В Париже по инициативе президента Франции Франсуа Олланда проходит международная конференция по ситуации в Ираке. В ее работе принимают участие главы внешнеполитических ведомств около 30 государств, включая и «пятерку» постоянных членов Совета Безопасности ООН, Ирака и соседних с ним государств, ряда других стран региона, а также ООН и Лиги арабских государств. Москву представляет глава МИД России Сергей Лавров.
Ранее в интервью газете Le Monde Олланд заявлял о необходимости созыва такой конференции, которая, по его словам, "позволила бы обсудить глобальную стратегию борьбы против не террористической организации наподобие Аль-Каиды, а практически с террористическим государством». Затем появились сообщения, что в Париже будет предпринята попытка расширить список участников антитеррористической коалиции во главе с Вашингтоном до 40 государств. В конце сентября участники коалиции намерены получить мандат на проведение операции против ИГИЛ на заседании Совбеза ООН. Замах, как говорится, на рубль, но получится ли удар хотя бы на копейку?
Дипломаты знают, что международные форумы с многочисленным участием редко приводят к выработке какого-то общего компромиссного решения. Диалог часто бывает эффективным, если он ведется между двумя или тремя партнерами, да и то не всегда. Поэтому парижская конференция по Ираку может быть выхолощена в политическое шоу, прикрывающее стремление США к созданию международную коалицию для противодействия боевикам ИГИЛ. Как заявлял в этой связи госсекретарь Джон Керри, «коалиция, собранная его предшественником Джеймсом Бейкером против Саддама Хусейна в 1991 году, является «золотым стандартом» для современной военной дипломатии, и именно на него он будет полагаться в этом деле".
Правда, тогда Бейкер обесценил политическую дипломатию. К тому же западная политическая практика последних лет на Ближнем Востоке не оправдывает применение такого способа разрешения сложных вопросов, поскольку на выходе оказываются неожиданные для многих результаты. Так, как отмечается в официальном заявлении МИД России, вместо поисков "приемлемых вариантов политического урегулирования кризиса в Сирии были созданы благоприятные условия для возникновения феномена «Исламского государства», которое сейчас контролирует ряд районов Ирака и Сирии", и которое объявлено "главным международным врагом".
Структуры ИГИЛ фиксировались американской разведкой в Ираке еще в 2006 году. Когда провалились попытки США и их западных партнеров силами светской оппозиции в Сирии свергнуть режим президента Башара Асада, ИГИЛ стало использоваться в качестве нового тарана. И вдруг в декабре прошлого года пустынная провинция Анбар, населённая преимущественно суннитами, недовольными политикой экс-премьера Ирака Аль-Малики, стала базой для наступления боевиков на Мосул, а затем и Багдад. Летом 2014 года ИГИЛ "неожиданно" развернул наступление на север против Иракского Курдистана. В ответ глава Курдской автономии Масуд Барзани обвинил центральное правительство Ирака во главе с премьером Нури аль-Малики "в неспособности обеспечить защиту страны", и заговорил о возможности проведения в Иракском Курдистане референдума о провозглашении независимости. Это наводило на мысль о наличии военно-тактического альянса между ИГИЛ и Эрбилем. Тем более что аль-Малики действительно практически исключил суннитов и курдов из процесса управления страной. Ситуацию можно было бы исправить через формирование нового правительства, которое представляло бы все религиозные и этнические группы и т.д. С одной стороны, США работают над проектом укрепления в Ираке правительства национального единства , с другой- под предлогом защиты Эрбиля от ИГИЛ стали активно расширять с ним военно-техническое сотрудничество. Теперь вопрос: "Могли бы США сделать все для укрепления центрального правительства в Ираке и его армии, и уже через центр организовать поддержку Эрбиля?" Могли. Но у них, видимо, существует иной сценарий. Поэтому складывается устойчивое ощущение того, что боевики ИГИЛ будут оказывать давление на Эрбиль до тех пор, пока у него не сформируется боеспособная национальная армия. Она может дать отпор ИГИЛ, а при необходимости, и войскам Багдада.
С другой стороны, на днях сопредседатель турецкой прокурдской Демократической партии народов (НДП) Селяхаттин Демирташ заявил, что "Анкара должна рассмотреть вопрос о поставке оружия запрещенной Рабочей партии Курдистана (РПК) для борьбы против террористической группировки ИГИЛ". По его словам, это " вписывается в обозначенный президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом мирный процесс", тем более что «в октябре или ноябре парламент Турции примет ряд законов для его ускорения". В этой связи Демирташ заявил, что "в ближайшие месяцы правительство может разработать план по возвращению боевиков РПК в Турцию, а не о предоставлении амнистии", а также призвал Анкару, чтобы она "стала первой страной, признавшей независимое курдское государство в Ираке". Таким образом, очевидно, что ИГИЛ превращается в своеобразное геополитическое зеркало, которое призвано отразить осуществления проекта Большого Курдистана, сначала через независимость его иракской части, затем турецкой, а в перспективе и сирийской через выдавливание оттуда ИГИЛ и последующего его разгрома.
Правда, среди части российских экспертов существует мнение, что якобы ИГИЛ в Ираке сковывает курдов, и что " это крайне выгодно Турции, потому что позволяет ей не контролировать, но во всяком случае, выстраивать отношения с иракским Курдистаном с пользой для себя". В эту логику вроде бы вписывается факт, что Турция, оказавшаяся все же в составе антиджихадской коалиции, решила не принимать участия в военных операциях против ИГИЛ. Однако, на наш взгляд, к Анкаре приходит осознание того, что она оказалась в геополитической ловушке, поддерживая джихадистов в Сирии, которые теперь могут с территории Ирака, может быть, даже Сирии начать вооруженное вторжение на ее территорию. При этом неизвестно как поведут себя в такой турецкие курды, которые на плечах джихадистов - как их собратья в Ираке - станут дрейфовать в сторону автономизации или независимости. Одновременно под прикрытием международной коалиции может затягиваться "тугой узел" и на иранском направлении, поскольку Тегеран одновременно поддерживает Дамаск и Багдад.
По сути сегодня мы имеем дело с политикой перекраивания карты Ближнего Востока по более однородным этническим и конфессиональным границам, что будет в дальнейшем - после Ирака и Сирии - провоцировать напряженность на территории Ирана, а затем и Азербайджана. Неслучайно и то, что в азербайджанских СМИ стали появляться аналитические прогнозы о том, Запад может пойти на срыв с Ираном подписания взаимоприемлемого соглашения по ядерному вопросу, и подтолкнет иранских курдов к объедению с Большим Курдистаном, а Баку к проекту «Большого Азербайджана», который "с той же долей вероятности может взять курс на Запад и установление дружеских отношений с Израилем, как и независимый Курдистан». Ситуацию принципиально не изменит даже то, если Иран после ослабления Турции попытается перехватить стратегическую инициативу в регионе. Но сейчас, как сообщает Франс Пресс со ссылкой на верховного лидера Ирана аятоллу Али Хаменеи, Иран отклонил запрос США о сотрудничестве в борьбе с боевиками группировки ИГИЛ. Как говорится, от греха подальше .
Так что международная парижская конференция по Ираку является всего лишь предтечей грядущих ближневосточных потрясений, последствия которых выглядят многовариантно. Но это только пока.
