаемое иногда утверждение о тесной связи математики именно с левым полушарием мозга. Любая успешная интеллектуальная деятельность зиждется в конечном счёте на обоих полушариях и определяется, безусловно, их согласованным функционированием и взаимодействием.
Это превосходно иллюстрирует «эстафетно-преемственная последовательность» Фарадей-Максвелл-Герц-Хевисайд, где каждый из мыслителей в той или иной мере сочетал обе стратегии мышления, что и обеспечило их общую ментальную совместимость. Вообще, оптимальным выглядит образно-формальное развитие идей - когда неожиданный и новый взгляд зарождается в доминантно правополушарной голове, а затем формализуется и приводится в систему общепринятых понятий - в левополушарной.
Именно «правополушарнику» Фарадею пришла в голову идея о сплошной заполненности пространства силами (озарение - милость Божия!); он схватил эту картину и оживил её, переводя в динамику, что и привело к стойкой концепции близкодействия.
А Максвелл со своим функционально разносторонним умом подхватил данную мысль, не переставая повторять, что он не сделал ничего иного, как только переложил идеи Фарадея на математический язык. Причём, видимо, не всегда в удобоваримой форме.
Удивительно, но факт - миссия математически «очистить» и опытно подтвердить выкладки Максвелла выполнена одним человеком - Герцем, чья двойственность - левополушарный стиль, унаследованный от Гельмгольца, + правополушарная элегантность в экспериментах, - изумляла всех его близких. В результате Герц «в железе» доказал верность максвелловских предсказаний и не менее изящными теоретическими ходами освободил его уравнения от некоторого косноязычия, перейдя от кватернионов к «нормальным» скалярам и векторам.
Бесподобная по слаженности и целеустремлённости работа была завершена Оливером Хевисайдом, отшельником от науки, чьё своеобразное мышление сопоставимо с герцевским, но как бы антисимметрично ему. Будучи стопроцентным «правоплушарником», он, тем не менее, умудрился придать уравнениям Максвелла двойственно-симметричный вид, введя в них удобные магнитные заряды и токи.
Тонкий мыслитель Герман Вейль в итоге констатировал (1931) два подхода в математике: первый связан с геометрическими соображениями, наиболее полной выразительницей которых представлялась ему топология, а второй - с абстрактной алгеброй. И он же обратил внимание на одну деталь, выводящую нас из математики и касающуюся, вероятно, всего социума. Оказалось, что со временем топология полностью переменила своё лицо, обратившись в преимущественно алгебраическую дисциплину и её аппаратом стали формально-алгебраические конструкции, в которых для геометрии уже места не оставалось. Не правда ли, знакомая поступь левополушарного стиля мышления!...
Не будем задерживаться на тривиальной оппозиции «наука-искусство» и дистанции между Homo technicus и Homo artificiosus - где первый, будучи оторван от гармонии, не отдаёт отчёта в своей деятельности, а над вторым всё же витает вдохновляющий Дух, «спонсирующий» продуцирование общепризнанных шедевров, не подверженных тлению. Сейчас нам бы хотелось исследовать, какие признаки идейной демаркации несла в себе
Патрология. Собственно патристика начинается в сочинениях так называемых апостольских отцов, к числу которых обычно относят пять авторов 2-го века: Варнаву, известного по книге Деяний, Климента Римского, «видевшего блаженных Апостолов», Игнатия Антиохийского (Богоносца) и священномученика Поликарпа Смирнского, ученика апостола Иоанна. Поскольку по духу своему они пребывали ещё в границах апостольского учения, их труды отличает, с одной стороны, внутрицерковная направленность и высокая религиозность, а с другой, - NB! - полное отсутствие систематичности изложения.
Современный интеллектуал, оставаясь верен себе, сочтёт подобный «промах» недопустимым. Но надо ли гоняться за системой, если в конце Откровения предупреждается, что «Бог наложит язвы» на всякого, кто приложит лишнее к «словам пророчества книги сей»? Писание полно и совершенно и не нуждается в расширении, тем более систематическом. А если заглянуть вперёд по векам, то именно навязчивая рационалистическая систематизация придала, скажем, ни в чём не повинной поздней схоластике (14 и 15 вв) отрицательный смысл...
...Первыми христианскими теоретиками были и апологеты (например, Юстин, Афинагор и даже Тертуллиан), призванные защитить новое мироощущение от язычников. Хотя зачинателем жанра патрологии некоторые считают Иеронима Стридонского(340-420), назвавшего прямо один из своих трудов апологией. Первые теологи, верно опиравшиеся на непотопляемую греческую философию, умело воспользовались универсальной идеей Логоса - понятием, чьи многочисленные оттенки суммируются в значении «артикулированного и выраженного смысла».
Здесь-то и обнаружилось многообещающее сходство между эллинством и христианством, подарившее возможность перейти от идеи отвлечённой разумности к мудрости Божьей. «Отождествление Логоса с Христом оказалось решительным моментом для слияния греческой философии с апостольским наследием и привело к последнему мыслящих греков...» (А.Гарнак). А дальше, очевидно и во многом, - к вероучению восточной Церкви...
Упомянутое отождествление особенно существенно в настоящем контексте. И в дальнейшем будет как бы расширена метафизика миссии Сына Божия, являющего и раскрывающего бесконечное содержание Отца не только словом но и... символом. Оказывается, математическая символика, как никакая другая, подходит для данной цели. Грандиозный и скрытый замысел Бога Христос выводит на свет - в бытие, переводя его в структуру, тут же и материализуемую с помощью Духа. Таким образом, Иисус проводит в жизнь план своего Отца, о чём с поразительной ясностью упоминает евангелист Иоанн - полуграмотный рыбак и величайший философ всех времён и народов: «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1:18).
На узловую проблему взаимоотношений Отца, Сына и Духа, ставшую предметом разногласия между Востоком и Западом, пролил свет и популярный в патристике знаменитый Филон Александрийский (ок.20 г..до н.э. - 50 г.н.э.) - иудео-эллинский философ, исходивший из трансцендентности Бога и стоико-платонического учения об идеях. «Еврейский Платон» полагал Логос выразителем Божественной универсальной сущности и посредником между единым Богом и всем существующим, а также средством Божьего управления миром.
Но поскольку Филон почил в апостольские времена, он не знал о личностном Логосе четвёртого Евангелия - воплотившемся в человека и любящем. Однако его умозрения, питаемые, очевидно, интуицией, нашли сочувствие у многих учителей Церкви последующих лет.
Между интуицией, направленной всегда на синтез, и Духом имеется несомненная связь и глубокая аналогия. Она видна на примере взаимодействия нашей мысли с изложенным на бумаге - когда происходит переброс «информации» туда-сюда в виде попеременного свёртывания и развёртывания соответствующей структуры - что и позволяет её усовершенствовать. Именно интуиция, как особый наш дар и тонкий «переводчик», осуществляет «диалог» между сочетанием дискретных элементов написанного и целостными мысленными образами, стремясь достичь между ними максимального согласия...
А идя «обратным подобием», мы приходим к столь же таинственной инстанции - Святому Духу, который тоже весьма загадочен, ибо «голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит» (Ин.3:8). Сходство архитектоники и процессов у нас «под шляпой» с происходящим в «департаменте» Бога позволяет прояснить многое.
И Дух с его 8-ю дарами (1Кор.12:7) и 9-ю плодами (Гал.5:22,22) суть высшая сила, несущая саму жизнь. Он действовал в слугах Божиих и безмерно сошёл на Иисуса (Ин.3:34), обещавшего ученикам прислать Утешителя от Отца (Ин.15:26). Следовательно, Дух исходит от Отца по ходатайству Сына и во имя Его (Ин.14:16, 17; Лук.24:49).
Точно также и наша интуиция «поставляется» из одного центра - правого полушария мозга, «надзирающего» за всей его деятельностью и помогающего своему левому партнёру «изъясниться вовне». А в нераздельном единстве «наверху» организующий Дух помогал Иисусу творить запланированное Отцом - материальные объекты в общей гармонии бытия, аналогичные дискретным словам и прочим знакам семиотики в осмысленном тексте...
Тот же Дух вдохновлял и отцов церкви на поиски истинного толкования, а уклонение от него, естественно, уводило в сторону...
Упомянутое выше сближение христианства с эллинством, инициированное отцами, подкрепилось встречным движением в греческом мире. Довольно вспомнить слова платоника 2-го века Нумения, что Платон - это Моисей, говоривший на языке Аттики, или даже намёки на чтение ап.Павлом Гераклита, а Иисусом - Платона (Ориген. Против Цельса). Так или иначе, но отчётливые апофатические посылки и открытое уважение к Платону говорят об усвоении его парадигм.
Правда, сказанное - заметим сразу - в большей степени справедливо для восточной, чем западной церкви. Последней же более близок был стиль мышления Аристотеля - на системе коего и базировался, к примеру, Фома Аквинский - признанный столп католической церкви. Следовательно, «метастазы» скандального разделения пришли, как ни странно, из Греции, а их почти злокачественный характер будет раскрыт далее...
Отголоски системности ощущаются в постулировании католиками и неких критериев ортодоксальности как вневременных констант - хотя само понятие ортодоксии изменчиво и вторично (А.Гарнак). Столь неуклонное следование установленным принципам родственно, конечно, формально-логическому методу, основанному на незыблемых посылках-аксиомах и... очень «любимому» левым полушарием...
Попытку придать христианству характер упорядоченного учения предпринял и гностицизм - весьма широкое течение, объединявшее во 2-м веке целый ряд околохристианских сект. Учение гностиков представляло собой эклектичную и мрачную теософическую мифологию, в которой идея спасения во Христе самым причудливым образом сочеталась с элементами иудаизма, зороастризма и греческой философии, а вся эта «сухая теория» была замешана на астрологии и магии. Жуткий коктейль!
Пытаясь своими средствами решить задачу синтеза философии и Евангелия, гностики настрочили столько, что многократно превысили всё написанное апологетами. Но не свидетельствует ли подобная графомания о неком «забегании вперёд» левого полушария, диктующему в спешке что-то неразборчивое правой руке?...
Чрезмерные притязания гностицизма встретили отпор со стороны Иринея Лионского(130-202) - одного из самых значительных теологов конца 2-го века.
Возникают первые богословские школы - Александрийская и Антиохийская. а греческая патристика пускает ростки. Причём, в интеллектуальной столице Римской империи, Александрии, школу возглавил грек Пантен, «воспитавший» Оригена и Климента, выдвинувшего тезис о гармонии веры и разума. Вера - необходимая предварительная ступень совершенства, которая указывает путь познания, а разум позволяет открыть и прояснить содержание веры. Именно! Климент Александрийский словно «в воду глядел» - предвосхитив церебральное распределение ролей в нашей черепной коробке...
Более того, придерживаясь апофатики, Климент настаивает на бесконечности и безвидности Бога и только частичной его познаваемости в Сыне, который есть сила и мудрость Отца. Логос - «энергия» Отца, посредник между ним и миром, закон и разум всего сущего. А значительно позже и при других обстоятельствах Григорий Палама(1296-1359) говорил о непостижимости сущности Бога и приобщении к нему лишь через «нетварные энергии». Её-то «золотой» метафизики, проливающей свет на смысл стяжания Духа Святого, мы и коснёмся ниже...
В колыбели христианского богословия, основанной евангелистом Марком, блистал и Ориген (185-254) - самый крупный мыслитель Восточной церкви, наложивший неизгладимую печать на всё последующее догматическое развитие. Парадоксально, что люди церкви, которой он отдал свою жизнь и душу, увидели в его взглядах чуть ли не поругание христианства. И окончательно Ориген был опорочен в правление Юстиниана при горячем личном участии императора.
Показательный прецедент «двоемыслия»! Не утратила ли душа хулителей Оригена - говоря его же словами - божественную теплоту, сделавшись холодной вследствие отпадения от любви Божией? Сухой западный рационалист, увы, часто промахивается в своих оценках - и более по недостатку чувств, чем ума.
Имя Оригена в итоге разделило не еретиков и правоверных, но... просвещение с мракобесием. Самым известным из его учеников был Григорий Неокесарийский (†ок.275), а сторонниками и почитателями: Иоанн Златоуст, епископ Иерусалимский Иоанн(386-417), пресвитер Аквилейский Руфин (345-410), Памфил Кесарийский (240-309) и Евсевий Кесарийский (†339). Особым уважением Ориген пользовался у Каппадокийцев (Василий Великий (329-379), Григорий Назианзин (330-90)-»Богослов» и Григорий Нисский (335-94). Напротив, с антиоригеновский позиций выступали богословы: блаженный Иероним (340-420), Епифаний Кипрский (367-403), Феофил Александрийский(†412) и антитринитарный еретик Павел Самосатский. Его ученик Лукиан (†312), будучи конкурентом Оригена по библеистике, считается основателем Антиохийской богословской школы и учителем пресвитера Ария, осуждённого на первом Вселенском соборе в Никее (325).
В латинской патристике того же периода выделяется уроженец Карфагена Тертуллиан (160-220) - фигура, «равномощная» Оригену на греческой стороне. Он сильно тяготел к стоицизму, утверждая телесность всего сущего - включая душу и самого Бога. А его мировоззрение отличает антилогичность и парадоксальность - хотя и призванная проникнуть в самые глубины веры («верю, ибо это нелепо»). «Отец латинской теологической лексики» первым заговорил о преимущественном авторитете римской кафедры - едва ли неожиданный демарш, если учесть особенности Тертуллиана, избегавшего всяческих компромиссов и непреклонного по натуре.
Идущий следом Киприан, епископ Карфагенский (200-58), тщился обосновать «католичность» всемирной церкви, понимая её не просто как организацию, а как духовное единство христиан. За Тертуллианом шёл и Арнобий (†327), полагавший телесной душу, а его ученик Лактанций (†317) предпринял едва ли не первую попытку систематически описать основные христианские ценности. Ориентируясь на римскую культуру, воспринятую сквозь призму гуманистически-стоических идеалов, он интересовался гностицизмом и герметизмом.
Основной догматической коллизией 4-го века стала борьба с арианством, в которой Запад - sic! - принял весьма скромное участие. В силу своей простоты и логичности учение Ария встретило поначалу немалое сочувствие, что свидетельствовало о глубоком влиянии рационалистических посылок Александрийской школы, - поветрии, от которого ортодоксальный Восток освобождался долго и трудно. Но стояла ли подобная проблема столь же остро перед западными «левополушарными головами»?...
...Не успели просохнуть подписи епископов под единодушно принятым Символом веры в 325 г., как большинство их, открыто или тайно, отказались от принятого на Соборе текста и стали склоняться к арианству, заражая этой ересью и свою паству. И это была не какая-то мелкая разноголосица, а начало грандиозного раскола, поставившего только что легализованную Церковь на край гибели.
Где-то в середине 4-го века во всей восточной Церкви остался всего один правящий архирей, твёрдо державшийся православия - Афанасий Александрийский (293-373); все же остальные либо примкнули к арианам, либо «страха ради иудейска» уклонялись от публичного выражения своих мнений.
А смута стала как бы ответом на вопрос многих малообразованных неофитов, хлынувших в церковь: сколько же у нас Богов - один или три? И Арий предложил схему, спасавшую, по его мнению, единобожие. Пребывавший от века в одиночестве Бог просто создал себе в качестве помощников Сына и Духа - когда задумал сотворить мир. В отношении Сына произошла замена слов «единосущен Отцу» (греч.»омоусиос») на «подобосущен Отцу» («омиусиос»), и получился новый Символ веры, отличный от Никейского.
Удивительная метаморфоза! Легкомысленная замена одной единственной буквы («о»→ «и») подняла настоящую бурю, сотрясавшую потом Римское государство на протяжении десятилетий. Невольно возникают ассоциации с буквой «и» в другой и не менее трагичной для единства Церкви ситуации...
Негодующий Бог воздал ересиарху по полной. Ужасная кара свершилась в тот момент, когда Арий направлялся к патриарху Константинополя с целью объясниться. Внезапно он почувствовал боль в желудке и, прося сопровождавший народ подождать его, отлучился в отхожее место. Ждали долго, а его всё не было. А когда пошли узнать, что же случилось, взорам предстала жуткая картина: у Ария лопнуло чрево и он лежал в луже собственной крови с выпавшими кишками...
С бесславной гибелью Ария зараза его лжеучения не перестала будоражить страну, которая ещё недавно гордилась тем, что установила на своей огромной территории прочный мир (Pax Romana). Однако начал действовать и Божественный промысел, и в самый разгар арианства Бог воздвиг упомянутых уже «великих каппадокийцев», память о которых Православная церковь отмечает в праздник «Трёх святителей» - Василия Великого, Григория Богослова и непревзойдённого мастера христианского красноречия Иоанна Златоуста. Именно они последовательно возглавляли главную кафедру Восточной церкви - Константинопольскую, именуясь патриархами, и уже без гонений и нападок ариан, которым подвергался Афанасий Александрийский, продолжили - подлинно в христианском духе - его борьбу за истину и довели её до победы..
Напротив, Западная церковь не избежала соблазна воспользоваться силовыми методами, начав «пасти овец» и окормлять стадо с помощью бича. В 1184 году папа Луций III с ведома императора Фридриха Барбароссы учредил злосчастную инквизицию, при воспоминании о которой и сегодня у многих проступает холодный пот...
Размах репрессий постоянно нарастал. И при Великом инквизиторе Торквемаде за 18 лет было сожжено более 10 тысяч человек. Причём, изуверство изощрённо оправдывалось «гуманными» побуждениями - будто бы предание огню действовало во благо отступникам веры, сжигая их грехи и очищая душу.
Но эффект оказался обратным ожидаемому. «Человеколюбивая» инквизиция была, по сути, проявлением «папоцезаризма» - стремлением римских понтифексов установить в Европе не только духовную, но и политическую власть. А бессмысленность и бесполезность попыток Запада избавить общество от разномыслия огнём и мечом доказала сама история. Апогея карательные меры достигли в 15 веке, а уже в начале следующего столетия произошёл раскол, начатый Лютером, и католицизм уступил место протестантизму - новой главной духовной силе Европы. Но вот кроткие и любвеобильные святители 4-го века сумели одним убеждением выкорчевать арианский бред и подарить Восточной церкви несколько веков мирного и плодотворного существования.
Что же мы извлекаем отсюда? Человеческие усилия ничто в сравнении с Божескими. Запад же много писал и действовал, полагаясь на силу и являя собой - скажем, наконец, без обиняков - типичного «левополушарника». А последний всегда суетлив и многословен, забывая о предупреждении Апостола: «язык - огонь, прикраса неправды... и укротить его никто из людей не может...и он - неудержимое зло...» (Иак.3:5 и далее). По контрасту, Восток освоил благую практику безмолвия, восходящую к миросозерцанию византийских исихастов и венчающую православную веру...
В заключение раздела - несколько слов о поздней патристике, боровшейся, в частности, с рационалистическими крайностями, принимавшимися обычно за ереси. Показательно, что на Востоке обозначаются мистические тенденции, а на Западе теоретизирование начинает приобретать переходные к схоластике формы. Псевдо-Дионисий Ареопагит достигает высшего синтеза христианства с онтологией неоплатонизма и порождённым ею учением о символе. На Востоке его трактаты вскоре были признаны образцовыми текстами, чему во многом способствовал Максим Исповедник (580-662).
Особенно много Максим сделал для развития христианской аскетики и мистики, а также по проблеме зла, считая его порождением превратно использованной свободы. В самом деле! С теодицеей, над которой ломал голову ещё Эпикур, сейчас всё ясно. Если коротко, то разнузданный «технарь» сегодня «в свободе творчества» губит исходную гармонию и целостность природы... Признанным завершителем греческой патристики был монашествующий писатель и поэт Иоанн Дамаскин (675-753). Его известная «Диалектика» вела к подчинённому положению научного знания и философии перед теологией. Не обращался ли к ней и наш Вл.Соловьёв при разработке аналогичной проблемы? Латинские переводы сочинений Дамаскина пользовались популярностью, но он был авторитетом и в русском православии.
А последним выдающимся латинским отцом церкви был Григорий Великий (540-604), сделавший необычную карьеру - от префекта Рима (573), монаха и до главы католической церкви (590). Высочайшее уважение, которым он пользовался в католических кругах, объясняется не столько его теологическими достижениями, сколько пастырской и организаторской деятельностью. Вот если бы и все папы следовали его примеру...
Разделение церквей. На протяжении своей истории Христианская Церковь подвергалась неоднократным разобщениям, но существующее уже 1000 лет её разделение на восточно-православную и западно-католическую наиболее глубокое. С точки зрения Востока, оно представляется следствием властолюбия и умственной гордости пап, а также неправомерных новшеств, допущенных ими в западный патриархат («латинская ересь»), а Запад видит в нём раскол вследствие отказа оппонента признать своего законного верховного главу в лице папы Старого Рима («греческая схизма»).
Откуда же взялись притязания Рима? Поскольку христианство начало распространяться в Империи по весям и особенно городам, то в последних и возникли самые крупные общины и епископские кафедры, а в Риме - даже единственная на Западе «апостольская кафедра». В 4-м веке выдвинулась новая кафедра - константинопольская, вследствие перенесения столицы Империи в Константинополь и провозглашения его «Новым Римом».
Востоку хотелось оставить за Римом - из уважения к старине - первое почётное место, а кафедры уравнять - что и было постановлено на Втором Вселенском соборе (381) и подтверждено на четвёртом (451). Однако на Западе падение Империи вдруг подняло значение римского епископа, ставшего средоточием религиозных, политических и национальных интересов - главным органом, посредством которого павший Старый Рим в культурном отношении покорил себе, одного за другим, своих завоевателей.
Таким образом, Запад и Восток чем дальше, тем меньше видели причин уступать друг другу, и почва для разлада была создана. Папа хотел действовать как глава всей церкви, а Восток отказывался повиноваться...
Что поражает - в дистанцировании церквей опять видна длань «полушарного разделения» и «двойственного» мышления.
Прежде всего, формально-юридическое воззрение пап на своё первенство связано с исконным западным пониманием христианства, уходящим в предшествующие века и в котором воспитывались из Рима обращённые народы. А их культура влияла на восприятие новой веры.
Эллины и эллинизированные народности восточной половины империи поняли христианство как богооткровенную метафизику и этику, как свыше указанный путь к нравственному совершенству и спасению личности и к познанию сущности Божества. Отсюда богатое развитее богословско-философской литературы на Востоке, оживлённые теоретические споры и... многочисленные ереси; отсюда же слабость и неразвитость церковной организации, но зато обилие примеров высокой личной святости и создание целой науки о том, как она достигается. И далее, в развитие именно научного подхода мы и сделаем существенный вклад...
Что до греков, то как в дохристианское время, так и в период вселенских соборов они оставались царями умственного и эстетического мира, гордились этим положением и хотели сохранять его за собой навсегда.
Римляне же - а затем и романизованные народы западной половины империи - были мало способны и расположены к метафизическому умозрению. Будучи самым государственным в мире народом и создателями образцового права да и армии, они поняли христианство как богооткровенную программу общественного устройства, которая, будь она осуществлена на земле, безошибочно должна привести к спасению.
Исходя из языческой традиции и славной истории империи, Риму казалось естественным совместить светскую и духовную власть в рамках папоцезаризма или цезаропапизма. А вот Восточная церковь была почти равнодушна к тому и другому, ставя во главу угла не форму и не путь утверждения религиозной истины, а её нерушимость. И, словно в награду, эта истина и была с триумфом достигнута в особом подвижничестве и умной молитве...
Не вдаваясь в известные пункты разногласий между церквями, отметим, что последующее изложение коррелирует именно с главным из них - «филиокве» - и не столько в «теоретическом», сколько в «практическом» смысле. Поскольку Святой Дух направляет нашу интуицию, то через неё-то и можно приблизиться к нему, а проще говоря, - ощутить на себе его дыхание. Дух «дышит где хочет» и, очевидно, «поселяется» только в чистых сердцах, которые «блаженны, ибо они Бога узрят» (Мтф.6:8). А наше сердце, напоминаем, «перекрёстно» связано с «молчащим» правым полушарием...Кстати, и Восток большей частью хранил молчание при всех заявлениях папского гнева и притязательности... и не спешил сокрушить рог гордыни римской...
Ясно, что осознанная «пневматология» могла начаться не раньше того момента, когда Святой Дух сошёл на кого-то из богословов. И такой момент наступил в десятом веке...
Симеон Новый Богослов - Григорй Палама - Серафим Саровский.
Игумен Симеон (949-1022) понял великую истину - что цель христианина заключается не в умерщвлении плоти, как считалось прежде, а в её обожении. Тем самым верующий призывался скорее радоваться, чем истязаться и поститься, ибо и сам Иисус часто восклицал «радуйтесь!»...
Незабываемое прикосновение Духа, случившееся однажды в его жизни, святитель описал как «срастворение с невещественным светом», когда он «исполнился слёз и радости неизречённой»...
Бог открывается человеку только в том, что он способен в данный момент воспринять. Например, на Тайной вечере Иисус говорил ученикам: «Ещё многое имею сказать вам; но теперь не можете вместить» (Ин.16:12).
Вначале Бог открылся через Моисея на Синае, а затем, через полтора тысячелетия, настало время явиться Сыну. И ещё через 1000 лет Святой Дух простёрся над богатым юношей Симеоном, который тут же отбросил обещанную ему блестящую карьеру, избрав духовный путь. Дарованная ему истина вскоре была так высоко оценена, что к его имени добавили почётный титул «Богослов», какового удостоились до него только два лица: любимый апостол Христа Иоанн и участник создания Символа Веры святитель Григорий Богослов Назианзин (329-389).
Если сказать кратко, то новшество преподобного Симеона состояло в «расширении полномочий Духа». Теперь в его «компетенцию» входило, помимо воздействия на сознание субъекта, ещё и вмешательство в земные дела более универсальным образом - вплоть до влияния на объективные процессы, происходящие в материи. Словом, святитель стал инициатором придания Святому Духу не только психологического, но онтологического статуса.
А сейчас на заложенную Симеоном пневматологию - судя по вышесказанному - проливается и новый - «метафизический» свет...
...Византийский философствующий богослов и один из основателей исихазма Григорий Палама (1296-1359) двинул дальше проблему взаимодействия Бога и человека. Святитель Григорий разрешил её в максимальной мере, доступной людскому пониманию. И неспроста ему в юности во сне явился апостол и евангелист Иоанн Богослов, обещая своё духовное покровительство.
Инок Григорий освоил труднейшее искусство «умной молитвы» и «умного делания», составляющих «сердце православия» и внутренний подвиг христианина. А выступив в полемике с католическим монахом Варлаамом, он изложил и «теорию» исихастской практики в комплексе идей, названном впоследствии «паламитским синтезом».
В его основе лежит тонкое различение между сущностью Бога и постоянно исходящими от него воздействиями на мир, которые Григорий именует «энергиями». Как и утверждал ранее и правильно Дионисий Ареопагит, Божественная сущность для нас непознаваема, а энергии доступны восприятию человека, причём тем в большей степени, чем меньше остаётся в его уме и сердце мирских попечений, заглушающих «приём благих сигналов»...
Изгоняются же эти негодные помыслы аскетикой и непрестанной молитвой. И для тех, кто продвинулся в такой практике достаточно далеко, Божественные энергии становятся зримой реальностью в виде света, подобного «фаворскому», увиденному тремя апостолами в момент «преображения» Христа.
Противостоя Варлааму, Палама провозгласил нетварность фаворского света и энергии, откуда, впрочем, вытекала возможность для человека - при должной подготовке - прикоснуться «энергетически» к Божественной природе. Так тварное соединялось с Божественным, причём, слияние идеального и материального начал происходило не в сущностном, а в энергийном плане. Важный момент!...
...Завеса таинственности над столь мистическим соединением приподнимается «золотой» метафизикой. Оставляя детали напоследок, напомним только, во-первых, о философском энергетизме Р.Майера и В.Оствальда, сводившего всё происходящее и существующее в мире к энергии. Её же усматривают ныне в различных полях, физическом вакууме, эфире и т.д. А идя дальше и придавая, во-вторых, вездесущей, но «расплывчатой» энергии чудесную - целостную - организацию, мы сразу согласуем всё с богословием...
Теперь мы получаем шанс «срезонировать» с родственной нам по устройству «чистой» энергией - если надлежащим образом настроимся и расположим своё сердце. Тогда-то и вершится благостное соединение души с Духом, а особо продвинутые подвижники веры даже видят неисповедимый свет благодаря произведённому в них притом изменению чувств...
...Преподобный Серафим Саровский (1754-1833) завершил создание православной пневматологии, начатое его двумя «коллегами», сделав её «мудростью навсегда», не нуждающейся в каком-либо усовершенствовании. Ибо во всяком богословии есть некий предел полноты, дальше которого человеческое разумение подняться не может. А в созданной пневматологии неожиданно открылось простое и ясное обоснование православной сотериологии - учения о спасении души - заключающееся в принятии Духа Святого.
Считается, что богодухновенность воззрений Серафима о Духе подтверждается невозможностью их изложения и передачи другим людям (В.Тростников). И действительно, преподобный, будучи вполне грамотным человеком, на эту тему ничего не написал, а убедительно продемонстрировал суть дела, наедине и в зимнем лесу, своему духовному чаду - симбирскому помещику Н.А.Мотовилову (1809-1879).
То, что лицезрел последний, а потом и суммировал в своих воспоминаниях, с поразительной точностью совпадает с видением Симеона Нового Богослова! Ещё удивительнее - что записки Мотовилова, пролежавшие много лет в архиве на чердаке, были опубликованы лишь после его кончины и как раз в то время, когда преподобного причислили к лику святых - что придало великому свидетельству особую авторитетность...
Итак, стяжание Святого Духа - цель жизни христианина, а всё остальное служит к тому лишь вспомогательными средствами. Так говорит преподобный. Но никто не отменял и всем известного тезиса о спасении души любого верующего в его земной жизни. Следовательно, душа и спасается не иначе как через Дух.
Предоставим опять слово нашей метафизике. Снова подчеркнём ключевой момент об изоморфности целостной организации «в золоте» материального мира и Духа. Именно поэтому «невидимое Его, вечная сила Его и Божество... через рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). Отец творит мир через Сына и при посредстве Святого Духа - почему и остаются на всех вещах чудесные «отпечатки» последнего...
Энергия Духа «разлита» в мире и доступна всему живому, готовому в той или иной степени её принять. На физиологическом уровне она питает каждую клетку организма, а на более высокой ступени требуется определённые усилия и настройка - достигаемые через молитву. Тогда-то благой «поток» и устремляется в нас - как в свои исконные «апартаменты», устроенные в той же элегантной Божественной целостности (А.Г.Суббота. Золотое сечение в медицине. СПб.1996 ; И.А.Рыбин - ЗС в психофизике: ж.Природа 2’90; В.Д.Цветков - в сердце; С.В.Петухов - в генетическом коде и т.д.).
Суть стяжания Святого Духа сводится, таким образом, к восстановлению нашей первоначальной психо-соматической целостности. Попаляющее дыхание Духа устраняет унаследованный от первородного греха «генетический дефект», да и накопившийся в душе «текущий мусор». И никакого иного врача для исцеления её кроме Духа Божьего не существует. Словом, душа исцеляется в цельности...
Эта мысль полностью созвучна евангельскому наставлению Христа: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сём веке, ни в будущем» (Мтф. 12:32). Как понять эту фразу? Дело тут отнюдь не в некой «мстительности», а в том, что хула на Духа равнозначна отказу от единственной спасающей «врачебной» помощи и... самообречению больного...
Неприятие Духа означает отрезанность от бытия, а «срастание» с ним - целостную и творчески счастливую жизнь.
...»Путь умосозерцательной жизни состоит в возношении ума ко Господу, в сердечном внимании, умной молитве и созерцании через таковые упражнения вещей духовных» (Прот.о.Флоровский). «Серафим Саровский был самым ярким и совершенным представителем вновь возрождённого внутреннего делания...и весьма напоминал древних тайновидцев, преп. Симеона больше других, с его дерзновенным призывом искать даров Духа. Святой Дух подаётся, но и взыскуется. Требуется подвиг стяжания. И подаваемая благодать открывается в некоем неизречённом свете, а сама линия тянется от Псевдо-Дионисия через Максима Исповедника, Симеона Нового Богослова и Григория Паламу к подвижникам наших дней, когда ещё раз расцветает в лице преп.Серафима Саровского и опытно раскрывает в его беседе с Мотовиловым то, что было драгоценным сокровищем в мистической ризнице Востока: видение обожженной полноты человеческого существа» (Арх. Киприан).
Итак, смысл и «конечная цель» жизни - обожение, или теозис, а сопутствующий ему согревающий фаворский свет и явил на себе любознательному помещику батюшка Серафим, подробно растолковав, что это один из признаков нисхождения Святого Духа.
Но как объяснить принятие «духовной эстафеты» русским святителем от двух греков - Симеона и Григория - неоспоримую преемственность, обычно свойственную лишь людям одной культуры и этноса? Ответ один - Божьим замыслом, всегда контролирующим и выстраивающим события в целесообразной последовательности...
А разве может выпадать из грандиозного плана другая последовательность - явленная нам через замечательная числа и наблюдаемая на каждом шагу? И тем же Божьим промыслом предусмотрено, наверное, что как раз в наше смутное время на авансцену и должна выйти новая и реабилитирующая философию
«Золотая» метафизика.
Её контуры были набросаны выше и в предшествующих работах, а потому осталось лишь подвести итог.
Базирующаяся на «золотой» математике и возникшая словно по заказу наша «первофилософия» попросту дополняет и расширяет - благодаря образу и символу - всё сказанное ранее словами. И видимое до сих пор «как бы сквозь тусклое стекло», вдруг проступает со всей ясностью...
Фундаментальная дуальность мира, заявленная в самой первой фразе Библии, влечёт за собой и дихотомию его познание. Многие и выделяли обоснованно две линии и образа мысли в истории, начинающиеся с Анаксагора - Платона... и Демокрита-Аристотеля... (А.Любищев). Они укоренены, по общему мнению, во врождённой бинарной стратегии мышления, обусловленной двухполушарностью мозга. Рецидивы подобного разделения легко прослеживаются во всей культуре (Ю.Лотман), не исключая и математику («алгебраисты» и «геометры»).
И в теологии Платон «засветился» у Августина (354-430), а Стагирит - у Фомы Аквинского (1226-1274), кстати, оспаривавшего многие положения Бл. Августина - хотя к нему-то и апеллируют по сей день ряд католических мыслителей, не удовлетворённых рассудочностью томизма. Вот такой парадокс!
Надо признать, что вся история с завидным постоянством демонстрирует смену «линии Платона» на «линию Демокрита», апологетами которой были, видимо, ещё и софисты, Эпикур, Локк и Галилей. Так, по сути, заявляла о себе, набирая обороты, рациональная наука - поскольку, скажем, атомизм Демокрита стал в широком смысле философской основой математического анализа, а самой «линии» всегда очень хотелось казаться самодостаточной и большей, чем она была на деле...
В то же время философия - как иногда иронизируют - и сегодня сводится, несмотря на пёструю палитру своих учений, к пространным комментариям платонизма. Почему же линия основателя идеализма оказалась столь живучей?
Её победоносное шествие по векам завершается сегодня полным триумфом. Даже светская наука - интуитивно и не осознавая полностью - движется в том же русле, интенсивно разрабатывая новое направление - «математику гармонии», основанную на «золотом сечении».
С 8 по 10 октября 2010 г. в Одессе состоялся на эту тему первый Международный конгресс. Автор получил персональное приглашение выступить на нём с докладом «в качестве единственного участника, для кого Оргкомитет может сделать исключение по оплате» и т.д.. Столь завлекающие преференции посыпались на автора из-за того, что в работе Конгресса, якобы, собирались принять участие «некоторые религиозные деятели Одессы, пожелавшие выслушить доклад», имевший название «О духовных истоках «золотой» гармонии». Изъявленный интерес к сообщению был вполне закономерен - учитывая современную напряжённую обстановку. Поэтому целесообразно, отбрасывая математические выкладки, привести его дайджест.
*Всеобщий характер нынешнего экономического коллапса настоятельно побуждает осознать его философски. Вообще, смысл происходящего в любой сфере схватывается только «сверху» - средствами «метатеории», обозревающей всю подведомственную ей предметную область. Так, метафизика обращается к сверхчувственным основам бытия, выпадающим, увы, из компетенции науки, но промыслительно освещаемым в Откровении. И сегодня, в ответственный момент истории, свершается беспрецедентное - знаменательное сближение двух вечно дистанцирующихся взглядов на мир.
Достаточно только преодолеть доминирующее в наши дни «левополушарное» мышление - ущербное однодумье, трагически упускающее смысл диктуемой им «бесшабашной» деятельности. Эта рациональная линия проявляется как интеллектуально - «непотопляемым» системным подходом, так и на практике - громкими техническими инновациями. А спасительное осмысление достигается другой стороной мозга, сразу устраняющей «разруху в головах», а именно - «правополушарной стратегией», тонко руководящей всей нашей ментальностью и ориентированной - важный момент! - на целое. Существенно при этом, что наш «правый мозг» эмоционально «сотрудничает» с сердцем. И предлагаемое новое видение исходит из наличия предзаданной целостности универсума, подвергая сомнению техногенные амбиции, а в особенности - все потуги к усовершенствованию и преобразованию природы. Нет слов - обязывающая заявка!...
Любая целостность, как скажем, организма, не составляется по частям, а скорее рождается от себе подобной или из идеи и замысла. Собственно, такая история и преподносится нам в Откровении, означающем «открытие». Истина открылась «сверху» -сразу и полностью - побуждая искренних людей к «перезагрузке» мышления.
Аналогичное прозрение в метафизике наступает через математический коррелят сквозной целостности мироздания в лице знаменитой «золотой пропорции». Давно установлено, что «золотой» организации следуют не только природные объекты, но и все шедевры искусства в любом жанре (см. напр., С.Эйзенштейн. Искусство кино. N6, с.7-20.1939). А отсюда, идя «обратным подобием», мы заключаем, что и мир сотворён непревзойдённым Художником столь же совершенным. Приходится расстаться с прежними «моделями»: пресловутый «большой взрыв» и эволюция - как досадные недоразумения мысли - уходят в прошлое и уступают место творческому процессу. Да и «теория самоорганизации», не видя в упор чудесной «золотой» гармонии, явно скомпрометировала себя. И наконец - NB! - находится даже адекватное описание духа - одного из главных деятельных начал, столетиями обсуждавшегося философами и получившего в итоге конкретно-нумерическую экспликацию «в золоте».
Поэтому отныне стирается грань между научным и библейским представлениями, а ссылки на Писание становятся вполне уместными и правомерными. Тем более, что события в мире развиваются сейчас в точности по предначертанному от века «сценарию». Бог пять раз на этапах творения повторил, «что это хорошо», а при создании человека - «и вот, хорошо весьма».
Но «лучшее - враг хорошего», а насильственная модернизация окружающей среды равносильна, очевидно, попыткам добавить (или стереть) пару-другую мазков к полотну Репина, «подражающему» природе (!), или несколько недостающих нот в сонату Бетховена. «Находясь в духе» и будучи конгениален Творцу, художник и порождает в своём малом уделе нечто схожее с Его «золотой продукцией» - самодостаточное и целостное, не нуждающееся в дальнейшем улучшении. Таков ключевой пункт новой парадигмы.
Техническая же мысль, тем не менее, неудержимо тщится потрясти нас чем-то новым. Но не всякое новое, как говорят, обязательно будет лучшим. А сейчас выясняется - и почему...
Теперь эйфория по поводу научно-технического прогресса сменяется сдержанностью. Вдумаемся в этимологию слова «индустрия»: «усердие» по латыни. Не получилось ли так, что мы попросту «переусердствовали», создав гору вещей, чуждых исходной целостности и провоцируя негативные побочные эффекты - принципиально неустранимые в свете изложенного? Вдобавок, переизбыток товаров не находит покупателя, уже имеющего, казалось бы, абсолютно всё...
...Ещё основатели «холизма» придавали «фактору целостности» мистический характер, считая его непознаваемым. А с христианской точки зрения речь идёт о вере, которая должна возобладать над «рацио». Именно через истинную веру мы и «подключаемся» к мировому целому, проявляя любовь к Создателю всего и вся. Уже Платон прозрел онтологию любви, полагая её «жаждой целостности и стремлением к ней»(!). А в современных терминах можно говорить о духовном выражении принципа дополнительности (Н.Бор) - каковой органически и «вмонтирован» в саму суть «золотой пропорции». Следовательно, через любовь мы восполняем своё «ограниченное» - физиологическое - целое до завершающего и духовно- трансцендентного.
Таким образом, «дух целостности» взывает не только к правильному миропониманию, но - что ещё важнее - приглашает встроиться всем своим существом и через сердце в предустановленную гармонию бытия и обрести тем самым высшую полноту жизни.
Итак, в переломный момент истории произошёл подлинный прорыв в мировосприятии и открылась метафизика библейского спасения. Она настолько прозрачна, что вполне доступна и даже очевидна для любого технократического ума - будь он только неповреждён и вменяем.
При «подключении» к исконной духовной цельности мира мы просто входим в резонанс с «нетварной энергией» Духа. И как во всяком резонансе, и здесь требуется лишь тонкая настройка - что и достигается через искреннюю любовь и молитву, обращённую к Творцу. А принятие подобной избыточной энергии и приносит подлинное счастье, венчающее праведную жизнь христианина.
Потому-то его целью и является - по Серафиму Саровскому - стяжание Духа Святого. Наш святитель блестяще продемонстрировал на опушке зимнего леса столь непреходящую благодать симбирскому помещику Н.А.Мотовилову, записавшему свои незабываемые впечатления...
Так, ещё недавно «непостижимое» наконец-то постигается рационально, и то, к чему наука подбиралась ощупью, открывается сейчас во всей значимости и ясности. В самом деле, «нетварной энергии» богословия отвечает энергия физического вакуума и торсионных полей, а изоморфизм «в золоте» нашего психо-соматического устройства (Суббота А.Г. «Золотое сечение» в медицине. СПб.1996; Рыбин И.А.Психофизика...//Природа, N2.1990) и организации Духа немедленно ведёт к благодатному резонансу. Словом, один из самых распространённых феноменов природы вдруг решительно заявил о себе и в духовной сфере...
Свершившееся прозрение бросает вызов неверию. «Сцена мира» меняется и срочно требуется перестроить мышление, а дилемма «быть или не быть» встаёт со всей остротой.
Вспомним предостерегающие слова Иисуса: «всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится...» (Мтф.12:31). Бессознательное или - того хуже - упорное отвержение Духа означает отрезанность от жизни как таковой. Иным словами, человек сам выписывает себе путёвку в небытие. И как не прискорбно, подобные случаи устранения «оппонентов» действительно имели место...
Скажем более, нет оправдания и тому, кто ставит преграду «благой вести», чьё жизнеспасающее значение подкрепляется сегодня ещё и «золотой» метафизикой. Заграждая её, разве не лишаем мы шансов ещё многим с открытым сердцем приобщиться к истине и спастись? Определённо, такое противление неминуемо навлечёт сокрушительный гнев Божий...
Впрочем, все мы «по обетованию Его ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2Пет.3:13). А кроткие, уточним теперь - принимающие Дух - «наследуют землю и насладятся множеством мира» (Пс.36:11)... *
Подводя окончательный итог, мы констатируем удивительную связь событий - провиденциальных и не иначе как сплачиваемых промыслом Божиим. А требуется немного - достаточно со смирением и в простоте сердца внимать Духу, подающему нам и непревзойдённую благодать, и познание истины. Низводя ум в сердце, а точнее - его правую половину, прилежащую нашему центральному органу, верующий и обретает откровение. Недаром еврейский термин лев, обозначающий в Библии «сердце», переводится ещё и как внимание, мысль и разум. Срабатывает удивительный антропоморфизм: функциональная асимметрия полушарий нашего мозга «проецируется» на противостояние двух главных христианский церквей. Притом особенности ментальности, наиболее типичные для Востока и Запада, находят свою аналогию, соответственно, в правой полусфере с преимущественно интуитивным и образным мышлением, и в левой - с аналитическим и рационально-логическим. И что важно - наукой установлен примат именно правого полушария в общей деятельности мозга!
Но эпистемологическая параллель идёт дальше, побуждая к более радикальным умозаключениям. Как солнце восходит на географической карте справа на Востоке, так и стратегия «правополушарного мышления» приводит к истине. Она «схватывает» целостный образ («гештальт»), исходя из чувственных впечатлений, созерцания красоты и т.д. А роль символа в познании - как средства, связующего два мира - давно известна. «Правый» стиль и склад ума реконструирует постигнутое обычно с помощью изобразительных - иконических средств. И как раз богатая иконопись всегда была распространена в Византии и на Руси, да и в целом присуща православию. А отсюда рукой подать до ещё одного - чудесного математического символа, изящно описывающего Божественную гармонию мироздания.
Загадка «золотого сечения» будоражит умы чуть ли не два тысячелетия, не находя разрешения. В недавней публикации - «Библия и наука - Азы православия». (Изд. «Даръ», М.2006-299с) - говорится, что к пониманию глубокого онтологического смысла этого таинственного феномена «материалистически ориентированная наука так и не приблизилась» (с.160). А что ещё ждать от секуляризованной науки?! И другая цитата: «согласно Максиму Исповеднику, бытие каждой вещи и каждого явления нашего мира определяется их трансцендентно-идеальным «корнем» - логосом, являющимся энергией Логоса Ипостасного... а о «присутствии» его и говорит, в частности, пропорция «золотого сечения» (с.164). Кардинальное заявление!
Лёд тронулся! Таково начало и «занимающаяся на Востоке заря» великого прозрения. Оно неотвратимо свершилось, как и восход солнца, абсолютно во-время - ибо развязка «уже близка и при дверях». Замечательное опознание животворящей силы Святого Духа произошло именно в русском мире - начиная с батюшки Серафима, продолжилось в самоотверженных поисках «математики гармонии» (А.П.Стахов и др.) и завершилось, наконец, «золотой» метафизикой Духа...
Господи, благослови написанное и читающих эти строки!
Михаил Виталиевич Быстров, кандидат физико-математических наук, член СПб философского общества и СПб союза ученых
