По завершению года подводят итоги. Опоздав к юбилейным мероприятиям, я донесу свои скромные, лишенные изысканности политеса поздравления Патриарху Кириллу как предстоятелю Церкви и первому среди равных в соборе епископов, наследников дела Христова. Ввиду большого количества положительных или критических отзывов нет нужды говорить о событиях, известных каждому. Поговорим о нас с вами. Как повлиял год, прошедший с интронизации нового Предстоятеля, на ценности и настроения внутри православного круга.
Перемены
Главное, чего удалось достичь, на мой взгляд, за год - это привнести в Церковь новую для нее идею перемен. Если смотреть на последние документы (выступление Патриарха Кирилла на собрании Московской епархии, доклад Его Святейшества Архиерейскому совещанию или последнее интервью о. Всеволода Чаплина, руководителя ОВЦО, для журнала «Фома»), всюду рефреном идут «перемены». Перемены необходимы, перемены допустимы, перемены возможны... Ещё недавно мы вряд ли с такой категоричной настойчивостью стали бы утверждать, что Церкви нужны перемены или обращать столько внимания на перемены. Скорее бы думали, хорошие мы или плохие христиане.
Конечно, со сменой Предстоятеля положение в Церкви не могло оставаться совсем прежним. Но я бы различил перемены вообще и перемены в частности. Знающий человек здесь подсказал, что таково было завещание митрополита Никодима: в первый год ничего не менять. Психологически вполне правильное решение. Вопрос, что будет за этим. Станут ли уветливость и пождание чертами новой политической культуры или в течение года мы попросту имели некую отсрочку технического характера.
Триумф
О первом годе Патриарха Кирилла высказываются самые восторженные отклики. По отношению к тем, кто пишет в последние дни о «триумфальном годе», с оговорками или без, я, честно, испытываю неудобство. Поскольку триумфальности не было и нет. Возможно, мои коллеги пользуются более широкой информацией, какими-то скрытыми данными об успехах. Или, как иногда говорят, дело в моём скепсисе. Но тогда разве не может быть, что противоположные оценки вызваны повышенным оптимизмом?
Триумфа Церкви у нас не повторялось, дай Бог, с изгнания французов и 1613 года. В какой-то степени можно назвать триумфальным перенесение в 1991-м мощей Серафима Саровского сначала в Первопрестольную и далее малым ходом в Дивеево. После кромешного государственного атеизма люди, без всякого стороннего толчка или внушения, «раскрутки и пиара», как сейчас говорят, выходили толпами встречать преподобного. Судя по этому, в существующих условиях до триумфа нам всё-таки далеко. Даже если учесть, что на Украине патриаршая поездка прошла весьма удачно, триумфа нет, пока силен филаретовский раскол. Пожалуй, не вспомню теперь, были ли раскольничьи общины или священники, которые бы покаялись и вернулись в канонические рамки в результате визита.
Можно использовать в своей речи определенные литературные метафоры. Плохо, если эта восторженность застит нам настоящее положение.
Стиль
Это не реформа вероучения или реформа обряда, чего больше всего опасаются. Это реформа жизненного стиля. Что, как оказывается, тоже немаловажно. Когда молодые католики кричали «вау!», хлопали в ладоши и тянули из заграждения руки к папе Иоанну Павлу II (был такой демократический стиль выражения чувств), к этому можно было тоже отнестись как к нравственно нейтральным свойствам поколения. Но можно сказать, что таково же примерно и их отношение к Богу. Некая раскомплексованность, смелость, уверенность относительно своего «я», которые могут где-то даже импонировать, психологически не стоят обособленно. Они взаимосвязаны с другими качествами души. Что уже не нейтрально с христианской точки зрения.
Сейчас мы стоим перед перспективой чего-то подобного. Мы не собираемся опровергать святых отцов, но «тихое, безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте», давайте сознаемся, - это уже не наш пафос. Реформа стиля выдвигает свои образцы. Так или иначе выходит, что старца Амвросия Оптинского, заповедавшего жить «в миру, но не на юру, а жить тихо», - слушать не надо, а надо кого-то другого. И так мы меняемся, изобретаем свою веру заново, дилетантски конечно, и оказываемся в итоге чужими своей вере. Преемственны в большей степени Дэйлу Карнеги, а не Авве Дорофею.
Концепт
Я более чем уверен, что последнего Патриарх Кирилл не хочет. Что Патриарх любит церковность и не согласен с теми, кто говорит, что Церковь отступила. Знаете, это патетическое воздевание рук: «И где же тут Евангельское христианство?» «Ах, если бы Христос снова пришел, церковники Его бы снова распяли».
Но таково свойство проектного мышления, мнимой инструментальной последовательности. Раз мы собрались и препоясались совершать переворот в рехристианизации страны, нам нужна новая активность. Раз нам нужна активность, должны возникнуть какие-то новые люди. Раз это новые люди, то необходимо соглашаться на то, если они будут действовать как-то по-своему. Что это, предположим, будут не благочестивцы, а «лидеры». Ну, а раз «лидеры», тогда - ЦДРМ имени иг. Петра (Мещеринова). Что еще? Если хотеть лидеров, выбор невелик. Хотя, на самом деле, кто знает, что подразумевается под «лидерами»? Как данное лидерство соотносится с категориями православной антропологии. В реальности, я подозреваю, «лидерство» всего больше соотносится с теми образцами из окружающей жизни, где молодые люди с амбициями бойко вращаются в сфере новой экономики и, как может казаться со стороны, овладели чудесной способностью - делать успех из ничего.
Понимаете, да? Рехристианизации страны не получается достичь жизнью во всяком благочестии и чистоте, зато нам её должна обеспечить... энергия личных амбиций и состязательности. Такая «концептуалистика». Хотя, конечно, на уровне зрелого человека с опытом заметны объективные трудности воспитания. Например, воспитания молодых семинаристов. Не углубленной богословской подготовки, а именно воспитания. Когда нужно сделать так, чтобы воспитанники из числа современной молодежи оказались готовыми к постоянному, жертвенному, не жалеющему сил служению Церкви. Известно, наверно, насколько всё трудно. Выпускник с высоким настроем - это всегда «штучное изделие» и единичные педагогические удачи. Редко, когда семинарскому воспитанию удаётся добиться этого, при всей разработанности и преемстве церковно-педагогической школы. Но вот так приятно представить, что где-то есть система воспитания «лидеров», где всё в три раза быстрее и проще. И по мановению чьей-то руки Церковь начнет получать в свои ряды поток молодых кадров. Утвержденных в вере, бескорыстных, преданных, деятельных. Способных не просто принять эстафету приходского служения, но далеко двинуть Церковь вперед, обеспечив широкую рехристианизацию.
Понятно, что это очень напоминает перестроечные фантазии Лёни Голубкова и в жизни такого не бывает. Понятно, что в данном случае действуют упрощение и увлеченность, в духе финансовых пирамид и изобретательства вечного двигателя. От настоящих церковных задач наша мысль потихоньку мигрирует в социальную мифологию. Мы начинаем жить вымышленными, наносными реалиями. Традиционными церковными средствами не удаётся достичь того, что нам хочется, - следовательно, будем считать, что в миру где-нибудь существуют открытия, позволяющие, на выбор, «раскрутить» товар или наскоро испечь политическую партию. Или дать ход застоявшейся проповеди.
Но мало того, что «лидеры» в конечном итоге зарекомендуют себя совершенно иначе и не дадут результатов, которых от них ждут (на примере ЦДРМ можно уже наблюдать парадоксы и вывихи «лидерства»). Хуже, что, однажды развив привычку к продвижению личного мнения, к пиару и авантюрам, мы уже не вернемся в систему прежних понятий терпения-труда-смирения. Которые не эффектны, но которыми до сих пор скрепляется церковная жизнь.
Антиномии
На первый взгляд, содержание последних заявлений разноречиво. Официальными лицами как будто приветствуется движение в самые разные стороны. Хорошо быть и открытым, и не приспосабливаться, в одно и то же время идти вперед и твердо стоять на позициях.
Совершенно искренне Патриарх Кирилл предупреждает о том, что не должно быть заигрывания с молодежными субкультурами и не мероприятиями меряется церковная работа. Цитата: «работа по многократно выверенной схеме, без сердечной молитвы, без любви, без горения духом, заранее обрекает такую деятельность на провал. И к тому следует стремиться и этого не оставлять». Абсолютно искренне Патриарх критикует постмодерновую «множественность истин» и переписывание отечественной истории. Другое дело, что сердечная молитва, любовь, горение духом нами не слишком твёрдо усвоены. В предначертаниях и планах, к сожалению, об этом нюансе ничего не говорится! Триумфалистское настроение искажает картинку, заставляет преувеличивать свои способности и действовать так, как будто духовные достижения, которых в действительности не так много, были уже нашими твёрдыми приобретениями. Ничего удивительного, когда после этого наши начинания постигает провал. Таковые обречены на провал; Патриарх, хотя и в несколько ином наклонении, заверяет нас в этом.
Совмещать взаимоисключающие позиции удобно в уме, но неудобно в жизни. Обычный человек так устроен, что овладеть антиномиями для него - это большой труд. Если здесь не шапкозакидательство, если мы говорим не о качествах академического или кабинетного ума, в котором теоретически совмещается всё, что угодно, в таком случае задание вроде «стой там, иди сюда» представляет тяжелую болезнь. Известно название этой болезни.
До тех пор, пока опыта нет, одно из двух направлений будет превалировать: открытость либо твёрдость, желание идти вперед либо отстаивать позиции. Любая дискуссионная тема разваливается в ворох различных аспектов. Непросто разобрать и решить, о чем думать в первую очередь. Заботиться ли о правах тех, кто желает вступить в брак с католиком, или предупреждать против смешанных браков; бороться ли с «психозом по темам ювенальной юстиции» или с самой ювенальной юстицией. При избытке тезисов велика вероятность, что детали второго плана закроют главное.
Из предыдущего поколения мы имели немало примеров молитвенных, скромных, смиренных, аскетического правила пастырей. Справедливости ради, теперешней жизни всё это передаётся с трудом! Нынешнему поколению «внутреннее христианство» близко уже в меньшей степени. Если не прилагать специальных усилий, если в повестку на перспективу встанут такие вещи, как лидерство или открытость, этого достаточно, чтобы наиболее деликатные стороны церковности совсем отошли, остались воспоминанием.
На практике, внешне эффектное, амбициозное, новаторское, отвечающее общественным веяниям всегда будет интересовать и прививаться быстрее всего. По законам дидактики, десять раз нужно указать на молитву и всего один раз - на акции и планирование. Чтобы уравновесить одно другим, десять раз необходимо сказать слово «традиция» и однажды - «современность» и «перемены». Невозможно так просто, на уровне одного текста, вербально отбалансировать жизнь: после лозунга перемен упомянуть верность традициям и так устранить противоречие.
Реорганизация
Известно, что практика отличается от начертаний. На практике происходит заметное огрубление намерений и форм. Патриарх хочет говорить и говорит живым языком, но уже в следующий момент его инвективы приобретают бюрократическое преломление. Патриарх говорит, что бюрократическая казуистика должна быть сведена к минимуму. По факту же, за последние месяцы объем отчетности настоятелей перед благочинным, благочинного перед епархией и епархии перед Патриархией вырос уже втрое! И это не предел. Если накануне реорганизации в Управлении делами и канцелярии Святейшего работали 28 сотрудников, сегодня их штат только в Чистом переулке увеличился почти в 4 раза - до 102. Последнее не учитывает численность Синодальных отделов и прочих подразделений. Понятны цели реорганизации и значение наведения порядка в административной системе. Но как не крути, каждый дополнительный человек, сидящий за канцелярским столом, занимается произведением на свет дополнительных бюрократических смыслов. За каким-то пороговым значением настоятели, благочинные и епархиальные преосвященные просто ничем не занимаются, как только отчетностью. Это мы видим в реформах других, параллельных административных структур. Хотели, к примеру, улучшить организацию здравоохранения - добились того, что за время, отводимое нормативом на приём одного больного, врач в поликлинике едва справляется с заполнением массы документации.
Организационное реформирование ограничено по возможностям. Если первоначально номенклатура не представляет отдельной проблемы и не попадает в анализ, по ходу реорганизации таковая вырастает в стихию. Еще до завершения реформы ситуация меняется настолько, что по-хорошему нужно всё бросить и заниматься проблемой номенклатуры. О чем в отношении текущей реформы управления уже в полной мере предупреждают: «Патриарх Кирилл столкнулся с мощным саботажем не отдельных церковных групп, не какой-то «антикирилловской оппозиции» (тем более - не «консервативной» оппозиции, как пытаются утверждать некоторые), а именно тусовочно-бюрократической среды в целом, «внутренней церкви», которая так и хотела бы возвышаться над Единой Святой Соборной и Апостольской Церковью и благодарить, что она - не как прочие человецы» (http://www.rus-obr.ru/day-comment/5487).
Сомнительным мифом выглядит противопоставление традиционных церковных форм как «кустарных» по отношению к «профессионализму» современных светских видов деятельности. Окружающие нас сферы светских политики, экономики, управления, науки, образования и др. переживают дефицит энергии и компетентности, и настоящих профессионалов в них вспоминают, увы, преимущественно в прошедшем времени... Настоящий профессионализм - это отданность своему делу, пафос служения, принципов, постоянное совершенствование знаний, живое горение души. Признаться, сегодня упомянутые качества легче отнести к Церкви и её служителям, чем к человеку, живущему правилами общества. И только смутные тревога и неудовольствие непонятной природы вынуждают православных плодить стереотипную самокритику, упрекать церковные порядки в отсталости и любой ценой идти к прямолинейным заимствованиям со стороны.
Довольно странно начинать заниматься совершенствованием системы духовного образования, приводя его к соответствию с современными принципами. Ясно, насколько подобные принципы враждебны к образованию вообще и духовному образованию, в особенности. Когда мы наблюдаем время, а не живём его присказками, мы видим декаданс, и обсуждаем не новые блестящие перспективы и свершения, а способ уйти от декаданса. Следует взять и спросить у себя, насколько эффективными можно считать идущие у нас в стране уже в продолжение 20 лет политические, хозяйственные, административные и пр. преобразования - чтобы увидеть возможное будущее своих реформ, сочиненных по образу и подобию.
В принципе, из-за всего этого в ряде случаев от организационной реформы готовы совсем отказаться. Дело не в том, что слабым, инертным стилем работы довольны. Предложения по усовершенствованию, в частности, церковных структур имелись и раньше. На общем уровне давно понятно, как многого недостаёт для хорошей работы. Но пока инструментом изменения ситуации остаётся номенклатура, за усиление номенклатуры придётся платить. В т.ч. отказом от естественности. Если до какого-то времени социальная, миссионерская, медийная и пр. активность складывается естественным образом, на мотивах служения ближнему, т.н. систематизация деятельности приводит нас к состоянию, когда те же самые вещи необходимо совершать уже в рамках исполнения планов и для успокоения инстанций.
Проза
Существует другой инструмент изменения ситуации - духовный пример. Возможно, это покажется многим неэффективным, но один человек, именуемый в православной традиции подвижником, зажигает десять других подвижников. И, что любопытно, без необходимости в номенклатурном руководстве и контроле.
Определенная открытость ситуации в том, что Его Святейшество Патриарх Кирилл представляет как раз такой пример. Уже не в первый раз слышу, что Патриарх со дня интронизации живёт и работает в немыслимом ритме. Что даже для более молодого и физически крепкого человека такая загруженность была настоящим подвигом. И, тем не менее, продолжение и развитие получает другая логика. Организационные упования перевешивают. Мы не выдвигаем вперед подвига христианской жизни, приношения Христу и самопреодоления, но, в основном, налегаем на перемены в Церкви и систематизацию деятельности. A priori довольно наивно cчитается, что предыдущее время по каким-то причинам, вероятней всего, из-за своей отсталости, не додумалось до управленческой революции и заимствования современных технологий, и теперь у команды чиновников появляется великолепный шанс для эксперимента и прорыва, демонстрации на церковной почве их эффективности.
Психологически, надежда на внешние перемены, усовершенствованный менеджмент и пиар находится в противоречивом соотношении с подвижничеством. Небольшой части церковного круга, которая увлечена публичностью, карьерой в церковном аппарате или продвижением своих идей, нынешний момент предоставляет условия благоприятствования. Большинство же, которое не делает ничего громкого, а занято обычной повседневной работой, этим же самым вгоняется в кризис несоответствия. Резонная оценка того, какой результат будет иметь акцент на технологиях и массовости: «...большинство внутрицерковных групп, хоть в чем-то не соответствующих «мейнстриму», будет снижать активность, погружаться в апатию. А это множество деятельных мирян и священников, которые дотоле делали своё дело и делали хорошо. Интенсивность проповеди большинству будет, тем самым, не возрастать, а снижаться, причем настолько, что никакая «молодежная политика» этого не компенсирует» (Е.Холмогоров).
Всё более распространенным становится мнение о том, что церковные лица должны пользоваться случаем и максимально широко презентовать свою деятельность в СМИ - доставлять пиар Церкви. В одном из номеров «Фомы» нашел фото, на котором епископ сдаёт, как донор, кровь для медицинских нужд. Возможно, подобное медийное освещение оправдано с позиции продвижения. Но оно совершенно никак не оправданно с позиции христианского учения. Специфические мотивации, возникающие под фокусом объектива, неуловимо меняют точки приложения и характер усилий. Значительный объем того, о чем теперь пишется и говорится в церковном сообществе, даётся в видах презентации. Направление и стилистика многих дискуссий в результате, возможно, были бы сильно иными, не преследуй участники цели привлечения всеобщего внимания. Как это случается, например, с тематикой неформальных сообществ, о деталях работы с которыми полагается почему-то нужным постоянно информировать воцерковленную аудиторию.
Во внимании к нюансам презентации церковная жизнь расслаивается. В ней выделяется интерфейс или фасад, в приложении к которым действует наибольшая щепетильность. Наоборот, вне обсуждения деталей внешней стратегии - каким образом поддержать положительный образ Церкви, каким языком говорить с обращаемыми и пр. - стоит проза жизни, основной массив внутрицерковных вопросов.
Оппозиция
Первый год Патриарха Кирилла - романтическое время, когда надежды свежи, а непредвиденные последствия еще не обозначились. Видение настоящего и перспектив утешительно и умещается в образ поступательного прогресса: завтра будет лучше, чем вчера. Главный сюжет, безусловно, представляют «перемены». При всех «но» и «если», к настоящему времени вырисовывается определенная картина того, как старому велят, наконец, потесниться и высвободить дорогу для новых сил. Не о преемстве и доброй школе для молодых выдвиженцев речь. Сложности ситуации рассматриваются в контексте консервативной оппозиции, сопротивления. Силы, стоящие за «старое», сдерживают молодую энергию, которая только и ждет своего часа, чтобы доставить Церкви успех. «Нередко христианин, стремящийся к просветительскому служению Церкви, не получает должной поддержки у настоятеля и даже у архиерея. Воцерковленный человек, молодой или в возрасте, желающий послужить Богу в деле благовествования, должен получить такую возможность. Если пастыри не будут заниматься работой с молодежью, да еще и не позволят заниматься ею мирянам, то на духовные запросы юношества вновь, как и 10-20 лет назад, будут отвечать заезжие миссионеры и сектанты».
Доклад Патриарха на Архиерейском совещании 2 февраля, к сожалению, предстаёт как summa упомянутого организационного оптимизма. За год этот оптимизм не только не претерпел корректив; он усилился. По понятным причинам нам трудно подробно комментировать конкретные фразы и положения.
Нельзя сказать, чтобы 2 февраля официальный оптимизм встретил какую-нибудь оппозицию. Скорее, осторожное внимание и готовность, где можно, подставить плечо, поучаствовав в деле. Но общий контур предначертаний и, главное, ощущение триумфа возможностей, наверняка, принимают немногие. Дискуссий не было, и все же один пункт итогового постановления побудил преосвященных выразить свои сомнения - вопрос подготовки «Великого» Всеправославного собора. По предложению украинского митрополита, дабы избежать недоумений в народе, его было решено понизить в ранге и сделать просто Всеправославным. Небольшая деталь, напомнившая о таком явлении, как церковное большинство. Которое стоит, по-прежнему, вне включения в церковный пиар, планы лидерства или номенклатурные возможности.
Очевидно, что интересующие предприимчивое меньшинство «перемены» могут быть и будут начаты. Но это не проект для Церкви, а для меньшинства. Как минимум, в данной связи вся «триумфальность» сосредоточится на ближайшее время в круге Синодальных учреждений и центральных церковных СМИ.
Футуристика
Другая корректива поневоле затронет теорию поступательного прогресса. Организационным оптимистам предстоит убедиться в том, что модель новейшей истории РПЦ, где 90-е и начало 2000-х являются периодом внешнего строительства, а настоящий период - периодом общественных успехов, слишком прямолинейна и успокоительна. Возможно, главным уроком здесь явится то, что никакие технологии, применяемые во всё большем количестве и разнообразии, не дают уровня и качества обращений, достигнутых в 1990-х. Нам еще предстоит по-настоящему оценить причины, по которым церковная проповедь в то время смогла не просто обратить, но и призвать большое число христиан на служение: к хиротониям, постригам, к церковно-просветительской и миссионерской работе. При всех противоречиях и сложностях, то, чем мы располагаем теперь, является следствием пассионарности 1990-х.
Первый год служения в сане главы Русской Православной Церкви Патриарха Кирилла, как и обозримая перспектива, стоят под знаком непростых течений: в монашестве, клире, духовном образовании, приходской работе, православной семье. Естественный пик сосредоточения сил и активности Церкви - миссионерской, социальной, церковно-педагогической, издательской и др. - объективно, пройден и пришёлся таковой, приблизительно, на период 1996-1999 гг. Сегодня во множестве случаев приходится иметь дело со стагнацией и перезреванием. Это особенно заметно в интенциях современной церковной печати, сетевых дискуссиях, в разом прорвавшейся наружу монастырской проблематике, в изменении характера работы на площадке ежегодных общецерковных Рождественских чтений.
Понятно, как трудно отказаться от радостной футуристики, ощущения, что жизнь идет к лучшему и обыденность вот-вот потонет в «празднике жизни». В известном примере мнимая целостность и устремленность, щенячий восторг, без которого на земле нам ой как плохо и грустно, нашли выражение в идее готовности к перенесению православной миссии даже на Марс. Однако, мечтая о большом, мы не совершаем подчас самого доступного и простого. Того, что, действительно, могло бы усилить и поддержать. Разные области церковной жизни - монастыри, приходы, семинарии, семьи, школы - остаются неустроенны и ожидают отеческого участия. Терпеливого возделывания их как оазисов (не марсианских) духовной жизни. Открытия в Церкви масштабного футуристического консервативного проекта, имеющего целью подъем большинства.
