Богочеловеческое бытие Церкви в этом мире всегда вызывало сопротивление со стороны диавола и той части человечества, которая в своей жизнедеятельности следует греховному пути развития. В этом для христианина, преданного евангельским заповедям, нет ничего заведомо сокрушительного, потому что до Второго Пришествия Христова мир продолжает лежать во зле и нет ничего удивительного, что восстает против Церкви и Правды Божией, в том числе используя и новейшие средства «мобильности и повсеместности». В этом смысле современная информационная война против Церкви не есть какой-то новый жанр, но скорее старая же война с использованием новейших технологий. Гораздо хуже для нас то, что в этой войне враги Церкви вполне успешно используют то, что внутри внешних границ Церкви и находят. А находят именно что греховное средостение, которое немощной человеческой природе свойственно и в жизни по внешним признаком христианской. Можно сказать, что это такой своего рода духовный Карфаген, который внутри Церкви всегда можно усмотреть и который в зависимости от времени и эпохи может казаться имеющим большие или меньшие размеры.
В наши дни очевидно, что внешние критики Церкви размеры этого Карфагена стараются преувеличить насколько, насколько это вообще возможно. В идеале враг рода человеческого желал бы вообще представить Церковь Карфагеном или левиафаном, в собственном смысле организацией стоящей на пути всеобщего прогресса и безудержных свобод для греха. И тут, разумеется, все средства хороши, а любой нравственный повод сгодится, чтобы раздут критический пожар побольше и пострашней. Дело и обвинительный приговор священника Глеба Грозовского в этом плане особенно показательны. Причем показательны не просто как единичный случай, типа «кое-где и кое-кто у нас порой», а той безусловной нравственной беспринципностью, что во всей этой затянувшейся истории просто сквозит. И прежде всего потому, что в эту историю втянуты дети. А еще и потому, что налицо признаки демонстративного преследования обвиняемого. Сразу оговорюсь, что лично мне не ведомо есть прямая вина самого о. Глеба во всей этой истории или его вины нет. Многие в сердцах восклицают: «не верю, что он виноват!» Однако смею заметить, что личность самого Грозовского не есть предмет веры, это все же не Сам Христос. Или, как говорит один опытный духовник: «от кого угодно когда угодно я ожидаю что угодно». Человек всегда остается человеком, даже если он в сане. Заведомо непогрешимых людей нет. Сверх того, очевидно, что былой стиль поведения о. Глеба в отношении детей и впрямь оставлял желать лучшего, необходимую для священника дистанцию он явно не держал. Само по себе это уже усиливает те обвинения, которые против него были выдвинуты. И эти обвинения, якобы исходящие со стороны трех девочек, являются вопиющими. Здесь, вероятно, что некто, имеющий отношение к этому делу, просто при ознакомлении с делом же умудрился сделать несколько снимков и "слить" фрагменты в интернет. Цитировать это здесь просто невозможно, но показания эти чудовищны и включают в себя конкретику, которую вряд ли можно назвать невнятной. Там прямо говорится о действиях, имеющих развращающий и насильственный характер. Говорится и о том, что после Грозовский якобы говорил одной из пострадавших, что, да, это грех и ты должна в этом покаяться мне же на исповеди, но родителям не говори, что на девочку произвело еще более странное впечатления, ведь действия были не ее, почему должна она каяться?
Тут надо однозначно заявить, у нас нет вариантов при восприятии этого полного безобразия. Если обвиняемый и впрямь виновен, то приговор справедлив. Однако ход самого дела, последовательность развития событий в течение нескольких лет дают вполне определенную почву подозревать, что дело имеет заказной характер. И если это оговор и фальсификация, то сама эта ложь имеет чудовищный характер и не просто потому, что направлена против конкретного священника, но потому что это лжесвидетельство с помощью детей, однозначно их этим развращающее и заведомо наносящее удар по Церкви как таковой. И если бы это был исключительно внешний удар, то это было бы еще полбеды. Однако сам Грозовский и его близкие указывают на то, что сознательная клевета исходила и исходит от довольно высоких лиц, часть из которых также имеют сан. Кстати, если это сфабрикованные показания, то они явно составлен со знанием внутрицерковной специфики (требование исповеди!), а это уже Достоевский «отдыхает», что само по себе чудовищно...
Разумеется, мы не знаем, насколько эти обвинения уже со стороны самого Грозовского в свою очередь имеют доказательную базу или же голословны. Это и требует прояснения, расследования. Или священник Глеб Грозовский маньяк и во всем лгун... Или действительно перешел дорогу тем, кто хотя по видимости и принадлежит Церкви, но на самом деле погряз в поклонении духу сребролюбия, то есть Золотому тельцу нашего времени. Если это так, то эти люди должны сами получить срок за развращающее детей и лжесвидетельство, так же и как юристы, способствовавшие фабрикации обвинения. Или Церковь должна прямо признать, что священник Глеб Грозовский тяжко согрешил, в том числе и отсутствием покаяния и, в попытках оправдаться, клеветой на своих же собратьев. А то, что это те, с кем он служил и общался ранее, сейчас вполне известно.
Иной позиции (нет ничего тайного, что не стало бы явным!) у нас, как христиан, просто не может быть, иное будет означать лишь то, что мы готовы утираться при каждом плевке со стороны погрязших в беззакониях сильных мира сего, которые при этом не просто ударили нас по одной щеке, ожидая, что мы привычно подставим другую, но прямо и демонстративно пытаются попирать Правду Божию. Нет, такого рода Карфаген не может устоять! Не то, чтобы грех внутри церковных границ и вовсе перестанет иметь место быть, однако именно этот Карфаген дела священника Грозовского в своей смутительности и не проясненности устоять не должен. Потому что это своего рода нравственная лакмусовая бумажка - способны ли мы в наше время, как Церковь Христова, следовать правде Божией или настолько теплохладны, что боязливость является для нас определяющим мотивом и поэтому мы желаем внутри себя покрывать беззакония, а не исторгать их из своей богочеловеческой среды.
Радонеж
