Генерал Тимановский Николай Степанович (1885–1919). Из крестьян, уроженец Виленской губернии, православный. Окончил шесть классов 2-й Санкт-Петербургской гимназии. По одной из версий, перед началом Русско-японской войны служил вольноопределяющимся в одном из полков 37-й пехотной дивизии в Санкт-Петербургской губернии, из которой в начале 1904 года был выделен личный состав для формирования 11-й и 12-й рот 1-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Записался добровольцем в формирующуюся 11-ю роту. В Маньчжурию прибыл в марте 1904 года. Тяжело ранен под Мукденом – до конца жизни хромал, ходил с тростью. Зауряд-прапорщик (02.09.1904), прапорщик запаса (24.12.1904). За боевые отличия в боях против японцев был отмечен наградами.
Соратник Тимановского капитан В.А. Богенгардт (1892–1961) в «Вестнике первопроходника» (Лос-Анжелес, 1963) писал:
«Впервые я увидел Николая Степановича Тимановского в дни зарождения Добровольческой армии… Вокруг его имени уже сложилась легенда, и я жаждал увидеть одного из “самых награжденных”, как говорили, полковников Русской армии. Знал я немного и его прошлую историю.
Выйдя добровольцем (гимназист 6-го класса) на Японскую войну, он получил два Георгия и пулю в спинной хребет. Эвакуированный, он лежал в госпитале почти в безнадежном состоянии. Государь Император обходил тяжело раненных и остановился около молодого вольноопределяющегося.
– Когда вы поправитесь, – спросил Государь, – то что намерены делать?
– Служить Вашему Величеству.
Ответ понравился Государю, и он приказал принять расходы по лечению на Высочайший счет. Лечился Николай Степанович долго, но железная натура взяла свое, и поправился он настолько, что впоследствии прошел Офицерскую гимнастическую школу».
Прапорщик Русской армии, награжденный за боевые отличия орденом и наградным оружием, подлежал производству в подпоручики.
В 1906 году. Н.С. Тимановский – подпоручик 13-го стрелкового полка.
В составе этого же полка 4-й («Железной») стрелковой бригады генерала А.И. Деникина началась для него Первая мировая война. Начальником штаба у Деникина был полковник С.Л. Марков.
В 1915 г. – командир 4-й роты, временно командующий 2-м батальоном, начальник команды разведчиков, капитан, с декабря – командир 4-го батальона полка. Произведен в чин капитана (21.10.1915), со 2 апреля 1916 года – подполковник.
Особо отличился в бою 27 августа 1914 года, в котором был ранен. В представлении на награждение орденом Святого Георгия 4-й степени командир 13-го стрелкового полка генерал-майор С.Л. Марков указывал:
«Младший офицер вверенного мне полка поручик Тимановский в боях 26 и 27 августа личным примером мужества и храбрости поддерживал стойкость роты под сильным и действительным огнем противника. Вечером 27 августа, во время ночной атаки противника под деревней Румно со взводом стрелков <…> бросился в штыки на австрийцев. Зарвавшись вперед, он был один окружен австрийцами и, отбиваясь от них шашкой и револьвером, получил две раны, из коих одну штыковую, упал без чувств и был вынесен с поля боя стрелками». За бой 16 февраля 1915 года у Творильни, во время которого, «командуя ротой, всюду сам поспевал. Бросаясь лично в штыки, отбил четыре атаки противника на высоте 618; перейдя в решительную контратаку, прекратил этим дальнейшие атаки, причем забрал в плен 1 офицера и около 50 нижних чинов», награжден Золотым Георгиевским оружием (выписка из Высочайшего приказа).
Среди солдат он имел прозвище Железный Степаныч.
За доблесть, проявленную во время (Брусиловского) Луцкого прорыва в 1916 году, награжден офицерским орденом Святого Георгия 4-й степени.
Генерал А.И. Деникин в очерке «Железная дивизия в Луцком прорыве» вспоминает:
«На моем наблюдательном пункте большое оживление – много “гостей”, инспектор артиллерии фронта, ген. Дельвиг, некоторые чины штабов фронта и армии, иностранные военные агенты – свидетельство особого доверия к Железной дивизии…
Картина незабываемая!…
Вдруг далеко впереди за первой полосой показались редкие цепи наших стрелков – такие, казалось, одинокие и затерянные… Под сильным огнем австрийской артиллерии они шли на вторую полосу; вел их подполковник 13-го полка Тимановский – один из храбрейших железных стрелков, знаменитый Степаныч, впоследствии – начальник Марковской дивизии. Шел в открытую, опираясь на палку, – в атаку он всегда ходил без оружия, – не спеша, останавливаясь, подзывая кого-то рукой. Появление этого батальона произвело большое впечатление на “гостей” наблюдательного пункта; они высыпали на открытый холм, чтобы лучше видеть, а наиболее экспансивный из них, итальянский военный агент, подполковник Марсенго, хлопая в ладоши, надрывая грудь, кричал:
– Браво, браво!..»
В 1917 году за боевые отличия Н.С. Тимановский становится полковником, и получает назначение командира Георгиевского батальона в Могилеве при Ставке Верховного главнокомандующего. В феврале 1917 года Николай Степанович отправлен в Петроград с батальоном под командованием генерала Н.И. Иванова, однако был вынужден вернуться обратно в Могилев, так как застрял на станции Вырица, не получив никаких приказаний от генерала.
С начала Гражданской войны (декабрь 1917 г.), Н.С. Тимановский – в Добровольческой армии, где становится командиром роты. Отметим, что в начале войны Офицерским полком командовал генерал-лейтенант С.Л. Марков, а ротным у него был кроме полковника Тимановского, например, последний командир Преображенского полка полковник А.П. Кутепов.
1-й Кубанский поход. После переформирования Добровольческой армии в станице Ольгинской в феврале 1918 года он – помощник командира Сводного Офицерского полка.
Приведем и другие свидетельства из воспоминаний В. Богенгардта: «Степаныч – помощник генерала Маркова. Сергей Леонидович Марков, всегда скачущий, всегда восхищающий, яркий, огненный, и – невозмутимый, молчаливый, со смешинкой в глазах, всегда пеший – полковник Тимановский. Какие имена. Какие люди! Где все это?!
Во время Первого похода мы Степаныча недостаточно оценили. Да и не мудрено, т. к. нами командовал генерал Марков, а рядом с ним все меркли. Но характерно, что из плеяды блестящих офицеров генерал Марков выбрал в помощники себе Тимановского. Штаб генерала Маркова состоял из Степаныча – по оперативной части и Гаврилы (доктор Г.Д. Родичев) – по инспекторской. Всю канцелярию и все суммы полка этот последний носил всегда при себе в сумке через плечо.
Во Втором походе Николай Степанович командовал уже Марковским полком. Славные бои под Кагальницкой, Тихорецкой… Особо памятны славные для Степаныча бои – под Кореновской, той самой Кореновской, где столько было пролито крови еще в Первом походе… Наш полк изнывал от потерь. Наступление наше захлебнулось. Отдельные слабодушные бойцы отходили. Критический момент. Неожиданно в полк прибыло небольшое пополнение кубанцев. Генерал Тимановский наспех построил этих не сбитых еще в воинскую часть людей – можно сказать, толпу, и повел в атаку, увлекая вперед личным примером. Перелом наступил. Мы победили. Мне трудно привести какие-нибудь красочные по внешности эпизоды из боевой службы Николая Степановича, потому что все у него было так обыденно, просто… Степаныч в бою всегда был спокоен, все видел, все знал. Под его взглядом и трус становился храбрым, потому что в его присутствии и выстрелы, и пение пуль – все это казалось каким-то «домашним» и безопасным… Чего же бояться, когда все происходит так, как нужно! Полк обходят большевики справа? Вот это хорошо: резервная рота сможет ударить им во фланг, а команда разведчиков их потом атакует и будет рубить…
Моя близость с Николаем Степановичем началась уже в Екатеринодаре, осенью 1918 г., где полк оставлен был на отдых после Второго похода. Почти каждый вечер я обедал в штабе полка. Степаныч, истинно русская душа, очень любил большое общество за столом, хоровое пение и застольную беседу. Любил выпить и пил много, но не пьянел, а только оживлялся. “Градусом” он облегчал свои недомогания от бесчисленных ранений. Всегда радушный хозяин, и за столом у него царило непринужденное настроение. Нехитрая закуска, «рыженькая” водка, подкрашенная йодом, дружеская беседа. Помню – капитан Салтыков и доктор Ревякин поют дуэтом “Уж вечер, облаков померкли края…”. Тимановский слушает, склонив голову на бок. Потом хором затягиваем русские песни. Внезапно, как бывает, водворяется молчание, все затихают, как говорится “дурак родился”. И Степаныч, глядя куда-то вдаль, начинает басом речитатив чернецов из “Бориса Годунова”. В Екатеринодаре влиты были тогда в полк большие пополнения, поэтому, пользуясь отдыхом, велись усиленные строевые занятия. Как бы поздно не легли, а рано утром полковник Тимановский уже обходит, все смотрит, бодр и свеж, как огурчик.
Начались тяжелые бои под Армавиром. Находясь в резерве, я соскучился по командиру и пошел его навестить за курган, на котором он находился денно и нощно, руководя боем. Верхушка кургана уже сбита и вообще дело было жаркое.
– Здравия желаю, господин полковник!
– Ты чего, Боген?
– Соскучился, господин полковник.
– Врешь ты. Небось наливки захотелось. Ну, пей, только не всю.
У Степаныча всегда висели на поясе маузер и фляжка с “фельдмаршальской” наливкой, т. е. спирт на красном перце. По поводу этой “наливки” вспоминается мне один случай. Во время Второго похода мы грузились впервые на железную дорогу. Маленькая платформа, ветер, холодище. Степаныч подпрыгивает и подшучивает над окружающими. Подходит полковник Кутепов.
– Что, Александр Павлович, холодно?
– Холодно, Николай Степанович.
– Хотите наливки?
– Конечно.
Степаныч радушно отстегивает фляжку и угощает. Ерш… Никогда не забуду ужаса на лице Кутепова (вообще почти не пившего) и веселый блеск в глазах Тимановского.
Когда ему дали бригаду и генеральский чин, то в сердцах марковцев боролись два чувства – огорчения, что Степаныч уже не наш командир, но и гордости, что он уже бригадный генерал. Вскоре генерал Тимановский был откомандирован для формирования Отдельной Одесской бригады. Попал он в Одессу сразу в очень сложную обстановку – политики, интриг, местных самолюбий. Но нисколько не потерялся, умел быть корректным и строго исполнял порученное ему дело, хотя мы, молодежь, и будировали и удивлялись, что он безоговорочно подчинялся, как нам казалось, самозванному одесскому начальству. Зато, когда греки и французы начали уходить и предоставили нас самим себе, Степаныч сразу стал начальником единовластным и уверенным. Начался отход в Румынию с полусформированной бригадой. Сначала походным порядком, потом на пароходах. В Румынии тоже нелегко ему пришлось. И хотя Тимановский дипломатию разводить не умел, но наше Русское достоинство сохранить сумел и категорически отказался на требование румынских властей сдать им оружие.
Из Румынии бригада морем была перекинута в Новороссийск. Вышли на фронт, и очень скоро Степаныч получил 1-ю пехотную дивизию, в которую входил и наш родной Марковский полк (1-й Офицерский). Начались непрерывные бои. Поход на Москву. Я не стратег, конечно, но, на мой взгляд, строевого офицера, Тимановский великолепно справлялся с командованием, несмотря на то, что дивизия очень разрослась, и насчитывала 9 отдельных частей. Вспоминается случай в Белгороде, где довольно долго стоял штаб дивизии. На фронте произошел прорыв, и в городе стало очень неспокойно. С минуты на минуту ждали, что могут появиться красные, и началась паника. Генерал Тимановский был уверен, что прорыв удастся ликвидировать, но в самом городе войск у него не было, а панику нужно было остановить. Тогда он приказал вызвать на вокзал оркестр 1-го полка, и первые звуки бравурного фанфарного марша произвели успокоение среди жителей, которые поняли, что раз штаб «веселится», то опасности нет.
Когда «цветные» полки развернуты были в дивизии, Степаныч получил Марковскую дивизию. С нею мы дошли до Орла.
Когда началось отступление, особенно сказалась доблесть Тимановского. Он не только не пал духом, но в обстановке поистине трудной и тяжелой умел удержать его в своих полках и, отступая, продолжал бить большевиков. Еще из Курска я был командирован в Одессу и при конце Степаныча не присутствовал. Он заболел тифом. Долго не хотел поддаваться болезни, никто не мог уговорить его эвакуироваться. Лечения не признавал и «лечился» сам – пил спирт и ел снег. Такого «лечения» даже его сердце не выдержало.
Возвращаясь из командировки, в Новороссийске я узнал, что наш фронт – на Дону, что Марковская дивизия в последних боях почти вся уничтожена, что генерал Тимановский умер…
Впервые за всю гражданскую войну я почувствовал, как мое сердце замерло и оборвалось… И в моей душе навсегда все эти несчастья слились в одно».
Всю свою сознательную жизнь генерал Николай Степанович Тимановский провел в боях и походах (15 лет из 34 прожитых). За время своей службы Царю и Отечеству был ранен в боях 18 раз. Скончался от тифа 31 (18) декабря 1918 года в Ростове-на-Дону. Ставший еще при жизни легендой, «один из самых награжденных полковников Русской армии» был похоронен в усыпальнице Екатерининского собора в Екатеринодаре, однако могила его не сохранилась.
Игорь КУЗНЕЦОВ
_(cropped).jpg)