Пускай Москва слезам не верит, но Кате Тихомировой поверила: безоглядно, влюблённо, и фильм, усвоенный, впитанный миллионами душ, быстро сделался народным.
Во многом благодаря игре Веры Алентовой: которая и не играет ничего: высшая марка мастерства – просто растворяется в предложенном образе – без остатка.
Для всех.
Робкая сначала, несколько оглушённая величием Москвы, её переогромленностью, становится… даже и жёсткой: а как иначе руководить заводом.
Её лицо!
Особенная красота – необыкновенно живая, словно щёки трепещут вымпелами счастья и горя: которое – необходимо преодолеть, чтобы подняться в красивые высоты.
А потом, когда уже матёрая директриса завода не верит в возможность любви – встретится ОН.
Баталов.
Обаятельный, всегда всё сам решающий Гоша, и жизнь зафонтанирует фейерверками счастья…
Алентова играла любовью – как в «Зависти богов»…
Ведь известно – мы никогда не выигрываем, хотя порой нам это кажется, и боги, позавидовав людскому, смертному бытованию, способны разрушить зыбкий дворец счастья.
Зыбкий – построенный из иллюзий и моментов, но Алентова играла любовью.
Она играла бурлеском – как в «Ширли-мырли» – эксцентричной, вся в перьях фантазий, несущейся стремительно комедии…
Четыре образа – все разные, все – одна Алентова: виртуозная, чуть глуповатая в американке, шумная, великолепная.
Театр Пушкина – родные подмостки.
Вот Алёнушка из «Аленького цветочка» – нежна, жертвенна.
В «Пулях над Бродвеем» смешивается эксцентрика и метафизика, волевой напор и ирония; иное дело – Надежда Чебоксарова в классическом Островском: сколькими красками делает образ Алентова!
Чувства и оттенки чувств, сдержанность, если надо, а если требуется – порыв, онтологический ветер разрывает реальность.
Даже в сериалах, не подразумевающих искусства, Алентова добывала его – разрабатывая рудные толщи каждого образа, погружаясь в бездны новых и новых характеров.
Она могла играть жёсткостью – в конце концов, та же Катя Тихомирова демонстрирует изрядные доли оной.
Она могла играть лёгкостью, шампански бурля, словно настраивая души на лад отказа от уныния.
Не унывает же Катя!
«Московский роман» прозвучит – изящное камео (почти камея) из фильма «Москва слезам не верит».
Снова возникнет многоступенчатая, огромная высотка, Котельники откроются набережной – будто стольких лет и не было.
Всё вернулось.
Всё вращается в вихре счастья, труда, горечи, в ворохах жизни, сверкающих и разноцветных, и Алентова как будто не умерла – растворилась просто в персонажах, подаренных зрителям.
Александр Львович Балтин, поэт, прозаик, драматург, переводчик
.jpg)
