Среди русских мыслителей, с которыми мне дал Бог встретиться и общаться в жизни, особое место, конечно, занимает академик Игорь Ростиславович Шафаревич. О нем я уже неоднократно рассказывал. Порой беседовал с ним по нескольку часов, размышляя над его часто нестандартными мыслями, с чем-то не соглашался, например с его пониманием роли монархии в России или снисходительным отношением к «историческим» теориям Фоменко.
Много времени для общения с ним мне дала беседа- интервью в 2007–2008 годах, а главное, подготовка к изданию его полного собрания сочинений, главным редактором которого был я. Формируя тома его сочинений, было интересно слушать его комментарии по разным вопросам. Возвращаясь с этих встреч, я многое записывал в свой дневник, в частности, то, что он рассказывал о себе и главных вехах своей жизни.
На мой вопрос «Какие идеи и события жизни вы считаете главными?» Игорь Ростиславович ответил мне: «Это – чувство, что я русский, и любовь к нашей своеобразной культуре и истории. Это странно, так как я складывался как личность в эпоху самого максимального и систематического гонения на эти тенденции за всю русскую историю. <…> А главное событие в моей жизни – это публикация в 70-х годах работы “Русофобия”».
Шафаревич стал одним из самых ярких русских мыслителей XX века. Он появился в то время, когда вся коренная русская мысль была под запретом, а ее носителей преследовали и убивали. В результате страшного погрома, осуществленного в России большевиками, погибли более 10 млн русских, и прежде всего подавляющая часть русской элиты, уничтожены многие русские святыни и культурные ценности. Однако, несмотря на катастрофические разрушения, русская цивилизация выстояла, сумела отстоять свои духовные святыни и культурные ценности, потому что обладает свойством рождать людей ярких, гениальных, талантливых, способных на подвиг и самопожертвование. К таким людям принадлежит Шафаревич.
Он родился 3 июня 1923 года, когда всевластие антирусского режима было абсолютным. Его родители получили образование еще до революции: отец окончил механико- математический факультет Московского университета, мать – филологический факультет Бестужевских женских курсов в Петербурге.
В детстве наиболее запомнившимся занятием Шафаревича было чтение. Приблизительно десяти лет от роду он пережил сильное увлечение историей – читал все, что мог достать. Возможно, под влиянием тех книг, которые оказались доступны, наиболее привлекательными разделами стали античность и русская история. В 12–13 лет главной областью интересов стала математика (хотя любовь и интерес к истории сохранились на всю жизнь). В последних классах школы получил разрешение сдать экзамены экстерном на механико- математическом факультете Московского университета. Окончил МГУ, поступил в аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию. С тех пор (с 1942 года) и до последних дней своих работал в одном и том же научном центре – в Математическом институте им. В.А. Стеклова Академии наук. Лауреат Ленинской премии, академик Российской Академии наук, почетный член нескольких иностранных академий наук и научных обществ. Десятки учеников Шафаревича стали видными учеными.
В 1960-е годы начал записывать свои соображения, связанные с положением страны, ее будущим и прошлым. Они распространялись в виде самиздата. Первым было «Законодательство о религии в Советском Союзе», отражавшее положение Православной Церкви после хрущевских гонений. В 1974 году вместе с А.И. Солженицыным стал соавтором в сборнике «Из-под глыб», где высказал предположение, что опыт народов России удержит их от того, чтобы дом их был разрушен классовой рознью, но что это вполне может сделать рознь национальная. В середине 1970-х вышла книга И.Р. Шафаревича «Социализм как явление мировой истории». Самиздатские публикации стали причиной увольнения из МГУ в 1975 году.
Новый этап в его жизни наступил после того, как широко в России и в мире разошлась его работа «Русофобия». В этом труде он исследовал причины духовного распада нашего Отечества. Шафаревич формулирует применительно к России понятие «малый народ» – такой слой людей, которые противопоставляют себя остальному народу, с презрением относятся к его традициям и тем самым утверждают свое право распоряжаться этим народом как материалом собственного творчества. В России ядро «малого народа» составило еврейство. Усилиями этого «малого народа» разрушаются «интегрирующие механизмы», позволяющие большому народу ощущать себя и действовать как единое целое. Подвергаются осмеянию и делаются предметом ненависти русская история, вера, историческая власть, армия. Создается множество антирусских мифов, внушаемых народу. Народ как бы парализуется, становится беззащитной жертвой небольших агрессивных групп.
На мой вопрос «Как вы оцениваете роль евреев в русской жизни и истории?» Шафаревич ответил: «Мы, русские, находимся в абсолютной власти малого народа, но ведь это же свойство большинства современных стран. И в некоторых странах положение даже хуже, чем у нас. Например, во многих странах обсуждение этого вопроса вообще подсудно, уголовно наказуемо. Но это взаимосвязано. Ведь рост еврейского влияния в мире параллелен росту западной цивилизации, и она сейчас, как мне кажется, находится в периоде упадка. Это указывает на то, что в целом человечество имеет шанс освободиться. Но вот смогут ли русские этим шансом воспользоваться, конечно, зависит уже от наших потомков. Мы можем только надеяться на их действия, потому что невольно приходит на ум цитата Ф.М. Достоевского, приведенная в одной моей работе: “Все эти парламентаризмы, все исповедуемые теперь гражданские теории, все накопленные богатства, банки, науки, жиды – все это рухнет в один миг и бесследно – кроме, разве жидов, которые и тогда найдутся, как поступить, так что им даже в руку будет работа”. Тогда Достоевский предсказал то, что произошло, правда, не во всем мире, как он писал, но в одной шестой его части, причем за сорок лет до предсказываемых событий».
«Что же в этих условиях делать нам, русским?»
«Бороться за свою национальность, отстаивать ее. Сегодня мы, русские, составляем более 80% населения России. Наше государство было создано благодаря русским жертвам – как во время войны, так и экономически в мирное время. Поэтому устойчивым будет только образ жизни, учитывающий эти факторы. Сейчас же само слово “русский” находится под запретом, используется как грязное ругательство. Мне кажется, что надежду на успех могло бы иметь движение, целью которого является придание слову “русский” законного статуса, однако сейчас действует закон, согласно которому в паспортах не указывается национальность. Непонятно, почему еще сохраняется пол и возраст. Мне представляется, что успех может иметь объединение всех русских сил на основании требования отмены этого закона, как бы ни определялось понятие национальности. После его отмены может быть поставлен вопрос о его определении. То есть мне кажется, что сначала необходимо легализовать само понятие русской национальности в России».
Игорь Ростиславович читал мою книгу «Русская цивилизация» и во многом был согласен со мной – особенно об отношении России к Западу, об антипатии Запада к русским. Когда мы обсуждали этот вопрос, он очень точно сформулировал главное. «Мы, – сказал он, – переживаем сегодня эпоху упадка западного, или европейского влияния в мире. Возникает проблема наследника. Запад видит возможность кандидата в России, и именно поэтому она вызывает у него внутреннее отторжение. Действительно, еще с периода правления деда Ивана Грозного или самого Ивана Грозного отдельные западные путешественники добирались до Москвы и потом рассказывали о своих впечатлениях, придумывали небылицы о нас. Мне кажется, что, скорее всего, они просто сталкивались с совершенно непонятным, чуждым образом жизни, мироощущением, и так как они были людьми рационально мыслящими, то пытались придать своим чувствам какой-то логический характер, потому и выдумывали подобные небылицы.
Мне представляется, что сейчас человечество переживает трудный момент, вроде смены кожи у змеи, когда змея действительно болезненно сбрасывает свою кожу. Мне кажется, что сегодня Запад исчерпал запас своей пассионарности, при помощи которой он навязывал нам свои представления и эталоны».
В этой беседе мы пришли к общему выводу, что русская цивилизация, духовная и более универсальная, чем западная, может прийти на смену разрушающемуся миру Западной Европы и США.
Шафаревич много рассказывал о своих поездках в острые точки России – Приднестровье, Крым, Чечню, Латвию, Эстонию, а также во многие местности России. В 1992–1993 годах входил в руководство Фронта национального спасения. Это была попытка объединить русские национальные силы вне зависимости от политических платформ. Но попытка эта тогда, считал Шафаревич, не удалась. Слишком разнонаправлены были силы правых и левых.
О многом мне удалось переговорить с Игорем Ростиславовичем, когда готовили к изданию полное собрание его сочинений. Он был уже очень слаб и не очень надеялся, что подготавливаемое нами полное собрание его сочинений в шести томах выйдет в свет при его жизни. И это произошло. Он был очень рад, когда осенью 2014 года я принес ему авторские экземпляры. Прощаясь, он подарил мне свой небольшой портрет в рамке и уже слабеющей рукой подписал его, а также передал в мою библиотеку несколько своих книг, выпущенных в 1990-е годы.
И.Р. Шафаревич был и остается для меня классиком русской национальной мысли. Его книги вошли в Золотой фонд русского национального наследия. Для меня, как и для миллионов русских, мысли, высказанные в них, стали ориентиром в духовной и социальной жизни.
Сейчас вдруг мне вспомнилось еще одно важное «знание» от Шафаревича.
От него я впервые услышал о так называемом урановом деле – самой большой афере, которую провели в США в отношении России, официально она называлась сделкой Гор – Черномырдин. Сам Шафаревич узнал об этой афере от нескольких деятелей: В. Илюхина, Ю. Скуратова и генерала Л. Рохлина, которые пытались поднять этот вопрос и потребовать от США возместить ущерб, нанесенный России. «Суть проблемы, – рассказывал Шафаревич, – такова: американские власти обманным путем заключили с Россией договор о передаче США оружейного урана, высвобожденного в нашей стране в результате сокращения числа ядерных боеголовок на основании навязанного нам кабального договора о разоружении. Этот уран США покупали по цене не более 1% по отношению к минимальной реальной стоимости товара. Этой сделкой США обворовали Россию на 8 трлн долларов».
Механизм этой сделки мне более подробно разъяснил В.Ю. Катасонов: «аферой тысячелетия» сделку окрестили потому, что, во-первых, она имела громадные масштабы; во-вторых, была заключена обманным путем. Многие российские и американские СМИ стремились представить ее как заурядное коммерческое соглашение. Общая сумма сделки на поставку 500 т урана была определена в 11,9 млрд долларов. Между тем стоимость указанного объема высокообогащенного урана несопоставимо выше. Чтобы произвести такой объем оружейного урана, в горнодобывающей и оборонной промышленности страны трудилось в течение примерно сорока лет несколько сотен тысяч человек. Производство опасное, десятки тысяч людей потеряли здоровье и трудоспособность, сократили свои жизни. Это были громадные жертвы ради того, чтобы ковать «ядерный щит» страны и обеспечить спокойную, мирную жизнь СССР и стран социалистического лагеря. Этим ураном обеспечивался военно- стратегический паритет в мире, что резко снижало риск возникновения мировой войны.
С другой стороны, в американских СМИ имеются такие оценки: за счет российского урана уже в начале нынешнего века на АЭС США производилось 50% электроэнергии. Каждый десятый киловатт- час электроэнергии во всей американской экономике обеспечивался за счет урана из России. Согласно оценкам, которые были сделаны специалистами еще в конце прошлого века, реальная стоимость 500 т оружейного плутония составляла в то время не менее 8 трлн долларов.
«Урановая сделка» совершалась в полной тайне от народа. Не были в курсе даже многие «народные избранники», по той причине, что она в нарушение российского законодательства не проходила процедуру ратификации в нашем парламенте. Во второй половине 1990-х годов ряд депутатов начали расследование по выяснению условий сделки, обстоятельств ее заключения, оценке соответствия Конституции Российской Федерации и другим нормативным актам России. В результате сильного давления определенных влиятельных сил из окружения тогдашнего президента страны Б.Н. Ельцина расследование удалось остановить.
И Шафаревич, и Катасонов считали «урановую сделку» спецоперацией Запада, которая решала сразу несколько стратегических целей: одностороннее ядерное разоружение России путем лишения ее запасов оружейного урана, а также подготовка условий для выхода США из Договора по ПРО, которые это сразу и сделали, получив большую часть российского урана; нанесение огромного экономического ущерба России (накопленный запас оружейного плутония составлял существенную часть национального богатства России на тот момент); лишение России колоссальных источников энергии в будущем после намечаемого внедрения новой технологии ториевой ядерной энергетики.
Сам Шафаревич и многие из верхних слоев русских ученых считали, что гибель генерала Рохлина (1998), смещение генпрокурора Ю. Скуратова (1999) были связаны с их попытками остановить «аферу тысячелетия», в которой были замешаны некоторые представители высшей власти и олигархата. Последним, кто серьезно занимался расследованием этого вопроса, был Виктор Илюхин, требовавший привлечь виновных к уголовной ответственности. Но он умер при загадочных обстоятельствах.
Олег ПЛАТОНОВ
