Храм Николая Чудотворца в селе Лямцино Домодедовского района
Совсем недалеко от Москвы, в селе Лямцино Домодедовского района, находится церковь Николая Чудотворца. Небольшая территория храма утопает в цветущих розах, пышных гортензиях.
В тени раскидистого можжевельника развалился огромный кот, а пожелтевшая яблоня-антоновка стоит с опущенными под тяжестью плодов ветками. Такую картину этой осенью мало где увидишь – год выдался неурожайным. Невольно возникает ассоциация с райским садом, ведь вся прицерковная земля полна жизнью, и практически невозможно представить, что чуть более четверти века назад здесь располагался склад азотных удобрений. На тот момент от храма оставался только четверик основания, алтарь был полностью снесен. Концентрация химикатов была такова, что вся земля на метр вглубь была мертвая, не росли даже сорняки. Когда начались реставрационные работы, местные жители приходили с просьбой забрать себе мешки с «удобрениями», для посыпания химикатами дорожек между могилами. Избыток свинца, меди, цинка – полностью убитая и растерзанная земля.
Но церковь восстановили, жизнь вернулась. Сейчас на территории храма располагается воскресная школа и военный музей, созданный по замыслу настоятеля храма отца Александра Трушина.
Военный музей при храме неизменно привлекает посетителей, и не только из числа прихожан. За годы существования небольшого выставочного комплекса в нем побывали с экскурсиями практически все школы Домодедовского района, приезжают и из Москвы, и из соседних районов. Непростую историю нашей страны можно проследить, начиная с Куликовского сражения, когда преподобный Сергий Радонежский дал Димитрию Донскому благословение на битву с золотоордынским войском Мамая, а само благословение стало символом правого дела и основополагающим залогом будущей победы христианского русского воинства над врагом.
Основная же часть музейного пространства посвящена Великой Отечественной войне. В этом году отмечается 75-летие со дня Победы, а осенью традиционно вспоминается героическая оборона столицы. Огромные человеческие потери, более миллиона защитников, награжденных медалью «За оборону Москвы», но при этом – непокоренный дух и свободный от врага главный город страны. Здесь, через Домодедово, проходил один из трех оборонительных поясов Москвы, так называемый Хлебниковский, здесь же, в небе недалеко от деревни Степыгино, совершил свой первый ночной таран Виктор Талалихин. Деталь его боевого самолета бережно хранится в храмовом музее…
О том, как создавался уникальный военный музей, о роли и участии священства в многочисленных войнах, выпавших на долю нашего Отечества, об изучении и правильном понимании исторических процессов на фоне происходящих в обществе изменений, а также о воспитании юного поколения мы побеседовали с отцом Александром Трушиным, настоятелем храма Николая Чудотворца в Лямцино.
– Как зародилась идея создать военный музей при храме, с чего все началось?
Я очень хорошо помню этот момент: у меня случился разговор с ветеранами – участниками боевых действий в горячих точках, в Чечне, в Дагестане, причем беседа пришлась на празднование юбилея Великой Отечественной войны. И, наверное, поэтому вспомнилось, что музеев, посвященных ВОВ, много, а выставок, рассказывающих о ближайших боевых событиях, практически нет, как будто в истории нашей страны этих страниц не было. И мы решили устроить при храме небольшой музей, начав с экспозиции, созданной на основе артефактов и вещей этих ребят, привезенных из мест сражений.
В силу того, что наш музей создавался при храме, а не при какой-то конкретной войсковой части, количество экспонатов, посвященных защите нашей страны на протяжении многих веков, постепенно стало увеличиваться. Еще одним важным фактором, подтолкнувшим к расширению экспозиции, стало желание познакомить с «живой» историей детей и подростков. К сожалению, я часто сталкиваюсь с абсолютным незнанием этого предмета нашими школьниками. Скажу больше, если бы только юношество не знало, было бы полбеды, но мне известны случаи, когда даже молодые учителя истории поддерживают идею, что во Второй Мировой войне победили США, а Советский Союз был только «на подхвате». Подобные мнения у некоторых присутствуют до сих пор, и мне, человеку из семьи потомственных военных, сыну офицера, внуку офицера, обидно за Отечество и больно оттого, что наша великая нация не помнит своей истории.
Мы решили устроить при храме небольшой музей, начав с экспозиции, созданной на основе вещей, привезенных из мест сражений
Должен сказать, что многие люди считают, что Церковь – это что-то отдельное, существующее само по себе, независимо от армии, от гражданского общества – медиков, педагогов, журналистов... Я уверен, Церковь настолько встроена в нашу жизнь, а тем более в жизнь армии, что эти две составляющие общества не только на протяжении веков очень глубоко переплелись друг с другом, но и неизбежно связаны друг с другом. В силу нашего постоянного взаимодействия продолжается и расширение экспозиции музея.
Наша выставка открывается с периода, в котором жил Димитрий Донской, с события, в котором князь приходит за благословением к Сергию Радонежскому перед Куликовским сражением. Мы задались целью воссоздать максимально приближенные копии одежды, оружия той эпохи, потому что понимали, что раздобыть или приобрести оригиналы у нас не хватит никаких денег. Но экспонаты, дублирующие исторические артефакты, имеют и свои преимущества: их можно трогать, брать в руки, рассматривать. Для лучшего понимания информации детьми это очень важно. Здесь можно подержать копию княжеского щита, можно померить шлем, кольчугу, у нас есть реплика исторического меча, его тоже можно вынуть из ножен, ощутить вес. В этой части экспозиции есть и настоящие реликвии: древняя пожелтевший Псалтирь, старинные иконы – все из архива храма. Здесь же представлена настоящая схима, которая на протяжении истории Церкви почти не менялась, то есть она выглядит так же, как во времена преподобного Сергия.
Мне, сыну офицера, внуку офицера, больно оттого, что наша великая нация не помнит своей истории
Настоящие архангельские лапти, которые подарили наши прихожане, и отцовский 150-летний крест, часть русской традиционной религиозной культуры. Такой крест входит в систему православных ценностей в отношении воспитания сына. Когда мальчик взрослел и становился юношей, отец передавал ему свой крест. Иногда возникают забавные ситуации, когда к сельскому священнику прибегает новый прихожанин и рассказывает: «Батюшка, меня заговорили на смерть». Оказывается, что он купил дом в деревне, залез на чердак и там обнаружил большой крест. Темные соседи сказали горе-мужичку, что раз такой крест найдешь, значит, кто-то «на смерть заговорил». Приходится объяснять, что ему крупно повезло, что он нашел «отцовский» крест. Когда мальчику исполнялось приблизительно 12 лет, глава семейства, отец, передавал свой крест сыну, в этом символично утверждая начальствование над родом, но начальствование не в смысле «топать ножкой, принесите-унесите», а от понятия «начало», то есть с кого начинается спрос. Так, если отец отправлялся на войну, на дальние работы, то вернувшись, он спрашивал у сына, как тот сохранил в его отсутствие семью, узнавал, кто умер, заболел, почему сын не досмотрел и не уберег. Происходило формирование будущего мужа, мужчины, умеющего нести ответственность за всю семью, с осознанием того, какая реальная ответственность его ожидает. Другая психология складывалась у подростка. У нас при храме есть прихожане, у которых кресты хранятся более 300 лет, передаваясь из поколения в поколение, от отца к сыну.
Я всегда рассказываю о подвиге Александра Пересвета и Андрея Осляби, историю о двух двоюродных братьях-иноках, которых в помощь Димитрию Донскому дал преподобный Сергий Радонежский. На нашей музейной картине художник Павел Рыженко очень точно отобразил и внешний вид инока, и его внутреннее состояние. В чем же подвиг Пересвета? Как воин, он понял, как Челубея можно «достать», но для этого надо было умереть. Как приближенный к князю, он мог бы перепоручить это другому воину, но как христианин, как монах, Пересвет взял это на себя. Он снял с себя все доспехи, кольчугу, надел только схиму и, крепко зажав копье, разогнал свою лошадь. «Нанизался» на копье Челубея, «пролетел» по нему и убил монгольского воина своим копьем. Пересвет удержался на коне и вернулся в свое воинство, будучи уже убитым. И впервые по монгольскому воинству прокатились слова, что «русский Бог непобедим».
У нас в этом же музейном разделе хранятся коллекционные солдатики, копии тех воинов, которые были во времена князя Димитрия Донского, сотники, тысячники, но, опять же, мы столкнулись с тем, что дети совершенно не знают, как выглядели, хотя бы приблизительно, воины той эпохи. Я надеялся, что ребята увидят подсказку, посмотрев под стекло витрины, но они мне пересказали японский мультфильм, описав электрический меч и шлем с большими рогами. Вы знаете, испытываю просто ужас, когда такие вещи говорят даже не маленькие дети, а пятиклассники, демонстрирующие полное незнание истории.
«Продолжая шагать сквозь века», попадаем к стенду, рассказывающему о военном священстве, учрежденном Петром Первым. Главная задача тех лет для священника состояла в том, чтобы служить в полковой церкви. В Москве такая традиция утеряна, а в Санкт-Петербурге осталась, там до сих пор существует Крестовоздвиженский Казачий собор. Начиная с войны 1812 года, ситуация изменилась, и появилась группа священников, которая на время военных действий оставляла свои соборы и отправлялась вместе со своими полками на передовую. Случалось, духовным лицам приходилось заменять убитых командиров. Так, протоиерей Василий Васильковский встал впереди растерянных солдат и повел их в атаку. По воспоминаниям очевидцев-современников, лицо его было залито кровью, ядром он был контужен в колено, но довел оставшихся воинов до линии сражения, где они выбили французов из их редутов. В этот период священников начинают награждать боевыми наградами. Таким был Лукьян Товаркин – священник Екатеринославского гренадерского полка, участник праздничного парада на Елисейских Полях. Он был отличен наперсным крестом, то есть крестом, надеваемым на грудь и носимым на Владимирской ленте, медалью участника войны 1812 года и, как описано в его биографии, медалью, присужденной единственному лицу священнического сана за взятие Парижа.
Случалось, духовным лицам приходилось заменять убитых командиров
В 1819-м году он уволился по болезни и стал настоятелем нашего храма, в котором прослужил до конца своих дней. Указом Императора детям Лукьяна Товаркина за проявленное отцом мужество была присвоена фамилия Екатеринославские, что считалось очень почетным. Биографию потомков мы до конца не отследили, но знаем, что среди Новомучеников Российских есть священник с фамилией Екатеринославский, не исключено, что это славный наследник Лукьяна Товаркина.
Во время Крымской войны профессор Пирогов впервые стал привлекать женщин в качестве помощниц врачей, до этого в лазаретах трудились только мужчины. Так появляются сестры милосердия. Специально для них был разработан костюм, и большой крест на груди – это не дизайнерская находка, а необходимость, так как раненый человек, зрительно плохо воспринимающий окружающее, должен был даже издалека увидеть красный крест, дающий надежду, что к нему идет спасение. Иногда эта ниточка удерживала человека в живых. А обращение «сестра» явно отсылает нас к монашеству, и первые сестры милосердия были именно монахинями. Таким образом, к Первой мировой войне женская составляющая русской аристократии, включая Царскую семью, считала своим долгом овладеть профессией сестры милосердия. Императрица и юные Великие княжны являлись хирургическими сестрами, и сохранилось много фотографий, где они ассистируют при операциях, что служило показателем высокого профессионального уровня.
Обращение «сестра» отсылает нас к монашеству, и первые сестры милосердия были именно монахинями
У нас есть стенд, посвященный отцу Михаилу Рудневу, священнику на корабле «Варяг». Остались записи капитана корабля о том, что японцы перед обстрелом предложили покинуть корабль журналистам и священнослужителям. И когда батюшке предложили спуститься в спасательную шлюпку, он отказался покидать корабль. В воспоминаниях остались свидетельства, что сквозь дым и огонь видели священнника, который в полном облачении стоял с иконой Александра Невского и укреплял экипаж русского корабля.
Отец Стефан Щербаковский повторил подвиг наших священников времен Бородинской битвы, но уже в ходе Русско-японской войны. Японский снайпер перебил ему руки, но наши пехотинцы взвалили отца Стефана на себя, в раненую руку вложили крест и так атаковали врага.
Остались воспоминания японских военных, в которых говорится, что «наглость русского священника вместе с его пехотинцами была столь велика, что воинам страны Восходящего Солнца пришлось оставить первые три ряда окопов». В дальнейшем отец Стефан выжил, лечился и получил орден Георгия Победоносца, причем за всю историю только 5 священников были награждены Георгиевскими крестами.
После Октябрьского переворота большое количество священников нашего Домодедовского района было расстреляно на Бутовском полигоне, их изображения на иконах собраны и представлены на нашей экспозиции. Последний священник нашего храма, иерей Иоанн Воскресенский, был арестован, находился в лагерях Свердловской области, заболел туберкулезом, был выслан в Башкирию, где отбыл вторую часть срока. Освободившись, вернулся назад, но здесь жить не разрешили, выслали за 101-й километр, во Владимирскую область, в Петушинский район. И он вернулся к священническому служению, несмотря на перенесенные трудности и гонения. Владимирская епархия подавала запрос на его канонизацию, но пока этот вопрос отложен на время, потому что священник Иоанн Воскресенский умер в 1969-м году, по срокам еще рано. Наши прихожане ездили на его могилу, заменили старый, ржавый, сваренный из трубы крест на новый, белокаменный.
Священство активно защищает нашу Родину и в тылу, и в партизанских отрядах
Большая часть экспозиции нашего музея посвящена Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Священство активно защищает нашу Родину и в тылу, и в партизанских отрядах. Сейчас открыли ряд воспоминаний фронтовиков, разрешенных к публикации, – участники партизанского движения вспоминают, что дисциплина в партизанских отрядах зачастую держалась на священниках, особенно в самом начале войны, до 1942-го года, пока такие отряды не стали возглавлять замполиты. Известно, что существовало личное распоряжение Адольфа Гитлера, по которому обычного человека, помогающего партизанам и попавшего к фашистам, вешали; если же за содействие партизанам ловили священника, то заживо сжигали всю его семью.
В нашем Домодедовском районе проходила Вторая линия обороны Москвы, и именно здесь был совершен подвиг Виктора Талалихина. У нас хранится небольшой фрагмент его самолета, найденный и подаренный нашему музею археологами Поискового отряда.
В нашей местности (в районе Скита, Битюково) располагался также учебный танкодром и два аэродрома: учебный и обычный, в задачу которого входило охранять Москву и не пропускать немецкие бомбардировщики, летящие бомбить на столицу. Талалихин совершил три тарана, два дневных и один ночной, за что и получил звание Героя Советского Союза. У нас представлена точная копия формы младшего лейтенанта авиации Виктора Талалихина и его награды.
Мы воссоздали блиндаж времен 1941–1945 годов, здесь же представлена настоящая военная санитарная сумка, прошедшая всю войну, – один из первых экспонатов нашего музея.
Когда к нам приходят на экскурсию школьные классы, мы даем возможность сфотографироваться с макетами автоматов и в касках, унести с собой частичку особой атмосферы. На наших экскурсиях побывали ученики разных возрастных групп практически всех школ Домодедовского района, приезжали отдельно и педагоги с директорским составом. Ребята очень активно интересуются экспонатами, задают много вопросов, получается живой и интересный диалог. Наш музей очень тесно сотрудничает с главой образования. На одной из экскурсий был проведен любопытный эксперимент. К нам пришел один класс, ребята сфотографировались в гимнастерках, с оружием в руках. Учительница предложила им написать письмо из тех военных лет самим себе, в наше мирное время. Могу сказать одно: это было потрясающе! Нужно было видеть глаза этих детей!
Когда к нам приходят на экскурсию школьные классы, мы даем возможность сфотографироваться с макетами автоматов и в касках
Отдельный стенд посвящен святителю Луке (Войно-Ясенецкому), который был блестящим хирургом, принял сан священника, а позже стал епископом. В 1932-м году он написал фундаментальный труд «Очерки гнойной хирургии», который использовался в качестве учебника в медицинских вузах. Первое издание книги – 1932 год, а последнее, которое нам удалось найти, – 2018. В годы гонений он находился в лагерях по ложному обвинению. Но, когда началась Великая Отечественная война, он написал письмо Сталину с просьбой на время сражений отпустить его в какой-нибудь прифронтовой госпиталь, поскольку считал, что его высокопрофессиональные навыки и способности могут помочь спасти не одну жизнь. А после войны обещал отбыть свой срок до конца. Много позже, в 1960-м году, святителю Луке должны были вручить Государственную премию за его труд по хирургии, и он поехал в Кремль в священническом облачении, невзирая на хрущевские гонения на священство. На торжественном мероприятии ему задали вопрос: «Владыка, как же так, наши самолеты летают высоко в небе, а Бога не видели, наши спутники поднимаются в космос, а Бога нигде не зафиксировали?» На что святитель Лука ответил: «Сколько раз я делал трепанацию черепа, мозг видел, а ума – ни разу, сколько раз делал операцию на сердце, а совести не видел ни разу».
Пробитый котелок, каска, автоматный магазин, простреленная кружка, разбитый бинокль – все эти вещи были найдены на поле боя. Нашему музею все артефакты были подарены Поисковым отрядом из Новгорода. Удивительная история сложилась с тем, как они на нас вышли: при обнаружении останков одного солдата был поднят из земли и его опознавательный медальон, с фамилией, именем и военкоматом, откуда он призывался. Через эти данные удалось выйти на его родственников, внучку, а она оказалась прихожанкой нашего храма.
Пробитый котелок, каска, простреленная кружка, разбитый бинокль – все эти вещи были найдены на поле боя
Архимандрит Алипий (Воронов), уроженец Домодедовского района, села Торчиха – человек, фактически восстановивший Псково-Печерский монастырь и сохранивший его, особенно в период хрущевских гонений. Он прошел всю войну, имел множество наград, являлся талантливым художником, но, как сам описывал в своей автобиографии: «Война была столь ужасна, что я дал клятву, что если выживу, то после войны пойду служить Богу». И, действительно, в 1947-м году он принимает монашество и позже становится наместником монастыря. Известен случай, который лег в анналы множества военных хроник. В конце войны, уже на территории Германии, артиллерийское подразделение, в которым он служил сержантом, подошло к небольшому немецкому городу. Через переводчицу Воронов обратился к жителям города с просьбой мирно сдаться, чтобы военные действия не уничтожили его, так как поселение очень древнее, на его территории расположено множество музеев и старинный университет, в котором в свое время учился Михаил Ломоносов. И через несколько минут ворота города открылись, вышло несколько пожилых женщин с портретами русского ученого, солдаты и юноши из гитлерюгенд – и сложили оружие. По сохранившимся описаниям, более 2 тысяч военных в тот день сдали оружие, а город был взят без единого выстрела. Этот случай стал уникальным за всю историю войны.
Известно, что немецкие военные подразделения, побывавшие в Псково-Печерском монастыре, вывезли все ценности. После войны отец Алимий обратился к властям Германии с просьбой вернуть похищенные реликвии. В итоге архимандрит Алипий оказался единственным наместником монастыря, которому вернули абсолютно всё: иконы, церковную утварь и т.д. Ни один член советского правительства в ходе послевоенных переговоров таких успехов достичь не смог.
Еще одним любопытным фактом было то, что Псково-Печерский монастырь посещали практически все иностранные группы, приезжавшие с визитом в СССР. Так западным делегациям демонстрировалась свобода совести и вероисповедания в нашей стране. Невзирая на это, Хрущев, приехав на экскурсию с представителями министерства культуры, сказал отцу Алипию: «Я закрою твой монастырь», на что тот ответил: «Попробуй». Через некоторое время Хрущева сняли с поста.
Архимандрит Кирилл (Павлов) – герой войны. При обороне Сталинграда он увидел на полу книгу. Поднял – оказалось, Евангелие
Желание создать следующий стенд, посвященный архимандриту Кириллу (Павлову), прошедшему всю войну, у меня возникло после посещения группы молодых полицейских. Один из них, худенький, маленький, подошел ко мне и сказал: «Ну, батюшка, кто идет в священники или монахи? Люди безвольные, люди, не имеющие внутреннего стержня, то есть те, кто не может себя больше нигде применить». Я был просто потрясен таким абсолютным непониманием, незнанием этого вопроса. Приведу пример: архимандрит Кирилл (Павлов) – настоящий герой войны, вспоминал свой путь к Богу: при обороне Сталинграда он ходил по руинам одного дома и увидел валяющуюся на полу книгу. Поднял – оказалось, Евангелие. Как и архимандрит Алипий, будущий старец расценил это как знак свыше и дал обещание, что если останется жив, то примет монашеский постриг. Это Евангелие было пронесено им через всю войну. Павлов сдержал свой обет, принял монашеское звание и в дальнейшем был духовником трех Патриархов.
Еще одна экспозиция относится уже к новому времени и представлена разделом, посвященным боевым действиям в Чечне и Дагестане. Здесь можно увидеть настоящую боевую форму тех, кто воевал, но это были не просто военные, а люди верующие. Люди, которые заглянули в глаза смерти, а может быть, даже поспорили с ней. Это совсем иные люди. Их вера – это другая вера. Это не вера интеллигента, когда приходит, например, учительница и говорит: «Батюшка, ну, понимаете, христианство – это дело собственного выбора, нам дана свобода…». И я вспоминаю этих ребят, которые каждый день рисковали жизнью, шагали чрез мины, шли сквозь град пуль. Пройдя страшный путь войны, они обрели понимание, что только Божья воля оставила их в живых.
Мне однажды довелось разговаривать с одним офицером. Его история такова: едва он закончил институт, а в тот период проходила как раз Первая чеченская кампания, его направили командиром взвода в театр боевых действий на Кавказ. Ему было всего 23 года, а его солдатам – по 18–19 лет. Было дано задание – взять село, выгнать всех боевиков. Отряд продвигался под обстрелом, у бандитов было преимущественное положение, они стреляли с пригорка, сверху, и вдруг в какой-то момент перестали. Командир отряда обернулся и понял, что все солдаты, включая его самого, стоят на минном поле, во все стороны расходятся тоненькие проволочки. И он впервые в жизни начал молиться Богу, при том, что сам был не из верующей семьи. И дал обещание, что если останутся все живы, то он дойдет пешком до Псково-Печерского монастыря и поставит свечу за каждого из своих солдат. И, шагая через эти минные проволочки, весь его отряд невредимым вышел на безопасное место. При этом чеченцы даже не стреляли, так были уверены, что те неминуемо подорвутся. Когда же отряд оказался прямо у бандитов перед носом, те просто убежали из села. Часто в критические моменты мы даем обещание Богу, а потом потихоньку забываем об этом. Я, конечно же, спросил, выполнил ли он свое обещание и почему был выбран именно Псково-Печерский монастырь.
Он начал молиться Богу и дал обещание, что дойдет пешком до Псково-Печерского монастыря и поставит свечу за каждого из своих солдат
Оказалось, что это первый монастырь, который пришел ему на ум, других он просто не вспомнил. Будучи москвичом, он прошел пеший путь от столицы до Пскова, что составляет почти 800 км. Он сдержал слово, данное Богу, и поставил свечи за каждого из своих солдат. Должен сказать, что такого человека не будет волновать, насколько вежливо или ласково его встретили в храме, или другие мелочи. Верующие военные – это совершенно другие люди, с другим пониманием Бога
И вот ещё некоторая парадоксальная ситуация: в нашем музее есть привезенная с Афона икона Евгения Родионова – нашего воина, которому в 1990-е годы чеченские боевики отрезали голову за то, что он отказался снять нательный крест. В Русской Православной Церкви признания его святым пока нет...
Случай из совсем недавних событий, связанных с военными действиями в Сирии. У нас хранится настоящий берет морского пехотинца, принадлежащий участнику парада на Красной площади. Дело в том, что морские пехотинцы базировались недалеко от нашего храма, в Ильинке. Часть группы морских пехотинцев приезжали к нам на экскурсию, и в дальнейшем они попросили, чтобы перед участием в параде их всех причастили. Наши священники в 4 часа утра поехали в войсковую часть, отслужили литургию, и все 400 человек морских пехотинцев причастились и только потом отправились на парад. Наша морская тихоокеанская пехота приняла участие в самых первых боях в Сирии. Учебные мины, саперные лопатки, использованные в разминировании Пальмиры и Алеппо, – они тоже приехали из Сирии. Их подарил ректор Государственного университета землеустройства, так как в их вузе имеется военный факультет, который готовит инженеров-саперов, а часть выпускников участвовала в разминировании сирийских городов. И эти ребята – тоже верующие, они приезжали в наш храм. У нас хранится даже горсть сирийской земли, привезенной из Пальмиры.
***
У самого выхода стоит большой стенд с фотографиями защитников и тружеников тыла
У самого выхода с территории храма стоит большой стенд с фотографиями защитников и тружеников тыла Домодедовского района. Здесь те, кто участвовал в обороне Москвы или работал практически без сна, на пределе человеческих возможностей, для того чтобы приблизить День Победы. Как замечает отец Александр, многие прихожане ему рассказывают, что с появлением фотографий на стене храмового Бессмертного полка возникает ощущение незримого присутствия этих давно умерших людей во время богослужений.
Здесь, в тихом и уютном храме Николая Чудотворца, недалеко от Москвы, сохранено самое главное – память о простом человеческом подвиге, совершенном для защиты веры и Отечества. Память о прошлом, без которого невозможно будущее ни одной страны.
Протоиерей Александр Трушин
Подготовила Наталия Борисова
Фотографии: Александр Зотов
