https://ukraina.ru/20231125/1041217706.html
В изданной в июне 2019 г. книге своих воспоминаний, отрывки из которой вошли в рецензируемое издание, бывший генсек ЦК КПЧ Милош Якеш, обращаясь к событиям осени 1989 г., отмечал, что в то время большинство населения поддерживало социалистический строй. Влияние хартистов и прочих групп диссидентов, по его мнению, тогда было незначительным; при этом деятельность оппозиционеров «была под контролем и успешно нейтрализовывалась путём инфильтрации агентов госбезопасности» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 123).[1] По мнению Якеша, в падении режима диссиденты сыграли отнюдь не самую главную роль. Гавела Якеш считает «фальшивой иконой, на которую молились те внутренние и внешние силы, которым переворот принёс имущественные выгоды. Гавел, – по словам Якеша, – морально дискредитировал себя на всю жизнь и во время нахождения на посту президента. Заявление о гуманитарной бомбардировке Югославии стало верхом его цинизма» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 123).[2]
. https://praga-praha.ru/vaclav-havel/
Сам переворот осенью 1989 г. Якеш разделяет на два этапа. На первом этапе, по его мнению, несколько групп в партийных верхах планировали отстранить руководство партии и государства при сохранении социалистической ориентации страны. Для достижения этой цели был избран метод давления снизу; главной составной частью этого плана стала демонстрация 17 ноября 1989 г. на Национальном проспекте в центре Праги, организованная некоторыми структурами чехословацкой госбезопасности; при этом была инспирирована смерть студента. Хотя быстро выяснилось, что это ложь, данная акция запустила механизм раскручивания общественного недовольства, с которым организаторы акции справиться не смогли. В наступившем хаосе, как полагает Якеш, «власть оказалась лежащей в прямом смысле этого слова на улице и возможностью её взять воспользовались те, кто был к этому совершенно не готов» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 124).[3]
На вопрос о том, была ли акция сил чехословацкой госбезопасности 17 ноября 1989 г. в центре Праги организована совместно чехословацкой и советской спецслужбами, Якеш дал однозначно утвердительный ответ. По его словам, «всё говорит о том, что это было именно так. В те дни в ЧССР находились высокопоставленные представители советских спецслужб во главе с генералом Грушко, с которым вёл официальные и неофициальные переговоры генерал Лоренц… Позже выяснилось, что в то время в штабе госбезопасности находился и генерал КГБ, какой-то Тесленко… Подобные генералы и офицеры действовали и в других социалистических странах. Разумеется, отнюдь не случайно режимы в этих странах стали падать в одно и то же время. По причине недальновидной и предательской политики Горбачёва, – считает М. Якеш, – пало социалистическое содружество европейских стран и погиб сам Советский Союз. На сей раз предательство пришло не с Запада, а с Востока» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 125).[4]
Ярким доказательством предательства Горбачёва Якеш считает тот факт, что бывший президент СССР «из рук Гавела на Пражском Граде получил награду за вклад в падение коммунистических режимов в компании с Д. Бушем, Г. Колем, Ф. Миттераном, Р. Рейганом, М. Тэтчер и Л. Валенсой». Констатируя однозначно негативные внешнеполитические последствия «бархатной революции» для Чехии, Якеш указывает на то, что «вопреки обещаниям Гавела о невступлении в какой-либо военный блок, очень скоро после роспуска Варшавского Договора мы вступили в самый агрессивный блок НАТО. Вступив в Евросоюз, мы передали значительную часть суверенитета в Брюссель; а во внешней политике мы – вассал США» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 125).[5]
Более адресной и критической является оценка руководства ЧССР и СССР и их действий осенью 1989 г. Любомиром Штроугалом, который вплоть до сентября 1988 г. был членом Президиума ЦК КПЧ и председателем федерального правительства ЧССР, имея репутацию продвинутого технократа. Прекрасно информированный Штроугал констатирует, что руководство СССР в то время «лишь пассивно наблюдало за постоянно углубляющимся кризисом в странах социалистического содружества. При этом, – напоминает Штроугал, – в течение десятилетий Москва строго приучала нас к тому, что самостоятельное принятие решений в отдельных странах недопустимо… Сам же Горбачёв реагировал на происходившие изменения с опозданием, непрофессионально и всё более противоречиво. В последние два года руководство КПЧ проводило своеобразную политику – говорить о реформах, но ничего не делать… Изменения в соцстранах проходили не только с согласия, но и по инициативе Москвы. Горбачёв давал понять, что он стремится провести коренные кадровые изменения в руководстве всех партий и государств содружества, хотя было понятно, что в результате все компартии лишатся власти… В октябре 1989 г. на заседании Президиума ЦК КПЧ президент республики Г. Гусак предостерегает: «Вы что, не видите, что вокруг нас всё идёт в ж…? Делайте же что-нибудь!». К сожалению, руководство КПЧ не реагировало» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 5126-127).[6]
Любопытно, что критическая оценка советской «перестройки» Штроугалом была созвучна настроениям лидеров других соцстран. Недовольство союзников СССР в первую очередь вызывал «хаотичный, непродуманный и изобиловавший скверными импровизациями сценарий перестройки» (Шевченко 2019: 7).[7] По словам советского дипломата В.Л. Мусатова, «наши союзники в Восточной Европе, видя быстрые перемены и повороты, начали горько шутить, что нельзя жить в доме, в котором ободраны обои, подняты полы, вскрыт паркет, не работает водопровод и нет света… Даже Кадар при всех внешних симпатиях к Москве дома начал говорить, что Горбачёв может развалить страну» (Мусатов 2008: 25-33).[8] Недобрые предчувствия мудрого Яноша Кадара сбылись даже раньше, чем он предполагал…
Подчёркивая пассивность руководства КПЧ и отмечая, что оно «закрывало глаза» на очевидные вещи, Штроугал полагает, что подобное поведение было результатом «всей истории КПЧ и её отношения к СССР… Мы пожинали многолетние плоды политики нормализации, идеологического давления и постоянного политического вмешательства советского руководства. В таких условиях не могло появиться новое, отвечающее современным условиям и способное поколение функционеров. Мы были обречены принимать плохие решения» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 131-132).[9]
В условиях подготовки к очередному съезду КПЧ, запланированному на вторую половину 1990 г., первый заместитель главы МВД ЧССР генерал А. Лоренц и заведующий отделом ЦК КПЧ по безопасности Р. Гегенбарт приняли решение создать благоприятную ситуацию для смены генсека и других членов Президиума ЦК КПЧ. Однако «планируемый политический переворот не был продуман и хорошо подготовлен с организационной точки зрения… Когда Якеш и Адамец в августе 1989 г. отдыхали в СССР в Крыму, Лоренц, Гегенбарт и секретарь ЦК КПЧ Й. Ленарт организовали в отеле «Париж» встречу с послами некоторых стран НАТО. В сообщениях зарубежных корреспондентов в то время появилась информация о планируемой отставке генсека ЦК КПЧ Якеша как о решенном вопросе… Затем в ходе событий 17 ноября была организована далекоидущая провокация. Речь идёт об инсценировке смерти «студента Шмида»… Более 30 часов, – обращает внимание Штроугал, – эта провокационная и лживая информация распространялась чехословацкими и зарубежными СМИ и её никто из официальных лиц не опроверг. Это создало качественно новую ситуацию, отличавшуюся массовой ненавистью к КПЧ и Якешу. Я никогда не поддавался шпиономании, но то, что разные разведки вытворяли в то время, заняло бы многие тома. Речь шла не только о разведке стран НАТО; очень активно действовала и советская разведка… Нельзя не прийти к мысли, что отсутствие ведущих руководителей партии в Праге в момент появления информации о смерти студента, было специально организовано, дабы никто не смог сразу пресечь распространение медиальной истерии… Партийное руководство собралось лишь в воскресенье после обеда, правительство – в понедельник. Поздно. Дезинформация ширится 3-4 дня и никто этому не противостоит. Непонятно, почему начатая акция сил безопасности не была доведена до конца… Массовое недоверие к режиму, который «убивает наших детей», росло с каждым часом» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 131).[10]
В условиях, когда новое партийное руководство во главе с К. Урбанеком после ухода М. Якеша беспомощно пыталось овладеть ситуацией, стремительно восходила политическая звезда Гавела, при этом хорошо информированные лица уже знали о его предстоящем президентстве. Штроугал упоминает, что когда президентом ещё оставался Г. Гусак, члены аппарата правительства ФРГ в здании чехословацкого правительства говорили о президентстве Гавела как о решённом вопросе (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 132).[11] Озвученные в то время некоторыми чехословацкими политиками планы прямых выборов президента в ЧССР населением были жёстко раскритикованы западными СМИ как угроза возрождавшейся в Чехословакии демократии. Как обоснованно полагает Штроугал, тем самым Запад «высокомерно дал понять нам в Чехословакии, что мы не могли рассчитывать на какую-либо собственную политику, что в итоге и произошло» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 132).[12] В заключение Штроугал указывает, что в момент передачи власти от коммунистов к оппозиции ЧССР «обладала значительным экономическим потенциалом, дееспособными государственными органами и органами самоуправления, двухсоттысячной современной армией и эффективными силами безопасности. Сегодня, – подводит неутешительный итог Штроугал, – каждый может сравнить, к какому страшному маразму привели нас новые хозяева жизни, когда нам скоро перестанет принадлежать даже воздух…».[13]
***
Большое количество ценных и пикантных деталей о закулисных сторонах «бархатной революции» сообщает пражский историк Ян Шолта, который лично знал многих фигурантов событий, включая чехословацких партийных функционеров, диссидентов, а также советских политиков и дипломатов из посольства СССР в Праге. Информация Я. Шолты представляет собой крайне примечательные, порой зубодробительные добавления в общую мозаику, благодаря которым общая картина имевших место событий получается далеко не такой чёрно-белой, как её принято изображать.
Перед началом своего повествования Я. Шолта обращает внимание на то, что для многих наблюдателей стремительный, подобный карточному домику, распад социалистического лагеря осенью 1989 г. был совершенно необъясним. При этом в Румынии, где не было советских войск, и где режим был наименее зависим от Москвы, смена руководства прошла наиболее кровавым и насильственным путём. «Не произошло ли это именно потому, – задаёт обоснованный вопрос чешский историк, – что автократ Чаушеску твёрже удерживал в своих руках власть и в меньшей степени зависел от Москвы?».[14]
По воспоминаниям Я. Шолты, весной 1989 г. он вплотную соприкоснулся с волнами советской перестройки в ЧССР. В качестве научного сотрудника одного пражского исследовательского института в апреле 1989 г. он оказался на конференции министерства культуры ЧССР, где опытом перестройки в этой сфере делился заместитель министра культуры СССР Шабанов. «В последовавшей дискуссии я задал дерзкий вопрос о том, почему у нас перестройка остановилась, почему у нас только говорят, но на практике ничего не происходит, – вспоминает Я. Шолта. – Это сразу вызвало неудовольствие у присутствовавших функционеров. После мероприятия Шабанов неожиданно предложил мне проводить его… Он был прекрасно информирован о тенденциях советской политики и о ситуации у нас. Судя по всему, информацию он имел от своего шефа, кандидата в члены Политбюро Демичева… Он заверял меня, что очень скоро у нас произойдут важные перемены и те, кто шикал на меня в зале, покинут свои посты. Он подробно расспрашивал меня о настроениях среди нашей интеллигенции и студентов, он знал Хартию и на удивление хорошо ориентировался в настроениях среди нашей оппозиции. Шабанов с энтузиазмом предсказывал, что изменения будут иметь общеевропейский и глобальный масштаб и их последствия будут более глубокими, чем предполагалось в период Пражской весны!» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 268).[15]
С 1965 г. внутреннее положение в ЧССР, по воспоминаниям Шолты, он откровенно обсуждал со своим коллегой Олегом Лушниковым, который тогда учился в Праге и позже работал в качестве дипломата в посольстве СССР в Чехословакии. Во вторник 21 ноября 1989 г., когда развитие «бархатной революции» стремительно набирало обороты, Я. Шолте позвонил его старый знакомый О. Лушников, занимавший в то время должность советника посольства СССР в Праге, и пригласил посетить советское посольство. В ходе встречи в посольстве О. Лушников изложил Я. Шолте суть советской позиции по поводу текущей ситуации в ЧССР, которая, по воспоминаниям Я. Шолты, сводилась к следующему: 1). Учитывая, что чехословацкое руководство не выполняет ранее достигнутые договорённости, советское руководство не считает необходимым поддерживать нынешнее руководство ЧССР. 2). Советское правительство с пониманием относится к мотивам участников демонстраций на улицах чехословацких городов. Поэтому советское руководство с полной ответственностью гарантирует, что если в ходе выступлений не вспыхнут насилия или грабежи…, то против демонстрантов не выступит ни чехословацкая армия, ни чехословацкая безопасность… 3). Советское правительство готово признать в Чехословакии любое демократическое правительство, которое будет образовано в результате свободных выборов. 4). Советское правительство ознакомлено с определёнными тенденциями в Словакии, направленными на достижение большей самостоятельности и поддерживает данные тенденции по договорённости с другими государствами… 5). Советское правительство хотело бы, чтобы данные перемены произошли в ЧССР как можно быстрее…» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 270).[16]
Когда, по воспоминаниям Шолты, «подобная информация часом ранее на этом же месте была доведена до сведения заместителя главы федерального правительства Й. Обзины, он расплакался, сразу поняв, что его карьере пришёл конец».[17] Содержание данных требований было, по сути, ультиматумом советской стороны, который по форме был даже более жёстким, чем стиль коммуникации брежневского руководства с лидерами «Пражской весны» в августе 1968 года; при этом содержание данного ультиматума широко распространялось по доступным каналам. По справедливой оценке Я. Шолты, данная позиция советского руководства открывала дверь к реализации перемен, которые «значительно превосходили первоначальные требования демонстрантов. Правящий в ЧССР режим, который основывался на поддержке советской сверхдержавы, был тем самым полностью парализован»,[18] при этом «было очевидно, что происходят геополитические подвижки, что в нашем регионе отныне будет доминировать Запад, прежде всего ФРГ. Заявленный распад ЧССР был, видимо, окончательно согласован сверхдержавами и с этим оставалось только смириться…» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 270).[19]
По мнению хорошо информированного Я. Шолты, не вызывает сомнения то, что Гавел с самого начала ноябрьских событий располагал всей этой ключевой информацией, но не поделился ей с остальными участниками Гражданского форума. Видимо, он выгодно использовал данную информацию прежде всего в своих интересах.
Ещё одним любопытным сюжетом является свидетельство Я. Шолты о его контактах с бывшим генералом Первого главного управления КГБ (разведка) по имени Леонид. По воспоминаниям пражского историка, генерал Леонид сообщил ему о том, что «в августе 1989 г. он был вопреки воле посла СССР в ЧССР Ломакина направлен в советское посольство в Праге в качестве аналитика с совершенно секретным заданием, которое состояло в обеспечении спокойного и гладкого переворота в Чехословакии. Наряду с мониторингом и аналитической работой…, он сконцентрировался на выборе будущего потенциального лидера Чехословакии. Генерал Леонид, – пишет Шолта, – конспиративно встречался с отдельными претендентами; по некоторым сведениям, у него были и контакты с Гавелом и его окружением. Готовившееся изменение должно было быть радикальным и убедительным, поэтому в числе претендентов не мог быть никто из тогдашнего руководства КПЧ. Л. Адамец и М. Штепан были с самого начала неприемлемы для Москвы, чего посол СССР в ЧССР Ломакин не знал… Было желательно, чтобы ещё до саммита на Мальте 2-3 декабря 1989 г. в Чехословакии были сделаны первые шаги в направлении коренных изменений! В этом отношении важным фактором являлся прилёт в Прагу делегации во главе с заместителем председателя КГБ генерал-лейтенантом В.Ф. Грушко на очередную конференцию с братской чехословацкой спецслужбой 17 ноября 1989 года. Было ли простым стечением обстоятельств то, что данный визит состоялся в день начала выступления против режима? – задаёт риторический вопрос Шолта. – Разумеется, никто не может думать так всерьёз. Интенсивность чехословацко-советского сотрудничества традиционно была самой высокой в области вооружённых сил и безопасности. Бархатная революция находилась ещё в зародыше, когда генерал Грушко рано утром 18 ноября 1989 г. убеждал руководство чехословацкой контрразведки (Второе управление госбезопасности), что с советской точки зрения абсолютно недопустимыми являются какие-либо силовые акции за две недели до встречи на Мальте. Вероятно, он убеждал своих собеседников, что опыт «круглых столов» в других соцстранах свидетельствует о целесообразности переговоров с оппозицией и её привлечения к совместному решению проблем…» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 275-276).[20]
Здесь уместно процитировать мнение многолетнего корреспондента «Правды» в социалистической Чехословакии С.В. Вторушина, который оказался непосредственным свидетелем начала «бархатной революции» и её стремительного развития. «Сегодня, по происшествии стольких лет, легко прослеживается полная координация действий Горбачёва и чехословацкой оппозиции, – отмечал в 2005 г. С.В. Вторушин. – Тогда мне это даже не приходило в голову. В ней не укладывалось, что президент Советского Союза может быть предателем собственного Отечества» (Борисёнок 2019: 37).[21] С мнением Вторушина могли бы солидаризироваться многие его современники.
По ироничному замечанию Я. Шолты, «экзальтированные театральные деятели и избитые студенты ещё не начали собираться в Реалистическом театре, а генерал Алоиз Лоренц от имени отсутствовавшего федерального министра внутренних дел уже в середине дня 18 ноября 1989 г. отдал приказ всем подразделениям госбезопасности не вмешиваться в происходившие события, а ограничиться только их мониторингом… Революция, таким образом, могла свободно собираться на улицах и площадях, постепенно распространяясь по всей стране. Другой важной миссией руководства чехословацкой контрразведки было убедить высшие армейские круги согласиться с только что принятым решением… По информации генерала Леонида, Советы в то время располагали необходимыми рычагами для подавления возможных небезопасных эксцессов со стороны некоторых подразделений госбезопасности и чехословацкой армии… Спокойный ход ноябрьских событий поэтому гарантировали и части Центральной группы советских войск в Чехословакии… Советские контакты с тогдашним консервативным руководством КПЧ были после 17 ноября резко сокращены и в некоторых случаях прекращены (генсек ЦК КПЧ Якеш жаловался, что не мог дозвониться в советское посольство). С лидерами чехословацкой оппозиции и общественности оперативно дискутировали представители ведущих отделов ЦК КПСС; некоторые из них даже тайно посетили В. Гавела на пражских Виноградах… Генерал Леонид подтвердил мне предыдущую информацию профессора Г.Х. Шахназарова о том, что начальный этап ноябрьских событий в ЧССР прошёл более или менее в соответствии с советскими представлениями. Договорённость по поводу кандидатуры будущего победителя была достигнута с противоположной стороной примерно за 10 дней до 17 ноября 1989 года! Горбачёв требовал, чтобы необратимые изменения у нас начались до саммита на Мальте и проводились без какого-либо насилия. Поставленная задача была выполнена; генерал пошёл на повышение…» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 277).[22]
Рассуждая о характере ноябрьских событий в Чехословакии в более широком международном контексте, Я. Шолта совершенно справедливо замечает, что «бархатные революции в Восточной Европе были пуповиной связаны с советской перестройкой… Изначальной отличительной чертой этого проекта была скорость, противоречивость, непостоянность и невыясненность конкретных контуров, а также недостаточная продуманность и разработанность. Принципиальные решения часто принимались в узком кругу и в спешке без глубокого анализа. Грандиозный проект перестройки закончился преждевременно с распадом как самого СССР, так и социалистической системы» (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 280).[23]
Завершая свои воспоминания, Я. Шолта приводит мнение известного советского диссидента и убеждённого противника советской системы В. Буковского, который был одним из руководителей Международной комиссии по изучению органов безопасности в СССР, созданной указом Ельцина 11 сентября 1991 года. Получив доступ к уникальным и совершенно секретным документам, отражавшим работу Политбюро ЦК КПСС и руководства КГБ, Буковский пришёл к однозначному выводу о том, что перемены в Восточной Европе «произошли по решению Москвы и даже под определённым давлением Кремля… Чем же в таком случае была бархатная революция? Театром? Кремлевским заговором? – задаёт обоснованный вопрос диссидент Буковский, которого, видимо, покоробила тесная смычка верхушки чехословацких диссидентов и советской «кровавой гебни». – Все первоначальные акции протеста, которые вели к падению руководства во главе с Якешом, проводила чехословацкая госбезопасность. Они были организованы генералом А. Лоренцом, начальником управления разведки ЧССР в соответствии с указаниями В. Грушко, начальника разведуправления КГБ…».[24] Нечто подобное имело место и в соседней ГДР, где Москва постоянно контролировала и направляла ход заговора с целью смещения Эриха Хонеккера, которого Горбачёв искренне ненавидел (Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu 2019: 302).[25]
***
Победоносные чехословацкие диссиденты, быстро сменившие прокуренные каварны и пивные на уютные кресла депутатов парламента, кабинеты министров и даже на кресло президента, сочли необходимым как можно быстрее публично легитимизировать и визуализировать свой сокрушительный политический триумф. Уже в 1990 г. по горячим следам «бархатной революции» увидело свет импозантное издание в суперобложке под названием «Хартия 77. 1977-1989. От моральной к демократической революции», задавшее вектор последующей лакировке событий осени 1989 года. Хорошо информированных людей, знающих истинное «облико морале» чехословацких диссидентов, данное пафосное название наверняка позабавило.
Один чешский историк с юмором обратил внимание на то, что если толчок чешскому национальному возрождению дали сфальсифицированные В. Ганкой и Й. Линдой в начале XIX века Краледворская и Зеленогорская рукописи, то импульс «бархатной революции» был дан инспирированным чехословацкими спецслужбами псевдоубийством «студента Мартина Шмида». Многие знаковые события чешской истории таят в себе изрядный элемент мистификации или театра абсурда. Дух уроженца Праги Франца Кафки и его героев, видимо, периодически посещает свой родной город.
Существенным нюансом спектакля, начавшегося в Праге 17 ноября 1989 г., была руководящая и направляющая роль КГБ СССР, плотно курировавшего действия своих чехословацких коллег – как из структур местной госбезопасности, так и из диссидентской тусовки. Судя по всему, товарищ Горбачёв, пообещав американцам во что бы то ни стало обеспечить начало необратимых политических перемен в ЧССР ещё до встречи с Бушем на Мальте 2-3 декабря 1989 г., поставил перед советским КГБ задачу достичь этой цели любыми путями. Задача, поставленная генеральным секретарём ЦК КПСС, была выполнена доблестными советскими чекистами. Хотя бы частично приоткрыть завесу над тем, как именно это происходило, и помогает рецензируемое издание.
Книга завершается цитатой из труда Вольтера, посвященного Великой французской революции 1789 года. По словам Вольтера, «революции всегда делаются и инсценируются. Не существует «спонтанных» революций… Самое активное участие в революции принял сам монарх. Чем? Тем, что не сделал совершенно ничего, когда держал в руках все рычаги власти, обладая финансами и войском, проспав возможность решить проблему. Кукловодом станет тот, кто первым поднимет лежащую на земле власть».[26] Сказанное в известной степени характеризует и «бархатную революцию» в Чехословакии осенью 1989 года – впрочем, тут нужно учитывать, что в эпоху Вольтера и Великой французской революции товарищ Горбачёв с его «новым политическим мышлением» ещё не родился…
ЛИТЕРАТУРА
Борисёнок Ю. С точки зрения гласности: трансформация политических систем ЧССР и ПНР в 1989 г. в освещении советской газеты «Правда» // «Бархатные революции» 1989 года в истории СССР, Чехословакии и стран Центральной и Восточной Европы. Минск: Колорград, 2019.
Мусатов В.Л. Россия и Восточная Европа. Связь времен. Москва: издательство ЛКИ, 2008.
Шевченко К. «Бархатные революции» 1989 г. и Восточная Европа: тридцать лет спустя // «Бархатные революции» 1989 года в истории СССР, Чехословакии и стран Центральной и Восточной Европы. Минск: Колорград, 2019.
Dienstbier J. Jen prohraná bitva // Lidové noviny. 2006. 21 srpna.
Drchal V. Muže roku 68 listopad zklamal // Lidové noviny. 2006. 21 srpna.
Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu. Olin Jurman a kolektiv. Praha: Česká citadela, 2019.
[1] Ibidem. S. 123.
[2] Ibidem.
[3] Ibidem. S. 124.
[4] Ibidem. S. 125.
[5] Ibidem.
[6] Ibidem. S. 126-127.
[7] Шевченко К. «Бархатные революции» 1989 г. и Восточная Европа: тридцать лет спустя // «Бархатные революции» 1989 года в истории СССР, Чехословакии и стран Центральной и Восточной Европы. Минск: Колорград, 2019. С. 7.
[8] Мусатов В.Л. Россия и Восточная Европа. Связь времен. Москва: издательство ЛКИ, 2008. С. 25, 33.
[9] Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu. S. 128, 131-132.
[10] Ibidem. S. 131.
[11] Ibidem. S. 132.
[12] Ibidem.
[13] Ibidem. S. 133.
[14] Ibidem. S. 266.
[15] Ibidem. S. 268.
[16] Ibidem. S. 270.
[17] Ibidem. S. 270-271.
[18] Ibidem. S. 271.
[19] Ibidem.
[20] Ibidem. S. 275-276.
[21] Борисёнок Ю. С точки зрения гласности: трансформация политических систем ЧССР и ПНР в 1989 г. в освещении советской газеты «Правда» // «Бархатные революции» 1989 года в истории СССР, Чехословакии и стран Центральной и Восточной Европы. Минск: Колорград, 2019. С. 37.
[22] Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu. S. 277.
[23] Ibidem. S. 280-281.
[24] Ibidem. S. 301.
[25] Ibidem. S. 302.
[26] Převrat. Pravda, fámy a lži o 17. listopadu. S. 315.
