Постиндустриальный «кнопочный» труд: без радости и смысла

Современный труд постиндустриальной эпохи - большей частью «кнопочный» (и на производстве, и в офисе), связанный с контролем или управлением автоматических и полуавтоматических систем и устройств (различные промышленные автоматические системы, станки с программным обеспечением, автомобили, кассовые аппараты, компьютеры, гаджеты и т.д.). По сравнению с трудом индустриальной эпохи современный труд стал ещё более однообразным, пассивным, отчуждённым и обезличенным.Увы, такова обратная сторона нынешней денежной техноцивилизации, которая в погоне за прибылью готова полностью устранить из производственных отношений такой затратный, неэффективный, строптивый, требующий разных прав и свобод «компонент», как человек.

Постиндустриальный труд, труд операторов и контролёров, окончательно закрепляющий положение человека при машине, обезволивает, обессмысливает человеческую деятельность. При этом утрачивается понимание труда как напряжённого творческого акта; трудовая деятельность всё больше ассоциируется с комфортным времяпрепровождением, не требующим значительного физического и умственного усилия, что, по сути, является подменой, имитацией труда (выморочные инсталляции и перфомансы - наглядный пример подобной имитации в сфере искусства). Таким образом, кописанной К.Марксом и Э.Фроммом проблеме отчужденного труда добавилась проблема отсутствия самого труда.Миллионы людей обречены на бесполезный, праздный труд, не зная толком, чем занять свои руки и голову. Таким образом, человек лишается активного волевого отношения к жизни и, если смотреть шире, самоустраняется из человеческой истории, то есть переходит в постчеловеческое, постисторическое состояние.

Очевидно, что постиндустриальной труд не может приносить подлинную радость и удовлетворение, которые приносит традиционный труд. С другой стороны, люди, отвыкшие от напряжённой работы, воспринимают её как досадную неприятность, которую следует всячески избегать. В этом смысле, В итоге постиндустриальный человек получает суррогатное самоудовлетворение не от труда, а от его комфортности, не от плодов труда, а от денежного вознаграждения. Комфорт и банкомат - вот главные «центры удовольствий» современного обывателя. 

Кроме того, постоянное общение с техникой, а также психологический перенос утилитарных отношений «человек-техника» на отношения «человек-человек» ведёт к отчуждению, разъединению людей. Искусственная среда, определяющая современный образ жизни, формирует  искусственные отношения между людьми, оказавшиеся деструктивными. Социологи, эти новоявленные жрецы человечества, ещё недавно восторженно пропагандировавшие достижения рационально построенного гигантского «человейника», сегодня вынуждены констатировать его стремительную и всеобщую деградацию. Любопытно, что художественная литература Запада (начиная с романтиков) задолго до запоздалых прозрений социологов писала об уродствах человеческих отношений в новом искусственном социуме.

Чтобы не допустить обессмысливания человеческой деятельности, а также распада человеческих связей, требуется хотя бы частичное сохранение традиционного труда, в своей основе ручного, целостного, разнообразного, непосредственно соприкасающегося с другими людьми и природой (вспомним, что главной «машиной» или «автоматом» русского крестьянина было такое благородное  животное, как лошадь). Стоит внимательно прислушаться к размышлениям основателя крестьянской общиныАлександра Любимова (Иркутская обл.), который считает крестьянский труд, крестьянский образ жизни корнем человеческого бытия, самым простым и в то же время самым надежным способом обрести полноту и совершенство внутреннего мира человека.

К сожалению, общемировая тенденция в сфере сельского труда идет в направлении полной автоматизации. Повсеместное насаждение крупных, городского типа агрофирм неизбежно приведет к окончательному исчезновению традиционного сельского образа жизни, а значит, к угасанию человека, как активного творящего существа. Логика апологетов рыночных отношений такова: раз деревня не приносит прибыли, как агрохолдинг, то она вследствие неконкурентоспособности подлежит ликвидации. Кроме того, корпорациям, в том числе агрокорпорациям, очень не нравится тот факт, что традиционная деревня слабо вовлечена в общемировой товарный и денежный оборот, и к тому же является конкурентом в производстве сельхозпродукции (гораздо более полезной и вкусной) и некоторых предметов быта (имеются в виду ремесленные изделия, гораздо более оригинальные и привлекательные, чем заводская штамповка). Отсюда нарастающие с каждым годом различные ограничения - под видом заботы о безопасности потребителей - на продажу продукции крестьянских хозяйств, отсюда непрекращающаяся попытка  объявить традиционную деревню и труд пережитками прошлого.

Действительно, деревня в лице крестьянско-фермерских хозяйств не может соревноваться с большими агропредприятиями, но ведь она и не должна соревноваться, так как современное назначение деревни состоит не в извлечении прибыли (как известно, сельское хозяйство в России, что называется, по определению не может являться высокодоходной отраслью) и даже не в обеспечении продовольствием мегаполисов (с этим сегодня неплохо справляются агрохолдинги), а в сохранении и воспроизводстве здоровых сил нации. Понятно, что нынешняя деревня не имеет возможности жить натуральным хозяйством, на самообеспечении, и нуждается в серьезной государственной поддержке в той же мере, что и другие стратегические отрасли, такие как образование, наука, культура, армия, медицина.

Первые шаги в этом направлении государством уже сделаны, например, право использовать материнский капитал для приобретения жилого дома в сельской местности, бесплатное предоставление гектара земли на Дальнем Востоке, различные программы поддержки начинающих фермеров и т.д.Эти шаги, пусть пока робкие и половинчатые, отвечают сегодняшнему стремлениюмногих людей иметь достойную альтернативу постиндустриальному труду. При этом речь идет не о том, чтобы снова сделать Россию аграрной страной, а о том, чтобы вновь обрести утерянные в погоне за комфортом радость и смысл жизни.