Беда отстранённого от власти президента Юн Сок Ёля в том, что он не изучал марксизм, поэтому даже не подумал прибрать к рукам почту, телеграф и телефон - то есть средства политического информирования и влияния. За что и был задержан

«Игра престолов» по-южнокорейски Источник: медиагруппа ЗВЕЗДА

Константин Асмолов, Александр Мостов

Президент Республики Корея Юн Сок Ёль сдался оппозиции.

Неудачная попытка президента Южной Кореи Юн Сок Ёля ввести военное положение и последующий импичмент президента стали событием, широко освещавшимся в российских СМИ. Однако довольно часто этим занимались люди, плохо понимающие внутриполитический контекст, отчего их материалы в целом не очень грешат против фактов, но оказываются пересказом точки зрения победителей. На самом деле процессы гораздо сложнее, и воспринимать их как ситуацию, когда «президент-консерватор хотел установить диктатуру, но демократия победила», несколько некорректно.

Тайны Голубого дома

Начнём с того, что кризис начался отнюдь не внезапно, он развивался очень долго, ещё с 2022 года, когда представитель консервативной партии Юн Сок Ёль победил на президентских выборах с минимальным разрывом в 0,73%.

Юн получил известность как человек, расследовавший вмешательство спецслужб в президентские выборы 2012 года, когда Национальная служба разведки использовала интернет-ресурсы, чтобы «топить» кандидата от демократов Мун Чжэ Ина. Затем в качестве начальника прокуратуры Центрального округа Сеула он предъявил обвинение Пак Кын Хе и Ли Мен Баку и таким образом стал человеком, который отправил на нары двух предшествующих президентов-консерваторов.

После этого Мун назначил его генеральным прокурором, но на этом посту Юн с не меньшим рвением начал расследовать коррупцию в ближнем кругу президента, и между минюстом и генпрокуратурой случилась «война», в итоге Юна неудачно пытались уволить. Не имея иного выхода, он сам ушёл в отставку и подался в политику.

В Южной Корее, где политическая система очень поляризована, Юн Сок Ёль был вынужден примкнуть к консерваторам, после чего, не без труда, выиграл сначала праймериз, а затем и выборы. Так президентом страны стал человек с довольно специфической биографией: жёсткий, бескомпромиссный, умеющий драться до последней минуты, но при этом не являющийся профессиональным политиком и не имеющий тех навыков, которыми обладал каждый корейский президент.

Председатель «Демократической партии» Ли Чжэ Мён.

Ситуацию усугубляло и соперничество лидеров. Со стороны демократов кандидатом в президенты оказался Ли Чжэ Мён - бывший мэр города Соннам и губернатор пристоличной провинции. Он представлял самостоятельную фракцию, отличную от правящей тогда группировки Мун Чжэ Ина. В зависимости от ангажированности политических комментаторов его называли то южнокорейским Берни Сандерсом (из-за декларируемого левого популизма и обещаний безусловного базового дохода), то южнокорейским Дональдом Трампом (из-за довольно скандальной репутации и уголовного преследования: в разное время против него было заведено шесть уголовных дел - по обвинениям в лжесвидетельстве, нарушении закона о выборах, взяточничестве, коррупции и т.п.). От тюремного срока лидера оппозиции спасли чудесные совпадения: пять ключевых свидетелей, игравших важную роль в нескольких уголовных процессах по его делу, в решающий момент умерли или покончили с собой.

Была бы власть, сторонники найдутся

Понятно, что политики с таким прошлым вряд ли питали друг к другу тёплые чувства. Демократы восприняли победу консерваторов как досадное недоразумение и начали вставлять президенту палки в колёса всеми возможными способами, главным из которых было использование подавляющего большинства в парламенте.

Такая патовая ситуация уже парализовала деятельность парламента как законодательного органа. К тому же южнокорейская конституция, написанная по следам свержения военной диктатуры Чон Ду Хвана, во многом была рассчитана на предотвращение узурпации власти со стороны первого лица. Поэтому возможность импичмента президента или любого правительственного чиновника в тексте конституции присутствует, а возможность разогнать парламент или досрочно прекратить его полномочия - нет.

Конечно, Юна можно было упрекать за то, что он не шёл на диалог с оппозицией. Но проблема заключается в том, что в поляризованном южнокорейском политикуме доминирует логика фракционной борьбы, в рамках которой под диалогом и консенсусом понимается не решение, основанное на взаимных уступках, а безоговорочная капитуляция одной из сторон.

Политический затык попытались разрешить на последующих парламентских выборах, которые состоялись в апреле 2024 года и проходили в обстановке войн компромата и битвы антирейтингов. На стороне консерваторов были фундированные, но старые дела против председателя Ли, а на стороне демократов - менее доказанные, но более актуальные слухи, которые касались президента и его первой леди Ким Кён Хи, яркой и деятельной женщины, на которую традиционное общество реагировало, как поздний Советский Союз на феномен Раисы Горбачёвой. В результате стороны остались «при своих». Консерваторам не удалось лишить демократический лагерь преимущества в парламенте, а демократы снова не набрали нужные 200 голосов, при которых они могли объявить Юну импичмент.

Загнанная в угол крыса укусит кошку

В стратегическом плане это было поражение консерваторов, поскольку порочный круг противостояния президента и парламента продолжался ещё четыре года и не мог быть разрешён в легальном поле.

Оппозиция требовала расследования в отношении Ким Кён Хи, которая «манипулировала государственными делами».

Острая фаза кризиса, по нашему мнению, наступила 15 ноября, когда Ли Чжэ Мён получил свой первый срок. Это означало, что в случае если Верховный суд утвердит даже условный срок, лидер демократов потеряет и депутатский мандат, и право заниматься политической деятельностью в течение следующих пяти лет.

В результате между оппозицией и властью случились, как говорили в России в 1990-е, «разногласия по земельному вопросу» в стиле «кто кого закопает быстрее»: правоохранительная система осудит Ли, обезглавив оппозицию, или оппозиция найдёт способ отрешить президента от власти до этого?

Демократическая партия принялась активно раскачивать лодку. Ассоциированные с ней НКО начали массово требовать импичмента президента, а в поставленном на голосование проекте государственного бюджета расходы разведки, прокуратуры и администрации президента были урезаны практически в ноль.

На этом же этапе демократы, со ссылкой на секретные источники, начали распространять информацию о том, что власть собирается ввести военное положение для того, чтобы арестовать парламент и растоптать демократию. Поэтому, все должны быть готовы выйти на улицу и сказать: нет «диктатуре прокуроров»!

Тогда этот ажиотаж показался частью пиар-компании против президента, как минимум, по двум причинам: во-первых, память о временах военной диктатуры в современной Южной Корее ещё жива и весьма болезненна. Поэтому инициатор подобного шага автоматически сталкивается с протестом со стороны всего общества, а не только сторонников демократов, во-вторых, современная южнокорейская армия - это совсем другие военные, и в отличие от времён диктатур Пак Чон Хи или Чон Ду Хвана стрелять в народ они не готовы. Поэтому можно предположить, что вероятность такого развития событий крайне мала, и даже если нечто подобное произойдёт, это будет выглядеть не как военные перевороты 1961-го или 1979 года в ЮК, а как аналог российского ГКЧП. Так, в общем-то, и случилось.

Поздно вечером 3 декабря 2024 г. Юн Сок Ёль объявил о введении чрезвычайного военного положения. Его обращение к нации произвело довольно странное впечатление, потому что вполне разумные претензии к деятельности парламента и оппозиции смешивались с рассуждением об «антигосударственных силах, которые разваливают страну и которые надлежит искоренить».

Корейцы не поняли президента.

Эту риторику он явно позаимствовал у ультраправых ютуберов, которые убеждены, будто демократическая оппозиция тайно работает то ли на Трудовую партию Кореи, то ли на Коммунистическую партию Китая и сознательно разваливает страну, чтобы сдать её красным.

И муравьи могут обрушить дамбу

Так или иначе, попытка ввести военное положение быстро превратилась в «переворот не туда». Почту, телеграф и телефон (точнее, контроль над основными информационными потоками) никто не захватывал, в результате депутаты, как демократы, так и консерваторы, начали стекаться к зданию парламента. Без особого труда преодолев сопротивление охраны, они набрали необходимый кворум и отменили военное положение - в строгом соответствии с Конституцией, согласно которой парламент имеет полное право это сделать. Спустя ещё несколько часов и президент заявил, что, поскольку парламент отменил военное положение, войска возвращаются в казармы...

Действия южнокорейского президента можно назвать политическим самоубийством, совершённым в прямом эфире, и довольно любопытно, что же могло толкнуть его на подобный шаг.

Понятно, что пока эта ситуация скрыта туманом войны, но, как ни странно, наиболее реалистичная версия - у непрофессионального политика, которым являлся Юн, банально сдали нервы, и он решил попробовать разрубить гордиев узел, не до конца представляя себе весь комплекс последствий.

Руководство Консервативной партии, которое не было в курсе планов президента, осудило введение военного положения не менее жёстко, чем демократы. Однако затем оказалось в неприятной ситуации: с одной стороны, стоило дистанцироваться от президента, с другой, быть против него означало «дать дорогу демократам». В результате первая попытка объявить президенту импичмент 7 декабря не удалась: консерваторы бойкотировали заседание, и демократам не удалось собрать кворум.

Последующую неделю руководство консерваторов и премьер-министр Хан Док Су пытались уговорить президента уйти в почётную отставку, но он решил бороться до конца. Ведь после того, как парламент лишает президента власти, окончательное слово остаётся за Конституционным судом, в котором как раз кончились полномочия у трети состава. Шести судей, назначаемых парламентом для обсуждения вопроса, хватает, но, чтобы вынести решение об окончательном лишении президента власти, требуется семь.

Хан Док Су (слева) вынужденно вышел из-за спины президента.

В результате 14 декабря бойкота не было. И хотя перебежчиков из правящей партии было немного, президента лишили власти, набрав 204 голоса. Исполняющим обязанности стал премьер-министр Хан Док Су. Однако 25 декабря импичмент объявили и ему, поскольку тот отказался утвердить кандидатуры трёх судей Конституционного суда, которых предлагал парламент. В итоге парламент уволил не только президента, но и премьер-министра, врио главы государства является 1-й вице-премьер и министр финансов Чхве Сан Мок.

Прямое дерево первым срубают

Одновременно с процедурой импичмента против Юна было открыто дело о мятеже. Это одна из немногих статей, по которой можно попытаться посадить даже действующего президента. В этом контексте его сначала отправили на подписку о невыезде, а затем выписали ордер на арест. Однако попытка арестовать Юна, которую полиция предприняла 3 января 2025 года, не удалась из-за противодействия службы безопасности президента. Впрочем, ордер выписали снова, и продолжение этой «политической драмы» мы наблюдали в прямом эфире. Полагаем, в 2025 году нас ждёт много интересных и неожиданных поворотов.

Один из них - прояснение того, действительно ли в ходе предполагаемого переворота его организаторы пытались устроить межкорейский конфликт. Пока эти истории опираются на анонимные источники демократов и таинственные, но не предъявленные улики, и, помня историю про планшет Чхве Сун Силь, мы относимся к ним критично.

Речь идёт не столько о противостоянии диктатуры и демократии, сколько о борьбе за власть двух политиков, которые в чём-то стоят друг друга. И если по итогам президентских выборов к власти придёт Ли Чжэ Мён (которого могут успеть посадить, а могут и нет), это не означает, что курс новой власти будет менее проамериканским и тем более пророссийским.

В правление Юн Сок Ёля, по меткому выражению российского посла в РК Георгия Зиновьева, Южная Корея была «самой дружественной из недружественных стран». Безусловно, Сеул поддержал санкции и активно продавал оружие и боеприпасы в Польшу и США, что было воспринято как «заместительные поставки». Но «красную линию» Москвы он всё-таки не перешёл. Напрямую Киеву ни оружие, ни боеприпасы не отправлялись. Более того, даже на фоне ажиотажа вокруг военно-технического сотрудничества Пхеньяна и Москвы, Сеул сделал ряд угрожающих заявлений о том, что политика по данному вопросу может быть пересмотрена, однако в итоге всё свелось к рассуждениям о том, что масштаб южнокорейского ответа будет зависеть от масштаба сотрудничества России и Северной Кореи. Делегация Украины во главе с министром обороны Умеровым покинула Сеул несолоно хлебавши.

Корейские танки К2 «Чёрная пантера» дальше Польши пока не поехали.

Почему мы не в восторге от вероятной победы демократов? Во-первых, нынешнее руководство Демпартии - это откровенные популисты, которые ориентируются на внешний эффект, а не на их реальную эффективность. Во-вторых, что демократы, что консерваторы давно подсели на иглу американских ценностей. В-третьих, председателю Ли, которого консерваторы постоянно обвиняли в прокитайской политике или в симпатии к Северной Корее, нужно будет подстраиваться под такого жёсткого партнёра, как Дональд Трамп, и демонстрировать лояльность к нему. Ли должен будет показать, что он «не такой красный», каким себя позиционировал. В-четвёртых: если консерваторы, ориентирующиеся на крупный бизнес, старались учитывать интересы России (уходить с российского рынка многие южнокорейские компании не хотят и рассчитывают вернуться, когда всё закончится), то демократы, демонстрировавшие антикапиталистическую риторику, могут игнорировать эти интересы.

Таким образом, даже значительное ухудшение отношений между Москвой и Сеулом не окажет существенного влияния на их позиции. Поэтому готовьтесь к продолжению увлекательного южнокорейского политического шоу, которое разворачивается буквально в прямом эфире.