Директор по исследовательской работе Германо-российского форума Александр Рар объяснил корреспонденту DW Никите Жолкверу, почему на Западе тяжело восприняли возвращение Путина в Кремль. Интервью стоит процитировать.
"...-- Мне кажется, что все страны Запада, а не только Германия, очень тяжело восприняли возвращение Путина в Кремль. Сотрудничество с Россией с тех пор не ладится. Возможно, это связано с начальными трудностями в отношениях с США. Вы ведь помните, что президент Обама не приехал на саммит АТЭС во Владивосток, а Путин в свою очередь отказался участвовать в заседании "большой восьмёрки" в США. Но это -- не единственная причина.
Мне кажется, что Германия, которая на протяжении последних 20 лет была чуть ли не союзником России, своей нынешней политикой сдержанности в отношениях с Москвой демонстрирует разочарование тем, что не оправдались немецкие надежды на более поступательное, чем при Путине, движение России в сторону демократии, правовой государственности и рыночной экономики. Создаётся впечатление, что Путина решили в Берлине игнорировать.
-- Но ведь Германия поддерживает вполне нормальные связи со странами и куда более авторитарными. Почему именно к России здесь прикладывают такую высокую мерку?
-- В прагматичной сфере Германия и с Россией поддерживает очень хорошие отношения. Посмотрите на показатели экономического сотрудничества. Они лучше, чем когда-либо. Я только что вернулся с конференции Германо-российской торгово-промышленной палаты в Москве. Там очень многие немецкие фирмы восторженно отзывались о российском правительстве, благодарили его за то, что бизнесмены из ФРГ столь успешно могут теперь вести дела на российском рынке.
Думаю, то же можно сказать и об отношениях Германии с Китаем. Но в том, что касается России, существует ещё и ценностный фактор -- проблема несостыковки по общим ценностям. Это сейчас очень сильный раздражитель в отношениях между Германией, Западом и Россией.
-- А как сказывается на отношениях с Германией возросшая роль России на мировой арене? Россия окрепла, встала, как говорят в Москве, с колен, активна в Совете Безопасности ООН, например по сирийскому вопросу. Насколько политическая конкуренция на мировой арене омрачает отношения Берлина и Москвы?
-- На Западе большинство наблюдателей и политиков считают, что Россия на самом деле не встала с колен, что она так и лежит в пыли, как и лежала. России, дескать, просто везет с высокими ценами на нефть и газ, и это даёт ей возможность зарабатывать "горячие" деньги, которые, по мнению западных экспертов, она даже не умеет вкладывать в собственную экономику, потворствует коррупции. Я же убеждён, что в экономическом плане Россия и в самом деле приобретает новый статус в мировой политике, пусть даже прирост ВВП в этом году составит только 3 процента, а не 6 процентов, как предполагалось в начале года.Но есть ещё один аспект. В 90-е годы у нас на Западе бытовали абсолютно неадекватные представления, будто Россия со дня на день может стать демократичной. Вот и сегодня многим на Западе кажется, что Россию надо заставить вернуться к реформам 90-х годов, когда она была младшим партнером Запада. Россия, естественно, этого не хочет. На Западе должны понять, что настоящая, или подлинная, Россия, если говорить в историческом контексте, -- это та, которую мы видим сегодня, а не Россия 90-х годов.
-- Каков же выход из ситуации? Кому следует меняться -- России или Западу? Или, может, следует искать компромисс?
-- Я думаю, что отношения между Западом и Россией быстро улучшатся, если у них появится общий враг. Им может стать, например, исламский экстремизм, если овладеет, не дай бог, атомным оружием. Или это будут очень серьезные другие общие вызовы. Если Запад и Россия поймут, что иного выхода, кроме сотрудничества, у них нет, что только общими силами можно справиться с такими вызовами, тогда альянсы, коалиции, союзнические отношения между Россией и Западом очень быстро восстановятся. Пока, однако, Запад переживает фазу наслаждения своей победой в холодной войне, триумфа либеральных идей, которые кажутся универсальными и которым, по его мнению, должны следовать все другие народы. Россия же упрямится. Она традиционно видит себя страной Европы, но другой -- византийской, а не римской. Не желая признавать преимущества западной либеральной модели, применять систему западного права для собственной цивилизации, Россия сдвигается в Азию».
Мой комментарий
Мне кажется, что это очень интересное интервью, и вот почему. Рар очень чётко (поскольку внутренне понимает этот момент) объясняет, что демократию на Западе (в том числе и в Германии) понимают следующим образом: вы должны жить так же, как мы, и при этом мы имеем право вам указывать, что вы делаете правильно, а что нет. Типичными представителями такой позиции у нас были Козырев (министр иностранных дел при раннем Ельцине) и Гайдар. Первый на все претензии к политике Запада говорил типовую фразу: «Как вы не понимаете, это же цивилизованные страны!», второй ради достижения результатов был готов уничтожить (да и уничтожил, чего уж там!) десятки миллионов русских людей.
Но вот от обсуждения смысла демократии и отклонений от неё в самих западных странах их представители отказываются категорически! Я уж не буду приводить примеры жёстко тоталитарного подхода и к прессе, и к собственным гражданам, и ко многим других вещам, поскольку на нашем сайте таких примеров есть в избытке, отмечу только, что именно в этом месте у нас, как у русского общества в целом, наиболее сильное противоречие с Западом. И выглядит оно так: если вы позволяете себе критиковать наши внутренние отношения, то мы имеем право критиковать ваши. Если последнее запрещено -- заткнитесь по поводу нас.
Но последнее невозможно. «Западный» глобальный проект, перейдя в имперскую стадию, взял на себя ответственность за всё происходящее в мире, а также жёстко определил все нормы и правила. «Демократия» -- это то, что мы, империя, называем демократией, и никак иначе! И спорить тут невозможно, во всяком случае, на местном уровне.
Напомню, что до 1988-91 годов СССР тоже был носителем глобального проекта, «Красного», и, естественно, по любому вопросу, в том числе «свободы» и «демократии», у него было своё мнение. И тут с «Западом» можно было спорить о смыслах, навязать свою позицию он всё равно никак не мог, поскольку «Красный» проект, ровно в силу глобальности, альтернативные себе варианты просто не рассматривал в качестве вариантов действия, они ему были не интересны. Как наши рассуждения про демократию западноевропейцам и американцам. Дело даже не в том, что они с нами не согласны, они нас просто не слушают -- с их точки зрения, у нас по этому вопросу мнения быть просто не может. Есть одно единственное описание демократии, и либо мы пытаемся ему следовать, либо нет. Во втором случае, мы -- идеологические противники.
Отметим, что Рар, человек православный, эту разницу очень тонко чувствует, поскольку православие почти две тысячи лет составляло свой собственный глобальный проект. Сегодня он находится в латентном состоянии, РПЦ явно не собирается его возрождать, но система ценностей, в общем, никуда не делась -- и любой православный на Западе мгновенно чувствует все натяжки, враньё и откровенное передёргивание. Другое дело, что вслух об этом говорить не обязательно.
Отсюда же, кстати, ещё одно специфическое обстоятельство: опасение политического усиления России. Недаром Хилари Клинтон перед своим уходом сказала, что боится, что Восточная Европа вновь перейдёт под влияние России. Дело тут в том, что, поскольку, в соответствии с западными представлениями, только Запад может решать, что соответствует демократическим принципам и свободам, а что нет, то само наличие центра, который, по сути, должен иметь на эти вопросы свои собственные ответы, то есть Российского государства, является принципиально нежелательным.
Ещё раз повторю: дело не в том, что говорит Российское государство, оно может даже повторять вчерашние или позавчерашние Западные мантры, дело в том, что такого образования как самостоятельного явления быть вообще не должно! Кстати, аналогичную картину мы видим сегодня в отношении Германии: США и Великобритания (со своими прихвостнями, разумеется), прилагают колоссальные усилия для того, чтобы ликвидировать Берлин как самостоятельный центр силы в Евросоюзе и перенести все его функции в Брюссель. Это, кстати, Рар тоже не может не видеть -- что и дает ему дополнительные внутренние основания для того, чтобы правильно объяснять, в чём проблемы России.
Политическое усиление России неминуемо усиливает самостоятельность Москвы как некоторого локального центра рождения новых (или возрождения старых) смыслов. И хотя, скажем, в экономике Москва от самостоятельности сегодня категорически отказывается, полностью повторяя Вашингтон, по мере развития кризиса ситуация может измениться -- а потому США, как лидер «Западного» проекта отчаянно пытаются не допустить такого усиления. При этом, как мы видим, ничего личного -- с Германией та же самая политика. И с другими странами тоже.
Другое дело, что ресурсов становится всё меньше и меньше -- и потому в самих США начинается жёсткий раскол, что ликвидирует монополию США на истину: какая уж тут монополия, когда сами же США в качестве истины трактуют одновременно несколько позиций, которые друг другу противоречат. Тем не менее, поскольку они от ответственности за мир (пока) не отказались, а больше желающих нет, -- то их позиция продолжает оставаться доминирующей.
А вывод -- для нас, во всяком случае -- простой и понятный: хватит впадать в шизофрению и пытаться строить западную «демократию» и «свободу», поскольку мы её всё равно в рамках России построить не сможем. Само существование России этим принципам, как показано выше, противоречит. Нужно просто чётко объявить о том, что принципы у нас другие (Рар называет их византийскими, не будем здесь пока спорить), и жёстко вычистить в нашей стране то, что им противоречит -- в экономике в частности. Не исключено, кстати, что когда мы эту работу начнём, она получит поддержку и в США, которые к тому времени, весьма может быть, откажутся от своих имперских принципов. Просто потому, что сил уже нет ...
