С первых минут «Излечить страх» обрушивает на зрителя поток трагических фактов и нечистот человеческой души, выплеснувшийся на улицы Ташкента в 1917 году. На примере маленького провинциального городка режиссер несколькими сценами погружает нас в атмосферу катастрофы великой страны. И здесь не столько важны масштабность и размах происходящих событий, сколько то, что происходит в душах. В картине нет проходных ролей, каждый персонаж уникален и несет свою смысловую нагрузку, органично вписанную в логику сюжета, будь это затаивший злобу на всю «контру» санитар Андрей (Александр Числов), одержимый безумной идеей профессор Михайловский (Алексей Шевченков), отрекшийся от сана священник Петр Зверев (Александр Яцко) или истязающая себя за нарушение обета безбрачия Анна Ланская (Екатерина Гусева), жена Валентина Феликсовича. Словно списанные с героев Достоевского, каждый носитель своей философии, сконцентрированной в идее образа, своей жизненной позиции. Талант актеров позволяет создать колоритные персонажи, просеиваемые ситом времени. И все они, словно планеты, вращаются вокруг главного героя, сталкиваясь или едва соприкасаясь с ним, но неизменно вынужденные отвечать на тревожащие их совесть вопросы.
Но не главврач городской больницы Валентин Феликсович (роль Валентина Феликсовича в молодости играет Андрей Саминин) тому виной, а его выбор, сделанный еще в юные годы и рефреном звучащий на протяжении всего фильма: «Я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». За кадром остается более десяти лет напряженной научной работы, служения земским врачом, тома изученных книг по медицине, несколько научных статей и защита докторской. Все это впоследствии ляжет в основу его гениального труда «Очерки гнойной медицины», за которую опального архиепископа наградят Сталинской премией. Мы видим только, что Валентин Феликсович остается верен себе и не покидает, в отличие от своего коллеги доктора Живаго, бунтующего городка. И на рабочем месте он строг, бескомпромиссен и требователен как к себе, так и к другим, что вызывает уважение у коллег и бессильную ярость у новой власти. Как, например, в эпизоде с иконой, которую доктор Войно-Ясенецкий заставляет вернуть в операционную под угрозой отказа от операции.
Но посвящая всего себя страдающим людям, Войно-Яснецкий забывает о семье, провоцируя сцены жуткой ревности и незаслуженные упреки у больной жены. На вопрос, возможен ли тут компромисс и каким он может быть, отвечает смерть Анны, безнадежно верившей в опыты профессора Михайловского, убежденного, что, очищая кровь, можно вылечить любую болезнь.
Внимательно рассматривая образ главного героя, авторы фильма, кажется, ставят одной из своих задач детально разобраться в вопросе, возможно ли до конца посвятить себя другим людям, если не отречься от себя? Но отречься ради чего? Режиссер предлагает два решения. Профессор Михайловский отрекается ради своей идеи, ради торжества науки и сходит с ума, не выдержав личной трагедии; профессор Войно-Ясенецкий – ради Христа. Итог: Михайловский рубит топором икону, а Войно-Ясенецкий принимает сан и восходит на свою Голгофу.
«Вам не было страшно?» – спросит престарелого архиепископа (роль архиепископа исполняет Виталий Безруков) через много лет инок Сергий. «Страшно, Сережа, когда веры нет и ты как листок оторванный. А когда вера и призвание есть, то со всем справиться можно», – отвечает тот.
Одна из краеугольных сцен в фильме – это стояние в вере, диалог епископа Луки с бывшим священником Зверевым, а ныне сотрудником органов, пробуждающий из небытия «проклятые вопросы» Достоевского.
– Ваш сан порочит образ советского ученого! Откажитесь от сана – и дела нет! – предлагает Зверев.
И слышит в ответ:
– Вы пугаете меня расстрелом, но тело бренно, а душа бессмертна. Я свою душу берегу. А Вы?
– Знаете, я предпочитаю мертвую душу мертвому телу. Христос пострадал за всех нас и чего добился?
– Человечество спас.
– Допустим. А достойно ли человечество спасения? Я думаю, что нет. Но вот Христос взял на себя все грехи наши, а люди обрадовались и побежали снова грешить до прихода нового Миссии, который опять всех спасет.
На этот вопрос святитель Лука отвечает, сначала предупреждая чекиста о скорой смерти, а затем стараясь всеми силами успеть принять у него предсмертную исповедь.
Жаль только, что, намеренно или случайно, авторы не упомянули ставший классикой ответ священника Валентина Войно-Ясенецкого чекисту Петерсу на суде: «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил».
Зато в ткань повествования вплетены философские сентенции святителя Луки, среди которых немало посвящено жизни и смерти: «Смерти не нужно бояться – надо бояться плохими делами вечную жизнь наполнить» или «Только смерть может наполнить величием и смыслом все, что кажется мелким и незначительным» и др. (Многие из них взяты из книги протодиакона Василия Марущака «Святитель-хирург»). Однако, несмотря на это, картина не производит гнетущего впечатления. Своей пронзительной правдой и искренностью она глубоко трогает душу, и слезы из ваших глаз текут сами собой. В каком-то смысле – это фильм-исповедь постоянно находящегося у края пропасти человека. И не обращаешь внимания на такие мелкие огрехи, как, например, латексные хирургические перчатки, которые появились в 60-х, а до тех пор использовались только более грубые с надрезами на фалангах, придуманные Уильямом Холстедом в 1889 г.
«Излечить страх» – без всякого сомнения явление в современном кинематографе; едва выйдя на экран, фильм, подобно «Исцеляющей любви» (2007, реж. Джакомо Кампиотти), уже стал классикой. Никто и никогда еще не воплощал на экране художественный образ Новомучеников и исповедников Церкви Русской. Когда автор этих строк спросил Виталия Безрукова, что для него было самым трудным, актер ответил: «Передать внутренний мир святителя, дотянуться до глубин его души, его переживаний». И это ему удалось очень тонко и проникновенно.
«Излечить страх» заставляет взглянуть на советскую эпоху с ее индустриализацией и коллективизацией, стройками века, всеми достижениями и победами как на чудовищную фантасмагорию, построенную на лжи и насилии. Фильм выбивает основу из-под ног ее защитников, потому что его главный герой борется не со своими врагами и тем более не с системой, невольно вынося ей приговор, а с врагом рода человеческого. Правозащитники никогда не напишут его имя на своих знаменах. Потому что святитель Лука никого не разделяет на своих и чужих, помогая каждому, с достоинством выполняя свой пастырский и профессиональный долг, несмотря на тяжелые физические и душевные испытания, о которых он подробно писал в своей книге «Я полюбил страдания». Война и годы ссылок на Севере показаны только краем, невозможно все это вместить в двухчасовой ленте. Однако авторам фильма удается донести простую мысль: в страданиях человека есть смысл; отказываясь от креста, уготованного человеку Богом, он сам себя лишает жизни вечной, становится игрушкой в руках судьбы, уходит в небытие. И этих страданий не нужно бояться, а нужно учиться любить, стремясь к совершенству в этой любви. Люди, подобные святителю Луке, – доктор Гааз, врач Джузеппе Москати, митрополит Антоний Сурожский – являют своей жизнью такой пример. И хотя у этого фильма нет эпиграфа, им вполне могли бы стать слова: «Совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4, 18) .
Алексей Реутский,
корреспондент журнала Московской Патриархии,
специально для журнала «Прихожанин»
Источник: Прихожанин
