Историческая живопись это картина с сюжетом, который не про обычную жизнь (если там что-то ежедневное, это уже жанровая живопись). Сюжет картины с историей обязан быть понятным. Мы-то сейчас можем и озадачиться, но современники обязательно изображенную сцену понимали, заказчик не купил бы нечто смутное, которое просто так. Откуда брали сюжеты, какие такие истории использовали художники? Ветхому и Новому заветам тут не было соперников, их знали абсолютно все и почти наизусть – знали крестьяне (эти тоже покупали картины!), торговцы, мельники, рафинированная публика. Античные герои и боги были больше для образованных горожан. Местными побасенками тоже не пренебрегали, и они всегда были для местных жителей: в России знают Ивана Грозного и сына, в Нидерландах помнят графа Вильяма III Голландского Доброго, разрешившего отрубить голову своему бальи (какой добрый!), в США до сих пор рады, что Вашингтон переправился через Делавэр.
Место действия этой главы – Нидерланды, время конец 16 и самое начало 17 веков. Тема – как начинали в Голландии писать исторические картины.
Отправная точка
Когда началась голландская историческая живопись? Хм, начала не бывает – лишь найдешь самого первого художника, как является его учитель, тоже художник и сам чей-нибудь ученик. Но у исторической голландской живописи начало отыскалось. Только революция случилась не в культуре или манере письма, а в цене на картины и политике: грянул в 1566 иконоклазм (иконоборчество, beeldenstorm), когда, чтобы стало лучше жить, голландцы-протестанты решили уничтожить всё свое искусство. Католическое искусство. И получилось!(Уничтожить, а не жить.)
Сожгли образы из церквей, скололи или замазали фрески в соборах, разбили скульптуры Марий с Младенцами... а сча-астье... медлило наставать, хотя жители Низких земель и были какое-то время довольны. Потом пришла война, и резня, и Альба, и ужас; без картин же оказалось не радостно... В результате пришлось холсты-рассказы со священной историей писать заново, и то была новая голландская историческая живопись.
Конечно, не до всех старых алтарей дотянулись ироды, какие-то остались даже на воинственном протестантском Севере. Там и здесь старые картины (я говорю про религиозные сюжеты) покупали и постоянно хотели и заказывали новые, и художники их писали. Но, но, но... Пятьсот лет тому назад главным заказчиком исторической живописи традиционно выступала церковь, у которой были и деньги, и сотни храмов, которые нужно было украсить величественно и роскошно. Этих больших и постоянных церковных заказов в Северных Нидерландах теперь не стало. Не стало резко и навсегда, а знаменитые и спокойно почивавшие на лаврах мастера, дорого писавшие для церквей, отныне лишились заработка, стали беспокойными, начали искать новых заказчиков и выдумывать что-то новое.
До иконоклазма. Местная манера.
В тех старинных Нидерландах, которые не были еще разделены на Север и Юг, жили художники местной традиции, которых теперь называют фламандскими примитивистами, и живописцы, съездившие в Рим и начавшие подражать тамошним модам и гениям, их сейчас зовут романистами.
Сначала о местных, которые в конце 19 века и стали славой Нидерландской живописи. Почти все они из 15 века: это братья Ван Эйки, Рогир ван дер Вейден, Мемлинг и другие, Босх жил на переломе веков, а в 16 веке знаменитее всех – Питер Брейгель.
Первым нашим примером историчской картины будет Jacob Cornelisz van Oostsanen (1460/1465-1533), Мандер пишет про него:
«В Старой церкви Амстердама был прекрасный, очень искусно и тщательно им написанный запрестольный образ, представляющий Снятие со креста. На картине была изображена, между прочим, Магдалина, стоявшая на коленях возле лежавшей на земле пелены. Вся эта пелена была в складках и изгибах, которые были написаны с натуры, как это и всегда он делал, когда писал ткани.
В той же церкви были еще очень искусно написанные им «Семь дел милосердия». Но по большей части все эти произведения погибли во времена иконоборчества.»
Погибшие в 1566 году работы не показать, приведу одну непогибшую, смотрите на размер, триптих делался не для церкви, а для дома, вот и уцелел.
№ 1 Jacob Cornelisz van Oostsanen Поклонение волхвов 1517, Ряйксмузеум, Амстердам, 84.1х55.2 см
Теперь что-нибудь поближе к роковой дате. Амстердамец Питер Артсен (1508-1575) сначала работал в Амстердаме, потом в Антверпене, а с 1556 снова в Амстердаме. Вот центральная часть триптиха, написанного для одной из голландских церквей (работа, видимо, обрезана, когда-то она была больше).
№ 2 Pieter Aertsen Поклонение волхвов ок. 1560, Ряйксмузеум, Амстердам, 167.5х180 см
Для наглядности еще раз Питер Артсен, сохранившийся фрагмент из уничтоженного в 1574 (уничтожение шло в несколько волн) «Поклонения пастухов» из Новой церкви и реконструкция образа.
№ 3 Pieter Aertsen Поклонение пастухов ок. 1559, Музей Амстердама, Амстердам, 167.5х180 см.
№ 4 Реконструкция Поклонения пастухов.
Эти «примитивы» дороги и тщательны, их писали долго, церковь была богата и могла за усидчивость заплатить. Небольшие образы и складни, чтобы делать приличный вид, должны были за церковными образцами тянуться, а потому и они у известных мастеров бывали проработаны. Вот совсем небольшие фрагменты с фигурами третьего (!) плана, где у каждой выписана злодейская рожа, и злодеи эти друг от друга отличаются.
№ 1 а фрагмент.
И пейзаж тоже прописан не торопясь, зеленый пигмент не пропал.
№ 2 а фрагмент.
Через сто лет голландцы в библейской живописи заторопятся, начнут срезать углы, о зелени деревьев позабудут и она в результате превратится в коричневую. Они выберут общее впечатление от картины и ее дешевизну. И еще. Если в 16 веке церкви украшали и думали о интерьере, то в 17 веке умение это исчезло. В 16 веке в Нидерландах художники не ставили себе монументальных задач, которые так хорошо умели решать у себя итальянцы. Понятно, что итальянцев догнать трудно, в Сиене, Флоренции, повсюду – на стенах фрески, а настоящую ренессансную и постренессансную фреску, вероятно, и умели писать лишь на Апеннинах. (Дионисий, конечно, тоже умел, но это нечто другое.) Нидерландские образы 16 века (и до того) были сложными украшениями (вроде новогодней елки), где главное не организация пространства храма, а декоративность. Не случайно поэтому живопись иногда лишь дополняла алтари, где в центральной части располагались скульптуры, раскрашенные и обильно позолоченные, то есть еще более «новогодне-елочные». Голландцам 17 века решать монументальные задачи не требовалось, а когда все-таки было нужно, то у них не получалось.
До иконоклазма. Романисты.
Романизм это подражание гениям, которыми был славен Рим – Микеланджело (в основном) и Рафаэлю (в меньшей степени). Подражание... Хм... Микеланджело, например, понимался, как безумное нагромождение мышц на перекрученном спиралью торсе. Подражать духу итальянского искусства голландцы не могли (для это надо было хотя бы лучше рисовать и понимать форму), копировались позы и жесты, мотивы пейзажа, упомянутые мышцы, то есть чисто внешние, новые, странные для голландцев вещи. Традиционные нидерландские фигуры обычно были похожи на выточенные из дерева, а теперь их на картинах заменили голландские же, но словно вылепленные из воска.
Началось подражание итальянцам с Jan Gossart (ок. 1478-1532), который побывал в Риме в 1508/1509, вернулся на родину и начал писать, «как итальянцы». Внимательные глаза ученых углядели заимствования: Госсарт использовал «Бельведерский торс» в одной работе, Рафаэля в другой, Микеланджело в третьей. Для нас он безоговорчный нидерландец, подражания его сейчас выглядят комично, но для Нидерландов то была новая страница, новые изобразительные средства. Пример.
№ 5 Ян Госсарт Христос на холодном камне ок. 1530, Real Colegio de Corpus Christi, Валенсия, 112х84 см.
Отцом позы был Бельведерский торс.
№ 6 Аполлониус Афинский Бельведерский торс 1 в. до нашей эры, Ватиканские музеи, высота 159 см.
Впрочем, нет, не сама скульптура поразила Госсарта, а гравюра, с нее вырезнанная как раз, когда Госсарт был в Италии. Вот эта гравюра-мать, наполненная... гхм... живящей силой античного искусства.
№ 7 Маркантонио Раймонди Марс, Венера, Купидон 1508, 29.8х20.9 см.
Повторю, что даже такой испорченный телефон античность–итальянская ее трактовка–голландская трактовка итальянцев произвели впечатление, и художники Низких земель устремились, поддержали, приняли участие, внесли и раширили! Одним из главных голландских романистов был Jan van Scorel (1495-1562), путешествовавший по Германии (встречался с Дюрером), побывавший в Венеции, Вифлиеме, Иерусалиме, снова в Венеции, Риме, Франции, наконец вернувшийся домой. Мандер пишет о нем в 1604:
«...будучи просвещенными, итальянцы рано дошли до правильного способа изображать фигуры, тогда как наши нидерландцы, не обладая необходимыми знаниями, с упорством и прилежанием старались достигнуть успеха прежними, привычными им способами работы, и так как при этом они брали за образец простую, обыденную жизнь, то и остались как бы в полутьме вплоть до тех пор, пока Ян ван Скорел не привез из Италии и не положил перед их глазами самые совершенные образцы нашего искусства.»
Во-первых, видно, что итальянцам уже тогода все завидывали (до сих пор завидуют, я тоже завидую). Во-вторых, все считали, что Италия это свет, а Низкие земли – темная дикость, что надо писать вечную красоту, а не знакомый мир. В-третьих же, ошибка – не Ян ван Скорел первым привез новую моду, а Ян Госсарт. Вот работа в итальянском вкусе, сваренная на голландском бульоне. Noli me tangere, центральная часть триптиха (на створках неинтересные портреты заказчика, бургомистра Делфта, с семьей).
№ 8 Jan van Scorel Noli me tangere до 1554, Музей Бирменгема, Англия, 173х122 см.
Тут уже на самом деле вторжение чужой манеры и итальянские мотивы. Совершенна ли манера Яна ван Скорела, можно спорить (можно и не спорить), но это лучшее (по тогдашнему мнению) и самое модное из того, что делалось в Низких землях до уничтожения искусств.
Приведу теперь одного из последних романистов, это Maerten van Heemskerck (1498-1574). Как, похоже на Микеланджело?
№ 9 Maerten van Heemskerck Поклонение пастухов ок. 1559, Музей Амстердама, Амстердам, 167.5х180 см.
Последняя картина ван Хемскерка (из нам известных) написана в 1567 году, ох ударило его (и всех, и всех!) иконоборчество. С тех пор до смерти он семь лет занимался только рисунками и гравюрами, картин больше не писал.
Религиозные сюжеты
Иконоборчество не только сжигает алтари и уничтожает фрески. Это нечто большее. У многих мастеров уже в 16 веке библейские сюжеты начали уплывать в секулярную сторону света. Вместо строгой иконографии, гравюру могли захватить случайные, посторонние фигуры, а святых, давших гравюре название, нужно было ловить и выискивать. Потом у голландцев так было повсеместно – пейзаж оказывался то дорогой в Эммаус, то бегством в Египет, то чем угодно. Название же картине давала пара малозначительных фигурок сбоку. Правда, не только голланды подобное писали, но и фламандцы, да и многие.
Тем не менее. Почти вся религиозная голандская живопись не религиозна. Голландцы не любили, не хотели и не писали слишком кричащих сюжетов: если у нас религия, то пусть будет позанятнее, например, Соломон поклоняется идолам. Весело, а? А Христос, корчащийся на кресте, это слишком. Те Распятия, которые выглядят Распятиями, или написаны художником-католиком (а их было множество) для католиков, или сделаны протестантом по образцу католического художника тоже для католиков. Большие эти образы стояли в «тайных» (и всем известных) католических церквях, которых повсюду было немало, католиков в Голландии жило немногим меньше, чем протестантов, а то и больше. Свою веру выставлять в витрине запрещалось, а частным образом и в своей комнате – можно, делай, что хочешь; и никто им не мешал.
Вот последователь Рембрандта (протестанта), картина1630-х годов. Дешевая, за пару часов написанная картина. Крест, конечно, есть, но Воздвижение, а не муки, главное же тут – пространство, свет, а еще была у художника задача сделать похоже на Рембрандта, чтобы продать, пока модно.
№ 10 последователь Рембрандта Воздвижение креста 1630-е гг., Музей Бредиуса, Гаага, 39х30 см.
Кода же Рембрандт писал свое Распятие-нетто (сейчас в церкви Saint-Vincent в Le Mas-d'Agenais в Lot-et-Garonne), он использовал для образца гравюру Рубенса, и писал он не картину, а образ для поклонения и молитвы.
Теперь голландский католик с Распятием, написанным им для «тайной» церкви. Заметьте белое тело Христа на ЧЕРНОМ фоне, это любимый прием, который показывает драматизм и обычен для религиозной живописи.
№ 11 Абрахам Блумарт Распятие 1629, Музей Catharijneconvent, Утрехт, 230.5х164.5 см.
Еще раз – если на холсте драматический сюжет, где религия в лоб, скорее всего он писан католиком и для католиков, а если Библия как бы и не важна, то это протестанское искусство. (Интересно, что с текстами было наоборот, именно протестанты стали в массе учить иврит, чтобы читать Ветхий завет в оригинале, а рядовые католики начали читать Священное Писание в переводе лишь к концу 19 века, так знаменитая святая Тереза из Лизьё Библии целиком не знала.) Иногда бывали драмы и на протестанстких холстах, например, рембрандтово «Жертвоприношение Исаака», хотя, на мой взгляд, тут все же картина, а не образ. Кровожадное «Ослепление Самсона» его же кисти это не Библия, а развлекательный фильм ужасов.
Блумарт (№ 11) художник видный и профессиональный, у него идеи бывали вытеснены мастерством, рисунком, цветом, словом – искусством. Но вот несколько работ неизвестных художников, созданных после иконоклазма, искусства там мало, зато чувствуются старательные попытки изобразить суть Евангелия.
№ 12 Неизвестный художник Снятие с креста 1595-1604 Музей Catharijneconvent, Утрехт, 100х77 см.
№ 13 Неизвестный художник Распятие 1607, Музей Catharijneconvent, Утрехт, 105х86 см.
№ 14 Неизвестный художник Христос в Чистилище 1600-1649, Музей Catharijneconvent, Утрехт, 65.5х97 см.
№ 15 Неизвестный художник Несение креста 1625-1649 Музей Catharijneconvent, Утрехт, 21х15 см.
Все эти косно-скрепно-ретрогадные Распятия вычеркнуты из науки и экспозиций музеев. Современной историей искусств рассматриваются не те религиозные картины, которые были важны заказчикам (верующим), а важные нам, мы объявляем какую-то живопись хорошей и важной и ее только и изучаем. Это и логично, потому что история искусств не равна истории веры. Может быть, такой бойкот и поделом, потому что важны лишь ныне признанные таланты, а голландские таланты и профессионалы всё, что случилось на Виа Долороза, обычно не изображали.
Не изображали... однако, неумелые пейзажи а-ля ван Гойен, из научного нарратива все же пропадают реже, да и жанровую кошмарную живопись тоже голубят в ученых статьях, кривой же Пьеты со страданием, мукой и грубой смертью в книгах не будет. Приведенные тут плохие холсты и панели все из Утрехта, оплота католицизма, из Музея Catharijneconvent, который посвящен библейскому и церковному искусству. Ах, как хорошо прочерчивается тут граница между образом и картиной!
Голландские живописцы
Северные провинции Нидерландов лежали за великими реками, никто туда не ездил, да и не смотрел. Художники стремились на юг, где и заказчики, и мастера, и общество поприличней. Но картины нужны всем и всегда (правда, сейчас вместо картин – кино), и когда раскололась страна, то любителям прекрасного пришлось вывертываться самим.
Все же зря я посулил НАЧАЛО исторической живописи, начало было, но оно, как всегда, не нащупывается: в Соединенных провинциях после иконоборческого порыва торговали старыми картинами, делали копии со старых, там работали признанные мастера – и свои, и южане, вся Голландия была наводнена картинами с Юга, импортная эта дешевка продавалась отлично, душила местный рынок. Как местному живописцу выжить, как отбиться? Душила? Недорогая живопись приучила Северные провинции украшать дома картинами, которые вошли в моду! Моду привезли, кстати, тоже иммигранты с Юга. Картин стало не хватать. Тогда и у местных мастеров оказались клиенты, заниматься искусством кинулись сотни энтузиастов. Количество художников резко увеличилось после 1610 года.
Покуда фламандцы торжествовали со своими продажам, заводилась нужда и в местных авторах, фламандцы промышленно производили десятки копий и выдавали их за уникальное искусство, местные же творцы были под микроскопом и у них можно было купить верный оригинал (хотя понятие «оригналал» и отличалось от нашего, но уже было). Если же кто-то для своего нового дома желал особый сюжет определенного размера, то проще было заказать у земляка. Были и другие резоны, например, канонику Gerrit Borre van Amerongen захотелось сцену омовения ног, где слева молятся его родители, а справа он сам. Не поручишь же писать свой портрет художнику, который тебя не видел. Впрочем, и такое могло быть...
№ 16 Неизвестный художник Омовение ног ок. 1585-1590, Центральный музей, Утрехт, 126х140 см.
Заслуженные художники пережили иконоборческое безумие и продолжили писать, подстраиваясь под новый лад. Они были растеряны, писали портреты, делали эскизы для гравюр (Dirck Barendsz), писали жанровые картины, их библейская живопись кажется осколками, из которых нельзя составить нечто целое, возможно, что этого целого и не существовало. Приведу позднюю картину Питера Артсена, который уже появлялся в самом начале этой главы (№ 2 и № 3). Картина закончена за месяц до смерти художника, она небольшого формата и сделана для рассматривания, для развлечения, главные герои там не так и главны. Перепев самого себя в новых условиях.
№ 17 Pieter Aertsen Исцеление паралитика 1575, Ряйксмузеум, Амстердам, 56х75 см
Вот картина Карела ван Мандера (1548–1606) во фламандском духе. Это 1600 год, но старая манера еще находит покупателя. Небольшая работка из римской истории для небольшого голландского домика. Уютненько. И беспомощно, каким и кажется нам сейчас весь Мандер. И не только нам, уже через двенадцать лет после его смерти в предисловии к его знаменитой книге (!) неизвестный и доброжелательный предисловист жалеет, что замечательный Мандер писал свои картины так убого. Вот как изменилась живопись за полтора десятка лет.
№ 18 Карел ван Мандер Первый Воздерженность Сципиона ок. 1600, Ряйксмузеум, Амстердам, 44х79 см.
Про утрехтских маньеристов (включая Мандера), которые как раз исторические живописцы (эдакое новейшее продолжение романистов), было подробнее в одной из первых глав, где рассказывалось о начале всего голландского искусства. После иконоклазма знаменитых исторических художников оказалось немного, большинство же картин с библейскими персонажами делались неумелыми живописцами, делались быстро, просто и продавались за гроши (ну, гроши это русское, у голландцев тогда были стюверы). В начале 17 века исторический жанр был самым популярным – как оказалось, очень трудно отказаться от привычного представления, что картина это ВСЕГДА рассказ из Библии! Однако Золотой век катился, не останавливаясь, историй хотели меньше и меньше, к концу века новым любимым жанром стал пейзаж.
Но были исторические картины и серьезные, и недешевые. Вот такая большая, явно на заказ (потому что большая!), явно дорогая (потому что большая!), но совсем неумелая (хотя и большая, и дорогая и на заказ!). Картина ужасна, но очень голландская – коричневая, с непрофессиональным рисунком. Масштаб фигур тоже голладский, это не фламандский бисер, рассыпанный по холсту. Экая начальная точка, пути, в конце которого (менее чем через сто лет) появится «Блудный сын» Рембрандта!
№ 19 Christiaen Jansz. van Bieselingen Встреча Давида и Абигайл 1583, Ряйксмузеум, Амстердам, 142х195 см.
Christiaen Jansz. van Bieselingen (1557/58-1600) был знаменит, считался хорошим мастером, работал даже при мадридском дворе (такого уровня художник работал при дворе?!!!!), рисовать не умел, писать тоже, более всего прославился тем, что единственный сумел написать портрет с мертвого Вильгельма Оранского, изображать которого государство сразу же запретило, чтобы враги, завладев изображением убиенного лидера, не использовали его во враждебных целях издевательства и осмеяния. Было бы нечестно не поместить тут этого Вильгельма.
№ 20 Christiaen Jansz. van Bieselingen Вильгельм Оранский на смертном ложе 1584 или позже, Присенхоф, Делфт, 35х43.5.
Время шло, пропадали примитивисты, пропадали романисты, заканчивалось увлечение маньеризмом, являлись новые художники, которые писали не совсем беспомощно и по-новому, они нам сейчас кажутся голландцами, да они голландцами и были. Вот Jan Nagel (1560/1565-1602) из Харлема. Коричневый дешевый пейзаж, украшенный религией.
№ 21 Jan Nagel Отдых на пути в Египет между 1590 и 1600, Музей Халса, Харлем, 66х48.5 см.
В самом конце 16 века рынок был прост, разделения труда не было. Художники могли писать совсем дешевую, быструю живопись, а могли вкладывать больше труда. Лишь позже художники разделились на дорогих и дешевых (при этом производители доступной массовой продукции иногда зарабатывали больше живописцев с громким именем). Вот работа кисти Нагела подороже. Недалека от Харлемских маньеристов, но все же отличается от них.
№ 22 Jan Nagel Мария Магдалина 1592, Музей Халса, Харлем, 66х48.5 см.
Два слова в заключение
Разделение нидерландского искусства на голландское и фламандское на самом деле произошло, хотя сами художники и заказчики так не думали. После иконоборчества историческая живопись прекратилась, но потихоньку началась снова. Прекращение церковных заказов и переключение на украшение домов историческую живопись изменили, но сейчас, за исключением Рембрандта, она неизвестна обычно-образованной публике. При слове «голландцы» представляются жанровые картины, натюрморты и пейзажи. Стоит ли ее знать? Тем, кто хочет живописью полюбоваться, вряд ли. Тем, кто хочет узнать, как живопись развивалась и развивается, можно на картины и посмотреть.
