Мифом начальной истории России в нашей историографии стала концепция борьбы «Москвы» за «собирание» русских земель в современной историографии. В частности, академик С.Ф. Платонов (1860-1933) утверждал:
«Добром и злом, силою и ласкою собирала Москва Северную Русь. Она шла на Север следом за слабыми удельными князьями, легко отбирая у них вотчины и самих князей властно "прибирая" на свою службу... Сталкиваясь на Севере с Господином Великим Новгородом, Москва от него одного встречала сопротивление и порою даже должна была ему уступать».
Москва — против Новгорода. Главной причиной подобной исторической мифологии здесь выступает сам способ осмысления исторического прошлого, характерный для наступившей эпохи модерна с её национализмами, с её отличным от прошлого пониманием идентичности. В прошлое вносится придуманный национализм. Одно как бы «национальное» государство — «Москва» борется с другим как бы «национальным» государством — «Новгородом Великим». Борется и побеждает. «Москва» борется за «собирание» земель. Растущая «монархия» борется с «Республикой» и побеждает её, предопределяя дальнейшую линию «развития» к самодержавию — местной разновидности деспотизма и несвободы.
Сразу же обговорим то обстоятельство, что сами новгородцы именовали своё «государство» (кстати, термин не из той эпохи) либо «Новгородская волость», либо «Новгородская земля», либо «Новгород Великий», либо просто «Новгород».
То, что Новгород Великий в своём историческом прошлом был «республикой», первым придумал известный основатель гуманитарных наук начавшегося Нового времени в России — В.Н. Татищев (1686-1750).(1)
Позднее и, похоже, независимо от него, идее «Новгородской республики» придал либерально-революционный смысл А.Н. Радищев (1749-1802) в «Путешествии из Петербурга в Москву» (1790).(2) А.Н. Радищев в отечественной культуре и заложил традицию возвышенного отношения к «Новгородской республике».
Концепт о Новгороде — «республике» получил дальше весьма широкое распространение в современных научных трудах по истории (уровень компетентности историка определяется использованием кавычек при слове «республика»), в вузовских и школьных учебниках по русской истории (даже в курсе «единого учебника» после 2014 года), популярных исторических сочинениях, в публикациях в интернете, например, в той же Википедии и т. д. Определение Новгорода «республикой» в современном российском историческом нарративе является как бы само собой разумеющейся и не подвергаемой сомнению истиной — своего рода историографической традицией. «Новгородская республика» воспроизводится автоматически и без каких-либо сомнений.
Подобного рода толкование через несколько исторических циклов вновь стало актуальным в современной идеологии проевропейской «революции» в России, о противостоянии в её прошлом «европейской свободы» -- «Орде». В этом не трудно убедиться, если посмотреть на рассуждения в социальных сетях или популярных публикациях о «зверском уничтожении» «Москвой-Ордой» свободолюбивой «Республики» и древней демократии, будто бы тесно связанной с Европой и даже якобы входившей в Ганзейский союз. Самым банальным стало рассуждение на тему о том, что «Новгород» и «Москва» якобы имели принципиальные различия в способе организации власти. Новгород — это вечевая республика, а Московское княжество — феодальная монархия.
Таким образом, концепции о «завоевании» Москвой Новгорода Великого идёт в русле самых актуальных политических спекуляций на тему основ нашей истории.
В созданной только что (20 ноября 2023 года) за рубежом революционной «Ассамблее национального возрождения» присутствует некая локальная организация, именующая себя «Новгородской вечевой республикой». Под «Новгородскую республику» даже изобрели якобы её древний флаг — белое полотнище с голубой полосой, который сделали флагом «свободной России».
В конечном счёте, мифологическая и ненаучная концепция «Новгородской республики» и «завоевания Новгорода Москвой» не способствуют укреплению русской национальной идентичности. Она представляет русскую государственность заведомо антинациональной с «первородным грехом» на сцене вечной русской «трагедии».
Здесь остановимся и дальше, чтобы определить государственную форму Новгорода Великого, предложим всё-таки обратиться к историческим документам эпохи самого Новгорода Великого ХII—ХV веков. Одна часть из них — актовый материал, опубликован в одном томе — издании 1949 года «Грамоты Великого Новгорода и Пскова».(3) В комплексе этих актов формуляр грамот Новгорода Великого даёт многочисленные сведения об организации власти в Новгородском «государстве» с середины ХIII века и вплоть до его финала в 1478 году (см. грамоты № 29, 31, 33−35, 38, 41- 45, 55, 56, 58- 61, 66−71, 73, 77).
Кроме того, в статьях, находящихся в рукописи Археографической комиссии перед Комиссионным списком Новгородской первой летописи, представлены составленные в первой четверти ХV века самими новгородцами следующие списки:
1) Родословие великих князей русских от Рюрика до Василия Васильевича (1425-1462);
2) Родословие князей;
3) Кто сколько княжил;
4) Династии русских князей;
5) Князья киевские;
6) Князья Великого Новгорода;
7) Посадники новгородские;
8) Тысяцкие новгородские;
9) Русские митрополиты;
10) Новгородские епископы;
11) Новгородские архиепископы;
12) Архимандриты новгородские;
13) Все «грады руские, дальние и ближние».(4)
Отметим из этой выборки нужное для нас. Это список новгородских князей.
В списке новгородских князей, составленном самими новгородцами, после князя Ярослава Всеволодовича (1190-1246) читаем следующий текст:
«...и опять Ярослав Всеволодович; и по нем сын его Александр Храбрый; и по нем брат его Андрей; и опять Александр; и по сем Ярослав Ярославич; потом Дмитрий Александрович, и тот, седев 3 месяца и неполны, выиде из града [Новгорода]; и по сем Василей Ярославич; по сем Андрей Александрович; и по сем Михайло Ярославич, и тот седев 3 месяца и неполны, и выиде из града; и по сем Юрьи Данилович, внук храброго Александра; и по сем Дмитрии Михайлович; и по Дмитрии брат его Александр; по сем Иван Данилович; по том Семеон, сын его; потом Иоанн, сын его другый; по семь Дмитрий Констянтинович; Дмитрии Иванович; сын его Василий».(5)
Здесь не трудно заметить, что означенный ряд новгородских князей с Александра Невского (в тексте «Храброго», 1252—1263) полностью совпадает с рядом великих князей владимирских (см. даты великого княжения).
— Ярослав Ярославич Тверской (1263 — 1272);
— Дмитрий Александрович Переяславский (1276 — 1281);
— Василей Ярославич Костромской (1272—1276);
— Андрей Александрович Городецкий (1281—1283, 1294—1304);
— Михайло Ярославич Тверской (1305—1318);
— Юрий Данилович Московский (1318—1322);
— Дмитрий Михайлович Тверской (1322—1326);
— Александр Михайлович Тверской (1326—1327);
— Иван Данилович Калита, Московский (1328—1340);
— Семен Иванович Гордый, Московский (1340—1353);
— Иван Данилович Красный, Московский (1353—1359);
— Дмитрий Константинович Суздальский (1360-1363);
— Дмитрий Иванович Донской, Московский (1363-1389);
— Василий Дмитриевич Московский (1389—1425).
Все эти великие князья по предъявленному новгородскому списку являются одновременно новгородскими князьями.
Новгородцы в одном акте — договоре с великим князем Василием Васильевичем Тёмным (1425—1433, 1434—1445, 1446—1462) и его сыном-соправителем великим князем Иваном Васильевичем, известным в нашей исторической традиции, как Иван III, -- так описывают полуторавековую цепочку своих новгородских князей одновременно являющихся великими князьями владимирскими:
«Какъ целовалъ князь великыи Ондрѣи, и князь великыи Иванъ, и князь великыи Семенъ, и прадѣдъ твои князь великыи Иванъ, и дѣдъ твои князь великыи Дмитріи, и отець твои князь великыи Василеи, целуи, господине князь великыи Василеи Василіевичь и князь великыи Иванъ Василіевичь, по тому же крестъ ко всему Великому Ноугороду».(6)
Договор Новгорода с великими князьями владимирскими на новгородское княжение стал традицией и оформлялся присягой — крестоцелованием. После этого великий князь владимирский становился новгородским князем.
В нашей современной историографии и школьных курсах истории давно стало общим местом утверждение о свободном избрании в «Новгородской республике» новгородских князей. Однако, как наблюдаем мы, для периода с середины ХIII века по финал «Новгородской «республики» это не так. Новгородскими князьями в этот период были великие князья владимирские, и свободного избрания новгородских князей после середины ХIII века не было. Свободное избрание заменил договор. Отношения великих князей с Новгородом Великим основывалось на договоре. Договор делал великих князей владимирских новгородскими князьями.
Здесь надо заметить, что многие процессы, происходившие в землях Северо-Восточной и Северо-Западной Руси в середине XIII – середине XV веков, могут быть правильно поняты лишь при учёте того, что Русь в этот период находилась в системе Монгольской империи и, в частности, её «западного крыла» — Улуса Джучи. С подчинением Северо-Восточной Руси ордынским царям власть князей в Новгороде была решительным образом реформирована с тем, чтобы через неё через назначаемого в Орде великого князя подчинить и Новгород Великий ордынскому царю. Власть Орды означала лишение Новгорода Великого прерогативы свободного выбора новгородцами себе суверена. Возникала зависимость Новгорода от политической системы Великого княжения, а через неё — от Орды.
Вот структура власти в Новгороде в этот период, начиная с 1259 года: князь (великий князь, назначаемый Ордой), владыка (архиепископ), посадник, тысяцкий и «все новгородци». Кроме того, великого князя в Новгороде в ХIV—ХV веке представлял великокняжеский наместник, имевший резиденцию под Новгородом на Городище. Тогда во властном перечне, при отсутствии упоминания князя, владыка (архиепископ) писался в формуляре договора впереди великокняжеского наместника.
Как можно объяснить означенную структуру с точки зрения современной теории разделения властей? «Все новгородци» или «весь Новгород Великий» — это вече — контрольный и законодательный институт без чёткой процедуры и регламентации. В новгородском вече не было ничего уникального. Вече было обычной практикой в «городах-государствах» древней Руси и не только. Например, такая административная единица в Польше, как «повет», восходит в своей языковой форме к слову «вече». Но в ХV веке на общем фоне соседних княжений Новгород и Псков выглядели реликтами Древней Руси со своей вечевой формой управления в «городах-государствах» — «землях». В этом плане «Новгородская республика» напоминает античные города-государства, хотя конституирование в ней представительной власти далеко не достигло их уровня.
Посадники и тысяцкие в рассматриваемой структуре — это верховная исполнительная власть в Новгороде Великом. Посадники и тысяцкие были выборным институтом. Порядок выборов и круг выборщиков остаётся неясным. При этом посадники возникновением института посадничества, по-видимому, были связаны с уличанско-кончанской организацией Новгорода, а тысяцкие — с сотенной. В начальный период истории Новгорода тысяцкие были начальниками военного городового ополчения, т.е. несли прежде всего военные функции. Но в позднейший период они приобрели функцию организации и надзора за торговлей и свободным торгово-ремесленным населением Новгорода.
Институт же новгородских посадников вырос из княжеского наместничества в ранний период Древней Руси. Посадник замещал князя, но после подчинения местной дружиной — боярством княжеской власти в Новгороде, он приобрёл самостоятельный связанный исключительно с местной боярской средой, выросшей из дружины, характер. Посадники стали верховной исполнительной политической властью в Новгороде, в ведении которой находились и вопросы безопасности, и военного дела, и дипломатии, и внутреннего управления.
В центре новгородской городовой вечевой общины стояло боярство, вышедшее из княжеской дружины, узурпировавшей в Новгороде важнейшие прерогативы княжеской власти. Чтобы окончательно ослабить княжескую власть, дружина — новгородские бояре ликвидировали её опору в Новгородской земле — княжеские земельные владения (иначе их научно называют «княжеский домен»). Более того, бояре захватили земли княжеского домена и определили их себе в наследственную собственность — в вотчины.
В исторической литературе великих князей, ставших по договору новгородскими князьями, именуют поздним конца ХV века названием «великие князья владимирские». На практике же, после 1304 года все эти великие князья стали официально титуловаться «великими князьями имя рек всея Руси». Этим реальным титулом не следует пренебрегать при описании института великокняжеской власти. Именование этих великих князей в современной исторической литературе просто «московскими князьями» глубоко ошибочно. Великокняжеским доменом для «великого князя всея Руси» становится территория волости Владимира на Клязьме. Позднее, в начале ХIV века, к нему добавляется Переяславль-Залесское княжество. Что касается Новгорода, то каждый князь, признанный Ордой через ярлык «великим», автоматически становился новгородским князем по договору с Новгородом Великим. Начиная с Александра Невского, составляемый самими новгородцами список «новгородских князей» представлен исключительно «великими князями владимирскими» — на самом деле, как мы указывали, с 1304 года — «всея Руси».
С великого князя Дмитрия Донского «великое княжение всея Руси» утвердилось за старшим князем московского княжеского дома. Оно стало наследственным, и для его занятия уже не требовалась санкция Орды. С конца ХIV века ордынская санкция уходит навсегда, и пребывание в качестве новгородского князя обеспечивает уже наследственный династический принцип в московском великокняжеском доме. И где же тогда здесь «Новгородская республика»? С Дмитрия Донского все великие князья московские (с официальным титулом всея Руси) являются одновременно новгородскими князьями. Так, например, до Ивана III, якобы «завоевавшего» Новгород, новгородскими князьями были: его отец Василий II, дед Василий I и прадед Дмитрий Донской. Приступая к Новгороду в 1471 году, великий князь Иван III называл себя его «отчичем» и «дедичем», и это, на самом деле, было правдой. Только власть эта и великокняжеский суверенитет были ограничены в Новгороде договором. У великих князей всея Руси в Москве на основании наследования к середине ХV века возникло представление об их особых династических правах на Новгород Великий.
Однако здесь надо учитывать то обстоятельство, что, в отличие от территории собственно «великого княжения» на «Низу», где власть великого князя носила «вотчинный» характер, его власть в Новгороде Великом имела с самого начала ограниченный договорной характер. Таких договорных грамот великих князей и Новгорода сохранилось достаточно много экземпляров, чтобы судить о содержании подобного рода отношений (см. ГВНП № 1—7, 9—16, 18, 19, 22, 27). Их содержание позволяет сделать вывод об устойчивости традиции договорного правления. При этом новгородцы не расширяли прерогативы великого князя во внутреннем управлении, но и не сужали их.
В договорах с великими князьями, утверждавших их в качестве новгородских князей, Новгородская земля всегда противополагается «Суздальской» — «Низу». Договоры определённо указывают на существование между двумя политическими образованиями государственной границы. Однако свободные поданные двух образований могли беспрепятственно мигрировать в оба направления, т.е. система при существующем различии и разделении в основе своей была единой. Однако холопы (рабы) и должники подлежали выдаче.
Власть великих князей в Новгороде не была номинальной. Великие князья на деле исполняли в Новгороде и Новгородской земле княжеские властные функции, о чём свидетельствуют найденные археологами в большом количестве новгородские великокняжеские печати. У себя в великом княжении во Владимире и в своих вотчинных княжествах великие князья использовали совсем другие печати. Это указывает на то, что великокняжеские компетенции в Новгороде и на «Низу» не смешивались. Они были разными.
Важнейшей функцией великого князя в Новгороде была организация военных сил и военная защита Новгородской земли от ливонских немцев, Швеции и Литвы. Взаимоотношения Новгорода с верховным сувереном — ордынским царём -- также шли посредством великого князя — князя новгородского. Система выглядела как «матрёшка» подчинения татарам. Дань Орде Новгород платил через великого князя. Весьма распространённым мифом в историографии и массовом сознании является современное утверждение, что подчиненный Новгороду т.н. «Русский Север» не знал «татарского ига». Однако заметим, что подчинённые Новгороду его периферийные территории — т.н. «волости новгородские» -- по запросу великих князей, одновременно князей новгородских, платили в Орду дань, именуемую «чёрный бор».
Возможности великих князей — князей новгородских -- ограничивались в Новгороде договором. Так, великий князь и его слуги не имели права обзаводиться земельными владениями в Новгороде и Новгородской земле. Новгородцы, а не сам великий князь — князь новгородский, определяли величину княжеских пошлин и кормлений. Великий князь мог исполнять функцию княжеского суда, но только во время своего пребывания в Новгороде. Замещающий его великокняжеский наместник не имел права судить без новгородского посадника.
Здесь надо себе уяснить, что владение новгородским княжеским столом после 1260 года, начиная с 1304 года — т.е. великого князя Михаила Ярославича Тверского, и вплоть до падения Новгорода -- стало неотделимо от «великого княжения всея Руси». Созданная с санкции Орды в середине ХIII века политическая конструкция (как её назвать в современных категориях модерна?) уже в ХIV веке стала для обеих частей единой политической структуры традицией. Получается, что в Северо-Восточной и Северно-Западной Руси в XIII—XV веках наличествовало как бы две системы — новгородская и великокняжеская, но находившиеся в тесном политическом и экономическом взаимодействии на основе взаимного интереса и подчинения Новгорода великому князю на условиях договора. Поздние летописцы конца XV века назвали эту организацию «Великим княжением Владимирским и Великого Новгорода». В кризисной Византийской империи эту общность в первой половине ХIV века назвали «Великой Россией» (μεγάλη Ρωσία), которой соответствовала в церковной части подчинявшаяся константинопольскому патриарху митрополия Киевской и всея Руси — с 1461 года митрополита Московского и всея Руси. Таким образом, Великороссия возникала ещё до «завоевания Новгорода Москвой». Великороссией именовалась политическая и церковная система «великого княжения и Новгорода Великого».
О церковной стороне дела. Рядом с великим князем — главой Новгорода Великого -- стоит избираемый в Новгороде архиепископ. Для своего утверждения после избрания новгородский владыка ездил к митрополиту Киевскому и всея Руси, в начале ХIV века перебравшегося из Киева во Владимир, а чуть позднее — в Москву. Новгородская архиепископия формально состояла в митрополии «всея Руси», а князем Новгородской земли был великий князь «всея Руси». Собственно, эта митрополия и была изначально в понимании византийцев, назначавших русского митрополита, «Великой Россией».
Отметим, что без знания системы «Великого княжения Владимирского и Великого Новгорода» совершенно не понять череду конфликтов, перемежаемых длительными периодами сотрудничества между великими князьями и Новгородом в период с 1262 по 1471 годы. Например, ещё до «новгородского завоевания» 1471—1478 года у великого князя всея Руси внутри новгородской территории были волости — т.н. «княжщины», выделенные ему новгородцами в кормление за выполнение прерогатив новгородского князя. Но упоминаемые в источниках подобные «вознаграждения» — «кормления» -- трактуют в российской научной и образовательной литературе как «экспансию Москвы», понимаемой как иногосударственная по отношению к Новгороду сила.
На деле же, традиция великокняжеского княжения, по совместительству — «новгородского княжения» -- создавала в Великом Новгороде внутренние опоры власти великих князей. Например, одной из таких опор стал Клопский монастырь под Новгородом со своим святым Михаилом Клопским — по преданию, находившимся в прямом родстве с великокняжеской семьей Дмитрия Донского.
Но институционная связь Новгорода с великим князем создавала и обратное, уже новгородское влияние на «великое княжение». Обладание княжеской властью в Великом Новгороде превратилось в самостоятельный фактор в борьбе «за» и «против» великокняжеской власти вне Новгорода Великого, открывая тем самым новгородцам перспективы влияния на эту борьбу и получения через неё от великих князей подтверждения своих особых договорных прав.
В частности, с этих позиций следует рассматривать известный исторический эпизод — борьбу в московском княжеском доме одного «великого князя» Дмитрия Юрьевича Шемяки (начало XV века — 1453) с другим «великим князем» Василием Васильевичем Тёмным, с опорой Шемяки на северные территории Устюга и Новгорода Великого в период с 1447 по 1453 года. Исследователь древнерусской литературы А.Г. Бобров в своей биографии Шемяки счёл, что «сложилась весьма необычная коллизия: великокняжеская резиденция оказалась в Новгородской республике».(7) А чего же тут необычного, спросим мы, если великий князь Дмитрий Юрьевич Шемяка через признание новгородцами его «великим князем» стал новгородским князем? Т.е. великий князь Дмитрий Юрьевич пребывает в Новгороде как новгородский князь. Дело в том, что после вступления на великое княжение в Москве Дмитрий Юрьевич отправил своих «поклоньщиков» в Новгород Великий. Новгородцы, со своей стороны, прислали к Шемяке своих послов, и великий князь «целова крест на всих старинах» Великому Новгороду, т.е. заключил типовой великокняжеский договор с Новгородом и стал по совместительству новгородским князем.
Новгород Великий признал Дмитрия Шемяку «великим князем» и, следовательно, «новгородским князем». С этим и связано использование новгородских владений великим князем Дмитрием Юрьевичем в борьбе с его противником в московском княжеском доме. В частности, мать его главного противника великого князя Василия Васильевича, вдовствующая великая княгиня Софья Витовтовна, была сослана Шемякой в новгородское владение — Каргополь. В данной ситуации Шемяка воспользовался прерогативами «князя новгородского».
В течение двухсот лет Новгороду Великому удавалось держать в ограничении договором права великого князя на участие во внутреннем управлении Новгородом и его периферией. Впервые отдельный титул «князь великий новгородский» появился достаточно поздно — лишь в 1449 году в тексте договора великого князя московского Василия Васильевича Тёмного с королем польским и великим князем литовским Казимиром.(8) Это было предвестником изменения в традиционных отношениях великих князей и Новгорода Великого и указанием на будущую борьбу с Литвой. Усиление великокняжеской власти в самом «великом княжении» открывало новые возможности для её вмешательства во внутренние отношения Великого Новгорода. В 1456 году после победной войны против Новгорода великий князь Василий II потребовал от него восстановления в полном объёме договорных прерогатив своей власти над Новгородом, ослабленных во время междоусобиц внутри московского княжеского дома.
Как уже говорилось, новгородские бояре являлись прямыми потомками представителей княжеской дружины в Новгороде. Только эта дружина, «оставшись» в Новгороде без князя, укоренилась в Новгородской земле и стала присваивать себе местные земельные вотчины без санкции князя. Пока власть великих князей была недостаточной, они вынужденно мирились с подобным состоянием дел в Новгороде из-за того же договора, запрещавшего новгородскому князю иметь в нём собственные земельные владения. Однако с точки зрения самих великих князей и их великокняжеских слуг, такое положение не было правильным. Усиление в Москве и великом княжении великокняжеской власти ставило на очередь вопрос об её властных отношениях в Новгороде Великом, а вместе с этим и о судьбе вотчин местных бояр, приобретённых ими без санкции княжеской власти. Великий князь думал о власти, подразумевая вотчины, а новгородские бояре — о своих вотчинах, подразумевая власть. Классическая ситуация, когда власть рождает собственность.
К середине ХV века для Новгорода абсолютно исчез фактор Орды, когда-то санкционировавшей власть великого князя в Новгороде. Это ставило на очередь вопрос о «восстановлении» вольности избрания князей Новгородом Великим. Но восстановить «вольность» можно было лишь с опорой на военную силу. В конфликте 1471 года одновременно под сомнение были поставлены две прежние традиции. Власть великого князя в Новгороде должна была приобрести такой же вотчинный характер, как в самом «великом княжении». Под «вотчинным» подразумевается режим, при котором право суверенитета и право собственности сливаются до такой степени, что делаются неотличимы друг от друга, и где политическая власть отправляется таким же образом, как экономическая. Это становилось разрывом с прежней традицией властвования в Новгороде на основе договора. «Мы — великий князь, хотим государьства своего, как есмы на Москве, так хотим быть на вотчине своей Великом Новгороде» — вот лозунг Ивана III под изменение прежней «договорной» традиции великокняжеского властвования в Новгороде.
Одна часть новгородцев собирались отвергнуть традицию непрерывного княжения в Новгороде великих князей всея Руси. Страшившаяся изменения характера власти великого князя в Новгороде влиятельная группа новгородского боярства — в литературе её обычно называют «литовской партией» — попыталась изменить традицию княжения в Новгороде великих князей всея Руси, для чего собралась уйти под суверенитет Великого княжества Литовского. Они готовы были признать короля польского и великого князя литовского Казимира новгородским князем, опять же предложив ему договор. Другая же часть — их противники -- выступали за сохранение традиционных прерогатив великих князей всея Руси, т.е. за прежний договор с великим князем всея Руси, но, правда, никак не за установление вотчинной власти великого князя над Новгородом.
В течение некоторого времени после победоносной войны 1471 года великий князь Иван Васильевич усиливал свою власть в Новгороде при относительном соблюдении традиционных форм её деятельности, т.е. признания новгородской «старины и пошлины» — договора, но только затем, чтобы круто в январе 1478 году установить своё вотчинное «государство» над Великим Новгородом. Процесс требовал гибкой тактики и хитрости. К моменту решающих действий все возможные значимые противники великого князя среди боярства в Новгороде были обезврежены.
Насильственная трансформация власти великого князя в Новгороде имела важные фундаментальные последствия для будущей истории России.
Таким образом, система интеграции Древней Руси в направлении создания российской государственности была запущена уже в рамках системы «всея Руси» середины ХIII — середины ХV веков. Последние исследования лингвистов новгородских берестяных грамот свидетельствуют о сближении новгородского диалекта с диалектом Северо-Восточной Руси ещё в рамках этой системы за полторы сотни лет до «присоединения» Новгорода к «Русскому централизованному государству». В этот период заметна и культурная интеграция. И там, и там в обеих частях «великого княжения и Новгорода Великого» появляются крестьяне. И там, и там основным сельским поселением становятся деревни.
В итоге получается, что даже базовые классические сюжеты отечественной истории нуждаются в научной ревизии с целью укрепления современной русской национальной идентичности. Но пока что русская историческая память чаще всего демонстрирует поразительное историческое невежество в вопросе интеграции Новгорода Великого в Русское государство в период ХIV—ХV века.
Проникновение великих князей в новгородские владения в первую очередь шли не через конфликт осмысляемых в категориях модерна псевдо «национальных государств» — Москвы и Новгорода, -- через национальные войны, а через «сотрудничество» — через проникновение великих князей, по совместительству князей новгородских, в эти владения задолго до событий 1471-1478 годов. Великий князь «всея Руси» сначала имел власть в Новгороде Великом на основе договора с ним. Потом он стал властвовать в Новгороде как над своей вотчиной. По большей части и продолжительно хронологически по времени это проникновение великого князя в Новгород было исключительно мирным благодаря единой, но ограниченной договором с Новгородом, политической системе Великороссии. Полную и неограниченную власть над территориями Новгорода Великого великие князья получили через отказ от договора и последовавшее за этим уничтожение новгородской элиты.
Предшествующие нарушения договора великими князьями, по совместительству князьями новгородскими, в отношении порядка кормлений с «волостей новгородских» и становились причиной большинства конфликтов, в том числе и военных, новгородцев со своими князьями, опять же — по совместительству великими князьями всея Руси. Речь шла не о конфликтах «Новгорода» и «Москвы», а о конфликтах великого князя, новгородского по совместительству, с новгородской общиной. Т.е. конфликт был внутри системы властвования, а не вне её.
Современное наименование Новгорода Великого «республикой» некорректно по смыслам. Договорные отношения с великими князьями начиная с конца ХIV века делали Новгород, по аналогии, скорее «конституционной монархией», но никак не «республикой». В этом плане весьма характерно новгородское летописание, которое именовало «Москву» современной квазинациональной историографический трактовки «нашим великим князем».
Дмитрий Леонидович Семушин, историк, к.и.н., специалист по исторической географии Русского Севера.
***
(1) «Новгород в нахождение татарское или паче по разделению великого княжения на двое, усилевся купечеством, республическое правление сусче во многом подобно римскому имели, однакож всегда великих князей, сначала киевских или иливсероссийских, а потом белороссийских за главу почитали. Равно же тому Псков и Полоцк особные республики и Новугороду сообщенные были...». — Татищев В. Н. Руссиа или, как ныне зовут, Россия // Его же. Избранные труды по географии России. М., 1950. С. 109.
(2) «Известно по летописям, что Новгород имел народное правление. Хотя у их были князья, но мало имели власти. Вся сила правления заключалася в посадниках и тысяцких. Народ в собрании своем на вече был истинный государь. Область Новгородская простиралася на севере даже за Волгу. Сие вольное государство стояло в Ганзейском союзе. Старинная речь: кто может стать против бога и великого Новагорода — служить может доказательством его могущества. Торговля была причиною его возвышения. Внутренние несогласия и хищный сосед совершили его падение... Не можно было, чтобы не пришел мне на память поступок царя Ивана Васильевича по взятии Новагорода. Уязвленный сопротивлением сея республики, сей гордый, зверский, но умный властитель хотел ее разорить до основания». — Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву // Его же. Полное собрание сочинений. М., 1939. С. 262.
(3) Грамоты Великого Новгорода и Пскова. Ред. С. Н. Валка. М., Л., 1949 (далее: ГВНП)
(4) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А. Н. Насонова. М., Л., 1950. С. 465-477.
(5) Там же. С. 471.
(6) ГВНП. № 22. С. 40.
(7) Бобров А. Г. Великий князь Дмитрий Юрьевич Шемяка в древнерусской литературе и книжности // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб., 2014. Т. 63. С. 525—526.
(8) Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. Под ред. Л. В. Черепнина.М., Л., 1950. № 53. С. 160.
