Опытная прихожанка всегда может заабьюзить батюшку

- Мне так много надо вам рассказать, а вам все время некогда.

- Вы , как священник, должны разделять нашу боль и радость.

- К кому нам еще пойти, когда болит душа, и все отвернулись?

- Кто спасет?

На это я отвечал словами одного рязанского священника:

- Я не знаю, как тебе разменять квартиру. Я – священник, а не риэлтор. Я не знаю, как это делается, а знаю, что если Бог человека слушается, то Бог ему помогает и квартиру разменять. И операцию и замуж второй раз.

На подсознании, погружение в чужой стыд, грязь и боль, не Христа ради, всегда вызывали ощущение какого-то стыда и какого-то тонкого лукавого разврата. В бытовой психиатрии, в непрофессиональной психологии, холодит тонкий стыд и вуаеризм. А из практики, ещё и понимание бессмысленности и даже, вреда, тому, что пришел Апоговорить. Ты ему внимание, а он как мальчик со стишком про Деда Мороза, так распалится, что с табуретки не прогонишь. Плакать будет. Не все стихи рассказал. Еще не все зрители умерли от счастья.

Это классика – отношения священника с тайнами и тайной исповеди не по Богу смертельно опасно и грозит ближайшим взрывом отношений. Просто, грязная бомба.

Иногда слышишь:

- К батюшке приехали духовные чада Иконописцы, миллионеры, депутаты, инвалиды, сидельцы. И он с ними разговаривает по душам до утра.

О чем можно разговаривать до утра на трезвую голову, когда любой вопрос можно решить за 15 минут, если ХОЧЕШЬ решить вопрос, а не стоять на табуретке со стихами про Деда Мороза? Если цель помочь человеку, продвинуть его ко Христу, а не ковырять ржавым гвоздиком его любимую вавку.

Сталкиваясь с профессиональными психологами, нельзя не заметить, что они АБСОЛЮТНО другие. Другая аксиоматика, другая доказательная методология, другие методы, другие цели. И другой результат. Просто мы люди разных культур. Вежливы друг с другом. Уступаем друг другу его область. Понимаем, что наши люди не пресекаются и у каждого свои. У них – о том, как расширить Эго при помощи ментальных технологий. У нас – о том, как уменьшить это Эго и заменить его Эго Бога.

Часто приходит владелец Гипер Эго и просит его обслужить по иное церковной методике. Типа, у вас есть социальная доктрина для всех видов людей больных на голову или больных на что-то еще. Тех, кому нужно психологическая санация.

Я уже вижу таких издалека. И понимаю, что им Христос не нужен. А нужен сервис. Если Христос не нужен, как Христос поможет? И что я могу дать я? Я – старый. Есть опыт. Но не припомню такого, чтобы за 15 лет священства мой совет был серьёзно воспринят. Они спрашивают не для совета, а для спросить или поставить тебя в тупик. Вопросы которые не предполагают ответы.

Но, иногда, под действием напора, думалось:

- А может быть в этом что-то есть? Быть сублимированным старейшиной деревни, рода, коллективным дедушкой, мужем, сыном, братом, сватом, милиционером, психологом, психиатром, колдуном, чудотворцем, читалкой, врачом, медиумом, жилеткой, капитаном байдарочников, пионервожатым, директором дома культуры, адвокатом, семейным юристом, аналитиком кино, комментатором политических новостей, толковатем последних времён, и табуреткой?

Помощь пришла оттуда, откуда не ждал.

Патриарх выразился сильнее, жестче и настойчивей.

Слава, Богу.

Теперь я не буду так напрягаться, когда продвинутые прихожане и модные священники будут рассказывать, что религиозный абьюз священников и потребителей – это карма, харизма и спасение.

http://www.patriarchia.ru/db/text/6085672.html

Обращусь теперь к отдельным вопросам пастырского служения.
В истекшем году по решению прошлогоднего епархиального собрания одной из тем пастырских конференций, организованных викариатствами, стала тема: «Искушения в пастырском служении и их преодоление». Среди таковых искушений было названо увлечение некоторых клириков, в большей степени молодого поколения, а иногда и среднего возраста, психологическими практиками.

Общеизвестный факт, что современное общество атомизировано. Люди меньше, по сравнению с прошлыми десятилетиями, стали общаться друг с другом лицом к лицу. Утрачивается, а чаще всего даже не приобретается с юных лет навык понимать другого человека с его особенностями, не приобретается способность сопереживать ближнему, поддерживать его в сложных ситуациях. В нашем обществе, увы, живет множество людей, страдающих от одиночества и неспособности к полноценному общению.

На этой почве развилась целая индустрия коммерциализированных психологических практик, иногда даже наукообразных, но, как правило, далеко отстоящих от настоящей академической науки. Эта индустрия направлена на то, чтобы предложить суррогатные методики общения. И молодому человеку — в том числе семинаристу или молодому священнику — может показаться, что подобные курсы «обучения психологии» откроют ему подходы, которые позволят восполнить пробелы в умении общаться с другими людьми и даже позволят ему быстро стать хорошим пастырем.

Между тем, становление пастыря совершается не в использовании, хотя бы даже со знанием дела, психологических методов, а в терпеливом стяжании навыка внимательно и уважительно слушать людей, в приобретаемом в течение многих лет личном опыте духовной жизни, в обучении молитве и аскезе, в насыщении своего ума евангельской и святоотеческой мудростью. И это намного, намного больший труд, чем научиться паре — простите за просторечие — психологических «трюков».

Да, предмет «Психология» входит в программу духовных семинарий. В рамках этого предмета изучаются как основы психологической науки, так и начальные сведения о психиатрии. Будущему священнику полезно иметь представление об основных психических расстройствах. Своевременное распознание их признаков даст возможность священнику вовремя и деликатно предложить человеку обратиться за помощью к врачу. Кроме того, знания основ психиатрии могут помочь священнику не поддаваться словесным манипуляциям, нередко свойственным психически нездоровым людям.

Что касается собственно психологии, то сегодня широко распространено увлечение ею людей, и высока вероятность того, что священнику придется встретиться с прихожанами, которые регулярно консультируются с психологами. Поэтому студенту семинарии полезно получить представление о психологических школах, их методах, языке и подходах. Кроме того, ознакомительный курс дает будущим пастырям базовые знания о некоторых закономерностях человеческого поведения. Однако такой курс не предполагает формирования у обучающихся навыков применения психологических практик и тем более умения исправлять самостоятельно действительные или мнимые психологические проблемы людей. Знать о практиках, о методике полезно, но пастырь не может эти методы применять. Он никогда не станет хорошим психологом или психиатром. А вот применение чужих практик в пастырской работе может очень повредить пастырскому подходу.

Отдавая должное академической психологии как серьезной науке, клинической психологии, которая изучает психические болезни в их взаимосвязи с телесными болезнями и которую практикуют профессионалы после получения многолетнего образования в высших учебных заведениях, — назову несколько рисков, связанных с увлечением именно пастырей психологическими практиками.

Знакомясь с выступлениями или интервью священников, чрезмерно увлекающихся психологией, можно заметить, что таковые редко опираются на Священное Писание или наследие святых отцов, подменяют ссылки на последних разного рода психологическими «изысками». Высок риск того, что со временем любитель психологии начнет критиковать Писание и святоотеческое наследие, — дескать, их содержание устарело, или мы просто раньше неправильно понимали написанное.

Происходит или может происходить смена понятийных систем. То, о чем раньше говорили в святоотеческих терминах, теперь «перекодируется» в термины психологические. И это не филологическая проблема, не спор о словах. К примеру, один священник свидетельствовал о себе, что приходящим к нему светским людям он не говорит о таинстве Исповеди или покаянии как таковом. Он говорит им: «Проанализируй себя, вот почему ты сейчас так вот поступил, в чем твоя нечестность, в чем твоя честность?» По мнению священника, светским собеседникам так будет яснее. Но ведь здесь может присутствовать очевидная подмена, если из таковых рассуждений незаметно исключается обращение к Богу!
Хотел бы напомнить о таких как бы прописных истинах: покаяние — это не только размышление человека о том, как и в чем он поступил плохо. Покаяние — это личное обращение ко Господу с просьбой о прощении, с сокрушенным сердцем, скорбью о своих грехах и желанием устранить разрыв с Богом, который возник в жизни вследствие грехов. Покаяние сопряжено и с памятью смертной, памятованием о Страшном суде, об участи тех, кому Господом может быть сказано: «Не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (Лк. 13, 27).

Между тем, приходится, к сожалению, слышать о том, что некоторые священнослужители стараются избегать этих тем, поскольку они якобы смущают прихожан, отягощают их или, как выражаются в некоторых психологических школах, — «стигматизируют» их, «обесценивают», формируют у них так называемый «комплекс неполноценности». Такая тенденция развивается под воздействием отдельных психологических направлений, в которых понятия «грех» и «страсть» отсутствуют в принципе, а чувство вины рассматривается не как сигнал о нравственном повреждении человека, а как дискомфортное состояние, от которого надо избавиться любыми способами. При таком подходе исповедь и душепопечение превращаются в терапевтические беседы прихожан и священников, а смирение трактуется как «принятие себя таким, какой я есть», что приводит к отказу от покаянного труда, от внутренней работы над собой. Безобидная, казалось бы, замена терминов и понятий приводит в конце концов к подмене самой сути пастырского служения, к появлению своего рода «секулярного душепопечения». Это ли поручено священнику Церковью?

Особенно болезненным и опасным становится это «секулярное душепопечение» при обращении людей к пастырю с вопросами, связанными со сложной семейной ситуацией. Недопустимо, когда священник, следуя методам некоторых психологических направлений, будет предлагать «разобраться в отношениях», устранить «травмирующие», «токсичные» и «не способствующие самореализации» факторы, а в противном случае — пойти на развод. Напротив, священник должен, насколько это возможно, призывать членов семьи к терпению: к терпению в первую очередь немощей друг друга, к совместной молитве, к чтению Писания, к ежедневному примирению друг с другом по апостольскому слову «солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4:26).

Задача многих психологических практик, если говорить достаточно широко, заключается в том, чтобы привести человека в состояние внутреннего комфорта. Как отмечалось на одной из пастырских конференций, прошедших в этом году в викариатствах: «Для психолога подчас основным тезисом является, что человек должен сначала полюбить себя, а потом научиться любить ближнего; жертвенность рассматривается почти как невротическое состояние». Между тем пастырю, если пользоваться той же терминологией, нередко приходится, наоборот, выводить человека из комфортного состояния, призывать его к осознанию гибельности и ненормальности привычной греховной жизни и иногда даже к пониманию необходимости жертвовать своим благополучием ради ближнего. Следовать словам Спасителя: «Любящий душу свою погубит ее; а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12, 25).

Это находится в принципиальном противоречии с весьма распространенной психологической практикой, состоящей в решении внутренних проблем через повышение личной самооценки. Дескать, поверь в себя, в свои силы, отбрось сомнения в сторону, прекрати «токсичные» — снова вспомню это модное словечко — отношения с теми, кто критикует, кто заставляет чувствовать неуверенность. Излишне говорить, в какую бездну греховного самолюбования и вместе с тем ослепления ведет такой подход, столь далекий от святоотеческого: «Поистине не знаю о себе, положил ли я начало покаянию», как говорил авва Сисой.

Обсуждение проблем использования психологических приемов в душепопечении приводит нас еще к одной теме, а именно к вопросу о месте советования в пастырском делании. Ошибочным является мнение, будто всякое общение священника с паствой непременно должно сопровождаться преподанием советов по самому широкому спектру вопросов — семейной, общественной, трудовой жизни и тому подобное. Совет — это вообще весьма сложный инструмент. Его следует применять далеко не всем священникам и с большой опаской и осмотрительностью, помня о том, как просто и легко бывает навредить лишней рекомендацией, которая собеседником может быть воспринята, в силу статуса священника, как истина в последней инстанции. Братья, хотел бы особенно подчеркнуть эту тему: про опасность безапелляционных советов. Мне приходилось иногда беседовать с людьми, которые, получив такие безапелляционные советы, совершили непоправимые ошибки в своей личной жизни.

Увлечение советованием или даже сама мысль о неотъемлемости советования от труда священника влечет за собой подмену того главного навыка, который должен приобрести и развивать священник. Этот главный навык — быть прозрачным, устранить как бы самого себя, дать место Богу, уметь обратить внимание и усилия человека на Того, Кто является Единым и действительно Незаменимым. Христоцентричность должна быть и в служении, и в проповеди, и в общении с людьми. Пастырь должен научиться умалять самого себя, действительно быть прозрачным. Не пастырь должен главную роль играть, а главную роль в изменении поведения человека должно играть его обращение ко Господу, а пастырь только помогает. И чем меньше он настаивает на своей роли, чем он меньше эту роль артикулирует или иным образом представляет, тем лучше. Ну и потом, «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Пет. 5:5), об этом тоже не следует забывать.

Священник обязан всегда предельно ясно сознавать, что он — лишь придверник, который открывает вход к Хозяину Дома. Пастырь должен учиться говорить человеку: «Се, чадо, Христос невидимо стоит». Говорить: ко Христу, а не ко мне обращайся.

Константин Камышанов

https://vk.com/id707925386