Источник: Издательский Совет РПЦ
Материал подготовлен в рамках работы форума «Мiръ Слова».
– Василий Владимирович, расскажите, пожалуйста, о Вашей текущей литературной деятельности. Что готовите для читателей?
– Почти весь прошедший год был отдан публицистике, по прямым наблюдениям написал два цикла статей «Понять Донбасс» и «Право на победу» в попытке выразить православное виденье войны, раскрыть её искупительно-жертвенную сущность. А когда решил вернуться в художественную прозу – столкнулся с неожиданной проблемой: вдруг я не смог «сочинять», не смог «придумывать». То есть, реальные прообразы для создания художественных образов, реальные истории для выстраивания сюжета и раньше для меня были обязательны, но теперь, с опытом прямого наблюдения героизма и страданий, веры и боли, страх ответственности за исполнение Девятой заповеди «Не лжесвидетельствуй» разросся до ужаса. Пока смог убедить себя в «реальности» своих новых героев, пришлось себя … ломать. Но, всё закончилось хорошо, и повесть «Счастье» скоро предстанет перед читателями.
– Что сегодня входит в круг вашего чтения?
– Как всегда у председателя жюри самых больших всероссийских литературных конкурсов и руководителя различных семинаров – ежегодные обязательные от 500 до 700 поэтических и прозаических подборок молодых и начинающих литераторов. Это по работе, а для души, из классики – сейчас у меня вновь началась эпоха Достоевского. С последнего такого погружения прошло лет десять, я повзрослел, что-то начинаю понимать глубже.
– Какие книги из серии «ЖЗЛ» можете отметить? Как объясняете популярность биографического жанра?
– Мы как-то уже говорили: серия «ЖЗЛ» на заре Советской власти была задумана богоборцем Горьким для вымещения из русской жизни житийных «Четьи-Миней» святителя Димитрия Ростовского. Новая идеология требовала новых образчиков поведения – Спартак, Дзержинский, Карбышев, Че Гевара. При том, что данные герои стоили своего прославления, в СССР серия объяснимо получала мощнейшую информационную поддержку, а вот почему вновь популярна сейчас? Хотя, если нынешний тираж в 5 000 экземпляров против былых 1 000 000 это «новая популярность»… Есть ещё нюанс: книги «ЖЗЛ» нельзя отнести к собственно художественной литературе, это такой развёрнутый, раздутый очерк – малоэмоциональное «переходное звено» меж журналистикой и литературой. Ни Достоевский, ни Леонов, ни Шолохов в этом формате не поместились бы.
– Какие экранизации классики и современной литературы Вам нравятся?
– Мне нравятся экранизации Достоевского в виде сериалов. Кроме мерзости – режиссёрской клеветы на Россию «Преступления и наказания», очень хорош «Идиот» Бортко, те же «Бесы» Хотиненко. Кстати, ведь Достоевский так и писал свои романы – в журнальных номерах с разбивками, то есть, в каждом номере с самодостаточными сюжетами, с самостоятельными завязками и интригами, микроапофеозами, микрофиналами. Как бы предчувствуя кинокультуру сериалов.
– Как Вы понимаете смысл литературного творчества?
– В эпоху модерна литература конца девятнадцатого – конца двадцатого веков попыталась занять место Церкви в переживавшем религиозный кризис обществе. Глинские и оптинские старцы, Иоанн Кронштадтский и Алексей Мечёв – при всей столь щедрой благодатности уже не могли остановить вал глобального сектантства, проникшего и саму Церковь – ведь «обновленчество» не чекисты придумали, они лишь использовали болезнь её обмирщения. А что писатели? Флобер и Толстой открыто заявляли о «новых» своих религиях, да и поэты-философы «серебряного века»? Мережковский, Гиппиус, Брюсов, Бальмонт, Блок, Цветаева – они же искренне верили в то, что это они теперь пророки и апостолы «новой церкви». Отец Павел Флоренский в своих тезисах к докладу о демоновиденьи Блока сравнил культуру своего времени со служанкой, которая в отсутствии хозяйки – культа – примеряет платье госпожи. Это же «младостарческое» самомнение в литераторах поддерживалось и коммунистами – «инженеры человеческих душ», «духовные поводыри»! Что, понятно, писателям очень-очень нравилось. Только куда «пророки-поводыри» привели? К чему? Вот те же нами обожаемые «деревенщики» как-то незаметно к концу ХХ века потеряли героя-мужчину, возложив всю ответственность за Русский мир, за Русскую землю на героинь в старомодных шушунах. Исчез мужественный образ, образчик подражания – отец, брат, сын, хозяин, романтик и труженик, защитник слабых – по страницам повестей и рассказов размножились алкаши, циники, безвольные жиголо или, наоборот, истеричные бандиты. Не показательно ли, что в этом отказе примату мужского творческого начала в человечестве вдруг сошлись, вроде бы столь непримиримые, либералы-западники и патриоты-славянофилы?
Нет, литератор, даже беззаветно любящий Россию, даже если он обладает воцерковлённым сознанием, – не пророк, не апостол, и даже не вождь, а, в лучшем случае, алтарник, келейник пророка и апостола. Культура – продолжение, материализация культа, и потому писатель – сослужитель служителю Истины. Бог милостив, и мы свидетели того, как возвращение мужского начала в центр Русского мира ускоряет СВО. Массовая жертва собой «за други своя» всё ставит на свои места. Бог милостив.
– Какие стихи о смысле творчества можете процитировать?
Николай Гумилёв:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливало слово,
Словом разрушали города.
…………
Но забыли мы, что осиянно
Только слово меж земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово это — Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
Подготовила Татьяна Медведева
Досье. Василий Дворцов родился 15 февраля 1960 года в городе Томске. Работал токарем, дизайнером, художником-реставратором. В 40 лет начал заниматься литературой. Автор книг: «Нескончаемый патерик», «Кругом царила жизнь и радость», «Тогда, когда случится», «1943.Ковчег». Генеральный директор Союза писателей России. Организатор литературных фестивалей «Поэзия русского слова» в Анапе, «Хрустальный родник» в Орле, «Берега дружбы» в Таганроге. Номинант Патриаршей литературной премии 2021 года.
