В то время, как в Лондоне определяют сроки и устанавливают процедуру выхода Соединенного Королевства из Европейского Союза, в Эдинбурге и Глазго заговорили о новом референдуме. Шотландские националисты, возглавляющие местное правительство, снова требуют независимости. На сей раз - во имя сохранения страны в составе «единой Европы».
С тех пор, как Никола Старджен сделалась первым министром Шотландии и лидером национальной партии, проведение повторного референдума стало чем-то вроде идеи фикс для людей, возглавляющих администрацию в Эдинбурге. Однако на сей раз ситуация резко изменилась по сравнению с тем, что предшествовало первому голосованию.
Референдум 2014 года, хоть и закончился поражением националистов, был в некотором смысле высшей точкой их политического проекта. Получить 44,7% голосов в стране, где ещё за несколько лет до того идея независимости не вызывала ни малейшего энтузиазма, это был сенсационный успех, дополнявшийся победой на региональных выборах и настоящим триумфом на выборах общебританских, когда националисты взяли в Вестминстере все 56 мест, представляющих Шотландию, сделавшись третьей по величине общенациональной партией.
После того, как население Соединенного Королевства проголосовало на общенациональном референдуме за выход из Евросоюза, вопрос о шотландской независимости вновь встал в повестку дня, но уже в изменившемся контексте. И в самом деле, создавалось впечатление, что Англия и Шотландия всё более удаляются друг от друга. Все округа Шотландии дали перевес сторонникам единой Европы, тогда как в Англии превосходство сторонников Brexit было очевидным.
После Brexit лозунг шотландской независимости приобрел совершенно новый политический смысл: надо уйти из Соединенного Королевства ради того, чтобы остаться в Евросоюзе
Между тем, по мере того, как развиваются события за пределами Великобритании, становится ясно, что именно ориентация шотландских националистов на Брюссель в противовес Лондону, не только не усиливает их позиции, но и грозит обернуться для них серьезными политическими проблемами.
Лояльность регионального правительства в Эдинбурге по отношению к Евросоюзу вызвана далеко не только стремлением насолить англичанам. На протяжении последних 20 лет руководство ЕС сознательно и последовательно проводило программу «Европа регионов», суть которой состояла в том, чтобы ослабить национальные государства и создать ситуацию, когда важнейшие с экономической и геополитической точки зрения территории оказывались бы более тесно связанными с общеевропейскими структурами, чем с соседними областями в собственной стране.
Шотландия, будучи далеко не самой бедной частью Соединенного Королевства, получала непропорционально большую часть помощи, поступавшей во все без исключения её графства
Формировалась специфическая клиентела, четко ориентированная на Брюссель и абсолютно лояльная по отношению к европейским чиновникам. Эта политика обеспечила успех сторонников Евросоюза в Шотландии во время британского референдума, она же определяет позиции и политику местной националистической партии.
После британского референдума, когда Англия и Шотландия проголосовали по-разному, опросы показали, что более половины респондентов высказалось за выход из Соединенного Королевства. В этот же момент Никола Старджен заявила о необходимости нового референдума. Однако со стороны граждан это была одномоментная эмоциональная реакция, сменившаяся более спокойным и взвешенным взглядом на вещи, тогда как для руководства в Эдинбурге стремление во что бы то ни стало разрушить Великобританию стало идеологией и стратегией.
Тот факт, что сторонники независимости на самом деле выступают вовсе не за самостоятельное развитие страны, а за подчинение Шотландии европейской бюрократии, отнюдь не укрепляет их позиции в долгосрочной перспективе
Экономической основой шотландского национализма являлись нефтяные доходы. Значительная часть местной буржуазии и населения были недовольны, что этими доходами приходится делиться с другими частями королевства, прежде всего - с Северной Ирландией, где благодаря перераспределительной политике, проводимой Лондоном, сепаратистские настроения резко пошли на убыль.
Между тем ослабление нефтяного рынка наглядно показывает, что перспектива независимости далеко не так привлекательна. Можно, конечно, попытаться «уйти с нефтью», но экономические потери по всем остальным направлениям многократно превысят выгоды, которые можно извлечь из подобной операции.
Отношения Шотландии с Евросоюзом тоже изменились
В те времена, когда брюссельская бюрократия и её берлинские партнеры были способны контролировать ситуацию на континенте, они готовы были делать ставку на поощрение сепаратизма не только в Великобритании, но и в других регионах Европы. В конечном счете, раскол исторических европейских стран на слабые и раздробленные государства лишь укреплял бы власть Брюсселя.
Однако в условиях, когда сама европейская бюрократия и её проект оказались в острейшем кризисе, дестабилизировать ситуацию на континенте оказывается совершенно не в интересах брюссельских чиновников. Никола Старджен, ожидавшая, что в Брюсселе её встретят с распростертыми объятиями, столкнулась во время переговоров там с вежливым равнодушием.
Функционеры ЕС понимают: наказать Британию было бы неплохо, но распад Соединенного Королевства окажется стимулом для роста сепаратистских настроений в других регионах и обрушит государства, всё ещё сохраняющие лояльность по отношению к Евросоюзу. К тому же непонятно, что делать с новыми государственными образованиями, которые юридически не будут даже полноправными членами единой Европы.
Региональный сепаратизм, насаждавшийся еврочиновниками, выходит из под контроля и грозит нарастанием хаоса
Легко догадаться, что с независимой Шотландией или Каталонией произойдет то же, что и со многими советскими республиками. Одно дело было поощрять их выход из состава СССР, чтобы развалить геополитическую силу, являвшуюся соперником Запада, другое дело - развивать эти страны после того, как они стали независимыми. Шотландия была важна для Брюсселя и Берлина в качестве фактора давления на Англию, но независимая Шотландия сама по себе никому на континенте не нужна.
Тем временем в самой Шотландии, похоже, нарастает усталость от господства националистов, которые, захватив позиции власти на всех уровнях, стали там чем-то вроде государственной партии.
В 2014 году многие шотландцы голосовали за независимость именно потому и только потому, что были уверены - никакого разделения Соединенного Королевства не произойдет. Голос, отданный за независимость, должен был показать Лондону, что его политика не пользуется популярностью на севере острова.
Люди рассуждали вполне прагматично: чем больше голосов получат сторонники независимости на референдуме, тем больше прав и ресурсов в итоге шотландцы приобретут в рамках Соединенного Королевства, когда всё это закончится
Теперь всё будет по-другому. Администрация Николы Старджен всерьез пытается расколоть государство, превратив Шотландию в протекторат Евросоюза, причем именно в тот самый момент, когда восстание против диктата еврократии охватывает весь континент. Порвать с несколькими столетиями собственной истории для того, чтобы присоединиться к проекту, разваливающемуся буквально на глазах - не самая привлекательная перспектива.
В то же время в Англии ситуация изменилась радикально. Обе ведущие партии Соединенного Королевства, и консерваторы и лейбористы, стали совершенно другими. Меняется не только риторика, но и политика. Если три года назад многие говорили о «левой» Шотландии, противостоящей консервативной Англии, то на сей раз всё обстоит совершенно иначе. Голоса левых шотландцев необходимы лидеру лейбористов Джереми Корбину для того, чтобы попытаться изменить баланс сил в Вестминстере.
Влияние лейбористов, которые некогда были доминирующей партией в Глазго и Эдинбурге, начинает постепенно, хоть и с трудом, восстанавливаться
Но и тори добились в Шотландии неожиданного успеха. В условиях, когда именно консерваторы рассматриваются здесь в качестве партии, решительно противостоящей сепаратизму и национализму, они начинают набирать очки.
В такой ситуации всё больше аналитиков проводят параллели с историей канадского Квебека, где повторный референдум о независимости не только подтвердил единство федерации, но и привел к крушению квебекского национализма как политического проекта.
Повторный референдум, на который делают ставку шотландские националисты, грозит обернуться для них аналогичной катастрофой.
