Источник: Русский вестник
Россия входит в новую историческую эпоху, которую можно назвать эпохой возрождения Православия на Руси. Входит тяжело, со скрипом, с болью, с большими потерями.
Я не являюсь профессиональным исследователем исторических процессов, я просто дотошный православный христианин XXI столетия, который ставит под сомнение многое из того, чему его учили в XX веке. Выводы мои не бесспорны и представляют лично мое мнение. Но как полноправный член Церкви и патриот своей Родины я имею право его высказать. И сегодня я хочу представить свои размышления об одном периоде царствования Петра I. Речь пойдет о пресловутой «отмене патриаршества» на Руси.
Во-первых, чтобы дать более-менее объективную оценку действиям царя (хотя поступки Помазанника Божьего вне нашей земной компетенции), нужно вспомнить исторические реалии того времени. Европа готовилась к войне с агрессивным шведским королем Карлом XII, который под своей рукой имел современнейшую боеспособную армию, вооруженную самым современным на тот момент вооружением. Армии западных владык тоже были давно модернизированы, но тем не менее уступали шведскому войску. Петр понимал, что Россия все равно будет втянута в эту войну. Но в его распоряжении были лишь стрелецкие полки, годные для ведения боевых действий полвека назад и бесполезные в тогдашних условиях.
Когда в составе Великого Посольства в качестве простого мирянина Петр посетил все ведущие европейские державы, он убедился, насколько Россия отстала от Запада по всем стратегическим направлениям, и прежде всего в военном плане.
В 1698 году, по возвращении на родину, он предложил русской правящей элите в лице родовитых бояр, а также Патриарху Андриану грандиозный план по ускоренной реорганизации всей экономики страны, чтобы в кратчайшие сроки создать новую армию, ни в чем не уступающую иностранным армиям. Как Помазанник Божий, Петр прекрасно осознавал, что слабая Россия рано или поздно станет легкой добычей для ненасытной Европы, будь то шведский король Карл или иные захватчики.
Каковы же были его удивление и разочарование, когда он встретил жесточайшее противление его благим замыслам, и особенно со стороны всего русского священноначалия во главе с Патриархом Андрианом. Царя поддержал только Митрофаний Воронежский (кстати, ставший единственным известным на всю Россию святым петровской эпохи). Оппозиция патриарха представляла особую опасность для Русского царства, а в результате и для Православной Церкви, ибо мнение Предстоятеля через священников доносилось до каждого верующего, будь то захудалый боярин, мещанин или простой крестьянин. А что они могли смыслить в делах государственной важности? Им бы жить, как жили их деды и прадеды, да чтобы никто их не тревожил и не сгонял с насиженных мест, да чтобы потихоньку Богу молиться. Это была порочная и крайне опасная политика, проводимая престарелым Патриархом Андрианом. Он, конечно, заблуждался искренне, ни в коей мере не желая вреда своей пастве. Но это патриаршее заблуждение могло не только закончиться иноземным порабощением этой самой паствы, но и уничтожением Русской Православной Церкви. Чтобы этого не случилось, патриарха нужно было смещать. Что Петр и сделал.
Но не было достойного преемника, который стал бы духовной опорой и верным помощником царю в его трудах по спасению и укреплению Святой Руси перед военной мощью католической и протестантской Европы. И тогда Петр принимает решение взять бразды правления Церковью в свои руки. Но делает он это не самовольно, как почему-то принято считать до сих пор. Он обращается к Вселенским патриархам Константинопольскому и Александрийскому с просьбой благословить его самому встать во главе Русской Православной Церкви на то время, пока она находится под угрозой иноверцев, и до тех пор, пока не будут завершены все запланированные им реформы. И Вселенские патриархи его благословляют, ссылаясь на прецедент с византийским святым Императором Юстинианом I Великим, который на протяжении всего своего царствования был фактическим главой всей Восточной Церкви в VI веке. То есть отмена патриаршества была временной мерой в силу того, что не нашлось на Руси ни одного епископа, способного понять Помазанника Божьего и вместить в себя его глобальные замыслы. Сам Петр вряд ли планировал на веки вечные лишить Русскую церковь ее духовного вождя.
Но вот умирает Петр Великий, на смену ему приходит Екатерина I. Императрица слабая, немка, ничего не смыслящая в наших религиозных перипетиях. Что мешало тогда уважаемым митрополитам бить ей челом и просить: матушка, дозволь вернуть патриарха на его законный престол! Уверен, она удовлетворила бы просьбу священноначалия Русской Церкви. Ну да ладно, что-то помешало тогда – может быть, борьба с Меншиковым. Но умирает и Екатерина I. Ее сменяет Петр II, 11-летний ребенок. После низвержения всесильного Меншикова он полностью оказывается под влиянием Долгоруких и тех же митрополитов.
И так на протяжении всех последующих царствований. Ни разу священноначалием Русской Православной Церкви официально не поднимался вопрос о восстановлении патриаршества. Почему? Видимо, устраивало его синодальное управление.
Даже когда царь Николай II сам предложил себя в патриархи с последующей передачей престола своему сыну Алексею, дабы в России установилась истинная симфония власти, митрополиты промолчали, сделав вид, будто не расслышали. Это ли не показательно? И тут у меня невольно возникает главный вопрос: так кто же на самом деле отказался от патриаршества на Руси? Не сами ли дореволюционные иерархи? И не они ли первые предали Помазанника Божьего, не захотев снять с его плеч ответственность за земную Церковь, чтобы самим принять на себя это бремя, пойдя под власть патриарха?
Игорь ГРЕВЦЕВ
1. Чем священноначалие отличалось от остального высшего российского чиновничества?