© РИА Новости, Алексей Никольский
Народ у нас эмоциональный. И эксперты очень эмоциональны. А уж насколько у нас эмоциональны некоторые политики - огонь. Как только услышат аббревиатуру США, сразу рука тянется к красной кнопке. Желание «долбануть» затмевает опасение ответного удара, тем более, что сакраментальный вопрос: «А нас за шо?» - мучает не только украинцев
Между тем, всем давно и хорошо известно (древние китайцы эту максиму сформулировали почти три тысячи лет назад), что войны следует выигрывать «без войны», то есть, не вступая в активные боевые действия и войну, как таковую, не объявляя. Совсем недавно мы могли убедиться в правоте древних китайских стратегов. Именно так, без войны был уничтожен СССР, понеся при этом, самые крупные в истории территориальные и человеческие потери. Ни одна война не приводила к такой цивилизационной катастрофе.
На самом деле, боевые действия, со второй половины XIX века (когда окончательно исчезают из мировой практики династические войны) являются свидетельством грубой ошибки политиков, как это было накануне Первой мировой войны (гипотетическую продолжительность которой практически все её будущие участники оценивали в полгода-год), или неадекватности одного из участников процесса (как это было накануне Второй мировой войны с Гитлером, не просто мечтавшим восстановить авторитет и мощь Германии, но обязательно достичь военного реванша за компьенский позор 1918 года.
Ещё резче снизилась эффективность прямого военного столкновения, как решения принципиального конфликта между великими державами, со второй половины ХХ века, после появления ядерного оружия. Относительное превосходство в количестве или качестве ядерных боезарядов не даёт полной неуязвимости. Уж насколько ядерный арсенал США во всех отношениях превосходит соответствующие возможности КНДР, но факт наличия у Пхеньяна десятка-другого зарядов и носителей, способных доставить их на территорию США, всего два года назад заставили Трампа отказаться от идеи военного давления на Ким Чен Ына.
Современные вооружённые силы выполняют две основные функции:
• прикрытие дипломатической активности, чтобы ни у кого не возникло желание перевернуть доску;
• наказание маленьких наглецов и обеспечение защиты национальных интересов в регионах, обладающих стратегическими сырьевыми запасами и на торговых путях.
В обоих случаях дипломатия первична. Первые два десятилетия ХХI века убедительно подтвердили давно известную истину: как бы ни было слабо конкретное государство, простой захват и оккупация его территории мало что даёт, ибо ресурсы, необходимые для удержания, превышают выгоды от эксплуатации этой территории.
Поэтому стандартная схема распространения влияния на сегодня такова:
1. Конкретной страной, её возможностями и ресурсами начинает интересоваться национальный бизнес, стимулирующий государственные структуры к поиску вариантов расширения сотрудничества в интересующих страну областях.
2. Дипломатическое ведомство обеспечивает заключение взаимовыгодных торговых и экономических соглашений.
3. В случае, если инвестиции в конкретную страну надо защищать от недобросовестной внешней конкуренции или внутренней нестабильности туда отправляются наёмники из различных ЧВК, формально не имеющие ничего общего с правительством: просто «военный туризм» — в детстве не навоевались.
4. В случае, если против торгово-экономического партнёра задействуется военно-политический арсенал регулярного государства (санкции, информационная война, давление размещёнными на границе ударными армейскими группировками, накачивание оружием и инструкторами местных инсургентов и т.д.), на территории подвергшейся косвенной агрессии страны может появиться военная база её покровителя.
Следует также заметить, что пункт первый базируется на частном экономическом интересе, но не исчерпывается им. В исключительных случаях государство может играть первую скрипку, стимулируя активность своего частного бизнеса в стратегически важных для страны регионах.
Пункт четвёртый необходимо снабдить оговоркой о том, что регулярные части и постоянные военные базы появляются либо в узловых геополитических пунктах, имеющих неизменное стратегическое значение (не зависящее от текущей геополитической расстановки сил), либо там, где национальное правительство оказывается неспособным справиться с гибридной внешней агрессией, даже при помощи иностранных ЧВК, но при этом опирается на поддержку большинства собственного населения. Постоянная военная база — дорогостоящее удовольствие, к тому же, в условиях большой войны она крайне уязвима, ибо, разрушая чужую логистику, сама находится в логистическом отрыве от «большой земли». Следовательно, является для противника приоритетной целью, а для собственной власти её снабжение и обеспечение в условиях военного давления на коммуникации становится либо в принципе невозможным, либо возможным исключительно на нерегулярной (случайной) основе.
Таким образом, главная задача — иметь как можно больше стран, привязанных к тебе взаимовыгодным торгово-экономическим сотрудничеством и способных обеспечить свою безопасность самостоятельно, при разумной военно-технической поддержке и помощи советниками. Данная схема позволяет не только ничего не терять на распространении своего военно-политического влияния, но ещё и зарабатывать на нём, причём дважды: за счёт взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества и за счёт обеспечения военной безопасности партнёра, которая оплачивается отдельно (не обязательно деньгами, товарами или концессиями, может и политической позицией, но это всегда выгодно).
Если мы посмотрим на распространение российского влияния в мире в последние десять лет, то обнаружим, что Россия (совместно с Китаем) практически выиграли у США войну за перспективных союзников. В то время, как американцы вынуждены были вкладываться в абсолютно бесперспективные (как с экономической, так и с военно-политической точки зрения) режимы восточноевропейских лимитрофов, Украины и Грузии, идя по привычному пути механического расширения военно-политического предполья, Россия заняла важнейшие точки, позволяющие контролировать мировые торговые пути. Базы в Сирии, усиление российского влияния в Египте и Ливии, поддержание нормальных отношений с Турцией (позволивших избежать конфронтации и организовать важное взаимодействие на коммуникациях из Азии в Европу), неоформленный, но действующий союз с Ираном — всё это вместе дало возможность России полностью захватить контроль над кратчайшими путями азиатского транзита в Европу. От Северного морского пути, до Красного моря всё контролируется Россией, либо её союзниками. Даже роль Турции нивелирована до контактов Кавказ-Европа и обеспечения российского транзита в Южную Европу, так как роль блокирующей силы на южных торговых путях играют Иран, контролирующий Ирак, а также российские базы в Сирии, позволяющие в любой момент закрыть Суэц.
Одновременно Китай провёл активное вытеснение американцев из Юго-Восточной Азии. Надёжными союзниками США в регионе пока остаются Япония, Республика Корея, Тайвань и Австралия. Остальные либо давно перешли на сторону Китая (Бирма, Лаос, Камбоджа), либо пытаются умеренно маневрировать, признавая китайский приоритет (Филиппины, Малайзия, Вьетнам), либо заняли жёстко нейтральную позицию (Индонезия, Индия, Таиланд), что, опять-таки, в интересах Китая, ибо эти страны — его природные конкуренты, с Индией тлеет давний приграничный конфликт, остальные боятся роста китайских амбиций — в общем, то, что их удалось оторвать от прямого союза с США — уже успех для Китая.
Китай также продвигается к Красному морю, только с Юга. В Судане он пытается получить военную базу наряду с Россией. По сути российско-иранско-китайская дуга тянется от Берингова пролива, до Средиземного моря, полностью перекрывая главные пути торговли энергоносителями в Восточном полушарии.
Но, поставив под свой контроль энергоносители — кровь экономики, Россия и Китай не остановились. О росте китайского присутствия в Африке известно давно. Однако в последние годы, российская военная активность (на уровне ЧВК и военно-технического сотрудничества) отмечена в Судане, Ливии, Центральноафриканской республике, Чаде, Мали, Гвинее, на очереди Нигерия, Нигер и Буркина-Фасо. Россия заняла созданные Западом политические пустоты, а также начала вытеснение Франции из её традиционной сферы влияния в Западной и Центральной Африке. При этом Россия успешно взаимодействует с Китаем — военная и экономическая активность Москвы не угрожает китайским интересам и инвестициям, а способствует их защите.
Наконец, в Латинской Америке, помимо Кубы, Венесуэлы и Никарагуа, давно являющихся зонами совместного российско-китайского влияния, интерес к сближению с Москвой и Пекином проявляют Чили, Аргентина, Боливия. Бразилию пока удерживает в проамериканской орбите режим Болсонару, но он не вечен, тем более в условиях сокращающейся поддержки со стороны Вашингтона.
В общем, пока все взгляды прикованы к глобальной конфронтации США с Россией и Китаем, а также к смешным манёврам Европы, пытающейся остаться на всех свадьбах невестой, американский мир давно перестал быть не просто американским, но и просто западным. И никакой войны для этого не понадобилось. Вцепившись мёртвой хваткой в Европу и постсоветское пространство, рассчитывая заставить Россию погрязнуть в мелких но разорительных постсоветских и восточноевропейских конфликтах, США не заметили, как потеряли планету.
Россия может спокойно не обращать внимания не только на украинскую ГТС, но и на все Северные и Южные (Турецкие) потоки вместе взятые. Москва и Пекин контролируют (в военном плане) большую часть мест добычи и практически все пути доставки энергоносителей. Альтернатива у Запада отсутствует, разве, что коллективно дуть на лопасти ветряков, чтобы они побольше электроэнергии вырабатывали.
Именно это фактическое переформатирование геополитического пространства планеты, вкупе с возросшим военным потенциалом, дало возможность России потребовать от США письменно зафиксировать новую расстановку глобальных политических сил. Москву волнует не бумажка об отказе НАТО расширяться на Восток и принимать Украину и Грузию, которая может быть в любой момент аннулирована (как были аннулированы бесчисленные прошлые договоры и соглашения). Москву интересует факт признания Америкой утраты первенства в глобальной политике, после чего можно будет приступить в «новой Ялте» — выработке на смену поздневашингтонскому консенсусу, московско-пекинского.
Потому-то США и сражаются до последнего, не боясь даже по грани ядерной войны прогуливаться. Украину и Грузию, со всеми потрохами, они готовы сдать уже позавчера (равно как и Польшу с Прибалтикой). Они не хотят с иллюзией глобального первенства расставаться. Но придётся, поскольку захватить назад всё, что потеряли они не могут — нет ресурсов. Фактическая ресурсная база, контролируемая Россией и Китаем, значительно больше американской и в ближайшем будущем будет только расширяться. Американцам остаётся вовремя признать поражение, чтобы сохранить хотя бы что-то, ибо если они доведут дело до логического конца, как немцы и японцы в 1945 году, то не только всё потеряют, но могут даже выпросить второй Нюрнбергский или Токийский процесс над военными преступниками.
