«...Да здравствует победа у Геок-Тепе! Да здравствует Скобелев и его солдатики, и вечная память «выбывшим из списков» богатырям! Мы в наши списки их занесем. ...Где в Азии поселится «Урус», там сейчас становится земля русскою». Ф.М. Достоевский. Дневник писателя за 1881 год.
После событий несчастного 1991 года, разделивших российскую державу на два десятка «суверенных уделов», чуть ли не общим местом стало суждение о том, что России нечего было делать в Средней Азии и что все усилия по ее присоединению и освоению были геополитической ошибкой имперского Петербурга и «тоталитарной» Москвы. Мудрее было бы ничего не «брать» либо «отдать всё», что когда-то приобреталось в этой части Евразии.
Считавший себя пророком беллетрист А. Солженицын в 1990 году, когда население страны, что называется, сходило с ума, демонстрируя политическую невменяемость, вещал из североамериканского Вермонта на страницах изданной 13-миллионным тиражом брошюры «Как нам обустроить Россию»:
"Как у нас всё теперь поколесилось - как всё равно "Советский Социалистический" развалится, всё равно - и выбора настоящего у нас нет, и размышлять-то не над чем, а только - поворачивайся проворней, чтоб упредить беды, чтобы раскол прошел без лишних страданий людских, и только тот, который действительно неизбежен. И так я вижу: надо безотложно, громко, чётко объявить: три прибалтийских республики, три закавказские республики, четыре среднеазиатских, да и Молдавия, если её к Румынии больше тянет, эти одиннадцать - да! - непременно и бесповоротно будут отделены". "Нет у нас сил на Империю! - и не надо, и свались они с наших плеч; она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель".
Что за отвратительная, циничная пропаганда! Какая извращенная логика: «отказаться от трети государственной, самой развитой и богатой ресурсами территории, предать поруганию дела и подвиги своих предков, объявить половину соотечественников иностранцами, - и за это спастись и жить в шоколаде». И ведь многих русских та прокламация сбила с панталыку, убедила поддержать политику, которая под вроде бы плодотворными лозунгами «перестройки», «реформ», «национальных проектов», «модернизации», оборачивалась разрушением всего на своем пути. Да и может ли быть шоколад на обломках?
Между тем, 1000-летнюю русскую историю творили не безнадежные двоечники. Все периоды и этапы, из которых она складывается, были обусловлены объективной государственной необходимостью и особенностями русской цивилизации, включая географическое положение, природно-климатические условия, способ производства, численность и характер народонаселения. В то время как на западе России приходилось веками возвращать свои утраченные в результате татаро-монгольского нашествия территории, захваченные воинственными соседями, на востоке и юге она на протяжении трёх с половиной столетий осваивала и защищала значительные евразийские пространства, пребывавшие фактически в первобытном или заброшенном состоянии. В дальнейшем было подсчитано, что ее владения увеличивались, в среднем, на 57 тыс. кв. км в год.
Восточный Туркестан с начала XVII и до середины XVIII века отделяло от Государства Российского казахское ханство, простиравшееся кочевьями от Яика до Балхаша. Но если с русскими у казахов были налажены добрососедские отношения, то с востока и юга они подвергалось постоянным набегам, чуть не погибнув от вторжений джунгар и хивинцев. В конце концов, как и любое родоплеменное образование, оно распалось, и его вожди запросились в русское подданство. В 1731 г к России были присоединены земли Младшего, в 1740 г. Среднего, в 1846 г. земли Старшего жуза, уже бывшего под номинальной властью Коканда.
Это была эпоха, когда установление государственных границ зависело от политической решимости власти, экономической мощи, силы оружия и военной доблести. В Северной Америке именно оружием была установлена южная граница США, после того как Штаты отобрали более половины территории у Мексики. В Европе границы между Пруссией и Данией, Германией и Францией, Италией и Австро-Венгрией обязаны войнам. Что же касается Азии, то на ее просторах государственные границы всегда отличались условностью и никогда не признавались. Если в Европе, начиная с первых Романовых, России приходилось считать каждую квадратную версту, то в Азии имел значение лишь географический фактор - зоны влияния того или иного государства определялись реками, горами, пустынями и степью, а для Туркестана решающим была вода, точнее - ее недостаток.
К середине XIX столетия Туркестан находился в жалком положении. Изолированная от остального мира естественными препятствиями в виде Каспия на западе, высокогорьем на юге и востоке и степями, солончаками и пустынями на севере, его территория стала для туземного населения геополитической ловушкой. Былое могущество, прославленное именами Тимура и хорезмшаха Мухаммеда, осталось в далеком прошлом. Восточная часть, отрезанная от западной непроходимыми горами, была под властью Китая. Западный Туркестан, представленный сам себе, с начала XIX века являл огромный анклав, где развитие остановилось на уровне X-XIII веков. Наука, промышленность, образование и врачевание, современная армия практически отсутствовали. Пограничная Персия переживала кризис, шахи Афганистана грезили набегами и захватами, вся Индия была колонией Британии, и в Лондоне собирались расширить свои владения за счет Афганистана и Туркестана, что же касается Китая, завоевавшего в XVIII веке Тибет, Джунгарию и Кашгарию, но технически отставшего от остального мира на несколько веков, то начиная с 40-х годов он на протяжении четверти века был раздавлен мятежами, гражданскими войнами и агрессией англичан и французов, принуждавших цинские власти силой оружия к заключению кабальных и унизительных договоров.
И только Российская империя в этот период представляла собой динамично растущую и развивающуюся державу, территориальные приобретения которой не имели ничего общего с колонизаторством, являясь распространением цивилизованной государственности. Обычно принято сравнивать продвижение России в Азии и продвижение Британии в Индии, происходившее на протяжении XVII-XIX веков. Мол, Ермак в 1583 году покорил Сибирское царство, продвинув русские границы за Уральский хребет, а англичане в 1613 г. основали первую колонию в Сурате к северу от Бомбея. Это сравнение неверно. Британия по отношению к Индии выступала колонизатором, Россия по отношению к Азии - колонистом, Британия три с половиной века подряд обогащалась за счет своих колоний, Россия же осваивала и развивала все принадлежащие ей восточные территории. Например, в XIX столетии от Русского Туркестана русская казна получала на 3 млн. рублей меньше, чем тратила на его благоустройство, - по тем временам стоимость крейсера.Главным аргументом, однако, были не деньги, а геополитика. После Восточной войны и особенно после польского мятежа 1963-64 годов, когда вражда Британии к России проявилась во всем блеске, русскому правительству стало очевидно, что если не предпринять решительных действий по отношению к находящимся в состоянии дезорганизации Восточному Туркестану, то «английское золото в конец успеет развратить его последних независимых владетелей, и русская армия, дойдя до Сырдарьи, вместо туземных полчищ встретит улыбающегося английского пограничного резидента, который русскому штыку противопоставит хартии о признании владетелями Афганистана, Хивы, Бухары и Коканда протектората Англии». (Г.П. Фёдоров)
Этот вывод не был преувеличением. Существовавшие в этой части Туркестана государственные образования были отсталыми, но воинственными и свирепыми хищниками, устраивающими частые разорительные набеги на русские поселения, грабившие купеческие караваны и угонявшие русских людей в неволю (работорговля процветала в Ташкенте, Самарканде, Бухаре, Хиве и в большинстве других крупных городов). Все попытки установить с ханствами нормальные отношения ни к чему не привели. Пришлось решать проблемы военными методами. Насилие, как известно, повивальные бабки истории. Великие державы, не прибегающие к насилию, чтобы добиться своих целей, обречены на застой и разложение. У них не бывает будущего.
Русское командование располагало лишь 23 батальонами, но этого было вполне достаточно, так как русские солдаты, прозванные в Туркестане «белыми рубашками» по цвету гимнастерок, показывали необыкновенную выносливость, дисциплинированность и доблесть.
В 1860 г. хан Коканда Мухаммад Худайяр с 22-тысячной армией вторгся в Семиречье, но был разгромлен генералом Колпаковским. В 1862 году он же взял крепость Мерке и утвердился в Пишпеке. В 1864 г. отряд генерала Черняева, выдержав несколько сражений, завоевал крепости Аулие-Ата и Туркестан, овладел Чимкентом, а весной 1865 года Ташкентом. Худояр-хан признал поражение и с ним был заключен договор. Однако эмир Бухары Музаффар ад-Дин, собрав 43-тысячное войско, попытался отбить Ташкент, но потерпел поражение от 3-тысячного отряда генерала Романовского, после чего с боями были заняты Ходжеят, Ура-Тюбе и Джизак. На присоединённых территория в 1867 г. были образованы две области - Семиреченская (г. Верный) и Сыр-Дарьинская (г. Ташкент), учреждены генерал-губернаторство и военный округ. Первым туркестанским генерал-губернатором стал генерал Кауфман.Год ушел на бесплодные переговоры, но в марте 1868 г. эмир, тайно договаривавшийся с Хивой, Кашгаром и Афганистаном о союзе против России, объявил газават. Бухарцы располагали армией в 60 тыс. пехоты, 3 тыс. конницы при 150 орудий. В мае. 4-тысячный отряд под командованием Кауфмана двинулся на Самарканд, русские ударили в штыки, обратив противника в бегство, и бухарская столица сдалась без боя. 2 июня произошло жесточайшее побоище на Зарабулакских высотах, где 35-тысячная армия эмира опять потерпела поражения от 2 тысяч русских. В тот же день произошел мятеж в Самарканде, где 700 солдат гарнизона майора Штемпеля шесть суток держали оборону от атак 50 тыс. повстанцев. Самаркандцы изменили присяге на подданство России, отчего Кауфман, в наказание за вероломство, приказал сжечь город. Потери в этом походе составили более 350 чел. убитыми и ранеными.
Решение привести в повиновение Хиву, хан которой Саййид Мухаммад Рахим даже не шел на переговоры, стало исполняться зимой 1873 года. Защищенные сотнями верст пустыни, хивинцы, которые могли выставить до 40 тыс. воинов, считали себя неуязвимыми. Две русские военных экспедиции - в 1717 и 1839 гг. - провалились. На этот раз было решено начать поход четырьмя отрядами генералов Кауфмана и Веревкина, полковников Ломакина и Маркозова со стороны Ташкента, Оренбурга, Красноводска и Мангышлака. Считается, что Хивинский поход был самым трудным из всех туркестанских экспедиций. Всего было выделено 14,5 тыс. штыков и сабель и 44 орудия. 20 мая 1874 г. произошел упорный бой в поле, а 28 мая хан, не дожидаясь штурма, признал себя «покорным слугой» русского царя. Однако туркмены-наемники не подчинялись хану и 15 июля 6 тыс. конных и 4 тыс. пеших напали на две роты Туркестанского батальона. Нападавших отбросили, они потеряли до 800 человек. Победа стоила жизни 5 офицерами и 32 нижним чинам. А общие потери за всю экспедицию составила около 200 человек.Подчиняя среднеазиатские ханства, Россия, демонстрируя великодушие, вовсе не стремилось их упразднить. Зачем? Заключаемые соглашения отменяли невольничество, создавали условия для свободной торговли и внутренней самостоятельности и кое-где исправляли границами. По сути, над ханствами устанавливался русский протекторат. Но к Коканду это общее правило не подошло. В 1875 году там трижды вспыхивали восстания, собирая под свои знамена по 40-60 тыс. фанатиков. Их возглавлял некий Пулат, свирепый русофоб. Повстанцев усмиряли воинские части под командованием генералов Кауфмана, Троцкого и Скобелева. Наконец порядок был водворен, Пулата поймали и за зверства над русскими пленниками повесили, последнего кокандского хана Насрэддина выслали. В феврале 1876 года ханство упразднили, присоединив его территорию к России под наименованием Ферганской области.
За семь лет до этих событий Россия утвердилась на восточном берегу Каспийского моря, основав в 1870 г. Красноводск. Через год Скобелев, тогда капитан, проехал по безводной степи и пустыне 760 верст в 6 дней от Красноводска до Сарыкамыша с охраной из шести джигитов, составив маршрутную съемку Усть-Урта. Из всех туркменских племён только текинцы Ахал-Текинского оазиса с центром в Геок-Тепе, расположенного в 500 верстах от моря, встретили русских враждебно. Предстояло замирить и это осиное гнездо. Экспедиция на Кизил-Арват генерала Ломакина в 1877 г. окончилась неудачей из-за недостатка продовольствия. В 1878 г. большой отряд провел рекогносцировку этого оазиса, что текинцы расценили как еще одну русскую неудачу. Поход 10-тысячного отряда на Геок-Тепе, торопливо подготовленного, в 1879 г. был отбит с нашим уроном в 27 офицеров и 418 нижних чинов. Текинцы торжествовали.Стало очевидным, что для покорения текинцев нужен другой командующий. Государь назначил 37-летнего командира IV армейского корпуса генерал-лейтенанта Скобелева, героя турецкой войны и старого туркестанца. Еще находясь на железнодорожном вокзале в Петербурге, он послал в Закаспийский край телеграфом приказ в одно слово: «Подтянуться!».
7 мая 1880 Скобелев приступил к командованию. А уже через месяц был занят Кизил-Арватский оазис в 100 вестах от Геок-Тепе. В июле Скобелев демонстративно произвел разведку крепости, под музыку обойдя ее с отрядом в 700 штыков со всех сторон. В военном отношении операция против текинцев была тщательно подготовлена. Все было продумано и ничего не упущено. Вплоть до организации огородов для обеспечения солдат овощами.
У Скобелева было 8000 штыков и шашек с 84 орудиями. Силы текинцев, решивших запереться в крепости, до 20 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы и несколько пушек. 11 декабря из Туркестанского округа прибыл отряд в составе 850 человек и 2 орудий полковника Куропаткин, в будущем военного министра и главнокомандующего в японской войне.
Русские приступили к осаде. Стали возводить редуты. Крепость подвергалась бомбардировке. Отчаянно храбрые текинцы делали вылазки, переходившие в рукопашные схватки. В одной из них пал генерал Петрусевич. Текинцам удалось захватить несколько орудий. В плен попал бомбардир Агафон Никитин. От него требовали, чтобы он выучил текинцев стрелять из взятых ими орудий. Никитин отказался. Тогда ему отрубили на руках пальцы, потом отрубили уши, сняли со спины кожу. Никитин молчал. Тогда ему отрубили голову.
Чтобы проломить толстые стены, выдерживающие огонь легкой артиллерии, была подведена мощная мина. Утром 12. января 1881 года по сигналу Скобелева ее взорвали. Текинцы были ошеломлены. Войска ринулись на штурм. После ожесточенной схватки укрепленные позиции, именуемые Геок-Тепе и Денгли-Тепе, пали. Конница преследовала бегущих, довершая разгром. Мы потеряли при штурме 398 человек, текинцев погибло при взрыве, заколото на штурме и побито в преследовании до 8000.Этой военной экспедицией, затраты на которую составляли 13 млн. руб., в сущности, завершилось присоединение Средней Азии площадью в 1,5 миллиона км. км с населением в 6 миллионов человек. В первую очередь Россия обязана была в этом трём генералам - Черняеву, Кауфману и особенно Скобелеву, показавшему в Ахалтекинской экспедиции качества выдающегося военачальника. И хотя позже были разрозненные стычки с туземными шайками и нападения афганцев, оплаченные английским золотом, среднеазиатские рубежи Российской империи приобрели стратегически почти что безупречные очертания или, как по другому поводу заявлял британский премьер Дизраэли, «научно исправленные границы».
Русские интеллектуалы, понимавшие необходимость присоединения Туркестана к России, вполне одобрительно относились к среднеазиатской политике. Когда 13 июня 1873 г. к умиравшему Ф.И. Тютчеву в Царское Село приехал священник, то первые слова, сказанные поэтом, были: «Какие подробности о взятии Хивы?». Однако образованное общество встретило решительные действия правительства недоумённо и даже критически, что дало основание Ф.М. Достоевскому, считавшему такую политику единственно верной и необходимой, посветить русскому продвижению в Азию специальные разъяснения в «Дневнике писателя» за 1881 год. Он писал:«в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!
...Надо прогнать лакейскую боязнь, что нас назовут в Европе азиатскими варварами и скажут про нас, что мы азиаты еще более чем европейцы. Этот стыд, что нас Европа сочтет азиатами, преследует нас уж чуть не два века.
...Этот ошибочный стыд наш, этот ошибочный наш взгляд на себя единственно как только на европейцев, а не азиатов (каковыми мы никогда не переставали пребывать), - этот стыд и этот ошибочный взгляд дорого, очень дорого стоили нам в эти два века, и мы поплатились за него и утратою духовной самостоятельности нашей, и неудачной европейской политикой нашей, и, наконец, деньгами, деньгами, которых бог знает сколько ушло у нас на то, чтобы доказать Европе, что мы только европейцы, а не азиаты.
...с поворотом в Азию, с новым на нее взглядом нашим, у нас может явиться нечто вроде чего-то такого, что случилось с Европой, когда открыли Америку. Ибо воистину Азия для нас та же не открытая еще нами тогдашняя Америка.
...В Европе мы были приживальщики и рабы, а в Азию явимся господами. В Европе мы были татарами, а в Азии и мы европейцы. Миссия, миссия наша цивилизаторская в Азии подкупит наш дух и увлечет нас туда, только бы началось движение. Постройте только две железные дороги, начните с того, - одну в Сибирь, а другую в Среднюю Азию, и увидите тотчас последствия.
...Англии бояться - никуда не ходить!».
Через 110 лет после того, как эти строки были написаны, в Российском Государстве, которое к тому времени называлось Советским Союзом, состоялся плебисцит, на котором выяснялось отношение граждан страны к сохранению ее территориальной целостности. Подведение итогов голосования было еще относительно честным и обнародованные данные оказались потрясающими. Туркестан голосовал по-Достоевскому, а Москва по-Солженицыну. Более 80% жителей Русского Туркестана высказались за политическую и территориальную целостность Российской державы, а среди жителей Москвы таковых оказалось не более 35%. Так как государственную историю, как правило, определяют настроения, господствующие в столице, ход дальнейших событий, выраженный политической дезорганизацией, на несколько десятилетий был предопределён...
