«Любовь имейте и покорение о Христе друг к другу». Такое завещание оставил братии преподобный Антоний Сийский. Сказанные 500 лет назад слова никогда не устареют, считает игумен Варлаам (Дульский), руководитель отдела по монастырям и монашеству Архангельской епархии. Отец Варлаам рассказал читателям «Вестника митрополии» о собственном пути в Церковь и об особом мире богообщения.
Мой путь
Все шаги на пути к Богу и к монашеской жизни я совершал осознанно. Помню, в советское время, когда учился в школе, ещё не будучи крещёным, надел крестик. Большинство одноклассников восприняли это с недоумением, зачем я это сделал. Тогда я не готов был это с кем-то обсуждать, просто чувствовал необходимость ношения креста. А когда приехал из своей Воркуты в Санкт-Петербург, поступил учиться в Горный институт, то при первой же возможности принял таинство Крещения.
Это произошло в соборе, освященном в честь святого равноапостольного князя Владимира. Думаю, этот первый шаг и определил мою дальнейшую судьбу. Мысль же о монашестве зародилась после чтения «Добротолюбия», в одном из томов которого, описывался монастырь преподобного Феодора Студита. Однажды утром доехал до ближайшей церкви, отстоял там Литургию, исповедался, причастился, а после попросил у священника благословения на поездку в монастырь. Учебу в институте оставил.
Архангельская епархия тогда включала в себя республику Коми, Мурманскую и Архангельскую области, ну, и три монастыря: Веркольский, Сийский и Соловецкий. Я отправился в Архангельск, пытаясь определиться с выбором, а по дороге заночевал в Котласе в семье диакона Александра Кучерова. Сейчас он уже протоиерей и настоятель одного из храмов в Котласской епархии. Отец Александр попросил меня заехать в Сию, передать поклон и какие-то слова одному из своих знакомых священнослужителей.
Представлял себе, как подойду к каменной монастырской ограде, постучусь в ворота, а увидел открытую территорию, разрушенные храмы. Вошёл, сел на ступени крыльца Троицкого собора, огляделся вокруг. День был солнечный, погожий, окружившее полуостров озеро отражало склонившиеся над ним деревья. И я понял — мечта о монастырской жизни, которая сформировалась внутри, вполне могла тут осуществиться. Антониево-Сийского монастыря было для этого достаточно. И на душе стало спокойно.
Это был июль 1993-го. Мне двадцать один год. Поиск смысла жизни начался или закончился? Пока же на меня повлияла красота этого места и, конечно, личность отца Трифона, недавно назначенного настоятелем монастыря. Он нам, всем своим помощникам, передал опыт живой веры, очень активный, всегда увлекал нас какой-то деятельностью. Мы приводили в порядок храмы, консервировали их, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение, обустраивали хозяйственную жизнь. Монастырь находится в отдалении от других населенных пунктов, и нам казалось, что должен сам себя обеспечивать.
Представление о том, каким должен быть монастырь, мы извлекали из книг и пытались его воплотить. Антониево-Сийская обитель была для этого идеальным местом, здесь всё сошлось: удаленность от мира, величие архитектурных форм, древние храмы, красота природы, и главное — пример основателя монастыря преподобного Антония. Его присутствие чувствовалось всегда, преподобный сумел, благодаря своему личному подвигу, заложить основание монашеского духа в обители, чтобы братия на этом месте умножалась и утверждалась в иноческих подвигах. Иноческая жизнь здесь словно и не прекращалась, годы безбожия на это не повлияли.
Особый мир богообщения
Постепенно создавалась укладность монашеского общежития, накапливался опыт, это было школой для всех — и для нас, и для отца Трифона. Поддерживали друг друга и испытывали терпение друг друга одновременно, настоящее монашеское общежитие, пусть без опыта, но такое искреннее.
В послушаниях навсегда в памяти останется опыт монастырских богослужений: обучение чтению на церковно-славянском языке, клирос, пономарство. Когда помимо навыков следить за храмом и поддерживать его в порядке, на практике обучаешься литургике, пытаешься разобраться в том, что происходит во время службы. Для нас открывалась новая, другая жизнь. В храме все символично: иконы, сам строй богослужения. За всем этим кроется целый мир, особый мир богообщения. Ты его для себя открываешь, учишься молитве на богослужебных текстах Иоанна Златоуста, Василия Великого. Плюс постоянное монашеское делание, движение по пути духовного становления.
Отец Трифон придавал большое значение нашей учебе. Разумеется, мы были единомышленниками, но все-таки очень разными людьми, и по уровню культуры, уровню образования. Обучение в Свято-Тихоновском институте, пусть и заочно, сблизило нашу братию, наступило более полное взаимопонимание, мы как бы стали говорить на одном языке. Приняв от отца Трифона управление монастырем, я продолжил традицию получения братией системного образования. В обители стали регулярными встречи с педагогами из Архангельска. Получилось что-то вроде школы. Готовили иноков к поступлению в Свято-Тихоновский. Несколько человек поступили и успешно окончили вуз, кто-то и дальше продолжает обучение, уже в магистратуре, аспирантуре.
«А нищих поите и кормите довольно»
Эти слова тоже из завещания преподобного Антония братии монастыря. Назначение настоятелем обители после того, как отец Трифон отправился на Кубань, было для меня совершенно неожиданным. Даже растерялся поначалу и вспоминал, как сказал один угодник Божий: «Игуменство — это такой крест, что пожелать его себе может только безумец». Себя я никаким образом не представлял игуменом, но понимал, что за решением епископа стоит Божий промысел и мне нужно принимать его со смирением. Главным для себя определил создание для братии условий необходимых для осуществления своего монашеского призвания. Со временем суета и сердечное волнение улеглись, и я занялся обустройством монастыря.
С самого начала своего возрождения Сийская обитель взяла под свое окормление обездоленных и бездомных людей, обеспечивая их жильем и пропитанием. Трудники — это по большей части люди, вернувшиеся из мест заключения, со сложной судьбой. Для них монастырь, пожалуй, единственное место, где можно найти поддержку и возможность начать новую жизнь.
Не только в Сии принимают людей, которым больше некуда идти. Им помогают и в других обителях Архангельской епархии. Например, такая работа систематически налажена в Веркольском монастыре и на его подворье в областном центре.
Современные монастыри, как мне кажется, должны быть ориентированы на миссионерское служение, которое проявляется в самых разных видах. Это и особый богослужебный уклад, и гостеприимство, создание паломнической инфраструктуры. Социальное служение — это тоже миссионерство. Можно привести пример преподобного Иосифа Волоцкого, который кормил в своем монастыре до тысячи человек в день. В жизни обителей забота о бездомных или что-либо подобное должно становиться собственным направлением каждого монастыря.
К примеру, женская община Иоанно-Богословского монастыря в Лявле с первых лет своего становления помогала девочкам-сиротам, создав для них приют. Настоятельница матушка Афанасия (Рудалева) профессиональный педагог, поэтому для нее такое служение вполне органично.
Также упомяну Сурскую обитель на Пинежье, где каждый год организуют детские летние лагеря.
Формы служения обители определяются тем, чтó имеет монастырь, какая братия, какие имеются денежные возможности. Это придает каждому монастырю своеобразие, собственное лицо. Не все монастыри могут печь хлеб или выступать светочами культуры, но каждая обитель может выбрать для себя то служение, которое у нее получается. Возможно, служение миру имеет обратной стороной ослабление собственно монастырской укладности, но с другой стороны, исполняется заповедь Христа «приходящего ко Мне не изгоню вон». В конечном счете помощь, которую оказывает монастырь миру, приносит духовную пользу и самим монахам. Об этом смело могу свидетельствовать из собственного опыта.
Курируя все монастыри епархии, обретая новый опыт, я, конечно же, всегда буду помнить, что Антониево–Сийская обитель — это моя родина, тот причал, от которого начинался мой путь.
Игумен Варлаам (Дульский)
Епархиальный отдел по монастырям и монашеству образован 4 апреля 2019 года решением правящего архиерея для оказания возрождающимся обителям содействия и помощи в устроении внутренней монашеской жизни. Сегодня в епархии четыре монастыря: Антониево-Сийский, Артемиево-Веркольский, а также две женские обители — Сурский Иоанновский женский монастырь и Иоанно-Богословский монастырь в Лявле.
