Источник: РАРОГ
Предисловие от редакции
Предлагаем статью доктора исторических наук профессора кафедры богословия Института теологии Белорусского государственного университета Александра Юрьевича Бендина, присланную нам в редакцию, в которой автор излагает причины и обстоятельства Польского восстания 1863 года. Тема смыслов того стародавнего восстания, инспирированного политическими силами Западной Европы во время смены социально-политических формаций: от феодального абсолютизма к капитализму, когда вопросы национальных приоритетов вошли социально-политический оборот - как ни покажется странным, весьма актуальна и сегодня.
Капитализм вступил в свою «загнивающую» олигархическую стадию со всеми вытекающими отсюда очевидными негативными общественными явлениями. Мир стоит на пороге великих гуманных социальных преобразований, которые не отменят никакие финансовые капиталы и обслуживающие их политики. Опирающаяся на незыблемые законы социального развития человечества в эпоху научно-технического прогресса и гуманного культурного совершенства, мир отойдёт от всемогущей власти денег. Деньги, как капитал, всегда только разделяли людей! За этими фетишами останется лишь служебная инструментальная функция распределения произведённого общественного продукта по уму и вкладу членов общества в общую копилку благосостояния людей, обеспечивающее их справедливое высоконравственное духовное развитие и совершенство. Именно нравственные аспекты бытия людей, когда физическое их бытие в основном обеспечено мировой цивилизацией, становятся главными в общественном сознании, поэтому публикация ниже представленной статьи д.и.н. А.Ю. Бендина представляется весьма актуальной по своему смысловому содержанию. (Иллюстрации редакции)
Валерий Иванов
историк, философ
Восстание, вспыхнувшее в январе 1863 г. в Царстве Польском и распространившееся затем на территории Северо-Западного и Юго-Западного края России, представляло собой серьезную внутреннюю и внешнюю угрозу для безопасности Российского государства. Внутреннюю опасность для территориальной целостности империи представляли не столько немногочисленные вооруженные отряды мятежников, с которыми успешно боролась регулярная русская армия, сколько разветвленная и сильная подпольная организация с центром в Варшаве, поддерживаемая и направляемая влиятельной польской эмиграцией в странах Западной Европы.
Если в восстании 1830-1831 гг., после разрыва династической унии с императором Николаем I управление Царством Польским осуществляло национальное правительство и сейм, а основные боевые действия против русских войск вела регулярная польская армия, то в восстании 1863-1864 г. ситуация была принципиально иной. На этот раз речь шла не о войне между двумя государствами. – Российской империей и Царством Польским, а о вооруженном мятеже подданных империи, который вспыхнул на ее западных окраинах. В это время Царство Польское, входившее в состав империи, управлялось российской администрацией, а против регулярной русской армии велась организованная партизанская и подпольная война, поддерживаемая частью местного населения и польской ирредентой в Австрии и Пруссии. (Ирредентизм - политика государства, партии или политического движения по объединению народа, нации, этноса в рамках единого государства)
Печати подразделений Польского восстания 1863-64 гг. (Январского восстания)
В этой связи представителями национального польского движения в Варшаве было создано подпольное «правительство» и сеть органов власти на местах (воеводства, поветы), организованы подпольная печать, полиция, суды, почта и казначейские учреждения, которые собирали средства на восстание. Были созданы также иррегулярные вооруженные отряды во главе с полевыми командирами.
Активную, мобилизующую роль в восстании играло римско-католическое духовенство, опиравшееся на сочувствие Папского престола. Политическая и религиозная мобилизация мятежников проходила под лозунгами патриотизма, защиты католической веры, агрессивной русофобии и подкупающих социальных обещаний. Подпольная пропаганда и религиозные проповеди ксендзов разжигали во всех сословиях общества политическую и религиозную ненависть к «москалю» и «схизматику», под которыми понимались Россия, великороссы и Православие.
Польское восстание 1863 г. проходило под знаменами национализма – светского и религиозного, который культивировал идеи реванша –политического, национального и религиозного. Вобрав в себя идеи национального освобождения, мессианства, романтизма и патриотического самопожертвования, польский национализм носил одновременно агрессивно русофобский характер. Насаждаемая идеями национализма «утробная» ненависть к «москалю», порождала у мятежников такую же «утробную» жестокость к своему русскому врагу и к населению, сохранявшему верность императору Александру II.
Император Александр II
(убит 1 марта 1881 г. в Санкт-Петербурге бомбой польского националиста-социалиста И. Гриневицкого)
Российская администрация оказалась не в состоянии воспрепятствовать распространению националистической пропаганды, мобилизации средств и ресурсов для подготовки и проведения восстания. В связи с этим организация и деятельность подпольного польского «правительства» и его вооруженных формирований привели к появлению «двоевластия». Реализация власти названного «правительства», чрезвычайные методы его управления местной «администрацией» и вооруженными формированиями, применение тактики жестокого террора против законопослушного населения позволили придать восстанию организованный и массовый характер.
Возникшее в подполье мятежное «государство» стремилось вовлечь в вооруженную борьбу с «москалем» все сословия польского общества с целью придать восстанию в Царстве Польском общенациональное значение. Однако, ни в Царстве Польском, ни в Западном крае России восстание так и не приобрело масштабный, общенациональный характер. Прежде всего потому, что на сторону мятежников не встало крестьянство, освобожденное от крепостной зависимости императором Александром II. В Западном крае России опорой восстания была немногочисленная польская ирредента, состоявшая из дворянства, шляхты, ксендзов и их католической крестьянской и мещанской паствы. Преодолеть узость сословно-клерикальной базы восстания предполагалось с помощью западно-русского крестьянского населения, абсолютное большинство которого составляли православные белорусы и малороссы.
Главной политической целью восстания было восстановление независимой Речи Посполитой в границах 1772 г. По словам известного славяноведа А.Ф. Гильфердинга: «Отвоевать Западную Русь – вот что составляло с самого начала главную, существенную задачу всего польского движения. Точка опоры была Варшава, но цель – Вильна и Киев». Следовательно, не только Царство Польское, но и российские территории Литвы, Белоруссии и части Малороссии должны были войти в состав второй Речи Посполитой. Подпольное польское «правительство» рассчитывало добиться своей цели путем насильственного разрушения Российского государства с помощью организации социального взрыва внутри страны и вторжения иностранных войск на ее территорию. Для этого планировалось вовлечь в начавшийся вооруженный мятеж не только польское, белорусское, литовское и малороссийское крестьянство западных окраин, но и великорусское крестьянство центральной России.
Вспыхнувшее польское восстание должно было спровоцировать общерусский крестьянский бунт, нацеленный на разрушение государственных институтов власти и управления и уничтожение общественного порядка. Наложение одного на другой национального и социального взрывов на западных окраинах и в центре позволило бы вызвать социальный хаос, массовую кровавую резню и погромы, чтобы затем в Россию, охваченную насилием и анархией, вторглись иностранные войска.
Следовательно, воссоздание Польского государства должно было осуществиться за счет политической гибели и распада Российского государства. Польскую свободу предстояло оплатить ценой многочи сленных русских жертв иностранной интервенции и взаимного истребления дворян и крестьян, отторжения российских территорий и разделения большого русского народа, состоящего из белорусов, малороссов и великороссов.
Для православного населения Западного края России победа польского восстания означала превращение региона из внутрироссийской дворянской колонии в «домашнюю» колонию восстановленного Польского государства. В свою очередь, победа восстания становилась поражением Русской Православной церкви, так как одним из лозунгов мятежников было восстановление унии, упраздненной в России решениями Полоцкого собора 1839 г. Восстановление враждебного России Польского государства в его прежних восточных границах 1772 г означало также, что его западнорусские подданные – белорусы и малороссы становились врагами России.
Герб и флаг Польского восстания на западных территориях Российской империи
Таким образом, против Российского государства восстал внутренний политический враг, поддерживаемый извне, вооруженный, идейно и религиозно мотивированный, жестокий, целеустремленный и организованный.
В восстании 1863 г. цели и интересы внутренних политических врагов Российского государства временно совпали, что и привело к объединению их усилий. Союзниками польских сепаратистов в деле уничтожения самодержавного Российского государства стали русские революционеры – радикалы и экстремисты из подпольных организаций «Земля и воля», «Комитета русских офицеров в Польше», М.А. Бакунин, а также А.И. Герцен и Н.П. Огарев, издававшие газету «Колокол» в Лондоне.
Политический сценарий русских революционеров предусматривал использование социальных ожиданий крестьянства, вызванных освободительной реформой 1861 г., для организации антигосударственного мятежа с целью реализации идей утопического социализма, социального равенства и федерализма. С такой же жестокостью, как и их польские соратники, предполагали действовать и русские революционные экстремисты из организации «Земля и воля». Они ставили своей целью натравить низшие сословия на высшие и, тем самым, спровоцировать великорусское крестьянство на массовое насилие в отношении дворянства – помещиков и чиновников, то есть, развязать самоубийственную гражданскую войну.
В свою очередь, задачей А.И. Герцена и его радикальных единомышленников являлась идейная поддержка революционного экстремизма, направленного на разрушение государственного и общественного порядка, а также дискредитация, деморализация и разложение русской армии, боровшейся с восстанием, превращение ее из защитника независимости и территориальной целостности страны в инструмент разрушения Российского государства.
Подняв первыми знамя вооруженного мятежа, польские сепаратисты действовали прагматично, расчетливо и беспощадно. Они стремились использовать русских революционеров и великорусское крестьянство в качестве объектов манипулирования, рассматривая их как средства достижения своей главной политической цели – восстановления независимой Речи Посполитой в границах 1772 г.
Для того, чтобы реализовать замысел подпольного «правительства», польская пропаганда, обращенная к белорусским, малороссийским и великорусским крестьянам, обещала им отмену всех повинностей и бесплатную землю, за счет государственных и помещичьих земель. Например, Северо-Западном крае России манифесты подпольного «правительства» обещали белорусским и литовским крестьянам бесплатные земельные наделы, которыми они пользовались, а безземельным крестьянам, «которые пойдут против москалей» по 5 моргов казенной земли, требуя взамен «защищать польский край, гражданами которого они с сего дня являются».
В Юго-Западном крае мятежники объявляли малороссийским крестьянам «Золотую грамоту», содержавшую обещания воли, свободы, равенства и бесплатных земельных наделов от польского «правительства».
В Поволжье великорусский крестьянский бунт польские сепаратисты и российские революционеры пытались спровоцировать с помощью фальшивого «Царского манифеста», в котором объявлялось о бесплатной раздаче земель, об уничтожении всех податей, об упразднении всей армии и об отмене всех существующих гражданских властей.
Таким образом, щедро раздаваемые провокационные и соблазнительные социальные обещания должны были вовлечь крестьянство России в самоубийственную ловушку польского мятежа и общерусского бунта с целью насильственного уничтожения главного врага сепаратистов и революционеров – монархического Российского государства.
Граф Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский (1796-1866)
Следует отметить также и внешнеполитический аспект противостояния Российского государства с польскими сепаратистами и их союзниками – русскими радикалами и экстремистами. Сепаратистское восстание, направленное на расчленение и уничтожение Российского государства, получило широкую политическую и общественную поддержку в странах Западной и Центральной Европы. А.Н. Мосолов, из сотрудников виленского генерал-губернатора М.Н. Муравьева, так вспоминал об этих событиях: «Все иностранные газеты были наполнены возгласами и сожалениями о поляках, мужественно гибнущих за отечество; нас называли варварами и монголами и предлагали нам убраться подальше на Восток, где наше истинное призвание, и уступить место польской цивилизации».
Многочисленная польская эмиграция во Франции и Великобритании при поддержке правительств и либеральных изданий развернула в западноевропейской прессе активную пропагандистскую кампанию в защиту «героических поляков», восставших против «азиатской и деспотической России». В развернувшейся информационной войне польские националисты демонстрировали свое «европейское» культурное превосходство перед отсталыми русскими варварами, которых они уничижительно именовали «москалями», «монголами» и «татарами».
Такими на картинах польских художников тогда представлялись русские воины
Идейным стержнем начавшейся информационной войны являлась агрессивная русофобия – демонизация России и великороссов, которых представлялись в качестве варварской, азиатской угрозы для существования высшей европейской цивилизации. Сами же польские пропагандисты горделиво величали себя спасителями цивилизованной Европы от нового татарского нашествия с Востока. Польские эмигранты уверяли своих западных союзников, что возрожденная Польша станет «играть роль стража Европы от нашествия москвитян, которое день ото дня становится очевиднее».
Пугая европейцев «московским вторжением в Европу», эмигранты убеждали их, что: «как национальная, так и географическая границы со стороны России составляют Днепр и Двина; что тут кончается европейский мир и начинается азиатский, монгольский; что между этими мирами нет никакого возможного союза, никаких отношений, никакой политики, никакого сближения, ни в нравах, ни в семейных связях, как между англо-саксонцами и краснокожими; что москвитяне (как теперь стараются называть русских) должны, во что бы то ни стало, быть отброшены в свои степи; что под этим только условием Европа будет спокойна от нашествия татарского варварства».
Россия, ослабленная, униженная, потерпевшая поражение в Восточной войне 1853-1856 г., переживающая вдобавок сложную крестьянскую реформу 1861 г., представлялась польским националистам удобным объектом для очередной военной интервенции Великобритании и Франции, предпринимаемой на этот раз ради освобождения Польши. Действительно, правительства этих стран начали оказывать жесткое дипломатическое давление на императора Александра II, требуя официально признать мятежников воюющей стороной, правомочным субъектом переговорного процесса, то есть, домогаясь принципиальных политических уступок, которые означали бы на деле повторную капитуляцию России перед коалиций западноевропейских государств. По словам Ю.Ф. Самарина: «в отплату за расчленение Польши, Европа призывается теперь к расчленению России».
Александр Михайлович Горчаков (1798-1883), канцлер Российской империи (1867-1883)
Восстание, не имевшее шансов на военный успех, тем не менее продолжалось, так как по словам вице-канцлера А.М. Горчакова: «В политическом отношении зрелище это рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на Европу. Заграничные распорядительные комитеты приказывают поддержать, во что бы то ни стало, брожение, с целью давать пищу разглагольствованию печати, приводить в заблуждение общественное мнение и тяготеть над правительствами, подавая предлог и повод для дипломатического вмешательства, за которым последовало бы вмешательство вооруженное. В этом лежат все надежды восстания; в этом заключается цель, к которой стремится оно с самого начала».
Таким образом, с началом польского восстания сформировались основные источники угроз государственной и общественной безопасности Российской империи. С этого времени на обширной территории страны и за рубежом сложился и начал действовать союз политических врагов Российского государства, объединенных разными, но временно совпадавшими целями и интересами.
На международной арене союзниками польских сепаратистов и российских революционных экстремистов выступили Великобритания, Франция и Австрия, заинтересованные в капитуляции императора Александра II перед польскими мятежниками и коллективным Западом. Идейную поддержку мятежникам оказывали европейские либералы и радикалы. Духовную солидарность с единоверцами, поднявшими мятеж против законной власти российского императора, выражал папа римский Пий IX. Таким образом, против России была развязана первая гибридная война, для которой было характерно военно-политическое, пропагандистское, идейное, дипломатическое и религиозное противостояние.
Напряженная политическая ситуация 1863 г. порождала в реформируемом русском обществе чувство опасности, тревоги и обеспокоенности за судьбу реформируемой России. Эти настроения, ставшие всесословными и массовыми, довольно быстро начали трансформироваться в психологическую готовность к вооруженной борьбе и самопожертвованию во имя защиты «царя-Освободителя» и русского Отечества.
Патриотические настроения, возникшие в ответ на вызов внутренних и внешних врагов России, стали катализатором общественной активности, принявшей форму монархических манифестаций, демонстрировавших политическое единство всех сословий российского общества с «царем-Освободителем». Началось всесословное общественное движение «за целостность и неприкосновенность земли русской», которое выросло стихийно, из практики подачи «всеподданнейших адресов и писем» на имя императора Александра II.
Начавшееся в конце 1862 – начале 1863 г. в Западном крае России в православной крестьянской и мещанской среде, это спонтанное движение было подхвачено дворянством центральных губерний. Так, в марте 1863 г. к императору обратились дворяне Санкт-Петербургской губернии, которые заявили в своем адресе: «Вызванные польскими смутами притязания на достояние России возбуждают в нас скорбь и негодование. Завистники наши мнят, что время преобразований, предпринятых Вами для пользы и преуспеяния государства, благоприятствует их замыслам на всецелость Русской державы. Но тщетны были бы их покушения! Испытанное в преданности и самоотвержении дворянство, не щадя сил и жертв, в тесном союзе со всеми сословиями станет на защиту пределов империи».
В 1863 г. сотни таких писем от представителей всех сословий России публиковали газеты «Северная почта», «Русский инвалид», «День», «Московские ведомости», «Виленский вестник» и др. «Всеподданнейшие адреса и письма» стали стихийным проявлением политического доверия и преданности русского общества императору Александру II как верховному защитнику Русской земли и Православной веры. Вместе с тем, названные «адреса и письма» стали проявлением экзистенциальной защиты освобождаемого русского общества, которое не могло смириться с новым поражением Российского государства.
Решимость встать на защиту Отечества, заявленная в обращениях к монарху, свидетельствовало о том, что патриотическое общественное мнение воспринимало борьбу с польским мятежом не только как вопрос исключительно государственный. Претензии польских сепаратистов на Западный край России придали правительственной борьбе поддержку всех сословий русского общества. В этих условиях действия правительства по подавлению внутреннего мятежа и отражению внешней угрозы интервенции ведущих западноевропейских государств получили общенациональную поддержку. «В русском обществе –писал М.Н. Катков – пробудился патриотический дух, возникло сознание государственного единства и государственных интересов, – сознание, без которого никакое общество не может считаться цивилизованным и зрелым».
Начавшаяся в это же время теоретико-публицистическая деятельность представителей славянофильской и консервативной мысли стала интеллектуальной рефлексией, идейно-теоретическим выражением защитной реакции великорусского общества на угрозу разрушения Российского государства и разделения большого русского народа. В это время консервативно-патриотическая мысль российского общества была представлена известными именами М.Н. Каткова, И.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина, М.О. Кояловича, А.Ф. Гильфердинга, Н.Н. Страхова, Кс. А. Говорского, которые публиковали свои статьи в газетах «Московские ведомости», «День», «Северная почта», «Русский инвалид», в журналах «Русский вестник», «Вестник Юго-Западной и Западной России» и др. Названные издания стали притягательным идейным центром, вокруг которого происходила консолидация патриотически настроенного русского общества и к голосу которого прислушивалось правящая политическая элита.
Решительные действия правительства по подавлению вооруженного мятежа, твердое противодействие дипломатическому шантажу Великобритании, Франции и Австрии свидетельствовали о начавшемся повороте во внутренней и внешней политике России. Отныне политика правительства становилась, по словам Ю.Ф. Самарина, не «мнимо консервативной», проводимой во имя отвлеченных идейных принципов и интересов иностранных государства, а приобретала черты русской, национальной политики, основанной на национальных интересах Русского государства и большого русского народа.
Военно-политическая защита национальных интересов России вызвала, в свою очередь, появление массового патриотического движения, принявшего всесословный национальный характер. Под воздействием внутренней и внешней угрозы безопасности России произошло ситуативное совпадение интересов русского сословного общества и самодержавной власти, основанное на общей ответственности и общем понимании необходимости защиты государства.
В ситуации начавшейся гибридной войны независимые от правительства представители славянофильской и консервативной мысли стали осуществлять экзистенциальную защиту монархических, патриотических, и религиозно-нравственных оснований русского общества и государства. В связи с этим стало формироваться идейное обоснование нравственной и политической правоты правительства и русского общества в отстаивании нераздельности Российского государства и большого русского народа – великороссов, малороссов и белорусов.
Раскрывались не только идейно-нравственные смыслы происходившей борьбы за Россию и против России, осмысливались и определялись также ее национальные интересы в области внешней и внутренней политики, происходило теоретическое согласование интересов Российского государства и большого русского народа. Усилиями славянофилов и консерваторов начался процесс конструирования общерусского этнического самосознания и формирования идей общерусского национализма.
Общерусское самосознание и русский национализм 1863 г. имели своим источником не только реальную опасность, которая угрожала Российскому государству, как главному условию нераздельного существования большого русского народа. В качестве источника этих явлений следует назвать спонтанное народное сочувствие великороссов, проявленное к своим западным русским собратьям, православным белорусам и малороссам, которые оказались под гнетом польского дворянско-шляхетского меньшинства, поднявшего вооруженные мятеж для восстановления своего политического господства над Западной Русью.
В этой связи подавление мятежа рассматривалось патриотическим великорусским обществом не только как необходимая троякая задача – военная, административная и политическая. Нравственная правота и справедливость предпринимаемых мер усматривались, в первую очередь, в том, что правительство решало одновременно и задачу национальную, так как речь шла о защите западных русских, которым грозила опасность очередного польского порабощения.
Особенностью общерусского национализма, который создавался в условиях внутреннего мятежа и внешней угрозы, был его не столько оборонительный, сколько объединяющий характер. Этому типу национализма не был свойственен групповой эгоизм, предусматривавший превосходство русских над другими, или неуважение к культурным и религиозным традициям иных народов, в частности, польского, литовского и др. Оборонительный в своей основе общерусский национализм не формулировал свои принципы и основания путем создания образов внутреннего и внешнего врага, не пропагандировал ненависть к польскому народу, к Западу, к русским политическим экстремистам.
Для объединительной составляющей общерусского национализма были характерны, прежде всего, патриотическая идея жертвенности во имя защиты Отечества, опора на идеи самодержавной монархии, православную веру, русскую историю, этническое единство и солидарность трех ветвей большого русского народа – белорусов, малороссов и великороссов. Общерусский национализм славянофилов и консерваторов основывался на идее взаимной ответственности: свободный от крепостного права большой русский народ несет ответственность за судьбы освободившего его государства, а государство, в свою очередь, защищает общенациональные интересы, которые включают в себя интересы большого русского народа и Русской Православной церкви.
Поэтому в идейно-ценностных основаниях объединительного национализма 1863 г. содержался принцип церковной и этнической солидарности великороссов с западными русским, которые стали жертвой национального угнетения со стороны польского дворянства и шляхты. Тем самым утверждалась идея ответственности Российского государства, Русской православной церкви и великорусского общества перед белорусами и малороссами за сохранение их русской идентичности, обеспечение сословных прав и свобод, развитие церковной, социально-экономической и этнокультурной жизни.
Александр Юрьевич БЕНДИН,
доктор исторических наук,
профессор кафедры богословия
Института теологии
Белорусского государственного университета.
