«Ату его!» или подвернувшийся повод
Желторотые недоросли открыли для себя Ивана Ильина. Торговки на базарах и боты в соцсетях спорят о фашисте, которого постоянно цитирует президент… Ажиотаж! Каждый обыватель мнит себя философом, идеологом. «Разбирается». Имеет мнение. Поисковик в интернете, авторитетный паблик в Телеграме вооружили его до зубов. Воистину это те самые «восставшие массы», о которых говорил прозорливый испанец.
— Ах, именем фашиста назвать вуз! — хватают ртом воздух. Возмущены и оскорблены, до припадка, до истерики…
Особенно истерят те, кто Ильиным никогда не интересовался, не читал его, не чувствует его — и это те кто, конечно же, завтра легко про него забудут. Для них это лишь повод поучаствовать в скандале, поиграть в политику, а для некоторых — словить хайп. Даже самые продвинутые обличители Ильина, по их собственному признанию, услышали о нем в лучшем случае в 2005 году, когда его прах привезли в Россию и перезахоронили на Донском кладбище. В общем, знатоки подобрались редкостные, любо посмотреть.
Да, мастера черного пиара не дремлют, они хорошо делают свою работу по запудриванию мозгов. Но во всей возне вокруг Ильина поражает ее упорный примитивизм или, выражаясь словами классика, легкость в мыслях необыкновенная.
Как профессионал могу свидетельствовать: Ильин много о чем писал, фашизм в его творчестве да и в его судьбе — тема второстепенная, и это несмотря на то, что он жил в Германии с момента высылки в 1922-м до 1938-го года, несмотря на то, что изучал опыт Муссолини.
— Государство всегда строится и сверху, и снизу, — утверждал, к примеру, Ильин.
— Фашист! — громогласно раздается в ответ.
— В основе культуры лежат аксиомы религиозного опыта, его актовое строение…
— Фашистский пособник! Фашист!!
— Открывается путь духового обновления и сердечного созерцания…
— Ну ты фашист! Хи-хи! Ха-ха!
— В человеке пробуждается чувство беспредельности и плерома сердечного созерцания…
— Окей, бумер! Ты фашист! Гы-га-гы!
Раздается гогот великовозрастных Бивиса и Баттхеда левой блогосферы — Гоблина-Пучкова и Клима Жукова. Право же, во всем этом, как и в студенческом эпатаже, слышен тон хулиганствующих подростков, примеряющих на себя одежды народовольцев и эсдеков вековой и полуторавековой давности.
Ильин был принципиальным, последовательным антикоммунистом, эта его позиция была выстраданная, а не чисто умозрительная. В 1924 году он написал: «О, мы, прожившие в России пять революционных лет, знаем, что слова для этой муки еще не найдены на человеческом языке…»
Неплохо бы разобраться, а в чем была эта мука. Что так ожесточило философа против великой октябрьской революции (и против февральской, конечно, тоже)? Против эпохи предательства всего и вся, роспуска империи, военного коммунизма, всеобщего голодания и чая из моркови, выселений и арестов всевозможной «контры» и членов их семей, Совнаркома с чудовищными инфернальными чинами Чусоснабарм, Замкомпоморде и Наччеквалап, братоубийственной войны, продотрядов, красного террора, легендарных чрезвычаек, выемки и ликвидации мощей из мощехранилищ, свержения монументов, утекания в опечатанных ящиках за рубеж (фактически в форме мошеннической продажи за бесценок) уникального антикваритата, музейных ценностей, драгоценных изделий?
— Зачем мы будем в чем-то разбираться, — брызжут слюной в ответ, — когда подсудимый сам оставил в своих публикациях чистосердечное признание! Такой шанс редко представляется!
Логика железная. И вот мы видим, как зарождается новая версия антифа, как беснуется и делает бесконечные сальто кувырккаллегия новоиспеченных фанатиков.
— Зачем нам идеализм? Зачем Гегель? Зачем нам Ветхий и Новый завет! У нас есть Семин! У нас есть Спицын! С нами даже сам Дима Быков! Матерые человечища! Каждый из этих великанов мысли теперь не сможет пройти мимо, пнет философский труп и сплюнет. И тогда от этого вашего Ильина следа не останется! Его гнилые кости рассыплются в пыль!
Так работает пресловутая «культура отмены». Так работает лево-либеральная нетерпимость. К счастью, в России у них нет такой власти, как в США, где даже действующего на тот момент президента Трампа тамошним либерал-левакам удалось лишить иммунитета.
Раздались и голоса признанных экспертов, историков философии, — но они звучат комариным писком. К примеру, 16 мая в МГУТУ им. Разумовского прошла Всероссийская конференция к 70-летию со дня смерти Ильина.
Вот там действительно выступали ученые. Но кому это интересно? Кто все это будет читать? Кто будет полемизировать с этими «книжными червями»? Много чести!
— Зачем нам какие-то специалисты, философы, мракобесы? У нас есть собственный «философ» Семен Уралов! У нас есть депутат Парфенов, который глаголом жжет Госдуму. Вот где культура! Вот где премудрость веков!
— Вы, конечно, народ серьезный. Заняты важными делами — пиаром, провокацией, склокой! Ну, хорошо… А почему на листовках против ВПШ у вас оказался Флоренский? Хотите вдарить по всей религиозной философии, сбросить ее, так сказать, с корабля современности? Похвально-похвально!.. А почему бы не вдарить и по Платону, «богу философов»? Тоже ведь фашист…
— По какому Платону? Почему фашист?
— Ну как же? Фашист! А почему нет? Карл Поппер назвал его фашистским мыслителем, и даже такой корифей в изучении античности как А.Ф. Лосев находил в Платоне фашистские черты. Материал можно найти смачный…
— Причем здесь Платон? ВПШ Дугина назвали именем Ильина…
— А, вот в чем дело! Так, может, причина все-таки в Дугине? Что вы к Ильину-то прицепились? Ведь Дугин тоже фашист?
— Ну да, фашист…
— Так в чем же дело?
— Э-э-э, ы-ы-ы, ну-у, Дугина пока не велено особо трогать… Это потом…
9 тезисов большого интервью
Если исключить неведомо откуда разгоревшийся в сердцах студиозусов охотничий азарт и сладострастие в травле давно умершего философа — то вся эта затея на удивление скучна, пуста, не стоит и выеденного яйца… И скандальчик-то вышел так себе, неприглядный. Какая-то грязная информационная пена. Правда, пену это старательно взбивают.
Златоусты тут ни к чему, нужна стайность, массовость, доходчивость, нужен самый дрянной уровень демагогии.И побольше агрессивных эмоций. Когда-то Россию затопил поток демшизы, городские сумасшедшие ниспровергали «совок» и долго, с упоением, хоронили его. Теперь на авансцену выходит их сынок или даже внук — антифа-шиза! Кого хороним на этот раз?
И вот здесь оказывается, что есть вещь гораздо более интересная и важная. Это вопрос, а что за кукловоды разыгрывают этот сценарий травли и стравливания? Я свою версию уже высказал 1 мая в большом интервью на Русской народной линии (РНЛ). Там я постарался показать, что Ильин не нуждается ни в какой защите, потому что его обвинители находятся на очень низкой, варварской, ступени дискуссии — наклеивают ярлыки без проникновения в смысл явления, в смысл движения эпохи.
И если кто-то простодушно, от всего сердца присоединился к антиильинскому действу, и верит в бескорыстное стремление студентов послужить делу чести ветеранов Великой Отечественной войны — это, конечно, его право. Но, как шутил один радиоведущий, если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят. Так же и здесь: звездочки антифа в современной России кто-то старательно зажигает. К тому же давайте будем честными: большинство поддержавших по недомыслию этот скандал мотивированы вовсе не Ильиным и даже не Дугиным-Малофеевым — они чувствует нечто вроде злорадства, хотят утереть нос самому верховному. А Ильин — так, попался под руку…
В тезисной форме аргументы из моего интервью, которое советую прочитать целиком, выглядят так.
1. В полемике практически не участвуют специалисты, она отдана де факто на откуп дилетантам, а порою и патентованным горлопанам, пытающимся заболтать тот факт, что Ильин прежде всего философ, а уже потом идеолог и публицист. Подавляющее большинство участников скандала базируются всего на нескольких цитатах о его приятии фашизма, которые для них приготовили «старшие товарищи». Правда, некоторые из активистов, студентов и левых энтузиастов взялись теперь штудировать Ильина — но со скверной целью: выискивать, не найдется ли в его наследии чего-нибудь компрометирующего. Если не найдут — могут вбросить какую-нибудь фальсификацию. При современном развитии технологий на Западе это не так уж трудно организовать…
2. В полемике используются старые заготовки стратегии расшатывания российского, даже еще позднесоветского, общества, которые были сконструированы в западных мозговых центрах. (Там, как нам известно, были созданы альтернативно-исторические сюжеты о древних дославянских корнях русских в их якобы несовместимости с православной традицией, о Казакии и казачестве как отдельном народе, само собой — об Украине и украх, ряд версий «альтернативной политико-конспирологической» теории, сценарии-«растяжки» для подуськивания одних частей нашего общества против других, и многое другое — пока не все из тех разработок пущены в дело.)
3. В отношении Ильина одной из первых эти заготовки начали транслировать несколько лет назад через Веронику Крашенинникову, еще недавно имевшую поддержку во власти, однако ныне из России уехавшую. Крашенинникову использовали либо как говорящую голову, зачитывающую чужой текст (много признаков этого в манере подачи ею информации), либо же как зомби-публициста, добровольно отрабатывающего пропагандистский сюжет. Чей текст, чей сюжет, спросите вы? Без всякого сомнения, она содержанка и агент самых отъявленных глобалистских, лево-либеральных сил, родственных неотроцкизму (рокфеллеровские центры, демократическая партия США и «национально-демократические» институты, ряд проектов американских университетов, направленных на манипуляцию обществом стран-мишеней, а если совсем просто и без прикрас — ЦРУ). Фашизм для хозяев Крашенинниковой — это все, что подрывает тотальность их власти. По сравнению с Крашенинниковой антиильинисты образца весны 2024 года не сказали практически ничего нового, не привели ни одного свежего аргумента. (Вообще поражает у этой публики отсутствие собственных идей!)
Думаю, что нашим спецслужбам пора обнародовать ряд фактов из досье Крашенинниковой о тех, кто за ней стоит как вне, так и внутри России, поскольку это прольет свет на подоплеку недобросовестной срежессированной потасовки.
4. Внутри России в «травле» Ильина с целью опрокидывания Дугина, его программы очищения высшей школы от «спящих», от скрытых агентов влияния заинтересовано либеральное «реакционно-олигархическое» лобби. Они хотели бы затормозить и в итоге отменить наметившиеся перемены в системе образования. Сходные процессы можно видеть и на других флангах (скандалы в Институт философии РАН, в других институтах РАН, в ряде вузов). Здесь важно видеть за всеми частными событиями целую картинку, а не ребячиться, полагая, что просто кто-то (ректор ли РГГУ, Малофеев, Дугин или их кураторы во власти) сделал какую-то глупость, выбрал «не то имя», «подставился» под критику и т.п. Есть вероятность того, что имя Ильина для Высшей политической школы при РГГУ подсказали Малофееву и Безбородову те же люди, которые теперь разыграли антифа-карту. Эдакая классическая право-левая раскачка.
Цель их — дискредитировать перемены в гуманитарной сфере, связанные с эпохой СВО, с традиционными ценностями и утверждением идеи страны-цивилизации вместо модели страны, шедшей по пути ломки своего культурного кода, встраивавшейся в «единственно правильную» транснациональную цивилизацию.
Другая возможная цель (добавлю еще одну версию): измазать грязью группировку Малофеева-Дугина, чтобы потом на смену ей подсунуть нечто фальшивое, на словах патриотическое, а по духу подрывное. Иными словами, в атаку пошел «коллективный Швыдкой», для которого вся Россия от начала и до конца — фашизм, а потому подлежит жесткой культуртрегерской шоковой терапии. На этот раз кукловод использует не либероидов, а леваков, впрочем, дело в истории обычное. Молодые леваки годятся для этой цели ничуть не меньше чем старая демшиза. (Как и для неолибералов, для левых ортодоксов Россия никакая не цивилизация, а отсталая периферия, подлежащая втягиванию в «подлинный прогресс», в этом они с глобалистами полные единомышленники.)
5. Ильин симпатизировал фашизму, но не как его подражатель — он видел в фашизме, в первую очередь итальянском, некое подобие русскому «белому движению», идеологом которого сам он стал уже после высылки из России. (Движению не февралистскому, а истинно-белому, то есть традиционалистскому.) Что касается нацизма, Ильин фактически дистанцировался от него еще в 1934 году, после пресловутой «ночи длинных ножей», которая была объективной точкой бифуркации (до нее Германия могла еще пойти по иному пути развития, не столь чудовищному). Иван Ильин видел в фашистах «белую идею» в те же годы, когда Сталин отмечал у них сильный элемент «социал-демократии», а Герберт Уэллс рассуждал о возможном «либеральном фашизме», который скоро укоренится в англосаксонском мире. То есть фашизм тогда воспринимался во всей Европе, да и не только в Европе, совсем не так, как теперь. (С 1934 до 1948 года Ильин не оставил развернутых высказываний о фашизме, есть лишь ряд замечаний в частной переписке.)
6. Прямого сочувствия коллаборационистам, власовцам в Ильине при всем желании никто обнаружить не смог, при этом нынешние «великие блогеры Земли Русской» и звезды соцсетей неоднократно обозвали его власовцем. Но это пусть остается на их «партийной совести». Ильин и в 40-е годы остается жестким противником большевиков, но даже под немецким псевдонимом в швейцарских газетах он восхищается стойкостью русского солдата и сопереживает тяжелой доле остарбайтеров, угнанных в Германию. Возможно, Ильин поддержал бы Германию при условии, если бы она вторглась в СССР, объявив при этом о воссоздании самостоятельного русского государства, свободного от большевизма. Такие иллюзии в среде эмиграции имели место. Однако, если бы такое произошло — тогда нацисты и фашисты просто не были бы нацистами и фашистами. Ведь для них русское государство в стиле Ильина было бы еще большим вызовом, чем коммунисты.
7. Сегодня на Западе, и на Украине, и в Израиле, да и в России в ее западнической верхушке — процветает другой, либеральный, фашизм. (Это не риторическая фигура — подробно об этом см. наш большой доклад, вышедший несколько месяцев назад: «Новые 30-е и угроза транснацизма»). И в этом смысле леваки и антифа оказываются парадоксально гораздо ближе настоящим ныне действующим нацистам и фашистам, нежели наследники правого консерватизма в России
8. Сам я не являюсь полным единомышленником И.А. Ильина, к тому же и эпоха его уже слишком далеко от нас, чтобы строить буквальные параллели, но я вижу в его творчестве немало ценных пластов для будущего Русской цивилизации. В первую очередь это касается религиозной философии, ее инновационного потенциала.
9. Ильин был последовательным и принципиальным человеком и мыслителем. Это не может не бесить добровольных марионеток, служащих нынешним идеологическим мошенникам и манипуляторам. Наибольшее «возмущение» у них вызывает его статья «О фашизме» из цикла «Наши задачи», опубликованная в 1948 году. Чтение поучительное, серьезное. В беседе на Русской народной линии я привожу анализ этой статьи и показываю, что Ильин дал жесткий разбор «ошибок фашизма», как он их называл — и этот разбор не оставляет сомнений: как право-консервативный мыслитель сущность фашизма он глубоко осознал и полностью ее отверг.
Часть фразы из этой статьи «Фашизм был прав (…)», вырванная из контекста, представляется нашим левым демагогам достаточным, более того, несмываемым клеймом на Ильине. Что тут возразишь? Сильную черту философа, умеющего видеть явление в его органической полноте, а не в карикатурной однозначности — они пытаются выдать за крамолу. Видимо такой, дебильный антифашизм — им и нужен, именно на такой антифашизм есть сегодня соцзаказ.
«Левых» и «правых» больше нет
То, что скандальчик не спонтанен, косвенно подтверждается и последним партийным докладом Зюганова, который ранее был замечен в симпатиях к Ильину, писал даже, что многому научился у апостола белой идеи. И вдруг, на самом пике антиильинского спектакля, да еще и накануне своего 80-летия, несчастный бонза КПРФ не удержался — и неловко заковылял, «задрав штаны, за комсомолом». Конечно, можно подозревать, что и ту книгу, где он восхищался Ильиным, и его нынешний доклад — писали за него другие люди. Но дело не в них. Вряд ли Зюганов по собственному почину возвысил бы голос против Ильина — что-то подсказывает, что его побудили сделать это те же люди во власти, что и ранее покровительствовали Крашенинниковой, а теперь пытаются сохранить статус-кво в угоду научным и образовательным кланам – выкормышам Сороса. Кукловодам здесь больше сгодился бы человек типа Кагарлицкого. Но Зюганов проверенный, ручной кадр.
Всем очевидно, что КПРФ в кризисе, и ей необходимо в разных смыслах «омолаживаться», сближаясь с современной глобальной, транснациональной левой повесткой, возвращая авторитет в среде политизированного юношества. А значит вновь будут попытки скрестить старый советский патриотизм (неосталинизм) с «левыми мальчиками» из прогрессивных кругов (неотроцкизм). Но при этом есть риск потерять не только здравый смысл, но и мужскую («гендерную») честь. Так что, Геннадий Андреевич, ступайте осторожнее!
Некоторые умные люди, многих из которых я знаю лично, ничтоже сумняшеся присоединились к «партийной» позиции антиильинистов, отрабатывая тем самым свою номинальную «левизну». Таково выступление Михаила Делягина на «Авроре» — где «Аврора» зачем-то в буквальном смысле слова украла заголовок моего интервью на «Русской народной линии». (Интересно, зачем они это сделали? Чтобы перетянуть часть аудитории, которая таким образом проскочит мимо моего интервью?) По существу обсуждаемого вопроса Делягин высказал всего одну своеобразную мысль — дескать, те, кто предложил назвать ВПШ именем Ильина, хотели подольститься к президенту, «выслужиться». Или взять высказывания Владимира Лепехина, который зачем-то назвал Ильина посредственностью — из чего можно сделать вывод, что сам Лепехин плохо знаком с наследием философа. Зачем тогда возвышать голос?
(Впрочем, дело тут, вероятно, еще и в нечувствии атеистов к религиозной философии. Вообще атеисты и марксисты в данной истории зачастую ведут себя так, как будто все мы живем в старое время и все еще сидим на бесконечном партийном собрании, где тезисы об антикоммунизме преступны и сами по себе уже чуть ли не фашизм. Но вы забылись, товарищи, что марксизм сегодня не признается всей страной единственно научным мировоззрением, что идеализм давно не ругательство, и что атеистов сейчас уже далеко не большинство.)
Главное же в том, что к концу XX века сам политический порядок истолкованный в системе старых координат (ультралевые — левые — центристы — правые — крайне-правые) подобен психиатрической клинике, пережившей революцию. В ней пациенты связали санитаров, уничтожили истории болезней и свободно шастают по всем отделениям и палатам в порядке идеологического карнавала. Где там левые, где фашисты, где консерваторы — разобралась бы только очень опытная комиссия, причем желательно использующая классические, а не нынешние классификаторы болезней. Однако, комиссия не едет, а вместо нее работают комиссары из состава самих душевнобольных, провозгласивших «новую нормальность».
Все мутировало и смешалось до невозможности. «Правые» служат либертарианской политкорректности, «левые» — паразитическим меньшинствам, и те, и другие наплодили идеологических кентавров и химер, и все они вместе работают на спонсора и по свистку меняют программы.
Важно подчеркнуть: левакам не интересен сегодня ни пролетариат, ни трудящиеся в целом, хозяева заказали им антииндустриализм, нагнетание «климатических страхов», разрушение последних признаков патриархальной, маскулинной цивилизации, довершение сексуальной революции, доведение ее до логического постгендерного конца (то есть до абсурда в кубе), ну и так далее…
Фашизм, что само собой разумеется, в этом контексте превратился в ничего не значащий ярлык. Антифашизм же, который родился многоголовым как соединение несоединимого, как союз «союзников», которых не объединяло практически ничего кроме общего врага — в нашу эпоху выродился буквально в свою противоположность, то есть «фашизировался». На практике это уже низкопробный антифа-рефлекс, то есть активность радикальной секты, занимающейся в том числе террором против инакомыслящих. Для нашего времени главное не идеи, а сколотить стаю, как было сказано выше.
В своих эссе на тему этики гуру постмодерна Убмерто Эко не только вывел совершенно чудовищную по философской распущенности формулу ур-фашизма, но и обосновал ее со свойственной постмодернистам наглостью, выдаваемой за утонченную непосредственность. Вмешательство в иные культуры и их приговор к революции со стороны передовой цивилизации основывается у Эко всего-навсего на представлении о нестерпимом, выходящем за пределы терпимого. Вопрос: для кого терпимого? Кто назначен судьей? «Терпеть нестерпимое, — пишет Эко, — означает ущемлять собственную личность. Если нечто нестерпимо, то надо принять на себя ответственность…». «Не так ли прошел по лицу земли белый человек со своим тяжеловесным просвещением и растоптал древние, хотя и не похожие на нашу, цивилизации? Единственный для меня приемлемый ответ: вмешательство напоминает революцию» (Цитируется по его сборнику «Пять эссе на тему этики»).
И вот характерная фигура, трибун нашей замечательной антиильинской кампании — левак по фамилии Рудой (в Телеграме «Вестник бури»), который не так давно сбежал во Францию и в силу этого, в отличие от российских антифа, может высказываться со всей обнаженной откровенностью. Что у наших леваков на уме, у Рудого — на языке. Он представляет собой гибрид русофоба-троцкиста и западника-либерала, отрицающий и высмеивающий самостоятельную сущность России. Этот оголтелый блогер не постеснялся прямо поддерживать группу недавно арестованных в России уличных антифа-террористов, включая их модератора некоего Богдана Якименко (дело Antifa United). Эти бандиты в течение долгого времени в разных регионах России систематически избивали и унижали своих идейных оппонентов, попросту запугивая тех, кто не придерживается «левых», как они их понимают, взглядов.
К чему я это? К тому, что это те же антиильинисты, только уличные, прямого действия. Наши же, интеллигентные антиильинисты очень часто также пытаются пугать оппонентов — в частности, угрожая им статьей за реабилитацию нацизма, то есть, иными словами, пытаются затыкать рот пугливым и доверчивым. А «непуганых мракобесов» они готовы заклеймить, зашикать и затопать, согласно известным клакерным технологиям.
— Мы шуганем сейчас их словечком «фашизм», всех этих булкохрустов. И они заткнутся, не посмеют нам возражать!
Поэтому так важно для них создать стаю, как можно более массовую, чтобы хотя бы на своих митингах и собраниях чувствовать себя господами контекста, курощать, гнобить и упромысливать, как витиевато выразился по другому поводу один одаренный публицист.
Если они почувствуют вкус крови и продолжат в том же духе, и будут требовать «отмены» наших выдающихся мыслителей, писателей нелевого толка — это будет самая настоящая антисистемная гангрена, которую необходимо будет четко диагностировать и подвергнуть хирургии.
На своей удивительно кислой конференции 23 июня «Студенты против фашизма: по итогам пройденного» эта публика вновь воспроизвела многократно повторенные мантры и клише, такие как:
— для диагностирования ильинского фашизма достаточно просто уметь читать (гениальная по своей безыскусной ложности и лживости мысль того самого депутата Парфенова);
— Ильин якобы нужен олигархам для узаконивания нынешнего строя (мысль опять же ложная, абсолютно ничем не обоснованная);
— любой разумный человек сегодня должен встать на большевистские позиции (во как!);
— и тому подобные благоглупости.
На конференции ученых было не густо, а если кто и был — явно не разбираются ни в Ильине, ни в русской философии, а пришли только потому, что мотивированы исходя из собственной политической квази-партийной позиции. Выступили два студента из так называемого «исследовательского отдела» — но уровень их трактовки вопроса не дотягивал не только до настоящего научного анализа, но даже до приличной студенческой курсовой работы. «После выхода нашего сборника, — заливисто обещали они, — для нашего народа тема Ильина будет закрыта в политико-идеологическом смысле раз и навсегда».
В общем, молодняк неожиданно рьяно изучает, копает. Ильин стал необыкновенно популярным предметом исследования за последние три месяца. Бальзам на душу старому исследователю! По инициативе Клима Жукова занялась Ильиным некая Виктория Янтурина, бойкая язвительная девушка, которая начала снимать целый видео-цикл про Ильина. При этом она делает в своем прочтении тщательно составленного текста много терминологических ошибок, изобличающих ее не очень качественное образование. Вышедшая первая часть — это биографическая подборка, призванная вызвать личную неприязнь к Ильину. Янтурина позволяет себе немало субъективных измышлений. В том числе такие высказывания: по состоянию на 1941 год никакого русского человека и русского солдата уже не было, а был советский человек и советский солдат. Богатая мысль! Или еще один перл: «Ильин свинтил из страны». Это о высланном на философском пароходе мыслителе, для которогоальтернативой мог быть только расстрел!
В общем, прискорбное зрелище. У антифа-шизы нет идей. Эти люди не хотят учиться, трудиться, постигать накопленный до них опыт, они хотят, не перенапрягаясь, высказывать мнения, возмущаться, качать права, а при случае — охотно заклюют того, с кем им не по пути.
Те же бесы, вид слева
В России все еще крепка глубинная русофобия, русофобское «государство в государстве» сидит как болезнь в наших печенках, в легких, в трахеях. И не так-то просто России вычихать из себя эту хворь.
В своем гениальном «Мимолетном» (1915 год) Василий Васильевич Розанов, близко знавший революционера Столпнера, со ссылкой на него указывал, что главное в замысле, в самом нерве русской революции — «повалить Достоевского».
В двух Смутах XX века мы имеем два ярких свидетельства правоты Столпнера. В начале XX века это не кто иной как В.И. Ленин, практически не выносивший Достоевского, называющий его прозу «морализирующей блевотиной». Причем это была не метафора: Ленин признавался, что начал читать «Братьев Карамазовых», но на сценах в монастыре его буквально «стошнило». Для уточнения самооценки вождю пролетариата мог бы пригодиться роман «Бесы», но, прочитав несколько страниц, Ленин отшвырнул книгу со словами: «На эту дрянь у меня нет свободного времени».
Спустя 80 лет гений новой Смуты А.Б. Чубайс так выразит схожие чувства: «К Достоевскому испытываю почти физическую ненависть». В одном из интервью он заметил: «Его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски».
А что такое Достоевский? Это почва (и целое течение почвенничества!) против «безродного интернационала» (= транснационала). Это культура-цивилизация против обезличивающего «черного зеркала» мирового воротилы, уничтожающего в каждом его святыню, его алтари и пенаты, его неповторимое лицо. Это религиозный дух против мамонопоклонства и культа материи. Достоевский — это зоркий взгляд в самые недра расколотой человеческой души одержимой бесами — хоть левыми, хоть правыми. «Существо Достоевского, — пишет Розанов, — совершенно несовместимо с плоскодушной, скверномордной, коротенькой и пошленькой революцийкой».
И нет ничего удивительного, что в борьбе с русским культурным кодом те же бесы могут зайти как слева, так и справа. Для них это, в конечном счете, безразлично. Главное: любой ценой вогнать неудобную Россию в стойло глобализации, лишить ее жала, искоренить в ней тот самый дух, который олицетворен в Достоевском (мечта о народе-богоносеце с его всечеловеческим потенциалом). Подменить этот дух чужим духом и чуждыми мнениями, выдаваемыми за общечеловеческие, универсальные…
Из антиильинской пены вышли два достойных оппонента
За истекшие месяцы дискуссия не утихла. Более того, появился даже ряд интересных и содержательных выступлений, в том числе и в «условно-левом» лагере. К таковым относятся видео-высказывания известного общественного трибуна Сергея Кургиняна, а также аналитические лекции историка Егора Яковлева.
Что касается Кургиняна — надо отдать ему должное, он проявил редкую адекватность как русский патриот и представляет собой поистине луч света на общем темном фоне разыгравшегося истерического скандала.
Что касается Егора Яковлева — ему удалось проработать большой массив материалов по Ивану Ильину, в первую очередь биографических, свидетельства очевидцев, но также и его статьи, и письма. Яковлев тенденциозен, но в основном скорее в оценках фактов, чем в их изложении. При этом Яковлев оговаривается, что он не философ, и потому отказывается анализировать самые главные работы Ильина, его философские и политологические труды. А именно там содержится ответ на вопрос, может ли Ильин считаться фашистом хотя бы в каком-то приближении, насколько его мировоззрение и идеология (а он был философом-идеологом) близки фашизму и нацизму.
Но нельзя требовать невозможного — чтобы историк превратился в философа. Яковлев честно признает, что Ильин не был ни власовцем, ни коллобарантом во время войны, не был ни сторонником расовой идеи, ни явным антисемитом (хотя Яковлев по какой-то причине весьма старательно выискивает антисемитский след в его наследии — возможно, это поручение от хозяев Вероники Крашенинниковой, с которой он неплохо знаком). Яковлев настолько взвешен в фактологии, что в его цикле опровергается большинство всех тех домыслов и фальсификаций, которые до Яковлева нагромоздили его коллеги по левому цеху, такие как Константин Семин, Пучков-Гоблин, его друг Уралов, блогеры-иноагенты Рудой, Баженов, студенческие «исследователи» и прочие.
И вот два этих достаточно адекватных аналитика, Кургинян и Яковлев, сходятся в одном пункте — а именно: в том, что Ильин явился сегодня фигурой раскола, и что наименование его именем ВПШ при РГГУ — вредит тенденции исторического примирения красных и белых.
На мой взгляд, здесь налицо фундаментальный просчет. Кургинян не прав, когда он говорит о том, что примирение красных и белых, советских патриотов и имперских традиционалистов должно происходить за счет отсечения крайних фигур. Как будто такого рода синтез будет возможным, если сделать ставку на умеренных, на тех, кто тяготеет к некоему «центризму».
Яковлев свой большой видео-сюжет начинает сразу с главного тезиса — Ильин фигура раскола. Ему это кажется настолько очевидным, что он не тратит даже сил на аргументацию. Но для того чтобы делать такие заявления, нужно хорошо понимать, что такое красно-белый синтез, каковы его истоки, в чем его внутренняя природа. И тут как раз Яковлева подводит его несколько поверхностный, лишенный историософской глубины подход.
Ведь красно-белый синтез — это не риторика власть имущих, не тосты на банкетах и не ритуал с тремя огромными знаменами (имперским, советским и триколором), которые были подняты в Петербурге в 2023 году Тут дело гораздо серьезнее.
Красно-белый синтез уже состоялся
Оба они, и Кургинян, и Яковлев сетуют на то, что имя Ильина было подобрано крайне неудачно, что можно было бы привлечь более компромиссные фигуры. Ирония в том, что тот же Кургинян, как бы идя навстречу правым консерваторам, предлагает взамен Ильина такие, мягко говоря, «неумеренные» фигуры как Федор Тютчев и даже Константин Победоносцев! Но ведь эти мыслители занимали в целом более радикальную позицию, чем Ильин, стоят «правее» Ильина в традиционном политико-идеологическом спектре. Как же можно объяснить такую мысль Кургиняна? А объясняется она очень просто — Тютчев и Победоносцев «удачно родились», они жили в ту эпоху, когда не было гражданской войны и не было фашизма. Поэтому их примирительный потенциал, несмотря на то что они гораздо более «махровые» реакционеры, чем Иван Александрович Ильин, предпочтительнее.
Иными словами, речь идет не о поиске истины, а о том, чтобы угодить кому-то, не потревожить кого-то, не взбудоражить толпу податливых на провокации масс.
Вот о чем мы сегодня более всего заботимся!
Егор Яковлев в своем двухчасовом анализе цитирует и мое интервью на РНЛ, но цитирует его некорректно, приписывая мне мысль, что вся русская эмиграция до конца 30-х годов, якобы, симпатизировала нацистам. Во-первых, такой мысли в моем интервью нет, во-вторых, у меня приводится на сей счет цитата историка русской философии Александры Вакулинской: «большинство русских эмигрантов вплоть до Великой отечественной войны поддерживали нацизм в силу его антикоммунистического пафоса». Речь идет о право-консервативной эмиграции в первую очередь. Я же обращаю внимание читателя на то, что в этой среде Ильин был в своих иллюзиях относительно Гитлера более чем умеренным и распознал «гнусную», по его собственному выражению, сущность политики нацизма ранее многих других. Но если для Яковлева и Кургиняна даже Ильин предстает фигурой раскола, тогда получается, что они предполагают исключить из мировоззренческого синтеза всю право-консервативную ветвь русского самосознания и общественной мысли той эпохи. Все кто правее центра и жил в эпоху фашизма должны рассматриваться как «фигуры раскола». Но не слишком ли большие жертвы мы должны принести ради ублажения недалеких антифа и стоящих за ними хитрецов?
Кургинян в своем видео признает: «Может быть правый поворот и разумен. И я лить слёзы по нему не буду. Я это леваческое барахло знаю — и мировое, и здешнее. И испытываю к нему чувство глубокого омерзения по поводу пренебрежения моралью, так сказать, извращенчества и внутренней антирусскости. Но легче на поворотах. Этот правый поворот должен быть поворотом консолидации. В него должна вписаться страна».
Но еще более важным является тезис Кургиняна: «Россию не построишь на стукачах». А история с Ильиным, искусно вброшенная в наше медийное пространство в расчете на наивную картину мира обывателя — это как раз стратегия стукачей и шантажистов. Они решили напугать власть тем, что она будет выглядеть в глазах широкой публики не очень привлекательно.
На мой взгляд, в такой ситуации надо проявлять твердость, а не идти на уступки шантажистам. Тем более что в корне вещей они не правы, не справедливы и преследуют отнюдь не миролюбивые цели. Если им уступать — красно-белый синтез будет лишь расшатываться. А если дать им отпор — это и будет уверенное следование путем данного синтеза.
В Изборском клубе в первые годы его существования мы как раз работали над этой проблемой на «глубоководном» уровне. В докладе «По ту сторону красных и белых» (2013) мы писали: «Мы не считаем «белое» принадлежностью только «белой армии», «белого сопротивления» большевикам. Более того, здесь даже можно вести речь об узурпации белого цвета как одного из символов Белой Империи русских самодержцев теми силами, которые разрушили эту империю. Точно так же для нас «красная традиция», воплощенная в народном строе Советского Союза, в великой победе 1945 года и выстраданных нашим народом достижениях советской сверхдержавы не имеет ничего общего с «левачеством», с красным радикализмом, который был нацелен не на развитие нашей цивилизации, а на ее использование в сомнительной исторической авантюре».
Красно-белый синтез — это не дитя умеренности и аккуратности, это не путь молчалиных.
Красно-белый синтез — это удел пассионариев, а не благоразумных центристов.
Это скорее путь радикалов, огненных ли или ледяных, а не тех теплохладных, о которых говорит апостол Иоанн в Апокалипсисе: «О, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Не примерные мальчики-чистоплюи из лицеев, не какие-нибудь либеральные консерваторы, предлагающие синтез как взаимную уступку прогресса и консервации, а самые творческие и бескомпромиссные силы Русской цивилизации, прозревающие через борьбу и противостояние третий полюс: на основании которого воинствующие красные и белые оказываются братьями по исторической судьбе и главное — по будущему. Красные и белые строители строили в веках одно здание, одно величественное целое и в конечном счете в делах созидания опирались на один и тот же цивилизационный код.
Противоположностью красно-белого синтеза являются право-левые игры, раскачка и шизофренизация общественного сознания, провоцирование раскола. Гражданская война была плодом именно такой стратегии, так же как и деструктивная перестройка.
И нынешняя СВО, трагическая война, крайне болезненная для любого русского сердца — поскольку это война, что ни говори, братоубийственная — тем не менее, необходима. Только так, клин клином, можно вышибить из нас ту прежнюю гражданскую войну, ту Смуту, которая с лукавыми устами миротворцев разломала Советский Союз.
Красно-белый синтез уже осуществлен, начало ему было положено в «красно-коричневом» союзе патриотических сил еще в 90-е годы. Идеологически этот синтез сполна состоялся в Изборском клубе. А практически, и это самое важное достижение нашей эпохи — он состоялся в Крыму и на Донбассе начиная с 2014 года, а теперь так же осуществляется и на фронтах СВО. Вывихи красных и белых мозгов на линии огня вправляются быстро.
Мы провозвестники Пятой империи, нового цикла восхождения Русской цивилизации. Мы не противники идей социализма, социальной справедливости. В Изборском клубе яростных сторонников того, что было принято называть «левой» идеей едва ли не половина. Однако у нас начался и успешно проходит этот синтез. Не эклектика, не смешение, а настоящий синтез, в основе которого — умудренный взгляд на историю народа. Наше Отечество в таком понимании поднимается из руин и побеждает всегда в опоре и на левое, и на правое, и на религиозное, и на то, что связано с верой в человека-созидателя и творца. Раскол на эти полярности был наваждением, под ним нет заслуживающей уважения метафизической почвы.
Левым надо восполниться до полноты, так же как и правым. И в этой полноте — как левое и правое полушария мозга, работающие сообща — они станут гораздо мощнее и творчески состоятельнее, чем в гражданской смуте и противоборстве, в бесплодной классовой борьбе.
В чем главная ошибка критиков Ильина
Ошибка антиильинистов в том, что они убедили себя в статичности Ильина. Да, Ильин действительно до самой смерти стоял неколебимо, как самый твердый непримеренец. Непримиренцы существенно отличались и от сменовеховцев с одной стороны, и от власовцев-коллаборационистов — с другой. Еще один маститый непримиренец Антон Карташев так характеризовал их общее отношение к Германии в ее войне с Россией:«Вместо того, чтобы помочь ждущему помощи русскому народу освободиться от коммунистического рабства, что может сделать любая честная (а потому и умная) интервенция, немцы укрепили антихристову державу не только над российскими народами, но и во всем миpе и сами от неё заслуженно постыдно погибли».
Да, сегодня взгляды непримиренцев кажутся косными, но не стоит торопиться с выводами. Неизвестно еще, как мы с вами повели бы себя на месте Ильина, Карташева и таких как они, с их опытом, с их страданием, с их мукой, о которой писал Ильин.
Егор Яковлев доходит до того, что предполагает: в горнем мире продолжение спора между Деникиным и Ильиным, а может быть даже, говорит Яковлев, они не захотят друг с другом разговаривать. Однако мне бы хотелось огорчить коллегу. Не стоило бы рассуждать о горнем мире, но Ильин сегодня, в нашем бренном мире был бы иным, чем в 40-е и 50-е годы. Он был бы с нами, в числе самых страстных сторонником красно-белого синтеза. И именно потому, что он был «горяч», по Апостолу, а не теплохладен и не скороспел, как те, кто побежал благовествовать об эволюции большевизма слишком рано и слишком благодушно. (Многие из благодушных, кстати говоря, жестоко поплатились за это.) Ильин был трезвее, он стоял на своем до конца, и поэтому, если бы каким-то чудом Господь даровал ему мафусаилов век — он был бы сегодня с нами, с изборцами, с Прохановым, а не с нынешними антисоветчиками, застывшими на собственной ненависти к «красному сатанизму». Его антибольшевизм был в чем-то справедливый, в чем-то чрезмерно ожесточенный, но его любовь к России и к русскому народу — очевидно, сильнее.
Почем я так думаю? Потому что вижу в Ильине редкий тип человека, способного к преодолению самого себя через страдание. К этому же типу «горячих», а не теплохладных людей относился пламенный священник Димитрий Дудко. Именно он, пожалуй, духовно и мировоззренчески стоит у истоков нынешнего нашего красно-белого примирения.
В 70-е годы то был один из самых яростных диссидентов, обличавших безбожную власть, за что его психологически ломали в КГБ. Леонид Бородин писал о нем: «Был период, когда на фоне активности бунтующего батюшки потускнело даже имя Солженицына, выдворенного за рубежи Отечества». В 80-м году отец Димитрий прошел через муку и позор публичного покаяния за свою избыточно политизированную проповедь. Оказавшись в жерновах системы, он многое переосмыслил и стал относиться к ней как к совокупности конкретных живых людей, каждого из которых можно пытаться понять и даже полюбить. Но в 90-е годы он первым протянул руку коммунистам, сказав: теперь они гонимые, а значит мы с ними. Христос всегда с теми, кого гонят. Коммунисты были наши враги, а врагов мы должны возлюбить. Кроме того, подчеркивал отец Димитрий, те кто пришел к власти на смену коммунистам духовно страшнее. Они не гонят церковь, но они растлевают малых сих; тогда как нет страшнее греха, чем растление малых сих!
Отец Димитрий был моим учителем. Он был и духовником газеты «Завтра». Он осуществил в себе красно-белый синтез ранее всех остальных. В его притчах 90-х годов Сталин и Николай II примирились. Далее по его стопам пошел Проханов и его команда, свою версию синтеза пытался предложить и Александр Дугин. Наконец, в изборской идеологии, как мне представляется, этот синтез нашел уже полноценное интеллектуальное выражение. Так что, господа доброхоты — чем рассуждать о том, о чем вы не имеете представления (о спорах, идущих в горнем мире), лучше вслушайтесь: Ильин не фигура раскола. Ильин — часть сердца России. А вот блогерам, студентам-антифашистам и многим исследователям это место еще предстоит заслужить.
Сегодняшние антиильинисты весьма догматичны, но многие из них служат каким-то своим идеалам, и это можно даже рассматривать как похвальное качество преданности предкам и тем, кого они избрали учителями. Но такого рода принципиальность превращается в насмешку над ее носителями, когда она сочетается с узколобым, злобным апломбом. Такая зашоренность свойственна, конечно же, не только левым, но и правым неофитам.
В заключении несколько слов в адрес молодых читателей. Прежде чем читать «переписку Энгельса с Каутским» и слушать краснобаев на митингах, вам нужно много учиться и работать над собой. И когда вы станете достаточно образованными — может статься, что вы останетесь людьми левых убеждений. Но это будут уже совсем другие левые убеждения.
