Ян Амос Коменский. Источник: https://fioscan.ru/яна-амоса-коменского/
Ян Амос Коменский и его «Краткая история церкви славянской
Аннотация: Реформация и ее доминантный феномен – гуситская революция, является одной из ключевых эпох чешской истории. Ее изучение представляет собой зрелое научное направление и располагает обширной историографией, в рамках которой существует ряд неоднозначных подходов, дискуссионных проблем и гипотез, а также определенный балласт стереотипов. Важную роль в процессе пропаганды идей чешской реформации сыграла историческая аргументация, что наиболее ярко проявилось в творческом наследии Я.А. Коменского.
_________________________________________________________
Эпоха чешской реформации (XV- середина XVII гг.) открывается гусизмом и гуситской революцией и представляет собой динамичный и непрерывный процесс развития и трансформации гусизма в его двух основных версиях: умеренной (Ян Гус, Якоубек из Стржибра, пражский утраквизм) и радикальной (революционный Табор, Община чешских братьев). Ее первый этап завершается Кутногорским религиозным миром 1485 г. Следующий период определяется взаимодействием с набирающим силу протестантизмом, когда чешская реформация отстаивала свою идентичность, балансируя между Сциллой Рима и Харибдой Виттенберга. Эти взгляды с разных позиций и в различной степени развивали Ф. Грейса, К. Крофта, Р. Каливода, А. Мольнар, Н. Рейхтрова, Ф. Зайбт. В. Эберхард, З.Д. Давид и др. Признавая большое влияние лютеранства и кальвинизма, они подчеркивали самобытность, идейную нестерильность и жизнеспособность как утраквизма, так и «братского» учения, их способность к радикализации в континуитете с гусизмом революционной эпохи.
Хотелось бы сосредоточится на «второй жизни гуситства», в которой гуситскую традицию взяло на вооружение множество политических и общественных движений, организаций и идеологических концепций, проецировавших проблемы современного им мира на реалии далекой реформационной эпохи, используя их в полемике и пропаганде. Крупный чешский историк и политический деятель Зденек Неедлы в свое время справедливо заметил: «Скажи мне, как ты судишь о гусизме, и я скажу тебе, кто ты».
В XIX веке актуализация Гуса и гуситского движения становится преимущественно делом чешского национального движения, выступает символом борьбы за национальную свободу и самобытность. Гуситские традиции и символика отражались в названиях подразделений и униформе чехословацких легионов, бившиеся за независимость своей родины на фронтах Первой мировой войны в России, Франции и Италии. Первая Чехословацкая Республика сделала гуситскую традицию важной составной частью своей государственной идеологии. Чехословацкие коммунисты уже в межвоенный период заявляли о своей приверженности гуситскому наследию, а после 1948 г. полностью освоили» его, интерпретируя гуситскую революцию исключительно как классовый конфликт. И в наше время популярная политическая публицистика пестрит многочисленными антиисторическими актуализациями гуситской эпохи. Гуситов сравнивают с «джихадистами» Исламского государства, а Иосиф Сталин выступает в качестве реинкарнации Яна Жижки!
Однако „вторая жизнь гуситства“ не является феноменом только нового и новейшего времени, она началась одновременно и параллельно с его первой аутентичной жизнью и долгое время развивалась в рамках двух противоположных непримиримых оценок, но на основе общего христианского понимания истории. Программа чешской реформации изначально имела наднациональный и надгосударственный универсалистский характер, что не исключало и выраженного чешского мессианизма, т.е. убежденности в том, что именно чехи являются тем избранным народом, которому Бог открыл истинный смысл «закона божьего» и «спасительные» правила праведной жизни, в соответствии с которыми гуситы намеревались путем убеждения или силой оружия реформировать всю христианскую церковь. Символ движения – Ян Гус изначально воспринимался его последователями в Чехии, а впоследствии и европейской протестантской реформацией, как мученик и новый святой. Понятно, что диаметрально противоположной была оптика католической Европы, в глазах которой Гус и его сторонники выглядели достойными адского пламени еретиками. Осознавая это, гуситы, хотя и были уверены в самоочевидности своих идей, уделяли большое внимание их пропаганде, неустанно добиваясь организации авторитетной публичной дискуссии, в которой они намеревались доказать свою правоту всему христианскому миру.
Полемический и пропагандистский энтузиазм не ослабевал и на следующих этапах развития и эволюции чешской реформации. С этой точки зрения внимание привлекает монументальная фигура Яна Амоса Коменского (1592-1670 гг.), всемирно прославленного педагога, который нас будет интересовать в своей другой ипостаси – «сеньора» Общины чешских братьев и крупнейшего мыслителя чешской и европейской реформации.
Разрабатывая модель чешской реформации как идейной системы, он полагал, что это явление тождественно «понятию исторически трансформирующегося и развивающегося гусизма». Философско-теологическая система Я.А. Коменского рассматривается им как один из этапов эволюции гуситской идеи. Более того, по мнению Р. Каливоды, именно в деятельности и творчестве Коменского «гуситство в широком смысле слова», т.е. чешская реформация, находит свое завершение. Мысль, безусловно, спорная, многие исследователи более осторожны в своих оценках, а некоторые отнеслись к этой концепции весьма критически. Однако она весьма плодотворна для того, чтобы понять, как Коменский сам для себя решал вопрос о континуитете идейного развития чешской реформации.
С этой точки зрения внимание привлекают исторические сочинения Я.А. Коменского. Здесь мы специально остановимся на его «Краткой истории церкви славянской». Дело в том, что «Краткая история» – это не самостоятельный научный труд, а своеобразное историческое введение к новому изданию церковного устава Общины чешских братьев, осуществленному Коменским в Амстердаме в 1660 г. Публикация предназначалась для заграничного читателя, ставила перед собой цель представить Общину протестантской Европе, причем не только подчеркнуть ее место в общецерковном развитии, но и показать ее особую миссию и «достоинства». Таким образом, перед нами не критический очерк истории чешскобратской общины, а сочинение изначально апологетического и пропагандистского характера. Об этом свидетельствует отбор материала. Автор акцентирует только наиболее интересные для иностранцев и ценные с его точки зрения сюжеты в истории своей «церкви», главное внимание уделяет ее взаимоотношениям с европейским реформационным движением и контактам с духовными лидерами «евангелического мира», тогда как внутреннее развитие Общины чешских братьев, сопровождавшееся серьезными конфликтами, остается вне поля его зрения.
Изложение в «Краткой истории» не основано непосредственно на исторических источниках, а, скорее, составлено из фрагментов, практически дословно заимствованных из уже известных к тому времени трудов по истории Общины, которые иногда дополняются сведениями из неизданных рукописей. Такой способ работы, резко отличающийся от наших представлений о научной историографии, был избран Коменским вполне сознательно. В одном из заключительных абзацев «Краткой истории церкви славянской» он откровенно поясняет свою цель: «Может быть кому-то придет в голову: а не много ли похвал вам здесь высказано, так я отвечу: собственной похвалы мы не привели ни одной, мы только напомнили, как о нас судили другие… Цель стольких приведенных здесь свидетельств не была для нас иной, нежели побудить благочестивых читателей к внимательному чтению нашей книжки, чтобы лучше понять, заслуживают ли наши дела столь великих похвал таких великих мужей…».
Сочинение Коменского состоит из 135 глав или, скорее, кратких абзацев, которые хронологически охватывают время от возникновения христианства, когда «свет евангелия был самими апостолами распространен по всему свету до концов земли», вплоть до поражения чешского протестантского восстания против Габсбургов 1618-1620 гг. и последовавшего за ним изгнания и упадка Общины чешских братьев.
Таким образом, Ян Амос Коменский прослеживает судьбы своей «церкви» в контексте «всемирной» христианской истории, на «поражающих воображение путях божественного провидения». Мы коснемся только одного – «славянского» и одновременно «православного» аспекта его рассуждений. Коменский рассматривает вопрос о возникновении Общины чешских братьев в тесной связи с распространением христианства у других славянских народов. Божественное провидение «особенно наглядно проявилось в основании церквей у народов славянских (которые населяют насколько хватает глаз восточные края европейские); у них было семя евангелия засеяно уже во времена апостольские», о чем свидетельствует, по мнению Коменского, славянский перевод евангелия, сделанный якобы св. Иеронимом Стридонским. «И так среди европейских народов первыми были Славяне, кому слово божье было доверено на их родном языке».
Коменский кратко намечает основные вехи постепенного обращения отдельных славянских народов в христианство в результате деятельности Кирилла и Мефодия, «епископов греческих, но владеющих также языком славянским»: сначала болгар и других балканских славян, затем населения Великой Моравии и Чехии, а также поляков. И наконец, «русы и московиты (тоже народы славянские) все перешли в христианство (в 980 г.), когда сестра императора Василия Анна была отдана в жены Владимиру, князю киевскому».
В плане нашей темы особенно интересна интерпретация Коменским этого процесса: «Отсюда очевидно, что все эти народы были обращены стараниями церкви восточной и что они были приведены к христианству по обычаю греческому; в том числе и народ чешский».
Затем Ян Амос сосредотачивается на чешском религиозном развитии, противопоставляя чехов папскому престолу: «Но папа уже тогда покушался на церкви всего мира и неустанно изыскивал возможности, как бы их себе подчинить… С тех времен церковь чешская вела неустанный бой с римской; римская все насаживала чешской иго своих суеверий, а чешская упорно сбрасывала его вплоть до нашего несчастного века, когда потерпела поражение».
Коменский прослеживает развитие гуситской идеологии, говорит о внутреннем расслоении и дифференциации реформационного движения, которое тем не менее оказалось способным выработать общую программу (так называемые Четыре пражские статьи), и отстоять ее в вооруженной борьбе с внешней интервенцией. Много внимания уделяется сложным поискам компромисса и путей сосуществования с католической Европой во второй половине XV века и особенно мучительному процессу становления Общины чешских братьев, которая решилась отделиться от «лжегуситов» (умеренных пражских утраквистов), организационно полностью отколоться от Рима и основать самостоятельную церковь, которая затем заняла достойное место в общеевропейской реформации XVI-XVII вв.
Говоря о внешних влияниях и взаимоотношениях, имевших значение для развития чешской реформации, Коменский подробно пишет о Виклифе, вальденсах, Эразме Роттердамском, Мартине Лютере, Кальвине и других реформаторах. Примечательно, однако, что «славянский» контекст и вообще тема восточного христианства при этом практически пропадает, хотя и не совсем.
В частности, он упоминает о многообещающем, но не получившем завершения проекте соглашения утраквистов с греческой церковью: «В 1450 г. в Праге проходил сейм сословий и синод духовенства; здесь было принято обращение к церкви греческой и были направлены в Царьград посланцы с письмами. Греки выслушали от гонцов главные положения учения, радовались взаимному согласию, написали чехам послание и укрепляли их в вере, прибавив обещание, что будут им рукополагать священников». Но вскоре (1453 г.) турки захватили Константинополь, и идея своеобразной унии утратила актуальность по объективным обстоятельствам.
В Праге появились двое беглецов из Византии, которым оказали радушный прием и даже разрешили совершать богослужения. «При этом оказалось, что равным образом и у них чистота веры завалена суевериями». Как видим, оценка Коменским греческого православия изменяется диаметрально, и это не единичный и не случайный пример.
Прослеживая процесс оформления Общины в качестве самостоятельной церковной организации, Коменский неоднократно подчеркивает, что «братья» всемерно старались этого избежать, понимая, что посягают на принцип «апостольского преемства» и неизбежно будут обвинены в схизме и стремлении создать секту. Поэтому в 1486 г., «чтобы по крайней мере перед Богом очистить свою совесть от упреков в расколе… установили себе правило: если еще пробудит Бог где бы то ни было благочестивых учителей и обновителей церкви, то они к ним присоединятся».
В поисках истинной церкви «братья, видя, что их упрекают в расколе, послали четырех мужей (Лукаша Пражского, Мареша Коковца, Мартина Кабатника и Кашпара из Марки) искать где-нибудь некий народ чисто служащий Христу, к которому они могли бы… присоединиться как к истинной церкви Христовой… Первый должен был обследовать Грецию, второй Московию и русские земли, третий Фракию и Болгарию, четвертый Азию, Палестину и Египет. Все они по возвращении домой могли сообщить лишь о всеобщей и великой испорченности, и что христиане, увы тонут, в пороках и суевериях».
Завершая свой труд, Ян Амос Коменский счел необходимым еще раз подчеркнуть: «Но и церкви иных народов славянских находятся в наше время не в лучшем положении, ибо угнетены они с одной стороны игом папским, а с другой – турецким, или же завалены многообразными суевериями церкви греческой».
И только поставленная перед жесткой необходимостью, Община «видя, кого следует избегать, но не имея, за кем последовать», принимает окончательное решение о разрыве с церковной иерархией.
Итак, «Краткая история церкви славянской», по крайней мере, в ее «православно-славянском» аспекте, представляет собой типичное произведение «братской» историографии, то есть сочинение открыто тенденциозное, «явно предназначенное для того, чтобы доказать справедливость точки зрения определенной партии и оправдать ее действия посредством подробного описания борьбы, которая велась против других партий». Известны существенные недостатки этого сочинения в плане достоверности сообщаемых фактов. Но с нашей точки зрения они не имеют принципиального значения, так как «Краткую историю» нельзя рассматривать как работу по истории чешской реформации и Общины чешских братьев. Скорее наоборот, фактические неточности, характер компилирования, намеренные умолчания или акцентирования позволяют лучше понять общий взгляд, понимание и оценку автором описываемых событий, в которых он бы хотел убедить читателя.
Когда Ян Амос Коменский старается показать глубокие исторические корни чешской реформации, то с удовольствием подчеркивает характерные черты восточного христианства: раннехристианский идеал, отрицание папского примата, целибата, подчеркивает принятые в православной среде причащение мирян под обоими видами и богослужение на родном языке. Когда же ему нужно доказать, что «братья» не являются раскольниками, а наоборот представляют собой истинно христианскую церковь, то он без колебаний утверждает, что все традиционные церковные организации отошли от евангельской нормы и погрязли в «суевериях».
Учитывая авторитет и официальное положение чешского мыслителя в чешскобратской общине, есть основания полагать, что речь идет не только о его субъективных оценках, но в значительной степени и о принятом в Общине чешских братьев «прикладном» отношении к историческому материалу.
Литература
Рандин А.В. Чешская и немецкая Реформация (некоторые аспекты взаимодействия) // Славяно-германские исследования. Т. 1-2. М., 2000.
David Z.D. Nalezení střední cesty. Liberální výzva utrakvistůŘímu a Lutherovi. Praha, 2012.
Čornej. P. Velké dějiny zemí Koruny české. Sv. V ( 1402-1437). Praha-Litpmyšl, 2000.
Kalivoda R. Husitství a jeho vyústění v doběpředbělohorské a pobělohorské in: Husitská epocha a J.A. Komenský, Praha 1992.
Komenský J.A.Stručná historie církve slovanské. Praha, 1941.
Krofta K. O bratrském dějepisectví. Praha, 1946.
Molnár A. Pohyb teologického myšlení. Praha,1982. S. 306-308,326-328;Popelová J. Filozofie Jana Amosa Komenského. Brno,1986.
Nejedlý Z. Spor o smysl českých dějin. Praha, 1914.
Šmahel, F. Husitská revoluce. 1-4. Praha,1993.
Urbánek, R. Český mesianismus ve své době hrdinské // Z husitského veku. Praha, 1957.
