Это был такой харизматик и тот священник, который понятен войску. Свой для солдат и генералов.
В христианской вере есть много ветвей: богословское, мамкинское, детское, приходское или епархиальное. А он развил богословие жизнью для солдат. Особое отношение к Богу под пулями, пред лицом смерти, перед Родиной и той церковью, которая за твоими плечами. Которая расцветает если русские мужчины способны закрыть ее своим сердцем.
Для многих он был непонятен в своей отчаянной проповеди: ходил по минам с иконой, летал с десантниками на войну, вносил мир в жизнь военного городка, мог в лоб просить что-то для людей у министров и генералов. Был, порой противоречивым, увлекающимся, юморным, но..теперь это стало характеристикой - верующим
https://vk.com/video-30211650_456246804
В солдатской жизни много такого, что на вкус людей из художественного салона покажется грубым или слишком откровенным. Армейская жизнь , в самом деле проста, как проста смерть или жизнь солдата. Вся тонкость на лицо: ты трус или солдат, готов жить так, чтобы не было стыдно за трусость или готов глядеть жене в глаза без стыда, став трусом. Чтобы быть готовым к смерти, нужно быть готовым к жизни. Быть честным с жизнью и Богом.
Отец Михаил был честным и искренним. Для многих это казалось недостатком. Теперь честность и искренность – недостаток. Увы
Он учился в МГУ. Вырос как священник в особой атмосфере прихода Дмитрия Смирнова
Я дружил с ним. Мы вместе с ним были на войне в Чечне. Он позвонил и просто сказал:
- В Чечне нужен храм.
На следующий день я подорвался, все бросил и мы полетели в горящий Грозный. Прощался с женой навсегда. Потому что Бог не каждый день протягивает руку. Я какой угодно плохой и многие это знают. Но не настолько трус, чтобы ударить Господа по протянутой руке. Я так и священником стал. Даже подумать не мог, отвести свою руку за спину, когда Господь предложил священство, о котором никогда и не думал.
При пролете над Тереком наш вертолет подбили. Попали в генератор. И мы на честном слове полетели дальше. А на борту были огненные ракеты, которые взрываются как маленький ядерный заряд. Если бы мы упали, то все сено из Чечни улетело бы в Каспийское море.
Долетели. О. Михаил вынес икону князя Михаила Тверского , а летчик упал на колени и сказал:
- Не верил в Бога! Прости мое неверие.
Отец Михаил показал мне веру под небом, когда все искушается огнем явно и просто.
Нас привезли на вертолетах в центр Грозного. Потом на бронированных Уралах промчались со скоростью света по городу, похожим на Сталинград. И попали в городской храм, кирпичные стены которого оплавились от огнеметов.
На службу пришло человек двадцать. Я спросил молодую красивую женщину:
- Ты не боишься ходить по городу?
- Каждый мой поход в храм – это поход на смерть. Я иду и готова умереть….И не знаю. вернусь ли живая.
Нигде больше я не видел такого божественного спокойствия на лице христианина и такой сильной веры. Я благодарен отцу Михаилу за то, что мне открыл такую веру. Наверное такая же вера удивила Христа в сотнике.
А мы жалуемся, что бабушка в храме обидела здорового мужика или матерую блогершу. Если бы хоть немного знали, что дают в храме и как Богу дорога верность. А вместо этого им чаю не налили и не выслушали всю околесицу
Смерть учит вере.
Нам в Ханкале нужен был большой деревянный крест на место церкви. В Урус-Мартане побоялись делать крест. Сила веры отца Михаила произвела впечатление на старого мастера и мусульманина чеченца. И он с любовью нам сделал крест. Прекрасный образ мира, который принес священник в землю, израненную злом и огнем.
Один офицер показал мне фотографию жены, вложенную в документы и сказал:
- Правда, красивая?
На карточке обычная полноватая женщина. Но смерть – сестра жизни. И в их свете старая жена кажется чудом и ангелом. К жене неприложимо красивая или некрасивая, как это неприложимо к маме и детям. Они – родные. Они в чине святой части жизни. Они часть неотделимого бытия.
Благодарен отцу Михаилу за то, что помог узнать и этот секрет красоты.
Отец Михаил мог ходить по минному полю с одной иконой в руках и за ним следом шли солдаты. Он сам прокладывал дорогу среди мин. Можно было бы удивляться его безрассудству, но смерть тоже удивлялась и за ним шли люди. Просто чудо. Просто вера.
Для того, чтобы узнать ту тайну красоты, тайну смерти и жизни, нужно быть честным с Богом. Нужно однажды научиться умирать и жить. Зачем Богу тот, кто боится и Его и Его даров: жизни, любви и смерти. Смерть – тоже дар Бога.
Отец Михаил открыл дверь в те области, где живут с Богом без животного страха. Без удушающих объятий непреображенного мира.
Мы с ним очень разные. Но я благодарен ему за то, что дал мне дрожжи смелости и честности. Может быть я и не стал честным или смелым, но хотя бы смог оценить эти дары и почтить их в других. Я благодарен ему за инъекцию мужественности и доверия.
Отец Михаил ходил рядом со смертью всю свою жизнь. Смерть уже привыкла к нему и не обращала внимания. Но есть вещи, когда Бог и смерть бессильны – вмешательство человека.
Рядом с ним взорвался американский снаряд Хаймерс. Осколки снаряда изрешетили его машину Отец Михаил вышел из нее и весь израненный шрапнелью, упал замертво. Смерть иногда бывает торжественной и честной. Вот это именно такой случай. Умер честно. Умер пред Богом. Не стыдно. В полноте сил.
Господи, дай нам мужества видеть за смертью Тебя и не боятся ее. А еще больше – не бояться жизни, которая может быть хуже и позорней трусливой жизни.
Смерть такого священника нельзя назвать трагической. Она ожидаема, грандиозна и торжественна как монашеское пение, в котором надежда сплетается с просветленной печалью.
Я знаю многих людей, которым он помог просто и бескорыстно. Думаю, что многие в нашей стране молятся о нем и благодарят Бога, что послал им такого друга.
Для солдат и офицеров он был просто Батя. Надо уметь заслужить у суровых людей сравнение с отцом. Он смог.
Знаю, что он сам был друг Господу – честный, простой и открытый к жертве.
П.С.
Остается только удивляться тому, что мы с ним пресеклись из параллельных вселенных. Хотя, удивляться тут нечему.
