Источник: РИА Новости

Одиннадцатого ноября 2024 года в Эр-Рияде был неожиданно для всех созван экстренный арабо-исламский саммит, посвященный проблеме Палестины.

Стоит обратить внимание на участие в нем одновременно двух заклятых врагов — президента Сирии Башара Асада и президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. Совсем недавно такие пересечения были невозможны. Кроме того, глава Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман в своей программной речи говорил не только о Палестине, но и о необходимости поддерживать Иран и «Хезболлу», что также является сенсацией, ведь Саудовская Аравия и Иран до последнего считались врагами. То же верно и в отношении «Хезболлы».

И наконец, в своей речи Мухаммед бен Салман прямо сказал, что сейчас под вопросом стоит не только само существование Палестины, но и судьба мечети Аль-Акса, второй после Мекки святыни ислама.

Напомню, что операция ХАМАС по вторжению в Израиль 7 октября 2023 года носила название «Потоп Аль-Аксы» и обосновывалась угрозой, нависшей над этой святыней. Лидеры ХАМАС явно рассчитывали на то, что подобный этому экстренный арабо-исламский саммит соберется гораздо раньше — например, сразу после начала наземной операции Израиля в Газе. От Газы и от руководства ХАМАС (да и «Хезболлы») уже почти ничего и никого не осталось, а саммит состоялся только сейчас.

Вопрос: почему сейчас?

Очевидно — из-за Трампа. Известно, что Трамп — убежденный сторонник правого сионизма. Он активно поддерживает Нетаньяху, а во время первого президентского срока самовластно признал Иерусалим (считающийся большинством стран — членов ООН оккупированной территорией) столицей Государства Израиль. Скорее всего, Трамп намерен поддерживать и таких радикалов, как министры правительства Нетаньяху Бецалель Смотрич, Бен Гвир и их духовный лидер — раввин Дов Лиор. Все они открыто провозглашают, что Израилю надо как можно быстрее взорвать мечеть Аль-Акса, уничтожить палестинцев и даже захватить Сирию вместе с Дамаском, чтобы построить Великий Израиль от моря до моря.

После избрания Трампа, осмелев, Бецалель Смотрич прямо заявил, что сейчас надо также приступить к уничтожению палестинцев на Западном берегу реки Иордан. И конечно, взорвать-таки Аль-Аксу. Как ни старался лидер палестинцев Западного берега реки Иордан и убежденный политический противник ХАМАС Махмуд Аббас сохранять умеренную позицию, даже наблюдая за геноцидом своего народа в Газе, и его не миновала железная воля сионистов к окончательному решению палестинской проблемы.

Трамп ускорил эти процессы. Теперь сторонники умеренной позиции в отношениях с Западом вообще лишены аргументов: Израиль полон решимости уничтожить или депортировать палестинское население из Израиля, снести мечеть Аль-Акса и приступить к строительству Третьего храма. По мнению сионистов, это прокладывает путь пришествию иудейского Мошиаха.

Все эти факторы и заставили лидеров исламского мира преодолеть внутренние противоречия и собраться всем вместе в Эр-Рияде. Эрдоган призвал к бойкоту Израиля. Мухаммед бен Салман потребовал признания Палестины и консолидации всех исламских стран для отражения сионистской агрессии против палестинцев, Ливана и Ирана. При этом Израиль атакует и Сирию, поэтому присутствие и жесткая антизападная речь Асада были весьма символичны.

Исламский полюс многополярного мира наконец-то — с огромным опозданием — начинает приобретать зримое выражение. Может быть, сами исламские лидеры предпочли бы и дальше уклоняться от консолидации и идти на компромисс с Западом. Но это уже становится для них опасно: мусульманское население их собственных стран, видя такую пассивность, ежеминутно наблюдая за массовым истреблением палестинцев и с ужасом ожидая уничтожения своей религиозной святыни, терпеть это долго не намерено.

Возможно, в исторической перспективе именно этот экстренный арабо-исламский саммит станет важнейшей вехой исламской интеграции. Дело в том, что строительство многополярного мира — это не сиюминутный лозунг. Это самый главный тренд мировой политики. Коллективный Запад и США очевидно не справляются с ролью глобального лидера. Хотя в Вашингтоне к власти приходит консервативный Трамп, противник глобализма, едва ли Америке удастся сохранить свою гегемонию не только в долгосрочной, но даже в краткосрочной перспективе. Трамп может укрепить США изнутри, решить многие назревшие проблемы. Нельзя исключить, что он выполнит свои обещания и сделает Америку снова великой, но это будет касаться только самой Америки. Остальное человечество пойдет своим путем, всячески укрепляя собственные цивилизации, восстанавливая свой полноценный и многоуровневый суверенитет.

Согласившись на статус одной из провинций человечества, Запад тоже может вписаться в многополярность — и на вполне достойных основаниях, но единственной и высшей инстанцией в принятии мировых решений и в определении универсальных правил и норм он уже никогда не будет. Поэтому многополярность неотменима и безальтернативна.

Что это значит для исламского мира? Необходимость интеграции, учреждения какой-то новой наднациональной структуры, которая могла бы консолидировать огромный потенциал всей мусульманской уммы и тем самым создать полноценный полюс. Сегодня ни одно исламское государство, взятое отдельно, не способно играть в одиночку роль полюса этой цивилизации или считаться ядром интеграции. Совершенно самостоятельны Саудовская Аравия, Турция, Иран, Индонезия, ядерный Пакистан, Египет и т. д. Но никто из них не может взять на себя миссию сплочения всех остальных. Поэтому для консолидации исламского мира необходим какой-то совершенно новый проект.

Вопрос о том, какая идеология или какая ролевая модель может быть взята за основу исламской интеграции, встал довольно давно. Еще на первом этапе антиколониальной борьбы против Запада исламские ученые стали предлагать различные версии такого объединения. Сейчас мы не рассматриваем западные версии политики — либерализм, социализм и национализм, которые не могут по очевидным причинам быть доктринальной основой исламской интеграции.

Гораздо более продуманными версиями были проекты, основанные на чистом исламе. Здесь исламские теоретики призывали народы уммы отказаться от национальных обычаев и объединиться только на основании шариата.

Чаще всего за основу и идеал брались в таком случае первые два халифата — Арабский, созданный Мохаммедом в границах Аравийского полуострова, и Омейядский с центром в Дамаске, сложившийся в 661 году под властью Маувии, бывшего шестым халифом Арабского халифата и первым Омейядского.

Ярче всего ролевая модель Первого халифата представлена в ваххабизме, который является официальной религией Саудовской Аравии. Здесь отрицаются все правовые школы ислама, сложившиеся намного позднее, любые местные локальные обычаи, более того, отвергается вся традиция толкования Корана и сунны. Получается совсем упрощенная версия религии, сведенная к обрядовым практикам и буквальному пониманию текстов. Это уже не религия, а своего рода идеология. При этом за счет своей упрощенности она легкодоступна любому.

Ваххабитский проект активно поддерживался в свое время ЦРУ и вообще США для противостояния просоветским тенденциям в исламском мире как ядро фундаменталистского движения. К этому направлению относятся «Аль-Каида»* и другие террористические структуры. Единство на основе ваххабизма было предложено всем исламским обществам вместе с призывами к войне с неверными. В роли «неверных» выступали прежде всего геополитические противники США.

В 90-е годы ХХ века потребность в ваххабизме со стороны Запада уменьшилась — и оставшиеся без дел террористические религиозно-политические структуры стали нападать и на своих хозяев. В результате самому Западу пришлось бороться с «Аль-Каидой»* и ее филиалами. Да и в целом привлекательность ваххабизма среди мусульман резко упала, а проект возврата к Первому халифату захлебнулся.

Довольно близко к ваххабизму другое течение в исламе — салафизм. В качестве ролевой модели оно берет не Первый, а Второй халифат. Это была уже полноценная государственность, тогда как Первый халифат основан на харизматическом религиозном лидере и представлял собой вооруженную общину верующих.

К салафизму сторонники антиколониальной борьбы в исламском мире обратились еще раньше, чем к ваххабизму, выдвинув на первый план идею единого мирового исламского государства. Здесь также резко отвергались местные локальные традиции, но в отношении правовых школ и даже некоторых версий внутреннего ислама, суфизма (что категорически отрицают ваххабиты) отношение было намного мягче. Так, салафитское движение «Братья-мусульмане»* было основано на базе египетского суфийского тариката и идеях знаменитого суфия аль-Газали. Позднее, однако, это течение становилось все более упрощенным и все менее суфийским. Кстати, ХАМАС было основано как ветвь «Братьев-мусульман»*.

Салафизм, так же как и ваххабизм, настаивал на упрощенном и буквальном толковании Корана, отвержении местных традиций. Но главный акцент ставился именно на создании единого исламского государства без всяких различий по этнической принадлежности, роду, происхождению и т. д. К салафизму тяготели на определенных этапах и Эрдоган, и Катар, а афганские талибы являются представителями этого направления в его среднеазиатской версии и в настоящее время. Довольно распространено оно в Пакистане, а также Индонезии и Малайзии.

Большинство террористических групп исламского фундаментализма исходят как раз из салафитских воззрений.

Однако и в случае салафитов с их ролевой моделью Омейядского халифата дело исламской интеграции не продвинулось, так как их радикализм, жесткое неприятие региональных особенностей и террористические методы отвергались большинством уммы. Салафиты попытались сыграть ведущую роль в «арабской весне», но лишь способствовали гражданским войнам и волнениям в Тунисе, Ливии, Египте, Ираке и Сирии. В результате же они не просто рассорились между собой, но и дискредитировали себя в глазах большинства мусульман.

Обращение к Четвертому (последнему) халифату на каком-то этапе поставил в центре своей политики Эрдоган. В таком проекте сочетались исламизм (салафитского толка) и турецкий национализм, хотя укорененный в Турции секулярный кемализм вообще никак не вписывается в эту систему. Тем не менее ролевая модель Османского халифата всерьез рассматривалась Эрдоганом, особенно до путча 2016 года.

Идея реставрации Османского халифата отвечала стратегическим интересам Турции в Восточном Средиземноморье, могла легализовать ее претензии на контроль северных территорий Ирака и Сирии, а также привлечь на свою сторону ряд арабских государств, прежде всего так или иначе связанных с салафизмом и «Братьями-мусульманами»*.

Но и эта стратегия не удалась, прежде всего из-за отторжения турецкого господства со стороны арабских государств, которые никак не жаждали возвращения турок на главные роли в регионе.

Справедливости ради надо сказать пару слов и о шиитском проекте. После исламской революции в Иране в 1979 году ее лидер аятолла Хомейни провозгласил новую эпоху — борьбы народов (в первую очередь исламских) против гегемонии атеистического материалистического Запада. Хомейни был убежденным шиитом, основал в Иране особую шиитскую систему правления (вилайяти-факих) и был поддержан шиитами других стран, прежде всего Ливана. Но считал, что его призыв обращен ко всем мусульманам, которых аятолла Хомейни призывал восстать на светскую постколониальную безбожную власть и установить систему исламского правления. Более того, он обращался и к немусульманам, также приглашая их к восстанию против «большого шайтана» — западной цивилизации.

Хотя идеи Хомейни победили в Иране и получили широкую поддержку в шиитском мире, сунниты отнеслись к ним с недоверием. В глазах арабов речь шла о персидском проекте, как и в случае турецкого — османского.

Таким образом, и эта версия объединения мусульман не была принята.

Даже такой краткий обзор идей панисламского объединения сразу же указывает на то, что было упущено. Речь идет о Третьем — Аббасидском — халифате. К нему еще ни одно исламское движение не обращалась. И это упущение тем более странно, что именно в Аббасидском халифате мы видим самое яркое и самое гармоничное время исламского расцвета. Аббасиды, правившие в Багдаде (отсюда другое название — Багдадский халифат), примирили между собой персов и арабов, Центральную Азию и Северную Африку, Месопотамию и Анатолию, суннитов и шиитов. В этот период и сложились все правовые школы толкования ислама. Процветали искусства, науки, философия и техника. В нем были созданы основные мистические учения суфизма и духовного шиизма. Аббасидских философов аль-Кинди, аль-Фараби, Ибн Сину, Джабира ибн Хайяна знал весь мир и прилежно изучала средневековая Европа, подвергая каждое слово тщательному толкованию.

Багдадский халифат был безусловной вершиной исламской истории, пиком ее подъема. И тут единство всех мусульман было обеспечено не упрощением религии, а ее усложнением, фундаментальным и изысканным философским толкованием. Открытая для всех религия призывала к себе прежде всего высшие умы, погружавшиеся в бесконечные смыслы Корана, сунны и оригинальных произведений исламских философов, мистиков, учителей.

Арабское начало гармонично накладывалось на персидское, свою толику вносили и другие народы — тюрки, курды, берберы и т. д. И вот тут самое главное: глядя на экстренный арабо-исламский саммит в Эр-Рияде, именно Аббасидский халифат приходит в голову. Здесь были собраны все основные страны и течения ислама.

Исламская цивилизация сможет быть полноценным полюсом многополярного мира, только если сумеет объединиться. Причем очень важно, на какой идейной основе на сей раз. Пропущенная ролевая модель Багдадского халифата сама подсказывает ответ.

Обращение к Багдадскому халифату также могло бы стать решением для проблемы Ирака. Это, конечно, деталь в сравнении с общим проектом исламского объединения, но весьма немаловажная.

В своем нынешнем состоянии Ирак обречен на распад. Никакой идеи и идеологии, способных сохранить вместе три полюса современного Ирака — арабов-шиитов (большинство), арабов-суннитов и курдов — нет даже в отдаленном приближении. При Саддаме Хусейне Ирак существовал за счет баасизма и доминирования секулярных арабов-суннитов. Это ушло безвозвратно. Ни шиитский, ни салафитский (опробованный в попытке построить на территории Ирака исламское государство) проекты не пройдут. И дело даже не в американской оккупации. Если американцы уйдут, все равно гражданский конфликт неизбежен.

Теперь представим, что исламский мир начал всерьез рассматривать проект «Аббасидский халифат 2.0». Логично вернуться к Междуречью, то есть Ираку в качестве его символической столицы. А это значит, что автоматически Ирак становится священным центром, уравновешивающим и Аравию, и Иран, и Турцию, и Магриб, и Ближний Восток, и Южную Азию. Вопрос «сунниты или шииты» снят. Салафизм и ваххабизм как общая идея отвергнуты, но вполне могут существовать как направления, не претендующие отныне на эксклюзивность. Сбывается мечта шиитов находиться в едином поле с остальным исламским миром, и курдов, которые перестанут быть разрезанными постколониальными границами. Турки также реализуют собственные интеграционные планы по распространению своего влияния за пределы национального государства. Баланс между иранцами и арабами будет снова восстановлен.

Это и станет моментом настоящего возрождения ислама как суверенного полюса многополярного мира. А Ирак превратится из разобщенной страны в территорию нового расцвета.

То, что произошло в Эр-Рияде 11 ноября 2024 года, может стать поворотным моментом истории. Если все так и будет развиваться, историки постфактум назовут это «началом формирования исламского полюса в контексте многополярного мира». Да, это объединение происходит перед лицом смертельного вызова со стороны сионистского Израиля и коллективного Запада. Но часто все так и бывает: когда есть общий страшный враг, грозящий уничтожить святыню, тогда-то и собираются все силы, вспоминаются все исторические прецеденты, древние предания, а пророчества и легенды приобретают новую жизнь, открывая свой тайный смысл.

Мы не хотим форсировать события. Символический смысл происходящего очевиден. Но как на сей раз сложатся отношения между духовной логикой истории и ее прямым фактическим состоянием, знать не дано. Однако это не избавляет нас от того, чтобы стараться как можно более корректно расшифровать знаки времени.

* Террористическая организация, запрещенная в России.