В далёких 70-х главная газета страны «Правда» привела четверостишие: «Черная подлодка./Черная вода./Черная пилотка./Красная звезда». Символизм каждой строки память сохранила до сих пор. Запомнилось и имя автора — Борис Орлов.
В начале 90-х были особенно популярны литературно-музыкальные вечера, так называемые «квартирники». Их участником был и Орлов. Тем более что на его стихи звучали и песни. Литературные «гурманы» — иногда всероссийского масштаба — его заметили раньше, чем он получил признание в Петербурге и шире, а потом стал руководителем петербургского отделения Союза писателей России. Но с тех самых «квартирников» осталась краткая оценка творчества Орлова — вынесенная в заголовок. На мой взгляд, это чувство отличает Поэта от стихотворца, стремящегося выговориться… Или понравиться.
Уже в те времена возник вопрос, чем Орлов отличается от других поэтов, не обязательно начинающих, а порой и более «громких» и безапелляционных? Что лежит в основе его творчества? По-моему, эту основу составляет Честь офицера, значит, честность и бескомпромиссность, подтверждаемые личной болью за судьбу страны. Безотносительно сиюминутного идеологического мейнстрима и желания потрафить оптимистам. Вот, что запомнилось: «Разрушенное всё до основанья/По новому построить предстоит./Век двадцать первый. Тупики и грани/ Проблем… И тишина надгробных плит»…
Скажу больше: поэту важно «видеть» перед собой слушателя-читателя. Ибо обращаться к абстрактному имя-рек не принято ни в жизни, ни в творчестве. Орлов «видит» своим «собеседником» такого же патриота, как и он. Поэт его убеждает в главенстве единственной Правды, достойной остаться в памяти. Её составляет общность судьбы страны и поколения, долг и взаимоуважение. На фоне всего, что происходило со страной в последние десятилетия, это заявка на эпическую достоверность: Душа болит. Довольно спать! Довольно!/Нам защищать духовный Сталинград!/Избу покину. И на колокольню/Я поднимусь — и загремит набат… Главное для поэта — то, чтобы услышали этот набат. И только поэтому — его самого.
Второй чертой поэта Орлова является логика, даже «спрямлённость» обращения к читателю. Оно не замутнено ни двусмысленностью слов, ни вариативностью восприятия каждой строки, четверостишия, стихотворения, сборника. Другие, в том числе даровитые поэты, нередко ставят себе в заслугу филологические изыски, полагая, что они разнообразят- обогащают восприятие прочитанного. Но дело в том, что даже самые тонкие ассоциации-реминисценции чаще имеют сиюминутное значение. А Поэт, сознающий свою миссию, апеллирует к будущему. В этом смысле Орлов скорее историчен, чем обращён к сегодняшним будням.
Отсюда, в-третьих. Это «незаменимость» каждого слова в строке. Эмоциональней выразить свою мысль можно, но точнее и лаконичнее — вряд ли. На память приходит несколько парадоксальное суждение: морские победы России обусловлены чёткой лаконичностью принятых на нашем флоте команд — «уставных» и неформальных. В боевой обстановке, из которой мы не выходим десятилетиями, это убеждает больше, чем гуманитарная одарённость Трибуна. Борис смог свести воедино опыт выпускника военно-морского инженерного училища и Литературного института. Репутация обоих вузов от этого только выиграла.
Авторы, близкие к православию, скажут о «молитвенности» многих стихов Бориса Орлова. Например, таких:
И море слушаю, и сушу
И небо — тысячи дорог,
Темнею. Но молитвой душу
Очищу. Мне поможет Бог…
Или выразительней:
Над селом, что душой протрезвело,
Поднят крест, словно Божья ладонь.
Согласен с теми, кто считает, что на творчество Орлова повлияло его деревенское происхождение. Он родился в семье простых сельских тружеников. Порядочных, помнящих своё родство, значит, богобоязненных. А городская среда — идеологически, да и нравственно менее однозначна: не спорьте, это — моё личное мнение. Городское же сознание поэта Орлова воплотилось в его стремлении к популяризации Поэзии как жанра, не всегда привычного даже для вдумчивых читателей. Ибо многие из современников ищут новые знания, полагая, что «поэтика» — это слишком лично и гламурно. Речь идёт о продвижении в читательскую среду строк, достойных быть как минимум прочитанными. Редактируемый им «Литературный Санкт-Петербург» из номера в номер предоставляет слово поэтам, в том числе начинающим. Всем, ищущим не столько признания, сколько внимания к своему видению Времени. На протяжении веков это — по-петербургски. Ревность, присущая не только поэтам, здесь ни к чему.
На выбор «мысли и слова» поэта Орлова повлияли и служба на атомном подводном крейсере, и более, чем 15-летнее руководство военно- морскими изданиями. При разном отношении к служивому люду нельзя не признать, что свойственная им чёткость целеполагания дисциплинирует (воспитывает) больше, чем собственное руководство, в данном случае, литобъединением — ЛИТО. При любом составе его участников. Образно говоря, «Путь на моря» (название ЛИТО, которое Орлов «одухотворял» при Всеволоде Азарове, а потом и возглавил) открыло ему обратный путь — на «сушу», где легче «споткнуться» и «не все друг другу улыбаются»… Но мы улыбнёмся: петербургской поэзии повезло с фамилией «Орлов».
Поэтому не обойдём вниманием и 20-летнее (заметьте) руководство Орловым петербургским отделением Союза писателей России. Скажем прямо: руководить творческим сообществом — сложнее, чем к нему принадлежать. Повторим: творческая среда не бывает одноликой, подспудное «саморанжирование», завышение собственной планки и вопросы к любым авторитетам — это альфа и омега сообщества сочинителей. Безотносительно жанра и времени.
Ничего и никого не идеализируя, выскажу мнение:
Борис Орлов смог опереться на признаваемых литераторов. А они, в свою очередь, признали его. Притаиться, сфальшивить и надавить в этом сообществе никому не удаётся. Более того: поддерживаю мысль Орлова о целесообразности объединения петербургских литераторов. Это — органическая потребность времени, а не стремление к эфемерным новациям. И не поиск одобрения сверху. Время нынче такое. Вновь повторю: никто не доказал преимущественную долговечность пусть и гибких, но разрозненных прутьев. Поддерживаю тех, кто считает, что потенциал Бориса Орлова не исчерпывается творческой средой. Хотя статус одного из признанных поэтов-современников «культурной столицы» — неоспорим и на многое мобилизует.
Разумеется, рецензенты-литературоведы выскажут своё, оценят особенности сюжетной канвы, препарируют поэтический контекст, лирические подходы и первотолчки к вдохновению поэта-моряка… После чего, надеюсь, поздравят. Не только по профессиональной учтивости, а подметив что-то новое. Но поэзия «принадлежит», прежде всего, Читателю. Который ждёт…
Борис Подопригора
