Иерей Алексий Шустин, настоятель храма Вознесения Господня в Корсакове и директор Софийского центра русской культуры и духовного просвещения, рассуждает о пользе подлинной русской народной культуры в воспитании детей, о подготовке, которая необходима учителям, преподающим «Основы православной культуры», и призывает к здоровому скепсису в отношении «всего духовного».
Ансамбль народной и духовной музыки «София» с гостями проекта «Живая традиция. Мы – наследники» Даниилом Крапчуновым и Светланой Липовка
Нетрадиционные придыхания
– Отец Алексий, сейчас много говорят о подлинной русской народной культуре. Говорить-то говорят, но – сколько подделок под нее! Когда за русскую культуру пытаются выдать какие-то сарафаны в горошек, пару аккордов на балалайке и (обязательно!) обереги.
– Многое из того, что сейчас пытаются представить нам как русскую культуру, в том числе традиционную народную, вызывает в лучшем случае снисходительную и печальную улыбку. Но чаще всего – возмущение и протест.
Например, сейчас в каждом музее или образовательном учреждении обязательно проводят мастер-классы по изготовлению русской народной тряпичной куклы. И сколько же здесь домыслов и выдумок! И благо бы, если бы мастерицы развивали разные техники и способы изготовления кукол, на основе старых образцов придумывали свои авторские, как это делает кукольный мастер Светлана Липовка, которую мы приглашали на Сахалин с выставкой в рамках нашего проекта «Живая традиция. Мы – наследники». Но, к сожалению, современное «народное творчество» коснулось только домыслов о сакральных смыслах этих детских игрушек. Мастерицы с придыханием рассказывают детям, в какой строгой последовательности надо делать этих кукол, что можно делать, что нельзя, куда класть, что сказать. Через обычную детскую игрушку нашим детям внушают чуть ли не оккультные знания. А детям надо просто поиграть – так, может, они этим и займутся? Ведь в традиции у детских кукол не было иного предназначения. Да, были и обрядовые куклы, но к обрядам дети никогда не допускались.
Авторские куклы кукольного мастера Светланы Липовка
В советские годы искажению (или исправлению) подверглись практически все формы традиционной культуры: и пение, и пляска, и костюм, и устное творчество. После 1936 года создание новой социалистической народной культуры стало государственной политикой и проводилось с присущим тому времени размахом и последовательностью. Поэтому сложился целый пласт, если так можно сказать, клубной народной культуры, который очень далек от подлинных русских традиций.
Светлана Липовка на выставке в Софийском центре русской культуры и духовного просвещения
Не просто песни и пляски
В Софийском центре мы создали ансамбль народной и духовной музыки «София» и стараемся петь, в том числе, и в традиционной народной манере. Но на Сахалине практически нет специалистов, которые бы пели традицию. Только в этом году нам удалось найти профессионала для нашего школьного фольклорного коллектива. Мы постоянно вынуждены приглашать специалистов из Москвы, Новгорода, Твери, Барнаула, чтобы они занимались с нашими ансамблями. Для участников ансамблей мы пошили этнографически достоверные сарафаны и рубахи, чтобы через такое творчество дети нашей школы и наши зрители могли прикоснуться к подлинной русской культуре. Конечно, для нашего региона это капля в море. Но мы активно сотрудничаем с колледжем искусств, детской школой «Этнос», с педагогическим сообществом, приглашаем специалистов, проводим семинары, мастер-классы, выставки, концерты.
Семинар для педагогов по традиционной культуре в Софийском центре русской культуры и духовного просвещения
Поскольку традиционная культура – это не просто песни и пляски, а способ передачи гуманитарных знаний народа из поколения в поколение, мы стараемся нашими скромными трудами рассказать людям об истинном облике традиционной русской культуры, неразрывно связанной с православием и духовными ценностями народа.
Когда священник и учитель профнепригодны
– Вы участвуете в различных координационных советах при министерстве образования, преподаете в Институте развития образования «Основы православной культуры». По вашему мнению, сами педагоги нуждаются в формировании основ православной культуры?
– Научить тому, что не понимаешь и не ценишь сам, невозможно. Поэтому педагоги в первую очередь нуждаются в разъяснении цели и содержания предмета. И пока на этом пути мы не достигнем серьезных результатов, неминуемо будут возникать вопросы у родителей к самому предмету.
И пока я не был священником, я даже был противником «Основ православной культуры» как родитель. Объясню. Зачем какая-то женщина, реже – мужчина, будет рассказывать моему ребенку абсолютно недостоверную информацию о том, что мне, православному христианину, по-настоящему дорого? Я сам лучше об этом расскажу. В таком отношении к данному вопросу есть своя логика.
Заседание координационного совета по духовно-нравственному воспитанию в Министерстве образования Сахалинской области
С другой стороны, надо посмотреть со стороны всего государства и Церкви. Если нет запроса с его стороны на такое образование, соответственно, оно и не готовит педагогов. А если такой запрос есть – будь то сформированный «сверху», будь то «снизу», – то в любой школе говорят: «А кто у нас будет преподавать? Мы же ничего в этом не понимаем. А в Институте развития образования какие-то курсы вообще ведут? Вы будете готовить педагогов?» – «Должны, обязаны, у нас в разнарядке появилось». Но в Институте развития образования такая же ситуация: нет специалистов. Там сказано: «Привлекать конфессии». Обращаются в епархию: «Может, у вас есть специалисты?» Где-то есть, где-то нет. Поскольку у меня образование искусствоведческое и педагогическое – «Отец Алексий, будешь ты». И вот постепенно создаются программы, ведутся курсы, педагоги, как могут, осваивают часто непростое для них содержание. Конечно, недостаточно часов, не хватает времени, надо, чтобы велась постоянная работа с педагогами.
Главная задача нашей работы с педагогами – заставить их рефлексировать над своим собственным нравственным состоянием
У нас были примеры, когда учителя попадали на курсы случайно – «просто надо переподготовку пройти». Например, одна учительница пришла, она только «Основы светской этики» преподавала. И она вначале заявила, что ей «это Православие» не нужно, а в конце благодарила. И написала: «Я вообще осознала для себя даже собственную жизнь и решила пойти на исповедь». То есть сначала ей это было даже чуждо, но она прошла эти курсы, и они заставили ее задуматься. А это главная, на самом деле, задача нашей работы с педагогами – заставить педагогов рефлексировать над своим собственным нравственным состоянием. Без этого педагог не может вести подобные дисциплины. Он профнепригоден. Как и любой священник, кстати. Вот если он стал задумываться – это первый признак готовности педагога вести эти дисциплины. Если он размышляет над собственным нравственным состоянием, значит, он может попытаться дать это ребенку. По крайней мере, он будет честен с ребенком. Он не скажет: «Я вам сейчас расскажу, как надо нравственно себя вести». Это нелепо. Но он может с ними начать диалог, понимая собственное состояние: «Ребята, как мы относимся к тому-то и тому-то? Давайте поразмышляем». Нужно грамотное осмысление этих процессов для себя. И когда ты видишь это у педагогов, то понимаешь, что с ними можно работать, вести их дальше. Правда, иногда нет возможности куда-то их вести, потому что они разъехались по области, и ты с ними больше не увидишься. Конечно, все это пока кратко, неполно, недостаточно. Но мосты наводить надо, иначе пропасть между педагогическим сообществом и Церковью будет только расти.
Что лучше длинных нравоучений?
– Не будем забывать и вопиющую безграмотность в отношении русской культуры, которую некоторые ее ревнители ну вот никак не хотят признать христианской.
Иерей Алексий Шустин
– Это, скорее, касается традиционной народной культуры, и здесь действительно сломано много копий. В советские годы стало принято считать, что все народное – это древлеземледельческое, дохристианское. С точки зрения этнографа, это, возможно, и верно. В задачу этнографа входит в том числе установление связей тех или иных традиций с более древними. Но это не означает, что крестьянин, живший в XVIII–XIX веке, относился к этим традициям, как его предок из IX века. Многие традиции к этому времени были уже наполнены совершенно иными смыслами, в первую очередь, смыслами глубоко христианскими. К сожалению, ввиду этой особенности научной и научно-популярной литературы советского времени и деятельности неоязычников 1990-х – начала 2000-х, которые обезобразили народные обычаи и традиции откровенными фантазиями и домыслами, Церковь сама находится в двойственном положении – признавать или не признавать эти традиции частью христианского наследия и важной частью церковной жизни народа.
Можно, например, долго спорить о масленице: чей это праздник? Христианский или языческий? Я склонен считать, что большая часть обрядности и традиций этого праздника глубоко христианская. Начиная с Вселенской родительской субботы, всю Сырную седмицу христианин ходил в гости к своим сродникам, где поминали своих усопших блинами (блин – традиционное поминальное блюдо на Руси), просили друг у друга прощения, т.к. не со всеми они увидятся на Прощеное воскресенье в своем приходе, прощались с «вольными деньками» и готовили себя к подвигу поста. Каждый в меру своего духовного возраста, кто-то скромно, кто-то с размахом. Молодежи позволяли повеселиться, «выпустить пар». Веселились все по-разному, но всех объединял грядущий пост и духовный подвиг.
Многие наши традиции через простые, но наполненные смыслом действия воспитывали лучше, чем длинные нравоучения. Есть замечательные строки из письма философа Алексея Федоровича Лосева своей жене о Масленице, написанные им в лагере:
«Ясочка, сейчас Масленица, блины. Мы никогда не были с тобой любителями этого рода “удовольствий”: и часто, бывало, блины эти ешь только для того, чтобы не выразить пренебрежения к столу наших родителей и оказать необходимую тонкость и уважение к старикам-родителям. Но вот теперь, когда я лишен не только этих самых блинов, но и всего прочего в этом роде, – каким утешением и миром веет от этого быта, который, как ни далек от интересов чистого духа, таил в себе столько источников внутреннего равновесия и столько путей к мудрому обладанию жизнью! Блины и хороший стол – это ласка жизни, начало мирного устроения, наивная и беспечная радость самого бытия. Блины, это звучит как-то празднично, даровито, устойчиво и крепко, и – как это обоснованнее, разумнее, духовнее моего теперешнего нищенства, не только физического, но и духовного! Жизнь чистого духа, конечно, выше блинов. Но блины, этот внутренно оправданный и разумно сформированный быт, безусловно, духовнее, содержательнее, гениальнее этой вопиющей бессмыслицы и жесточайшей тупости и бездарности моего теперешнего бытия».
(А. Ф. Лосев. Письма из лагеря в лагерь (жене).
Свирлаг-Сиблаг. 11 марта 1932 г.)
Я уверен, что нам в Церкви неразумно отторгать от себя этот пласт добрых традиций жизни православного народа. К тому же эти традиции имеют важную воспитательную роль для детей, просто их надо грамотно использовать, как это делали наши предки.
P.S. Дорогие братья и сестры, если у вас есть возможность и желание помочь работе Софийского центра русской культуры и духовного просвещения в Южно-Сахалинске и Корсакове, поддержать его учеников и педагогов, вы можете отправить посильную помощь на карту Сбербанка: 4276 5000 2438 0808 (с пометкой «На школу»). Будем молиться о вас на Сахалине. Спаси вас Христос!
