Что такое миссия? Почему проповедовать сегодня приходится среди крещеных христиан? Каков общественный идеал у наших современников и как катехизировать людей в условиях пандемии? Обо всем этом в интервью «Вестнику митрополии» рассказал руководитель миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.
Обличение, а не осуждение
— Отче, что такое «миссия», «миссионерское служение»?
— Прежде всего — просвещение евангельской проповедью. И, пожалуй, это одно из наиболее сложных церковных служений. Одна из форм миссионерства — это обличение: «Аще брат не прав, скажи ему», — говорит Христос (Мф. 18:15), и очень часто сегодня, когда мы, например, выпускаем какой-нибудь ролик на ютубе, под ним сразу же возникает масса комментариев: «Какое право вы имеете осуждать!» или « Уберите сначала бревно из своего глаза». Хочется напомнить, что мы не осуждаем, а обличаем своих собратьев в том, что они поступают против духовных законов, против евангельской истины. Хочется спросить этих людей: вы помните, за что одиннадцать апостолов принимают мученическую смерть? За то, что исцеляли больных, кормили голодных, просвещали проповедью окружающий мир? Нет. Их распинали за обличение, когда они говорили о языческих духовных взглядах простых людей и начальствующих. Апостолы приходили в города, начинали рассказывать о Евангелии, когда с ними начинали спорить, они просто взрывали обстановку обличением, показывая, что люди неправы, за это почти всех их убили.
— А как же сегодня?
— Как только сегодня мы начинаем говорить что-то обличающее, ну скажем, когда человеку, который крестился, но не ходит в церковь, мы напоминаем, что он ведь дал обеты стараться жить по воле Божией, но палец о палец не ударяет, чтоб как-то эту волу познать, стараться жить по заповедям, нам тут же кричат: «Это личное дело каждого человека».
Есть огромное непонимание таинства Крещения. Наш организм состоит из многих систем, и если у меня болят зубы, я не могу им сказать: «Вот вы болейте, а я спать пошел». Болят зубы — болит все тело. Апостол Павел говорит, что все мы, кто принял Крещение, — тело Христово, единый духовный организм. И если болит одна клеточка, то страдает весь организм. Так построен мир.
Поэтому наша задача как миссионеров — обличать этих людей, говорить, что из-за них болеют другие, страдает окружающий мир. Вот если врачи, скажут инфекционному больному, что своей болезнью он заражает окружающий мир, это считается нормальным. Когда же он духовно болен, и ты пытаешься это сказать, в ответ слышишь: «Какое право вы имеете осуждать! Бог должен быть в душе». А Христос призывает нас обличать нечестие, язычество и нерадивое отношение к вере людей, которые принимают таинство Крещения. Но это очень трудно сегодня.
Главный идеал — свобода?
— Почему, в чем именно трудность?
— Потому что первый общественный идеал у нас сегодня — это свобода. Вот обратите внимание, почему в средне века нашу страну называли святой Русью? Да потому что общественным идеалом была святость. Сергий Радонежский, стяжавший ее, для людей был гораздо авторитетнее, чем московский князь или даже митрополит, потому что он был выше их духовно. Дмитрий Донской приезжает именно к этому старцу за благословением на Куликовскую битву как к самому высокодуховному человеку в России. И не важно, кто ты — попрошайка, как Василий Блаженный, который был нищим, просящим милостыню на паперти Покровского собора. Кстати, именно люди переименовали его в храм Василия Блаженного. Насколько ценилась святость, людей высокой духовности почитали особо, потому что у них можно было многому научиться.
Сегодня на первом месте стоит свобода. Прежде всего, свобода внутренняя от всяких духовных законов: как я понимаю, так и делаю, ограничиваюсь только уголовным кодексом. Но уголовный кодекс — это «тройка» в пятибалльной системе, это нижняя граница духовности, а вот как учиться на «пятерку», как достигнуть высоты духовной — общество не говорит, оно не знает, потому что таких идеалов у общества нет.
Миссионерское служение крайне сложно. Да и сами миссионеры впадают в разные крайности. Кто-то старается сделать свои беседы максимально интересными, признаюсь, на начальном этапе это даже необходимо, но вообще-то вера, религиозная жизнь — это тяжелая работа. Стать чемпионом мира, лауреатом конкурса, победителем научной олимпиады — все это требует огромных затрат, но гораздо труднее научиться правильно любить в рамках духовных законов. Человек ведь приходит в Церковь, чтоб научиться правильно любить. Мы забыли, что главная заповедь Христа — возлюби.
Часто известные люди говорят, что живут по десяти заповедям: не убей, не укради и так далее. Но ведь они были даны не нам, а еврейскому народу, чтобы он дождался Мессию. Жестокий закон воздаяния ока за око необходим был для сохранения народа в пределах минимальной нравственности, чтобы он потом смог выслушать Мессию и понять проповедь любви. Когда приходит Христос, вместо «не убей» Он говорит «молитесь за врагов своих».
И вот когда ты это рассказываешь, тебя же не понимают. И православные люди продолжают жить по уголовному кодексу, поэтому нельзя бесконечно давать людям интересные лекции, вера — тяжелейшая работа, но ставка высока — вечность. Ставка здесь — твоя преображенная душа, которая правильно ориентируется в духовном пространстве, правильно понимает добро и зло, видит соблазны и искушения и умеет противостоять им. Она обладает знаниями, что полезно для нее, а что нет.
Нравственно то, что полезно душе
— А как понять границы, где нравственно, а где нет?
Все просто: что полезно душе, то нравственно, что неполезно — безнравственно. А для того, чтоб понять, что полезно, а что вредно, надо вести духовную жизнь.
Вот моему старшему сыну, когда он заболевал, достаточно было поставить два горчичника, и он поправлялся. На второго ребенка можно было поставить хоть двадцать — они на нее не действовали. Разные организмы — разный подход. То же самое в духовной области — различным духовным состояниям нужен различный подход, но превращать все в интересное — не стоит.
Миссионер должен показать, почему человек должен знать духовные законы, как они помогают. Сегодня люди заражены соблазнами, пропитаны новыми играми и системами, очень трудно сказать им: а давайте изучать вот это. Скучно, неинтересно, утомительно и главное трудно. Поэтому лучше оставить в стороне эту область. Вот такой крест миссионера сегодня.
— Какими качествами должен обладать современный миссионер?
— Прежде всего он должен быть глубоко верующим и эрудированным человеком, уметь отвечать на любые вопросы. Бывают вопросы из той области, которую ты не знаешь, не надо бояться показать этого, я обычно говорю, что обязательно отвечу при следующей встрече. Миссионер должен вести религиозную жизнь, и по нему это будет видно: по тому, как он одевается, говорит, ведет себя. Ему необходимо владеть культурой речи и, что самое важное, он должен научиться любить свою аудиторию. Она может быть разной — крикливой, вредной, иронической, насмешливой, все это надо уметь перетерпеть и не отвечать тем же. Каждый сидящий перед тобой — образ и подобие Божие, которому надо объяснить законы духовности. Не всегда получается, но когда выходит, чувствуешь огромную радость и удовлетворение.
Тонко чувствовать аудиторию
— Значит, это призвание, не каждый может нести такое служение…
— Конечно. Здесь не надо стесняться. Я знал одного священника, который прекрасно читал лекции интеллигенции и совершенно не умел общаться с учениками седьмого–девятого классов. Лектор говорил высоким штилем, и поскольку дети его не понимали, они начинали бегать, проказить, это его страшно раздражало. Священник может быть хорошим проповедником, педагогом, организатором, строителем, но при этом может совершенно не быть миссионером. Здесь надо очень тонко чувствовать аудиторию, понимать, замечать, что тебя уже не слушают, и надо что-то менять. Я много раз видел людей, которые выходили к аудитории, а потом терялись или говорили стандартными шаблонными фразами.
— Апостолы проповедовали среди иноверцев, правда ли, что в наше время приходится миссионерствовать среди крещеных людей?
— Да, восемьдесят процентов населения нашей страны относят себя к православным, но при этом совершенно не знают, зачем человеку дана душа, в чем смысл его жизни, чем католицизм отличается от православия. Они не понимают. Помню, на одном совещании, посвященном борьбе с сектами, некий генерал сказал: «А в чем проблема? Они же законов не нарушают». Да, и учитель, который плохо учит, тоже законов не нарушает, но дети у него вырастают глупыми, у плохого врача, соблюдающего законы, умирают пациенты. В духовной области тоже есть лжеучителя и лжеврачи... А потом мы удивляемся, что наши дети становятся в духовном плане более одичалыми.
Катехизис в сети
— Я вспоминаю прежние поездки миссионерского отдела. Это были большие концерты с хором, музыкантами, чтецами. Что они представляют сейчас?
— Карантин все изменил. Мы приготовили поездку в Мезень, договорились с местным священником, собрали хор, на тридцать процентов обновили репертуар, но в последний момент отдел культуры сообщил нам, что собрать аудиторию в клубах не возможно из-за пандемии. С этой программой мы уже были в Емецке, в Холмогорах, Устьянах, а вот в Мезень не успели. Мы готовы, но увы, из-за ковида все сильно затормозилось.
Сегодня в школы даже одних священников зачастую не пускают. Поэтому мы немного переключились на соцсети, и приходит масса вопросов! Стали размещать видеоролики проповедей и бесед, и у некоторых — миллионные просмотры. Необходимо, чтобы у каждого храма был сайт, где люди могли получить ответы на свои вопросы. Но священникам надо быть осторожными в таком общении, так как вопросы приходят разные, и не на все следует отвечать. Современная ситуация меняется очень быстро, в разных городах, поселках, организациях свои требования и ограничения из-за карантина. Поэтому катехизация в сети — сейчас наиболее оптимальное решение.
— Настоятели не всегда успевают сами вести странички храмов в сети, где им взять помощников? Их где-то готовят?
— В Архангельске уже 15 лет работают богословские курсы, они, кстати, очень высокого уровня, все преподаватели — с высшим духовным образованием, у многих есть и светское высшее образование. В год около ста человек посещают наши занятия. Эти люди вполне могут быть помощниками священников. Но настоятелям необходимо контролировать этот процесс, не пуская на самотек, а зачастую люди хотят пообщаться именно со священником.
— Кто вам помогает в вашем служении?
— Прежде всего, община храма, которая позволяет пожертвованные деньги направлять на миссионерство, которое у нас имеет несколько форм. Первая — это лекции, встречи, беседы, богослужения. Но людям хочется встречаться и общаться где-то вне храма, поэтому вторая форма — это наше православное кафе, куда мы приглашаем гостя, он озвучивает проблему и потом обсуждает ее вместе с аудиторией. Кафе пользовалось большой популярностью. Сейчас этот проект пришлось приостановить. Затем на Пасху и Рождество мы проводили балы, ведь танец — это тоже средство общения. Причем мы стараемся готовить настоящие исторические балы, с полным погружением в атмосферу этой традиции. Это не просто костюмированные танцы, а мероприятие, погружающее в иное общение с сохранением всей салонной атрибутики позапрошлого столетия. Здесь я благодарен ведущим, которые много работают над сценарием.
— Вы много лет возглавляете миссионерский отдел, это служение на вас лично как-то повлияло?
— Да, конечно. Приходилось встречаться с разной аудиторией: с теми, кто отбывает наказание в зонах строго режима, и с теми, кто живет благополучно, но все они — образ и подобие Божие, поэтому приходилось пытаться найти общий язык и заронить в них хоть малое зернышко веры.
Встреча, которая запомнилась мне больше всего, прошла почти незаметно. Когда я служил в зоне особого режима, в храм ходило около сотни человек. Среди них был один осужденный с тяжелой формой туберкулеза. Я приехал в феврале, а он должен был освободиться следующей осенью. Когда мы беседовали, он рассказал, что пока сидел в тюрьме, у него родились внуки, но врачи посоветовали не ездить к ним, чтобы не заражать малышей. А увидеть их, подержать на руках ему очень хотелось. Я сказал, что сейчас начинается Великий пост, посоветовал попоститься: убрать мат из речи, бросить курить, не участвовать в нечестивых делах, постараться вести хоть немного нравственную жизнь, читать Евангелие, святых отцов. В апреле он пособоровался. В июне его как освобождающегося отправили в лазарет. Через четыре дня он вернулся обратно с запиской от доктора «Зачем здоровых людей присылаете?». Я был в шоке, он был в шоке, но больше всего — удивился врач, который долгое время наблюдал его болезнь.
Тот человек был так благодарен, что когда освобождался, пообещал приехать ко мне крестить внуков. Я понимал, что сейчас он выйдет на свободу, и мир сделает свое подлое дело, я его больше не увижу. Прошло три года, я открываю на малом входе врата и вижу его стоящим в центре храма с женой и внуком. Вот это была самая запоминающаяся встреча, когда все было не напрасно.
Елизавета Попова
