Сербский историк Момчило Йокич, посвятивший годы на исследования личности Иосипа Броза Тито, писал, что этот коммунизм основывался на создании мафиозных кланов, положение которых в обществе держалось на личных связях и верности Тито.
Таланты и мораль тут не слишком учитывались, ведь даже Академия наук была частью этой системы и верной слугой Тито. Культ Тито стал насаждаться в Югославии, переходя всякие разумные границы, и 25 мая, который был днем рождения Тито, прославлялся как праздник фараона. Как пишет Перо Симич, в послевоенной Югославии не существовало разницы между государственной казной и личными сбережениями Тито, который вел себя как полновластный владелец всей СФРЮ. Тито в своем революционном запале фактически ограбил королевский дворец, а его сербские «янычары» подарили ему ордена королевской семьи, которой они и их предки до этого клялись в верности и которые руководили борьбой за освобождение сербов от власти Порты. Очевидно, что для тех сербов освобождение от турецкого ига больше уже ничего не значило.
Все это устраивало партийный аппарат, который в своей массе во многом сохранил национальные убеждения, никаких особых причин недовольства против Тито партийные кадры не имели, а народные массы к тому времени прошли уже партийное перевоспитание.
После смерти Сталина 5 марта 1953г. международная политика поменялась, но критика СССР в Югославии продолжалась и, как писал сербский историк Марко Ристич, в обществе было распространено мнение, что югославы были единственными, кто сказал «нет» «великорусскому сталинизму». В дальнейшем Тито был вынужден покончить со ставшим через чур радикальным Джиласом, требовавшим дальнейших левых реформ и отмены номенклатуры как класса, что вступало в противоречие с интересами самих партийных кадров. В руководстве СКЮ к тому времени возникла достачно влиятельная группировка, требовавшая продолжения либерализации, но только в том смысле, в котором она тогда понималась, т.е. движение к леволиберальным ценностям, но без национальных черт.
Во главе этой группировки встали Милован Джилас и Владимир Дедиер, автор книг об Иосифе Брозе Тито, который позднее эти же книги и критиковал. Милован Джилас в своих двенадцати статьях, вышедших в партийном органе – газете «Борьба» с 1 ноября 1953г. по 7 января 1954г. - требовал дальнейшего развития революционного процесса, отмены профессиональной номенклатуры и развития самоуправления. Джилас предлагал Тито создать лейбористскую партию, но в итоге последовал конфликт «еретика-диалектика» с основной массой номенклатуры СФРЮ. К тому времени Милован Джилас 25 декабря 1953 года был избран председателем парламента Югославии, что придавало ему политический вес и создавало ажиотаж вокруг его статей в обществе. Дополнительное внимание общественности вызвала работа Джиласа «Анатомия одной морали», которая вышла под редакцией Велько Влаховича в журнале «Нова мисао», в котором тогда начинал работать будущий президент Югославии Добрица Чосич.
Причиной выхода работы «Анатомия одной морали» стал осуждаемый в обществе брак генерала Пеко Дапчевича с актрисой, после развода его с женой. Статья явилась критикой ханжеской морали номенклатуры, которая только боится за свое положение и сохраняет его интригами. Хотя и тогдашний партийный идеолог Кардель был сторонником самоуправления, он однако заявил, что Джилас зашел слишком далеко, что он может лишиться поддержки коммунистической номенклатуры СФРЮ.
На Третьем Пленуме СКЮ в январе 1954г. состоялся разгром Джиласа руками Карделя и Владимира Бакарича, несмотря на то, что последний был сторонником Джиласа. Защищали Джиласа на Пленуме Владимир Дедиер и Митра Митрович. Милован Джилас был снят со всех постов, осужден и отправлен в тюрьму, что дало возможность американцам оценить власть в Югославии как «умеренный тоталитаризм», тогда как имя Джиласа долгое время находилось под запретом. Милован Джилас, который сначала был главным критиком фашистской Германии, затем буржуазных США и Запада, далее сталинистского СССР, а затем и самого Тито и его бюрократического социализма, окончил свою жизнь в 1995г. сторонником независимой Черногории.
Идеи Джиласа продолжались, однако, развиваться Карделем, главным идеологом СКЮ, занимавшем сначала пост председателя комитета по законодательству и строительству народной власти (1946-1953), а затем ставший заместителем председателя, а с 1963 года и председателем парламента (Скупщины) СФРЮ. Показательно, что Н.С.Хрущев после смерти Сталина в марте 1953 года достаточно быстро восстановил дружеские отношения с Иосипом Брозом Тито, которого десять дней принимал в Крыму, хотя сам Тито во время смерти Сталина демонстративно 16 марта 1953 года посетил на своей яхте «Галеб» Лондон, где его лично принял Черчиль, пообещавший помощь в случае советского нападения, тогда как британская пресса писала о Тито в положительном свете, как о политическом лидере, выступившем и против Гитлера, и против Сталина.
К тому же Тито сохранял сильную поддержку в партийном аппарате СССР, и когда в письме от 13 июля 1956 года Хрущев обвинил Югославию в отступлении от марксистской линии и экономической зависимости от Запада, то подвергся резкой критике, и Булганин, уже встретившись с Тито, назвал его «верным ленинцем». В силу этого, хотя восстание в ГДР после смерти Сталина руководство Югославии поддержала, в первую очередь Кардель, но в последующих событиях 1956 года в Венгрии Тито оказал поддержку СССР. Эти события часто ошибочно представляются как последствия влияния Югославии. В реальности венгры традиционно воспринимали сербов как куда менее культурный и обеспеченный народ. Югославы, подняв свой жизненный уровень, лишь вызывали у венгров раздражение на СССР, Сталина, Советскую Армию, а часто и на всех русских, политический уровень которых они сравнивали с порядками в Османской империи, и на них, тем самым, влияла не сама Югославия, а США через эту Югославию.
Когда Суслов по приезде в Венгрию заявил, что он обнаружил контрреволюцию в народном возмущении против Ракоши, то и Тито, поняв, что в Венгрии антикоммунистическое движение принимает массовый характер, был испуган возмущением венгров в Воеводине. Поняв, что идеи национализма и христианства объединились у повстанцев Венгрии с идеями антикоммунизма, Тито рассматривал это движение, подобно Суслову и Хрущеву, как проявление фашизма и в результате десятидневных переговоров в Крыму с Хрущевым, Тито поддержал советскую политику в Венгрии.
В силу этого начавшийся Суэцкий кризис привлек внимание СМИ Югославии намного больше, нежели события в соседней Венгрии, хотя 25 октября в Будапеште по демонстрантам венгерские спецслужбы и коммунисты открыли огонь, и там началось восстание.
Сербское общество в Югославии, однако, хорошо знало о событиях в Венгрии, о которых рассказал в своей книге «7 дней в Будапеште» Добрица Чосич. Однако, так как характер событий был представлен как националистическая контрреволюция, эти события не встретили особых симпатий в Югославии, тем более, у сербов традиционно были враждебные отношения с венграми. Хотя Тито 29 октября открыто поддержал приход к власти Имре Наджа и Яноша Кадара, как и вывод советских войск из Будапешта, со стороны Тито это была просто игра. Когда на следующий же день Имре Надж провозгласил многопартийную систему, выход из Варшавского договора и потребовал вывода советских войск, то Тито принял Хрущева в своей резиденции на Брионах и предоставил ему гарантии в поддержке борьбы против венгерской контрреволюции.
Когда венгерское восстание советские войска полностью подавили, то руководство Венгрии, в надежде на данные югославами гарантии, укрылось в посольстве Югославии, окруженном советскими войсками. Однако несмотря на убийство в Венгрии советскими войсками югославского атташе по культуре Миленко Миловановича, после письма Тито Хрущеву от 8 ноября Надж был выдан, хотя Тито прекрасно знал, что амнистия, объявленная Яношем Кадаром, для советского руководства ничего не значила. Имре Надж был арестован и расстрелян, как и еще триста пятьдесят венгерских контрреволюционеров. Хотя из двух сотен тысяч беженцев несколько тысяч бежали в Югославию, но Тито не разрешил им никакой политической деятельности, понимая, что они могут стать источником националистических настроений в венгерской среде в Воеводине.
В данном случае югославские коммунисты точно так же, как и советские коммунисты, восприняли восставших венгров в качестве контрреволюционеров, «националистов» и «мракобесов». Причина в том, что венгры выдвигали националистические и религиозные лозунги, характерные для довоенной Венгрии. При этом Тито конфликтовал и с соседней Италией в ходе конфликта из-за «Свободной зоны Триеста», находившейся под управлением США и Великобритании, что едва не привело к войне с Италией в 1953-54гг.
Впрочем, все свелось к «антифашистской» риторике, и после большого шума Тито просто попросил денег у Запада. США тогда выделили деньги на строительство порта Копра рядом с Триестом во имя «трудоустройства» населения. В итоге 8 октября США и Великобритания в одностороннем порядке провозгласили присоединение к Италии города Триеста, а часть области Триеста была присоединена к Югославии. Это вызвало лавину комментариев в СМИ Югославии как «величайшей» победы маршала Тито. Население присоединенных областей под Триестом «радостно» приветствовало освободителей, уход которых в 1991г. оно приветствовало еще более радостно. Показательно, что как раз в сербской среде было самое большое воодушевление этой «победой» под Триестом, хотя этот город никогда не был сербским, по крайней мере в известной в школах истории.
Тито умело лавировал, вступив в конфликт с СССР, но не став членом НАТО. Лондон такая политика удовлетворяла, и Черчилль тогда заявил, что «британцы готовы гибнуть вместе с югославами в борьбе за свободу». Все это было закономерно, ибо весь 20 век Югославия, в конечном итоге, верно служила интересам Лондона, и именно его интересам служила Югославия в борьбе сначала против Германии, а затем и против СССР. Позднее, когда Лондону был необходим контроль над Третьим миром, в котором, согласно планам США и Великобритании, происходили изменения систем управления, СФРЮ стала той силой, которая контролировала национально-освободительное движение в Третьем мире. Посещение императора Эфиопии Югославии в 1954г., как и посещение Тито Индии и Бирмы, положило начало созданию движения неприсоединения.
