В
киноленте Андрея Кончаловского «Рай», вышедшей на экраны в начале 2017
года, нашли отражение как антивоенная патетика, вновь актуальная в наши
дни, так и глубоко личные размышления режиссера о том ответе перед
Богом, который каждый человек дает после земного конца за свою жизнь.
Сам киномэтр назвал эту свою картину - черно-белую, снятую в суровом
«документальном» стиле, с долгими исповедальными монологами - совершенно
не прокатной. И был в этом в значительной степени прав - она не собрала
большой аудитории в кинотеатрах, однако получила высокие оценки
зрителей и жюри кинофестивалей: помимо «Серебряного льва» Венецианского
кинофестиваля была удостоена премий «Ника» и «Золотой орел», призов в
Чикаго, Израиле и Аргентине, премии мира в Мюнхене и других наград.
В фильме показаны судьбы трех главных героев - офицера французской полиции, русской эмигрантки, высокопоставленного немецкого военного. Вторая мировая война поставила каждого из них перед выбором: принять фашизм и встать в ряды сочувствующих или пойти против, понимая, что это, скорее всего, обернется потерей жизни. Они оказываются в этой войне на противоположных сторонах, но все в итоге погибают. После смерти каждого из них ждет своя «серая комната», где они рассказывают о себе всё, начиная с самого детства. Эти люди беседуют с нами, уже не имея возможности ничего в своей жизни изменить. И то, что они сами говорят о себе и своих поступках, отчасти проливает свет на те внутренние процессы, в русле которых их выбор совершался.
И совершился, причем так, что это с внешней точки зрения необъяснимо. Невольно вспоминается святоотеческое присловье: «Если Господь сподобит меня попасть в рай, я очень удивлюсь трем вещам. Первое - тому, что туда попал. Второе - тому, что не увижу там некоторых людей, которых определенно рассчитывал увидеть. И третье - тому, что там будут некоторые из тех, кого я увидеть в раю точно не ожидал». Автор и режиссер фильма, следуя логике своих героев, показывает, что исполнить заповедь Спасителя о любви и положить душу за други своя (см.: Ин. 15, 13) оказывается возможным для человека, совершенно к подвигам не приспособленного: слабого, впечатлительного, боящегося боли. И в то же время тот, от кого этого подвига более всего ждешь - красивый, сильный, убедительный в своей порядочности, душевно развитый человек, попав в мутную воду эпохи, увлекается ее течением. Порой его тонкую душу терзают противоречия, внутренние добрые намерения входят в конфликт с абсолютным злом вокруг. Но перед лицом вечности всё это оказывается не имеющим значения. Важно не то, о чем ты размышлял или чего боялся - важно то, какой ты сделал шаг, поддерживая свои мысли или страхи или же, наоборот, вопреки им. «Зло растет без посторонней помощи, а чтобы было добро, всегда нужно усилие, - говорит одна из героинь, Ольга. - Последнее усилие, чтобы не потерять последнюю надежду, что там, за гранью зла, будет чудо, что любовь есть». Для «последнего усилия» в преодолении своей немощи, последнего и решающего шага ко Христу оказываются нужны не благочестие, не талант, не глубина философского восприятия жизни - для этого нужна вера. И в этом с создателями фильма трудно не согласиться.
Может
ли человек лгать перед лицом Бога? Этот вопрос в фильме напрямую не
ставится, но внимательный зритель, обнаружив несоответствия в
«исповедях» героев, найдет на него ответ. И этот ответ - «да, если
человек привык всю жизнь лгать самому себе». Пожалуй, самый
замечательный психологический пласт этой картины - ненавязчивое, через
фразы и детали, прослеживание того, как ложь из инструмента,
применяемого человеком, становится тем, что душа уже не ощущает и потому
не может от этого избавиться. И тогда становится возможным уверенно
говорить о своем супружеском союзе, что это счастливый брак, и в то же
время сожалеть о том, что не успел в земной жизни повидаться с
понравившейся женщиной «на стороне». Становится возможным быть
поклонником таланта Чехова и знать при этом, что твои соратники
уничтожили в концлагере женщину, бывшую когда-то его невестой.
Становится возможным любить Гитлера и быть искренне убежденным в том,
что его главная мечта - покончить с войной и бродить неузнанным
странником по итальянским улочкам, принеся наконец своему народу
долгожданное благоденствие. Становится возможным всё... кроме диалога с
Господом. И в то же время здесь очень четко улавливается, как человек,
единожды ощутив в чем-то правду, может и дальше следовать путем правды,
открывая ее в окружающем мире всё дальше и дальше - до самого своего
конца.
Несомненным достоинством киноленты критики называют то, как в ней показаны фашистская Германия и концлагерь. О Второй мировой и о холокосте снято столько фильмов, что в воссоздании атмосферы тех страшных лет трудно избежать затертых образов - трудно отвлечь зрителя от мысли: «всё это было на экране сотни раз». Андрею Кончаловскому - к слову, одному из сценаристов непревзойденного «Иванова детства» - это все-таки удалось. Может быть, потому, что он, в отличие от абсолютного большинства современных режиссеров, очевидец военных лет - а вернее, один из тех, кого называют «детьми войны». Неудивительно, что самой пронзительной в фильме является тема военного детства. Господь призывает нас: будьте как дети (ср.: Мф. 18, 3), указывая путь в рай через уподобление детской невинности и непосредственности в любви, - и в то же время именно дети, еврейские мальчишки Яник и Даник, являются в этом фильме безусловными раздражителями для тех, кто увлекся идеей построения рая на земле. Из такого «рая» нужно бежать - и от самой мысли о таком «рае» бежать безоглядно.
В одном из интервью режиссер фильма признался, что на создание картины его вдохновила книга «Сказать жизни "да"» психолога Виктора Франкла, который в течение нескольких лет был узником концлагеря и потерял там своих близких. Всю свою дальнейшую жизнь он писал о смысле - о том, что всё, даже самое тяжелое, в жизни человека имеет смысл, ради которого стоит жить. Редкий журналист не упомянул при этом, что Андрей Кончаловский вместе с женой (исполнительницей главной роли - актрисой Юлией Высоцкой) пережили страшную трагедию - после автоаварии в течение нескольких лет находится в тяжелом состоянии их дочь Маша. И безусловно, в этом фильме - одновременно глобально-философском и очень личном - невозможно не ощутить упования на то, о чем писал в Откровении Иоанн Богослов: И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло (Откр. 21, 4).
Газета «Православная вера» № 16 (589)
Елена Сапаева
Источник: Православие и современность
