«Господи, даждь ми слезы, и память смертную, и умиление». Прошу долгие годы и чувствую, что память смертную и немножко слез («капли слез часть некую») я вымолил, а умиление, надеюсь, еще впереди.

Память смертная во мне постоянна. Всегда прошу у Господа «безболезненную и непостыдную кончину и доброго ответа на Страшном судищи».

Да, пишу сейчас на заграничном ноутбуке и вижу, что он умирать не собирается: не хочет ничего писать о смерти. И слово даждь пишет как дождь. И всё красным подчеркивает, не нравится ему писать о кончине. Интересно, кто кого переживет?

Хорошо это или плохо - постоянно помнить о своей смерти?

Думаю, что очень хорошо. Именно о своей кончине, а не о глобальной. «Неужели мне одр сей гроб будет (опять ноутбук суется, подчеркивает, - ничего, потерпит), или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит». И крещу постель как будущий гроб, в котором лежу, и себя в нем вижу.

Еще всегда повторяю слова из Благодарственной молитвы по Причащении: «…и даруй ми чистою совестию, даже до последняго моего издыхания, достойно причащатися святынь Твоих, во оставление грехов и в жизнь вечную».

И это «до последняго издыхания» помогает бороться со страхом смерти, который, конечно, есть. Есть. Как бы я ни храбрился и ни повторял усвоенное от святых отцов поверье: чем человек сильнее верит в Бога, тем скорее он хочет соединиться с Ним. Святой Апостол Павел стремился уйти ко Христу, и, верим, мог уйти. Но просили Апостола его ученики побыть с ними, и он остался еще на пятнадцать лет. Апостольского владения сроками своей жизни я не заслужил, но хотя бы не сопротивляюсь приближению кончины и не вижу пользы в ее отодвигании.

Вот все хуже слышу, вот все хуже вижу. Глохну и слепну. Походка становится старческой, подшаркивающей. Радости в этом никакой, но и особых страданий нет, это же нормально - угасание сил организма. Конечно, можно начать ползать по врачам, а зачем? Все равно же не вылечат. Да и всегда в утешение скажут: «Что ж вы хотите, годы берут свое». Конечно, не свое они берут, а мое. Но врач этой фразой оправдывает свое безсилие перед неизбежным финалом.

Все равно лечат. Но вылечат одно, заболевает другое. Лекарствами посадят печень, больная печень ослабит кровь, слабая кровь не напитает мозг, мозг одрябнет, будет хуже соображать и далее по тексту. И так уже начинаю все забывать. Как шутил один знакомый старик: «Где завтракал, помню, а куда на обед идти, забыл». Ослабевание памяти - это возрастное, это, опять же, нормально. И неизбежно. И сопротивляться безполезно. Да и, в конце концов, надо же от чего-то умирать.

Что я еще могу увидеть и услышать в этом мире? И навидался, и наслушался. Вот опять назревает недовольство, вот опять разгорается никогда не утихающая борьба богатства и бедности. И опять жертвы. Но что в этом нового? Ведь все такое уже было. И в мировой истории, и в российской. И не раз и не два. Жить, чтобы смотреть на сражение жадности и зависти? Нет-нет, только для родных и живу. Жену жалко. Как она без меня? У Шекспира: «Я умер бы, одна печаль: тебя оставить в этом мире жаль». Куда денешься, мужчины быстрее отбывают свои сроки.

Люди наивны - хотят иметь жизнь полную спокойствия, достатка и наслаждений, и думают, что это возможно. Но так ни у кого не получалось, и у них не получится. Ну, богат ты, и что? И стал жадным и подозрительным. Завел хоромы, и что? Картины, мебель, барахло, роскошь, обжираловка… - это предел мечтаний? Мало? Ну давай, химичь дальше, крутись с ценными бумагами, с процентами. Получай и награду: одиночество, страх, безсонницу, дорогих врачей, которые тебе не дадут умереть, пока у тебя есть деньги. Закончились? До свидания, до будущих встреч.

А есть исключения? Да, и много тех, которые вкладывают накопленное в добрые дела. Тут уж не спрашиваешь, «откуда дровишки», может и наворованные, пусть так, но все-таки успел вложить капитал в спасение души.

Да, но я отвлекся. Что каждому до всех, если любой умирает в одиночку и в одиночку предстает пред Всевышним на проверку. Вот и прошу, читая по Молитвослову: «Господи Иисусе Христе, напиши мя раба Твоего, в книзе животней и даруй ми конец благий». Это мое главное прошение - попасть в Книгу жизни и благополучно уйти с земли. Да еще - очень важное - упокоиться на родине.

Разве важно, от чего человек умер, чем болел, если он уже все равно умер, важно, как умер. То есть причастился ли, а перед этим исповедовался ли. Отношение к смерти показывает сущность всего человека. У Лермонтова рыцарь (написано от первого лица) гениально ставит Смерть в свои соратницы. Рыцарь скачет: «Конь мой бежит, и никто им не правит. (Как же конем не править? Но дальше понятно, что это за конь.) Быстрое время - мой конь неизменный… Смерть, как приедем, подержит мне стремя, - слезу и сдерну с лица я забрало». То есть вызов принят. И рыцарь знает, кто победит.

К случаю вспомнились стихи из XIX-го века: «Всем «вечну память» пропоют, но многих ли потом вспомянут?» И тут же народное: Будет вечный покой, когда «Со святыми упокой». То есть после отпевания. Там же ни зимы, ни лета, не холодно и не жарко. Прохлада, как на берегу реки, когда тихо, когда течение влечет вместе с собою отраженные в воде облака.

Такие дела.

И скажем вслед за Святителем Филаретом, что «не напрасно, не случайно» нам от Бога жизнь дана, ее время дано на труды, благодарящие Бога за нее. Труды эти Господь оплачивает, и эта плата помогает купить жизнь вечную.

А посему краткий вывод из рассуждений: чем чаще думаешь о смерти, тем дольше живешь. Более того, мысли о конечности земной жизни очищают ее от грехов. А безгрешному чего не жить. С нами Заступница Усердная рода христианского, Невеста Неневестная, Благая Вратарница, двери райские верным отверзающая.