Космонавт Георгий Тимофеевич Береговой
В этом году исполнилось не только 60 лет со дня первого полета человека в космос, но и – практически рядом: 15 апреля – 100 лет со дня рождения летчика-космонавта Георгия Тимофеевича Берегового, совершившего космический полет в 47 лет.
Вспомним этого уроженца села Федоровка Полтавской губернии Украинской ССР (ныне Карловского района Полтавской области Украины), дважды Героя Советского Союза, свою первую Звезду получившего в огненном 1944-м, а вторую – за космический подвиг.
Георгий Береговой родился в 1921 году – раньше всех из людей планеты Земля, когда-либо побывавших в космосе (он на три месяца старше американца Джона Гленна). На протяжении 27 лет, с момента своего полета в космос в 1968-м и до своей кончины, Береговой являлся старейшим землянином, побывавшим в космосе (не на момент полета, а как факт).
Какой же жизненный путь прошел этот простой украинский парень, выходец из самого сердца Украины?
Родился в семье Тимофея Николаевича Берегового (1888–1950) и Марии Семеновны Береговой (Ситниковой; 1896–1974). Один его старший брат, Виктор (1913–1938), был репрессирован, а второй, Михаил (1918 г.р.), стал участником Великой Отечественной, генерал-лейтенант-инженером.
Окончив восьмилетку (всю жизнь потом доучивался, обучался, совершенствовался), Георгий в 1938 году начал трудовую деятельность на Енакиевском металлургическом заводе, параллельно пошел в аэроклуб; в том же году был призван в Красную армию. В 1941 году окончил Ворошиловградскую школу военных летчиков имени Пролетариата Донбасса Харьковского военного округа, которую закончил как летчик бомбардировочной авиации.
В одной из своих автобиографических книг, «Три высоты», вышедшей в 1986 году в Воениздате (в литературной записи Г.А. Сомова), прославленный космонавт размышляет о буднях своей профессии, рассказывает о сложном пути от курсанта осоавиахимовского аэроклуба до руководителя Центра подготовки летчиков-космонавтов. Летчик-штурмовик, летчик-испытатель, летчик-космонавт – три цели, которые он в разное время поставил перед собой, три высоты, которыми овладел, совершенствуясь в избранном раз и навсегда деле, ставшем для него содержанием и смыслом всей жизни.
Вот как он описывал родную донетчину:
«Енакиево – небольшой, тихий в ту пору городок в Донбассе, где я вырос. Сжатый со всех сторон крутыми отвалами терриконов, между которых лепились одноэтажные деревянные дома с палисадниками и крохотными садами, городок этот благодаря своему трудовому рабочему населению не желал отставать от времени и имел не только собственный аэроклуб, но и тщательно расчищенный, содержавшийся под надежным повседневным присмотром грунтовой аэродром, на взлетной полосе которого красовались в хорошую погоду два фанерных У-2 – мечта не только местных мальчишек, но и взрослых городских парней…»
Енакиево – небольшой городок. Но тут был не только собственный аэроклуб, но и свой аэродром
Но вот и начало возмужания:
«Война застала меня в Луганском летном училище – на “бомберах”. Казалось бы, чего лучше: собирай чемодан – и на фронт! Но моего мнения, конечно, никто не спрашивал, и я получил назначение в разведывательный полк, где на дюжину летчиков приходились одна-две машины, а право на вылет чуть ли в лотерею не разыгрывали. Кругом не пойми что творится: фронт растянулся почти на три тысячи километров, немцы рвутся к Москве, а мне, молодому, здоровому парню, налетавшему к тому же около сотни часов в воздухе, приходилось торчать на полупустом аэродроме, ждать очереди!.. Война по-настоящему коснулась меня в Орше; коснулась и сразу же хуже кипятка ошпарила душу, перетряхнула в ней все сверху донизу.
До этого мне казалось, что я знаю если не все, то очень многое о войне – столько прочитано о ней книг, столько просмотрено фильмов. Но я забывал, что любое искусство – это всегда отбор, отбор событий, фактов, деталей. Войну же, чтобы ее понять, нужно увидеть в естественном хаосе и нагромождении составляющих ее элементов, увидеть не глазами писателя или режиссера, а непременно своими собственными. Пусть это будет не воздушный бой с вражескими истребителями, не рукопашная схватка в окопе, пусть это будет расстрелянный фашистами эшелон с мирными жителями из Бобруйска – все остальное, что называется войной, доскажет сердцу прозревшее вдруг воображение. Война потом может длиться годами, оборачиваться для тебя той или иной своей стороной, но главное – отвращение и ненависть к ней – понимаешь навсегда и сразу».
На фронте
Летчик-штурмовик, летавший на самолетах По-2, Р-5, СБ, Р-6, Як-4, Ил-2, Береговой прошел Великую Отечественную войну с июня 1942 года, воевал на разных фронтах (Калининском, Степном и др.), не раз бывал подбит, получил легкое пулевое ранение в голень левой ноги. Был командиром эскадрильи 90-го гвардейского штурмового авиационного полка (4-я гвардейская штурмовая авиационная дивизия, 5-й штурмовой авиационный корпус, 5-я воздушная армия, 2-й Украинский фронт). За годы войны совершил 186 боевых вылетов. За героизм, мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях Великой Отечественной войны, 26 октября 1944 года, уже в Венгрии, был удостоен звания Героя Советского Союза (по приказу Верховного Главнокомандующего это звание присваивалось за 70 результативных боевых вылетов, а у Берегового на тот момент их была уже сотня).
Молодая память, конечно, сохранила пристальные эмоциональные картинки:
«Оружейницы – за нашей эскадрильей было закреплено двенадцать девчат – набивали ленты для пулеметов и пушек. На каждый самолетовылет – полторы тысячи патронов и полтысячи снарядов!»
И дальше идет лирическое описание танцев, на которые по вечерам, вопреки и назло войне, собирались молодые летчики и эти самые девушки. Может быть, эти свидетельства позволили биографам указывать даже в строгих, почти статистических статьях: «Любил петь народные песни, танцевать вальс».
О сражении на Курской дуге, на знаменитом белгородско-харьковском направлении, он напишет:
«Теперь в небе, загаженном гарью и рукавами дыма, становилось тесно. Оно буквально кишело нашей и вражеской авиацией. То тут, то там стремительно проносились вниз факелы охваченных пламенем самолетов. Горели и фашисты, и наши. Рубка шла насмерть. Схватки протекали коротко, жестко, дрались на встречных курсах, на крутых виражах, требовалось – шли на таран…
Рубка шла насмерть. Схватки протекали жестко, дрались на встречных курсах, на крутых виражах, шли на таран
Казалось, где-то высоко, незримо для глаз, работала чудовищная гигантская мясорубка, которая быстро и неотвратимо перемалывала все подряд: “юнкерсы”, “мессершмитты”, “фоккеры”, “илы”, “яки”, “лавочкины”… И все же основная масса наших штурмовиков, прижимаясь к земле, ныряя в нижние пласты дыма, продолжала делать свое дело, утюжа и перепахивая вражескую оборону».
Яркая деталь из осени 1943-го, сразу после Курской битвы:
«Однажды под Грайвороном, в восьмидесяти километрах от Белгорода, когда мы, отбомбившись над целью, повернули к своему аэродрому, зажала нас пятерка “фоккеров”. Деваться некуда, легли всей группой на брюхо так, что, того и гляди, в тамошние черноземы врежешься. А под нами поля подсолнухов. Оранжевые подсолнухи, как раз в самом цвету… Идем на бреющем, а сзади нас желтый шлейф стелется – срезанные пропеллерами, сорванные воздушной струей лепестки. Немцы ослепли, не видно им, куда стрелять… Покрутились-покрутились да и плюнули. Так мы и ушли без потерь…»
А вот суждения Берегового о русском солдате:
«Помочь попавшему в беду, помочь, не спрашивая ни имени, ни фамилии, помочь, рискуя ради чужой жизни своей, – дело само по себе на фронте обычное. Без этого солдат не солдат. Война делается не в одиночку».
Герою к окончанию войны исполнилось всего-навсего 24. Грудь, как у многих асов, увешена боевыми орденами, на плечах погоны капитана Военно-воздушных сил.
«Обидно, ох как обидно было умирать именно в эти дни! Боль за тех, кому так нелепо, так отчаянно не повезло, ощущалась теперь неизмеримо острее, чем прежде».
«Особенно много работы для штурмовиков выпало при окружении и разгроме будапештской группировки противника в конце 1944-го и начале 1945-го года. Взять Будапешт с ходу не удалось…»
Невозможно не привести фрагмент из мемуаров Г.Т. Берегового о том, как он встретил Победу:
«Ружейно-автоматная канонада в деревне не прекращалась. И вдруг из-за ближайшего дома навстречу нам выскочил какой-то пехотинец.
– Конец! Конец!.. – орал он во все горло, разряжая раз за разом в небо свою винтовку.
– Какой конец? Чего ты орешь?! – схватил его кто-то из нас за полу шинели.
– Да войне конец! Война, война кончилась… Понимаешь? – крикнул в ответ тот, вскидывая вновь винтовку. – Пали, друг, подбавь салюта!
«Конец! Конец!..» – орал он, разряжая в небо винтовку. – «Какой конец? Чего ты орешь?!» – «Да войне конец!»
Так среди ночи на улице одной из чехословацких деревень внезапно, будто его и не ждали, наступил для нас день, о котором непрестанно думалось все эти четыре года… Я отогнул рукав гимнастерки и взглянул на часы: было без четверти три, часа через полтора должен был заняться рассвет раннего майского дня – Дня Победы.
Но ждать рассвета мы не стали. Отпраздновать такое важное – самое важное в тот момент для большинства человечества событие – разгром и капитуляцию фашизма – можно было и ночью.
Вернувшись в дом, мы вытряхнули на койку содержимое своих вещмешков. Пара банок тушенки, банка каких-то рыбных консервов, изрядный ломоть домашнего деревенского сала, початый кусок колбасы и несколько плиток шоколада. Вот и все богатство.
Тост! Без тоста в такую минуту не обойтись. Кто-то должен встать и сказать что-то такое, что останется в памяти на всю жизнь. Мы стояли посреди комнаты, держа кружки с разбавленным спиртом, и чуть-чуть растерянно смотрели друг на друга: кто? Кто возьмет на себя смелость произнести этот тост, кто отважится сформулировать в одной фразе ту огромность чувств, которую мы все испытывали в эти секунды?
Молчание затянулось, никто из нас не решался…
Наконец кто-то из летчиков, не помню уже его фамилию, как-то застенчиво улыбнулся и сказал то, что в ту минуту, видимо, повторяли миллионы и миллионы людей:
– За Победу!
А через несколько часов мы вновь влезали в кабины своих штурмовиков. Война кончилась не для всех – для нас она все еще продолжалась. Группа Шернера не пожелала признать подписанной в Берлине капитуляции, и боевые вылеты наши продолжались вплоть до 12 мая. Продолжали погибать и люди…»
Потом Г. Береговой закончил высшие офицерские курсы и курсы летчиков-испытателей, Военно-воздушную академию (ныне имени Ю.А. Гагарина), более полутора десятков лет проработал летчиком-испытателем, освоив десятки типов самолетов. 14 апреля 1961 года был удостоен звания Заслуженный летчик-испытатель СССР.
В 1963 году герой-фронтовик был зачислен в отряд советских космонавтов. Дважды был дублером командира экипажа в программах полетов на космических кораблях «Восход». Прошел полный курс подготовки к полетам на кораблях типа «Союз».
Нам известны восемь печатных изданий космонавта. Аннотация книги Г.Т. Берегового «Угол атаки» (М.: «Молодая гвардия», 1971) справедливо указывает:
«“Космонавт-12” – под таким девизом Георгий Береговой вошел в историю освоения космоса. До него с космодрома Байконур стартовало одиннадцать человек. Он стал двенадцатым… Двенадцатым посланцем страны, которая десять лет назад открыла эру покорения космических пространств беспримерным в истории человечества полетом гражданина Советского Союза коммуниста Юрия Гагарина. Четверо суток пробыл летчик-космонавт Береговой на орбите, но для этого понадобилась целая жизнь – большая, целеустремленная, до краев насыщенная борьбой и трудностями человеческая жизнь. Вся она была как бы предстартовой подготовкой. И юношеские годы в аэроклубе, и фронт, и шестнадцать лет работы летчиком-испытателем».
26–30 октября 1968 года Г.Т. Береговой в качестве командира-пилота совершил космический полет на космическом корабле «Союз-3» – продолжительностью 3 суток 22 часа 50 минут 45 секунд. Не все протекает гладко и штатно в суровых условиях космоса: основную задачу полета – стыковку в тени Земли с беспилотным космическим кораблем «Союз-2» выполнить, однако, не удалось. Корабли дважды сближались на расстояние до 30 метров, после чего автоматика уводила их в стороны. Большой расход топлива при ручном пилотировании (для сравнения: за 20 минут авторежима – 30 кг, за 2 минуты ручного – 40 кг) вынудил командира отказаться от дальнейших попыток.
Береговой стал почетным гражданином городов Калуга (Россия), Луганск, Енакиево, Винница (Украина), Плевен, Сливен (Болгария). Он был удостоен звания Героя Болгарии (и даже такой медали, как «100-летие падения Османского ига», 1979) и высоких наград Польши, Венгрии, Румынии и Югославии (Орден Народного героя).
Был лауреатом Государственной премии СССР (1981), а также отмечен Золотой медалью имени К.Э. Циолковского АН СССР и Золотой медалью имени Ю.А. Гагарина (FAI).
Среди самых высоких наград Родины (таких как Орден Богдана Хмельницкого 3-й степени и Орден Александра Невского и мн. др.) отметим три медали победного 1945-го года: «За победу над Германией», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены».
Г.Т. Береговой во втором ряду, позади Л.И. Брежнева
Был в судьбе Г. Берегового и такой неожиданный драматический факт. 22 января 1969 года во время торжественной встречи космонавтов в Кремле офицер Виктор Ильин обстрелял автомашину, в которой ехал Береговой, приняв ее за автомобиль генсека Л.И. Брежнева (ошибке способствовало и внешнее сходство Берегового с Брежневым). Сидевший рядом с Береговым шофер был ранен смертельно, а Береговой получил легкие ранения осколками лобового стекла.
С 1972-го в течение 15 лет Г. Береговой руководил Центром подготовки космонавтов. В 1987 году в звании генерал-лейтенанта ушел в отставку. Скончался 30 июня 1995 года после операции по шунтированию коронарных сосудов сердца. Его сын Виктор, которого Георгий Тимофеевич назвал, видимо, в честь своего репрессированного старшего брата, – профессор МАИ. А дочь Людмила – художник-модельер.
«Я – летчик. Человек профессии», – такое строгое и скромное определение дал сам себе космонавт
В предисловии к одной своей книге Георгий Береговой дал строгое и скромное самоопределение:
«Я – летчик. Человек профессии. Именно в качестве летчика, в качестве рядового своей профессии мне довелось воевать в Отечественную, испытывать в послевоенные годы новые самолеты, участвовать в освоении космоса».
Помянем этого замечательного человека с геройским, победительным именем – Георгий.
Не забудем, что в один из победных наших дней, а именно 6 мая по нов. ст., православная традиция чтит великомученика Георгия Победоносца, под небесным именем которого стоят в едином ряду и наши, русские Георгии – Жуков, Береговой и многие другие.
