Источник: Благовест
Фото предоставлено автором
ЕЩЕ ТЕ ЗВЕЗДЫ не погасли, еще заря сияет та, что озарила миру ясли новорожденного Христа. Ангелы небесные пусть хранят ваш дом, пусть любовь взаимная вечно будет в нем! Сердце пусть наполнится светом и теплом, поздравляем с праздником - светлым Рождеством!
В БУЛОЧНОЙ (ГРЕЦИЯ) взял хлеб. Показался твердым для моих зубов. Как объяснить? Постучал по хлебу и по столу. Мол, такой же твердый. Продавец обиделся ужасно.
На улице я сообразил, что виноват. Вернулся с бутылкой вина. Объяснил, что это я не из-за хлеба, он хороший, а из-за зубов. Вскоре и он побежал в подсобку и тоже принес бутыль. Побольше моей.
ТОЛЯ (по телефону): Ходил за грибами. Как только начинаю «Символ веры» читать, попадаются. Вот тебе комментарий к тургеневскому Базарову: И грибы домой таская, // я доказываю вам, // что природа - мастерская, // но она и Божий храм.
В МУЗЫКЕ нет запахов, в живописи нет звука, в архитектуре нет движения, в танце нет слов, у певцов и исполнителей чужие мотивы и тексты… А вот у писателя в СЛОВЕ есть все.
На это обратил мое внимание Георгий Васильевич Свиридов. Искренне я сказал ему, что многие искусства могу понять, но что музыка для меня на седьмом небе. «Нет, Слово, прежде всего Слово. Оно начало всех начал, Им все создано. Им все побуждается к действию. (Жене, громко): Эльза! Позвони врачу! (Мне): И позвонит. А я только всего-навсего три слова сказал, а Эльза идет и звонит. А Господь сказал: «Да будет свет!» И стал свет.
СОТНИ И СОТНИ собраний, заседаний, съездов, пленумов, комитетов, комиссий… Тысячи и тысячи речей, выступлений, дискуссий, реплик, постановлений… И редкость редчайшая, что услышишь умное слово. Нет, живая мысль бьется только в книгах. В хороших.
ПЕРЕСТРАХОВКА, «ЛУЧШЕ перебдеть, чем недобдеть» считается усердием и не наказывается, тогда как это надо считать трусостью. У издателей считалось нормой советовать автору сказать то, что он сказал, как-то иначе, спрятать мысль, чтобы пройти цензуру. И прятали так, что и концов не находили. Дипломаты вообще дошли, оказывается, язык им дается для того, чтобы скрывать свои мысли. Я наивно полагал, что он для их выражения.
ЖАРКО. ПАЛОМНИЦА: Кусаю на ходу огурец свежий, кусаю: соленый. Вроде с парника. Что такое? А, думаю, в газете писали: идут соленые дожди. - Да это у тебя пот со лба льется. - Да, пожалуй что.
ВЫСТАВКА ЛОШАДЕЙ. Одна другой краше. Клички: Оракул, Лоренцо, Галатея, Гувернантка, Камилла, Эфир, Фокус, Нерадивый, Мале-Адель, Аргус, Феномен. …Представил рядом заморенную, измученную клячу лесхоза Партизанку. Помню, как жалел ее. Конюх лесхоза доверял мне ее купать. Сидеть на ней было просто невозможно: острые позвонки хребта были на взгляд как зубья пилы. Вел за повод. Такая была измученная, что еле-еле пережевывала траву, которую ей рвал на обочине дороги.
СОФИСТОВ АНТИЧНОСТИ сменяют схоласты Средневековья, их сменяют марксисты, тех большевики, большевиков коммунисты, коммунистов «юристы» демократы. Где они все? И где будут демократы в обозримом будущем? Но ведь опять что-то где-то микитят на смену.
И что этим удручаться? Мы же в России живем. В Израиле упоительно поют: «Как упоительны в России вечера».
С ее автором Виктором Пеленягрэ знаком. Веселый, хитроватый. Выживает, желая всем добра. «Шоу-бизнес самый доходный вид деятельности. Я и пошел в него». Руководили вместе с ним семинарами. Он поэзии, я прозы. Он требовал на семинарах читать только о любви. Сидел на сцене в цветной вельветовой кепке. «Много фотографируют, скрываюсь». Уже сам стал петь свои песни. И очень неплохо. Только диски оформлены очень пижонски. «Рынок такой».
ВОТ КЛЮЧ К ПОНИМАНИЮ Кавказа: (о надписи в «Мцыри» Лермонтова) «…как удручен своим венцом, такой-то царь, в такой-то год вручал России свой народ. И Божья благодать сошла на Грузию! Она цвела с тех пор в тени своих садов, не опасаяся врагов за гранью дружеских штыков».
…Очень правильно цензура осуждала строки: «…за несколько минут… где я в ребячестве играл, я б рай и вечность променял».
В НАЧАЛЕ двадцатого века тогдашние либералы со злобой писали: «Церковь - самый крупный землевладелец в России». А это плохо? Разве монастырские земли кормили только монастыри?
КРОХОТНЫЙ ОСТАТОК луны и так сильно светит. Море золотое. Рыбаки принесли, еле принесли, половину тунца. Вчера, оказывается, заходили за благословением на рыбную ловлю. И вот - заловили. Рассказывают: жарится курица, провяливается, половину цепляют на крюк, крюк привязан к очень крепкому шнуру. А метра через три от крюка привязывается пустая бочка. Заглотил ночью. Таскал лодку, бочку увлекал вниз метров на десять. Всплывал, опять рвался. Измучился.
НЕТ ТАКИХ СЛОВ, которые в минуту ярости побоялась бы сказать женщина кому угодно: мужу, начальнику, соседке, правительству.
КАК НИ ГОВОРИ, а классика оттягивала от чтения духовной литературы. Читать Данилевского все же труднее, чем Гончарова. Конечно, классика сохраняла духовность, лучше сказать, нравственность, но чаще действовала на чувства, чем на душу. А чувства просят внимания, а чувства разные. Да и не было духовной литературы. Уж какие там славянофилы? Все в спецхране. Сплошные Добролюбов, да Белинские, да Писаревы, да «к топору зовите Русь». Страдают «лишние люди», страдает «маленький человек», чего же они, не знают, что ли, где исцеление? Оно есть! И доступно. Нет, поплакала на холмике отцовской могилы и поехала опять с собачонкой и барчатами жить дальше. («Станционный смотритель».) И это еще хорошо. И не верю я, что заколотили Фирса в даче, он же все-таки не окончательно глухой, а тут вообще молотки гремят. Это его Чехов заколотил. Так же как не Герасим, а Тургенев Муму утопил. Чего ее было топить? В деревню же уходил, а там-то кто бы ее тронул? (Шутка: Почему Герасим назвал собачку Муму? Ответ: он мечтал о корове.)
РАДОСТИ, ПРЕПОДНОСИМЫЕ плотью, иногда могут и радовать душу, но в итоге все равно тащат ее в бездну. Только душевные радости: родные люди, работа, лес да небеса, да полевые цветы, да хорошие книги и, конечно, Божий храм - вот спасение.
Целый день стояла пасмурность, тряслись по грязной дороге, щетки на стеклах возили туда-сюда мутные потоки дождя, еле протащились по чернозему, около пруда остановились. «Тут он играл в индейцев, - сказал молодой строитель о прежнем хозяине этого места, который умер не в России. - Строить будем заново, на речном песке».
Стали служить молебен на закладку дома на прежнем основании. Молодой батюшка развел кадило, и так сладко, так отрадно, так древне-вечно запахло ладаном, что ветер усмирился и солнышко вышло.
Что еще? Господи, слава Тебе!
В ИЛЬИН ДЕНЬ звучит высокая нота единения Церкви, армии и народа. Именно с удара колоколов Ильинского храма началось освобождение Москвы от польско-литовских интервентов.
И поныне в Ильин день после Литургии выносятся из храма фонарь, Крест, иконы, хоругви. Выносят их воины-десантники «войск дяди Васи», ВДВ, гремят победно колокола, стройно и ангельски, «едиными усты», поет хор певчих и единым сердцем возносятся наши молитвы о родном Отечестве. Крестный ход движется на Красную площадь и на ней служится торжественный молебен.
МЯЧИКУ ОДИНОКО и страшно в темноте у крыльца. Дождь пошел. Он даже не просто мячик, а мячик - глобус. Прямо земной шарик. И с ним весь день играли, бросали, пинали. Он прыгал, веселил деточек. Даже через костер перекидывали. Наигрались и бросили.
А большим шариком кто еще не наигрался?
МАМА, КОГДА отца не стало, всегда говорила о нем: «Когда сам-то еще был…» или: «Когда уже стала жить без хозяина…».
ЗАПИСКА ИЗ ЗАЛА: «О Боже, милости Твоей границ не вижу я, их нет. Грешу и каюсь я Тебе. Уже не слышно сердца стук, полно все черными грехами. Когда же внемлю слову Твоему, чтобы сполна и чистым сердцем мне претерпеть страданья?» Громотнов Антоний.
ЧТОБЫ ПРОЗРЕТЬ, нужно созреть.
ЛЕОНИД ЛЕОНОВ. Разговоры с ним я пытался незаметно записывать - безполезно. Он, хотя и плохо видел, сразу меня пресекал: «Не надо! Спрячьте блокнот». Но многое помню. Встречи его со Сталиным, Ягода, Горький… И вот проходят годы и годы и, может быть, и прав был Леонид Максимович, потому что кому это надо: Сталин, Ягода, Горький? Ну, узнаем что-то - и что? Истории личностей и личности в истории еще далеко не история. Что-то же свершается и помимо личностей. Если б не эти, были б другие, тут главное - схлестывание света с тьмой, Христа с Велиаром.
ЖИТЕЙСКАЯ МУДРОСТЬ попутчика: «Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки».
БЫЛО: КОШКА и хозяйка в доме, собака и хозяин на улице. Стало: хозяйка и собака в доме, и обе считают хозяина за прислугу. Для одной ведро вынеси, другую на прогулки выведи.
КОЛОБОК И КОЗЛИК. Они герои очень поучительных историй. И тот и другой наказываются гибелью за непослушание. «Жил-был у бабушки серенький козлик», и вот «вздумалось козлику в лес погуляти. Вот как, вот как - в лес погуляти». И что? И много ли погулял? «Напали на козлика серые волки, остались от козлика ножки да рожки».
Колобок, в отличие от козлика, погулял гораздо больше. Он самовольно сбежал от деда и бабы, сочинил хвалебную песенку: «Я колобок-колобок, по амбарам метен, по сусекам скребен, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел» и, припеваючи, уходит и от зайца и даже от волка. А от лисицы не уходит, перехитрила она его.
То есть очень полезное знание получает ребенок от этих историй: нельзя своевольничать, нельзя старших не слушаться.
А взрослые дяди и тети, переводя сказку о колобке в мультфильм, присочинили, что и от лисы он уходит. Нет, это даже нравственное преступление, так переделывать народную мудрость.
Федор Глинка, стихотворение «Сон русского на чужбине». Оно длинное, интересное, а сердцевина его, это великая народная песня «Вот мчится тройка почтовая». У Глинки: «И мчится тройка удалая в Казань дорогой столбовой, и колокольчик, дар Валдая, гудет, качаясь под дугой». В финале: «Зачем, о люди, люди злые, зачем разрознили сердца? Теперь я горький сиротина… И вдруг махнул по всем по трем… Но я расстался с сладким сном - и чужеземная картина сияла пышно предо мной: немецкий город, все красиво… но я в раздумье, молчаливо вздохнул по стороне родной».
В застолье эту песню исполняли не по разу. Помню, что пели: «Зачем, зачем вы, люди, злые, зачем разрознили сердца?» То есть вопрос: почему вы, люди, злые?
«Сон русского на чужбине» напечатан в «Литературной газете» в № 49-м за 1830 год. То есть Пушкин несомненно знал эти стихи. Но, думаю, запели их не сразу.
Думаю, что жизнь моя с того момента, когда я был в Иерусалиме, в храме Воскресения Господня, на схождении Благодатного огня, получила свое завершение, исчерпанность. Ее вершина, ее главное счастье. И уже можно было дальше не жить. Я, вятский мальчишка, бегавший босиком по России, пришел босыми ногами ко Гробу Господню. Это же со мною было. Дня, часа не бывало, чтобы я не улетал мыслями и душой в пределы Святой Земли. Одиннадцать раз (теперь уже тринадцать - В.К.) ходил по ее пределам. Чего еще желать, о чем Бога просить? Только чтобы дожить, да чтобы не быть никому в тягость. Как мама говорила: «До старости дожила, дай Бог до смерти дожить».
Страшно подумать, а вдруг бы я не был православным. И что тогда? Ведь кто не за Христа, тот против Христа. Господи Боже мой, дай претерпеть до конца и спастись. Ох, как чувствую усиление злобы к себе от врагов спасения, но и защиту чувствую, и спокоен. Но ведь сатана, он же все равно старается укусить. Меня кусать боится: во мне Христос, я же причащаюсь, тогда нападает на тех, кто мне всего дороже, на детей и внуков. Это главное мое страдание.
АНЕКДОТ: МЕДВЕДИ, встречавшие людей, думают, что люди живут на деревьях.
ГОСПОДЬ ХОДИЛ по земле, а враг спасения ходит по головам, головы крутит.
КАКОЕ СЧАСТЬЕ - молодость прошла. О, сколько зла она мне принесла.
С МАЛЕНЬКИМ ПЕРЕРЫВОМ в три дня видел во сне и Солоухина и Астафьева. Солоухин был в очень потрепанном сером пальто. Небрит, прикасались друг ко другу щеками, я ощутил жесткую щетину. Ушел он вниз по широкой лестнице. О чем говорили, не помню.
Астафьева встретил на какой-то платформе, он с кем-то зашел в станционный буфет. Потом ищу его. Проводнику: «Сколько еще поезд будет стоять?» - «Да минут пятнадцать». - «Тут едет писатель?» - «Да». Иду в вагон. Плацкартный. Очень тесно, очень плохо освещено. Так и не увидел больше.
НИКОЛАЙ СЕРБСКИЙ сравнивал происшедшее в России в начале XX века со Всемирным потопом. И он же: «Надежда и Запада и Востока только на Россию».
ОТЕЦ: НА ПАСХУ служили молебны по домам. В одном доме священник перечисляет имена о здравии. «А как жену зовут?». - «Паранька». - «Нет такого имени». - «Как нет? - и кричит жене, она на кухне: - Парань, Парань, как тебя зовут?» - Она выскакивает из-за занавески, кланяется: «Параскева, батюшка».
- Я СУДЬБУ СВОЮ, тело и душу - все отдам за улыбку твою. Не любить невозможно Надюшу, потому я Надюшу люблю.
- Конечно, все мужья - невежды, но не у всех жена Надежда. Добра, красива и умна. А кто она? Моя жена. И ей известны педнауки, и у нее чудесны внуки. И так же точно, всем известно, у ней красивая невестка, друзья и мама, и к тому ж у ней красивый, умный… сын. И сын тот в этом не один, поскольку есть еще и муж.
В КОМИТЕТЕ ПО ПЕЧАТИ сотрудник рассказывает: «Было совещание главредов московских изданий. Жалуются: вы отняли у нас проституток, оставьте нам хотя бы магию, экстрасенсов, колдунов. Нам же совсем не на что жить». (То есть деньги от рекламы бесовщины и разврата.)
- ШЛИ В ТАЛЛИННЕ, Эстония, нацисты в черном, со свастиками. А старик с гармошкой заиграл «Прощание славянки». И они как будто невольно стали маршировать под этот марш. (Рассказала Татьяна Петрова.)
КРЕСТНИКУ: Не покидай отца в печали, за мя, за грешного молись. Ты вспомни, как мы сожигали дни жизни. Это была жизнь? Но жизнь земная. Жизнь у Бога еще нам надо заслужить. И у последнего порога уже не по-земному жить.
ЛУННЫЙ ШЛЯХ, луна на полморя. Заманивает корабль золотым сверканием. Корабль отфыркивается пеной, рождаемой от встречи форштевня с волнами, упрямо шлепает своей дорогой. Но вот не выдерживает, сворачивает и идет по серебряной позолоченной красоте, украшая ее пенными кружевами.
Как же так - ни звезд, ни самолетов, ни чаек, кто же видит сверху такую красоту?
Рассветное солнце растворило луну в голубых небесах, высветило берега слева и острова справа. Да, всё на всё похоже. Вода прозрачна, как байкальская. И берега будто оттуда. А вот скалы как Североморские. А вечером, на закате казалось, что придвинулись к Средиземноморью малиновые Саяны. Потом пошли пологие горы, округлые сопки, совсем как Уральские меж Европой и Азией.
Будто все в мире собралось именно сюда, образуя берега этой купели Христианства.
В каюте. Не образ предо мною, а я пред образом. Свет на иконе, отражаемый от бегущих волн. Образ, и без того живой, оживает еще более.
СТОЮ В АЛТАРЕ. Много раз приглашали на службах в алтарь, и всегда я как-то стеснялся: вроде не по чину. Но когда благословляли надеть стихарь, когда подавал кадило, выносил свечу, помогал при причастии, то было чувство, что я нужен.
ПОЗВОНИЛ ЛИХОНОСОВ: «Запиши: писатель тогда станет писать хорошо, когда будет писать, не думая о том, что его прочтут. И еще запиши (а я ему только что сказал, что нашел его записную тетрадь, которую терял): Не успел я осознать, что я гениальный писатель, нет, лучше запиши так: не успел я убедиться, что я гениальный писатель, как стал думать о том, что скоро умирать». У него всегда так - юмор сквозь иронию.
НИ ПОЭТАМ, НИ ПИСАТЕЛЯМ брать в расчет современность не надо: она всегда вертихвостка. Тысячелика. То обольстит, то оттолкнет. И эти случайные впечатления обобщать? Выдавать за типическое? То есть обманывать? Вот от того и тыкалась в тупики русская жизнь 19-20 веков - верили написанным текстам. Кто писал? И разве таланты совершенны? Разве гении владеют Истиной? А кто они, от кого? Кто водит их рукой? Господь? Ну уж нет.
ПЛОХО БРЕЗГЛИВЫМ. Они показывают тем самым свою обезбоженность. «С грязного не треснешь, с чистого не воскреснешь» - вот формула на все времена. Очищаете вы, фарисеи, посуду, а сами внутри полны нечистот.
ПОЧЕМУ ИМЕННО России дал Господь такое пространство? Потому что в России не умолкает молитва. Как солнце, продвигаясь с востока на запад, освещает пространство, так и молитвы: неусыпаемая Псалтирь, Проскомидии, Часы, Литургия, Лития, Водосвятие… Это очень важно. Очень.
ГРОЗА УСТАЛА. Гром, затихая, ходит вверху по сфере шатра небесного, ищет выхода, не находит, замолкает. Копит силы, возобновляет поиски. Ему подсвечивают слабые молнии.
До грозы хотел записать две фразы, которые когда-то благотворно подействовали на меня, гром и молнии отвлекли, и боялся забыть. Нет, помню.
Одна: человек начинает умирать с момента своего появления на свет. Первым своим криком, а этот крик необходим, чтоб легкие заработали, убивает он часть нервных клеток. Но клеток этих столько дает Бог, что их и за всю жизнь не израсходовать. Их дается четырнадцать миллиардов, а расходуем чуть-чуть процентов. Так что смиримся с правилом: раз мы родились, значит, умрем.
Опять надо мной гром. Видимо, у него последняя попытка уйти за пределы неба. И вот думаю, глядя на церковный купол, освещенный закатным, ушедшим от меня солнцем, что же я познал в этих процентах? Понял главное - Господа, сотворившего миры видимые и невидимые и Его власть надо мной и над подобными мне… То есть понял главное.
У НАРОДА ВЕРА, у интеллигенции идеи. Но сейчас уже где народ, кто интеллигенция? В молодом Лермонтове (1829 г.) говорит и то и другое: «От страшной жажды песнопенья пускай, Творец, освобожусь. Тогда на тесный путь спасенья к Тебе я снова обращусь».
ДО ЧЕГО ЖЕ ТОСКЛИВО без Белова и Распутина! Кому позвонить, с кем посоветоваться, с кем чаю попить? Братья, вы меня оставили, чтобы я за вас молился?
Постоянно обращаюсь к их портретам. Как с живыми говорю. Скоро по Вале годовщина…
А уже скоро и вторая.
Сегодня на Кропоткинской (Палестинское общество в Доме ученых) вышел из метро и… И хоть плачь - нет Вали. Сотни раз тут бывали вместе.
ОКОЛО МОНАСТЫРЯ преподобного Герасима Иорданского возрождается античность, строится амфитеатр Александра Македонского. И на русском языке тоже есть надпись о строительстве. Значит, и наши копеечки тут. В самом монастыре, помню, была собачка, которую стригли «под льва», сейчас, сказали, нет ее, осталась от нее скульптурочка. Не удержался, погладил. А попугай там кричит: «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй…»
В ТОКИО у машин левостороннее движение, у пешеходов правое. Как понять этих японцев. Японцы думают: ну и странные эти русские.
ХУДОЖНИК: «Нам сказать есть чего, а не можем, а журналистам сказать нечего, а только они и болтают».
МНЕНИЕ: наука - блуд ума.
МАТРЕШКА «ЕЛЬЦИН» появилась на Арбате, точно помню, в 91-м, после свержения тогдашних властей. Когда все стало можно. В форме матрешки была не матрешка, а нарисованный Ельцин. Матрешка открывалась, в ней оказывался «Горбачев», в нем «Брежнев», в «Брежневе» «Никита», в «Никите» маленький «Сталин», в «Сталине» совсем маленький, словно карлик, «Ленин».
Все это была потеха для иностранцев и для быдла. Увы, даже докатился и я до названия такого. А что? Неуважение к властям признак или тупости, или своенравия, или зависти. Конечно, власти те, прежние, много набедокурили, но лучше пусть такие, чем анархия. И к тому же не нам судить.
«ЖУК ЕЛ ТРАВУ. Жука клевала птица. Хорек пил мозг из птичьей головы». Вот так вот. Не хватает в этой цепочке последнего звена, все и всех поедающего существа.
ЗАДАЧКА ПЕРЕВОДЧИКАМ с русского на любой иностранный: Коля Петрович, огромный мужчина, жалуется приятелю на жену: «Лается, гонит, думает, ехать не хочу. А куда, на чем? Шестерня полетела, раздатка скурвилась, тормоза надорвались, одна фара цокнула. Так что дуру она гонит. Лучше давай в литробол сыграем». Как такое перевести на иностранный?
ЧЕМ ПРЕКРАСНЕЕ было прошлое, тем тяжелее жить в настоящем. Когда-то прошлое было будущим, и оно прошло и стало прошлым. И опять есть будущее, и оно пройдет. Такое колесо. То есть настоящего нет. Во всех смыслах. Ни времени и ничего настоящего, то есть надежного, стоящего.
УЖЕ НИКОГДА не представить, как бы я жил, если бы не было в моей жизни Святой Земли. Как жить без Фаворского света, без Голгофы, без путеводительной звезды Вифлеема, без Гроба Господня? И - всегда - в памяти небеса над Елеоном.
Я очень-очень счастливый человек. Еще же и Афон и Синай изъезжены и исхожены. И многие святые места Ближнего Востока. На десять жизней назад и на десять вперед наездился, находился и насмотрелся.
Господи Боже мой, Боже милостивый! Я же тринадцать раз был на Святой Земле. В светлейший понедельник счастливейшего тринадцатого числа улетал. Тринадцать! А что это такое? Это Иисус Христос и двенадцать апостолов.
Да, наездился, налетался, находился, наплавался… Но не намолился еще.
В РОДНОМ ИНСТИТУТЕ. Юбилей МОПИ, теперь МГОУ. Выступал. Такое ощущение, что ничего не изменилось, только жизнь прошла, да скоро золотая свадьба со студенткой этого же вуза.
Просим ваших молитв
В светлые Рождественские дни, прошедшие для всей редакции «Благовеста» тихо и благостно, все же не обошлось без тяжелых известий. 8 января Владимир Николаевич Крупин написал:
Помолитесь за рабу Божию Надежду, жену: она упала на улице и сломала плечевой сустав. Вправили, но предстоит операция.
Со всю сердечностью В К.
Тогда я предложил нашему другу попросить читателей вместе с нами молиться о болящей Надежде. В письме были такие слова: «Для читателей «Благовеста» Вы родной, и помолятся о ваших близких от всего сердца». Вскоре пришел ответ от известного Православного писателя:
Антон Евгеньевич, говорил с женой. Прямо плачет: не может привыкнуть к аппарату - боль, говорит, невыносимая. Хотя Надя, много раз убеждался в том, очень терпеливая и сострадательная. И в этот раз с одной рукой (лежала в общей палате, все больницы в Москве переполнены) помогала другим больным. А больные-то на врачебном жаргоне «валёжник, излом да вывих».
Ей сказал о «Благовесте». Конечно, стесняется («И так ты многих уже просил молиться»), но знаю - будет благодарна. Кланяюсь В К.
Прошу наших читателей помолиться о болящей рабе Божией Надежде. Чтобы скорее исцелил ее Господь от травмы. Прошу помолиться и о ее муже Владимире Крупине. Ему сейчас тоже приходится нелегко. Помоги им Бог преодолеть испытание!
Антон Жоголев.
