Это мое место
Те, кто не «бывают» на Афоне, а живут там - люди совершенно разные, у каждого из них своя история, и каждый из них может рассказать, как его судьбой стало это святое место. Иеродиакон Иустин (Крастев) из монастыря Зограф посетил Архангельскую епархию с особой миссией - он передал в Веркольский монастырь некоторые афонские святыни. Посланник святого места нашел время рассказать читателям «Вестника митрополии» о том, как он оказался «в объятиях Божией Матери».
О Боге отец Иустин услышал в 23 года от одного из коллег, с которым работали в ресторане в родной Софии, в Болгарии. Юноша доверился своему другу-христианину, и тот помог ему подготовиться к поступлению в Софийскую семинарию.
«Я сказал тому коллеге из ресторана: "Что хочешь со мной делай, но чтобы я поступил!" Экзамен был не тяжел, с певческими данными у меня тоже оказалось все в порядке. Потом я отлично сдал экзамены на богословский факультет университета и некоторое время получал параллельно и светское, и духовное образование. После семинарии не думал о монашестве. Когда говорили об Афоне, полагал, что это где-то далеко от меня, наверное, так же далеко, как Русский Север от Болгарии», - рассказал отец-иеродиакон.
Тем временем один сокурсник Иустина по семинарии поехал в Зограф, болгарский монастырь на Афоне с желанием стать монахом. «Через несколько месяцев он позвонил мне и сказал, что в обители ищут повара, - продолжил беседу иеродиакон. - В конце 1997 года там было мало насельников, всего 14 братьев, семь молодых и семь старых. Я оставил учебу и девушку, с которой мы тогда встречались, подумал, что поеду немного помочь братии и вскоре вернусь».
Через несколько месяцев молодому послушнику стало хорошо в обители, о чем он сам поведал так: «Я полюбил Божию Матерь. Решился остаться, не покидать Афон, о чем не жалею. Я понял, что святой Георгий Победоносец, небесный покровитель монастыря, исходатайствовал для меня место в своем доме. Многие приезжали с намерением остаться там, но не многие выдерживали. Ведь там длинные богослужения - например, всенощное бдение длится около пяти часов, служба начинается в три утра, затем всякие послушания. Сейчас порядки в монастыре стали более мягкими, а раньше телефон был под замком, если кто-то хотел позвонить домой, нужно было просить разрешения игумена. Во время разговора игумен стоял в нескольких метрах и поторапливал, пообщаться с родными можно было лишь несколько минут. А сейчас у каждого есть телефон!»
Отец-иеродиакон считает, что нашел себя в жизни, обрел уверенность в правильности выбранного пути: «Это мое место в объятиях Божией Матери! Пять лет меня мучила внутренняя борьба: поступил ли я по воле Бога? Господь меня успокоил, и я почувствовал, что все нормально».
Человек святой жизни
Не так давно на Афоне обрели нетленные мощи современного болгарского подвижника, подвизавшегося в Зографском монастыре, - схимонаха Антония. Отец Иустин называет его своим духовным братом, полагая, что Антоний - человек святой жизни.
«Он действительно человек Божий, на его могилке сейчас служат молебны, - рассказал гость. - Матерь Божия являлась ему и научила его Иисусовой молитве. Старец Илий Оптинский, который каждый год приезжает в паломничество к нам в монастырь, однажды призвал молиться отцу Антонию как святому. Все, кто знал Антония, видели, что он человек Божий - всегда в молитве, сосредоточенный, углубленный в себе. Его духовник рассказывал, что, когда Антоний исповедовался, плакал, не поднимая глаз. Видимо, он, будучи на земле, был уже на Небе».
Как это - жить рядом со святым человеком? «Я был как малыш, а он как старец, - продолжил отец Иустин свой рассказ. - Антоний был для меня всем, он открывал мне духовную сферу. Я ему говорю: "Антоний, смотри, что происходит! Я стремлюсь к Причастию, молюсь, благодать приходит, а после Евхаристии как будто кто-то сбивает, благодать уходит, что это такое?" И Антоний мне отвечал: "Благодать надо хранить глубоко в сердце, а не потреблять ее". Антоний был Христов. Это чувствовалось сердцем».
По словам отца Иустина, мирской человек отличается от верующего, а верующий от подвижника: «Однажды Антоний предложил мне съездить к прозорливому старцу, сказал, что ничего спрашивать у него не нужно, необходимо просто подождать, пока старец заговорит сам. Но я все же придумал вопрос. Когда зашел к старцу, сели с ним, он угостил меня чаем, а сам сидел и молчал. Я знал, что нельзя первым начинать разговор. Вдруг старец заговорил, дал мне пример из Ветхого Завета и нравственное поучение. Когда я вышел из келлии, расположенной высоко в горах, как на крыльях летел по тропинке вниз - так было легко и радостно. Благодать - как солнечный свет, ее невозможно не чувствовать, но только познается она душой».
Если говорить про Россию...
«Меня рукоположили в день памяти Елизаветы Феодоровны, на поклонение к которой я езжу в Алапаевск на праздник, такая традиция у меня сложилась, - рассказал афонский насельник. - В тот же день празднуется память преподобного Сергия Радонежского и святого Афанасия Афонского. Быть может, молитвами преподобного Сергия я в свое время оказался на учебе в его Лавре. Больше половины архиереев Болгарии учились там, у нас налажены очень хорошие связи. В Московской духовной академии дают серьезную подготовку, это уровень, который может понадобиться священнику на приходе. Я подумал, а зачем мне все это в монастыре? Я спросил отца игумена по телефону, стоит ли мне учиться, он благословил возвращаться. Так я и не закончил академию...».
Про север...Веркола, свежий взгляд
Дальше наш разговор зашел про северную землю, про Архангельск и монастыри епархии. «С Елизаветой Айрапетовой, которая попросила принести сюда афонские святыни, я познакомился в московской Марфо-Мариинской обители, мы с ней дружим несколько лет, - продолжил отец Иустин. - Недавно я побывал в Веркольском монастыре...он не так сильно отличается от большинства современных монастырей. Сейчас обители по всему миру приняли на себя приходские функции. Они стали как бы духовно обслуживать мирян, которые живут вокруг, потому что не хватает священников. Такое и в Греции, и в Болгарии практикуется. Поэтому монастыри живут не закрыто и не безмолвно. Мой друг, греческий монах, на Афоне однажды сказал, что сегодня монашество - это апостольское служение. В этом смысле Веркола не отличается от других монастырей. А от крупных обителей отличается большей «пропитанностью» монашеской жизнью. Это видно в поведении братьев, там все тихо и спокойно благодаря отдаленности от мира».
Отец Иустин занимается на Афоне духовным пением, поэтому вполне естественно наш разговор перешел от размышлений о монастырском настроении к тому, что создает настроение молящихся на любом богослужении - к церковному пению.
«Я всей душой воспринял афонский дух пения, - сказал собеседник. - Мы поем, используя древний способ нотации - византийские невмы, это своеобразные знаки, по которым нужно исполнять песнопения. Это особенное древнее написание музыкальных знаков, совершенно отличное от привычного современному человеку. Зато она позволяет быть свободе музыкальных комбинаций, когда написано одно, а поется другое. Этому пению учатся десять лет, не столько вокалу и не самому чтению знаков, а именно у разнообразию практики. Это пришло к нам из византийской древности, со времен преподобного Иоанна Дамаскина. Восточное церковное пение, которым я занимаюсь, позволяет сохранить чистую от земных чувств молитву и выразить внутренний духовный мир человека во всей его глубине».
Марк Полосков
Источник: "Вестник Архангельской митрополии", №4/2017
Опубликовано: Сайт Архангельской епархии
